Заврин Даниил — Звонок в дверь

Этот звонок в двери, словно солнечный зайчик, вырвавший кусок жизненного пространства на темной стене, стремительно пробежался по всему дому, оставив тишине лишь самые далекие уголки подвала. Стоявший под каменной аркой дворецкий повернулся в сторону лестницы. Но профессор остановил его, заметив, что сам сделает это.

Александр Семионович Варский был седым широкоплечим мужчиной, судя по всему, поставившим одной из целей борьбу со своим возрастом. Так как не только не выглядел на свои пятьдесят лет, но даже стремительно понижал, старательно приближаясь, к сорока трем, или даже двум. Ступая по выбитым, крупным камням, он легко преодолел лестницу и, спустя каких-то пять минут, уже стоял у массивной деревянной двери, за которой его и ждал гость. Или гостья.

— О, это вы! — улыбнулся Александр, открывая двери чуть шире, чтобы юная студентка могла спокойно пройти внутрь. — А я думал, вы пошутили.

— Пошутила? — Элсли улыбнулась. — Это такой шанс! И спустить все на шутку… Нет, я более чем серьезна.

— Вы преувеличиваете, — смутился профессор и закрыл двери. — Может быть, чаю или кофе?

— Кофе. Лучше кофе.

— Тогда, проходите сюда, — Александр указал на стоявший полукругом диван. — Я сейчас вам все приготовлю. К сожалению, мой слуга уехал за покупками, и я теперь все делаю сам. Так что не сердитесь, если будет немного горчить.

— Как-нибудь справлюсь, профессор.

— Александр, здесь я просто Александр, — заметил Варский и пошел на кухню.

Оставшись одна, Элсли оглядела холл. Он был просто огромным; богато украшенным расписным потолком, крупной скульптурой и массивными картинами, идущими вдоль всех его стен. Элсли подошла к белой мраморной фигуре обнаженного мужчины. Как же он был прекрасен!

Она провела рукой по холодному камню. Казалось, скульптуре было несколько тысяч лет, но это лишь придавало ей очарования. Элсли тут же вспомнила, как случайно, на одной из лекций, профессор обронил, что обладает уникальным творением самого Фидия.

— Я вижу, вас тянет к Древнему Риму? — раздался знакомый голос. — Хороший выбор, но лично мне ближе греки. Хотя у римлян тоже есть прекрасные вещи, как, например, этот Ахиллес. Не так ли?

Варский протянул ей миниатюрную глиняную чашку: — Прошу. Думаю, вам это понравится. Элсли приняла ее и с удивлением обнаружила, что чашка абсолютно холодная. Сделав глоток, она невольно вскрикнула.

— Боже, как у вас это получилось? Это же невообразимо! Я пью кофе сколько себя помню, но такой... Как вы это сделали?

— Древний матушкин рецепт, — профессор лукаво улыбнулся. — Кстати, а вы только мне устроили такой приятный сюрприз, или кто-то еще не предупрежден о вашем визите?

— Я уже не маленькая, чтобы всем докладывать, куда иду, профессор. К тому же, вы сами знаете, сколько лишних вопросов может вызвать эта встреча. Как-никак, я учусь на вашем курсе.

— И прекрасно учитесь. Признаться, я даже хотел порекомендовать вас в нашу следующую экспедицию.

— Серьезно?

— А почему нет? Я так понимаю, вы не очень любите сидеть дома. А нам «лишняя кисточка» не помешает.

— Боже, это было бы просто восхитительно! — Элсли взяла его руку и сжала в своих ладошках. — Я так мечтала об этом! Увидеть раскопки своими глазами. Что еще надо будущему археологу?

— Идея. Идея об идеале, — улыбнулся Александр, — о настоящем, идущем через века идеале.

— Ох. До этого я пока еще точно не доросла.

— Пойдемте, я покажу вам, что именно я имею в виду, — Александр показал рукой на небольшую дверь, ведущую в подвал. — Здесь лишь украшения для дома. Главные свои сокровища я держу внизу.

— Ох, я не люблю подвалы.

— Поверьте, там более чем светло. Разве что немного прохладно, но это необходимость, иначе фигуры могут испортиться.

Александр открыл двери и жестом пригласил ее внутрь: — Прошу.

Элсли скупо улыбнулась, осторожно подошла к дверям и посмотрела. Небольшая каменная лестница хоть и выглядела достаточно широкой, но все же круто уходила в глубь подвала, не давая разглядеть все сразу.

— Не бойтесь, — сказал Александр, закрывая двери. — Если вы поедете со мной, то должны понимать, ради чего я прикладываю столько усилий, копаясь в этих песчаных барханах.

— В принципе, да. Наверно, вы правы, — согласилась Элсли и медленно начала спускаться.

Но все ее опасения были напрасны, поскольку подвал полностью соответствовал словам профессора. Во-первых, он был очень большим. А во-вторых, тут действительно было много света, который освещал несколько десятков самых разнообразных фигур.

Элсли открыла рот. Это были самые настоящие сокровища, похвастаться которыми могли, наверное, самые богатые люди страны. Древняя Греция, Древний Рим, эпоха Возрождения — и это только при самом скупом взгляде. Она повернулась и посмотрела на профессора. Он улыбнулся и кивнул головой.

— Это же…

— Да. Это неплохая коллекция, — он обошел гостью и пошел вдоль каменных изваяний: — Невероятно, не правда ли? Можно сказать, что мастера прошлого практически достигли совершенства форм.

— Почти?

— Конечно. Ведь в то время они работали лишь с камнем, а он не мог передать всю прелесть подлинного искусства. Лишь ее тень. Пусть и большую.

— Что вы такое говорите, профессор? Это же просто удивительные находки. Как можно сомневаться в их красоте?

— О можно, поверьте. Это ведь зарисовки. Никак не догнавшие свой оригинал. Но это не их вина. Люди просто не обладали необходимыми техническими навыками.

Александр подошел к ней, и она заметила, как он учащенно дышит.

— Знаете, я хочу с вами еще кое-чем поделиться. Вот, смотрите. Видите те цветы?

— Да, — Элсли посмотрела на вазу, богато украшенную золотом, — вижу.

Александр подошел к розам и аккуратно вынул один из цветков:

— Люди ведь не зря так ценят, когда они срезаны. Это словно пойманный миг. Который, пусть и медленно, угасает. И так во всем. Все искусство — это не более чем идеально подобранный миг для подрезания стебля жизни. Скульптуры, картины. Все говорит о миге.

— Согласна.

— Но, как мы все знаем, тут есть нюансы. Ведь живое быстро гибнет, а копии из камня, стекла и даже железа никогда не могут передать всю красоту оригинала. Согласны?

— Если честно, то немного не понимаю. Вы о каком именно оригинале говорите? Я немного запуталась… — смущенно призналась Элсли. — Так много информации…

— Да. Простите. Наверно, я зря так разошелся, — он подошел к ней вплотную и внимательно посмотрел ей в глаза: — Просто красота — ценна именно в своей живой структуре, понимаете?

Элсли не сводила с него глаз. Находясь в таком вдохновении, он был просто прекрасен, на порядок превосходя себя в моменты прочтения лекций. Хотя уже тогда она успела в него влюбиться.

Александр аккуратно провел пальцем по ее волосам, затем по щеке.

— Идеал искусства — это живая красота, моя дорогая. Это и есть то самое, что движет моими мечтами.

— Но как ее найти среди песчаных барханов, если она живая? — еще больше смутилась своему, как ей казалось, глупому вопросу Элсли. — Ведь это так странно…

Но получить ответ ей не дали. Зазвонил телефон, и, встрепенувшись, она быстро полезла в сумку, чтобы его выключить. Александр остановился и, несколько успокоившись, внимательно следил за ее поисками.

— Извините. Это мама. Всегда не вовремя.

— Ах, ничего страшного, — он посмотрел в сторону и покачал головой: — Это ведь мама.

***

Когда она ушла Александр снова спустился в подвал и, минуя первую галерею, вошел в самую его дальнюю часть, где температура упала еще на десять градусов, приближаясь к минус пяти. Дворецкий тоже был здесь. Он стоял у самого первого тела, над которым они работали всю эту неделю.

— Извини. Я просто не мог оставить ее снаружи.

— Я так понимаю, это что-то особенное?

— О да, в ней что-то есть. К тому же она влюблена. А ты знаешь, как я к этому отношусь.

— Знаю, — вздохнул дворецкий и поднял глаза на фигуру.

Александр сделал то же самое. Ведь эта скульптура была самой красивой из всех, что ему приходилось встречать. Высокая, замерев в стремительном приземлении девушка была всецело увлечена своим спасением, застыв в смертельной хватке со смертью. Дворецкий нажал пару кнопок. В этот раз они уже месяц смогли удерживать плоть от разложения, даря миру подлинный визуальный шедевр.