Мичурин

    Последняя электричка вывалила из жаркого нутра ошалевших от духоты пассажиров, которые побрели с платформы на дачи и сквозь дачные проезды к берегу реки.

   Девушки громко обсуждали плетение венков и расцветку купальников. Парни тащили рюкзаки и думали, хватит ли им водки.

    Возле последних дач, совсем рядом с рекой, на скамеечке возле калитки сидел дедушка. Он оживленно обсуждал с идущими к реке купаловские обычаи и приметы, принимал изредка предлагаемую стопку, суетливо бегал на огород за огурцами.

—Ну что, дедушка,— спрашивала молодежь— папоротник то есть у вас?

—Как не быть! Здеся папоротнику ентого хоть косой коси. И цветет кажный год— хихикал дед.

   — И ты находил?— подзуживали его.

   — А, как же, не без этого.

   — И какой он?

—Увидишь — не ошибешься.

    Солнце скатилось в речку. В сумерках по реке поплыли первые венки со свечами. Первые влюбленные парочки скрылись в лесу. Дед встал и пошел на свой участок. Он подошел к парнику и, воровато оглянувшись, зашел внутрь. Внутри бушевал папоротник, и в самой гуще наливался бриллиантом цветок.

   — Хе-хе-хе, — проскрипел дед, поливая цветок, — ягодки еще впереди.