Флер Фаталь — Король чаш. Таро.

«Пульс едва прощупывается. Держите зонт повыше. Зрачок слабо реагирует на свет. Делайте кубик инсулина. Новокаина и демидрола три к одному. Девушка Вы меня слышите? Можете назвать Ваше имя? Не пытайтесь дышать глубже. Медленно вдохните и также медленно выдохните. Многие люди в мире сталкиваются с проблемами одиночества. Дождь закончился. Тишина одиночества похожа на музыку капели после дождя. Если конечно капель положить на музыку. Чарующая неспешная наполненная магией внутренних отзвуков, музыка. Неспешный ритм. Мелодичные переливы. Одиночество имеет такое свойство: вызывать ощущение наивысшей ценности собственной жизни и тут же безапелляционно низвергать её значимость вниз. Барабанная дробь…Игра на барабане. Раз два три. Раз два три…Сколько пальцев я сейчас Вам показываю? Один…Два… Три…

Вы входите в плотные слои атмосферы. При прохождении сейсмических вихрей наблюдается небольшая турбулентность. Давление падает. Дыхание затруднено. Настройте турбовалентность на 0,7 градиентов и рычаг аневризмы тяните до упора на себя, не советую Вам переедать до полета. Штурман Антаик как слышите. Прием. Доложите что с Вами происходит.»

«Я вижу свет. Яркий свет.»

«Ваше имя Наташа. Вы приехали в этот город, чтоб подписать документы на получение наследства отца»

«Кто мой отец?»

«Это не имеет значения. Вам требуется связаться с юридической конторой «Бастрай и корона» и подложными документами оформить наследование Элитного небоскреба «Семь духов» на золотом побережье. Деньги будут переведены по сигналу»

«К чему это?»

«Кто-то держит в заложниках правительство «Синих валооков». Нам требуется освободить правительство и добиться чтоб злоумышленники предстали перед судом. Небоскреб имеет 35 этажей. Поднимись по служебной лестнице. Ты прошла седьмой этаж. Восемь. Девять. Десять. Что ты видишь?»

«Я вижу дверь»

«Войди в неё»…

***

Карты Таро. Передо мной лежала уже не новая колода. Но качественная бумага и оформление позволяли рассчитывать на то, что она прослужит ещё долгое время. Зачарованно я глядела на неё, не решаясь даже поднести руки, будто боясь что обожгусь. На самом деле в ней содержались все ответы или… не содержалось ни одного. Вместо ответа— шулерский обман, ловкое очковтирательство. Я тянула, не имея решимости принять окончательное решение. Самообман или тайны психики?

Тайны психики, что сулят познание некой достоверной правды, чарующим и таинственным образом переплетаясь с каналами изобильной вселенной, заложившей наши чувствования как письмена в общедоступный источник знаний. Благодатный родник или колодец, к которому стоит только руку протянуть. На задворках мистического, затрепленного во языцах, подсознания как данность дремлет его сердцебиение отторгнувшее или отчаянно жаждущее меня. А может эти письмена, что невиданными тропами из сумрака сфер проложили свои данные от него до меня, только лишь без эмоционально вещают о пустоте. О бездне, что как ненасытное чрево приняло меня и десятки таких же наивных девиц, перемолола и выплюнула в бескрайную пустыню вселенского мрака? Хотя . Кого я хочу обмануть? Его любовь. Его чувствование. Это долгая дорога в дюнах без начала и конца. Блуждающие огоньки на оголенной иссохшей почве чудес, которые ждешь, что он вытянет как туз из рукава.»

В помещении было очень душно. Плафоны с вентилятором, закрепеленные высоко на потолке, гулко и шумно с динамичной ритмичностью гулких ударов сердца, едва разгоняли вспревший и застывший жарко— влажный воздух. Я чувствовала на себе взгляд как минимум пяти пар глаз. Нестер, старался незаметно оттираться в углу, возле курительной урны. И хоть от нервного возбуждения часто курил, но о его сильном переживании могла догадываться только я. Он же делал вид, что жалкий раб пагубной привычки и для интенсивности образа как-то убого согнувшись сплевывал под урну и безвольно сутулился. Нестер, который был среди первых по вольному бою и один из лучших штурманов. Были здесь и те, кто не должен был допустить моей победы. И маскируя презрительную злобу подобстрастием, старательно пытались заглянуть мне через плечо. Были и представители групп, которые не знали к чьей группе скромных распорядителей некоторых прав и благ присоединится . И делая индифферентный вид, пристально наблюдали за игрой и лицами участников. Я же вообще не была не мастером игры, не ловким аферистом, владеющим изысканными фокусами. Десятка червей был знак. Который должен был выпасть на зеленное сукно, чтоб сработала сигнализация и отключилось освещение. Я тянула как могла, стараясь просто не выдать своего неумения. «Зеро» громко объявил рефрент. На рулетке как в замедленном темпе мелькали пики и червы. Дама треф томно обмахивалась веером, стоя в том углу, где я видела Нестера. «Делайте Ваши ставки, Господа. Делайте Ваши ставки. Вы ставите на 10? Десять пик или червей? Восемь? Семь? Шесть?

«Что Вы видите?»

Я люблю лежать на траве, подставляя свою довольную моську солнечным лучам. Ощущение собственной самобытности и исключительности сходило на меня лавинами. Наверно это была любовь. Да. Точно. Это любовь. Ощущение самобытности не было для меня новым или диковинным явлением. Скорее я тяготилось ощущением своей уникальности, которая хоть и находилась в плоскости среднестатистических чувствований и проявлений, сама по себе мне казалось оттягчающим обстоятельством , хоть не являлась чем-то из ряда вон, а присущие дружественность и душевная открытость, располагали ко мне многих людей. Тем не менее, я понимала, что это двойственное ощущение диктует мне и тягу некого уникального события, которое я видела во взаимной чувственной любви, и в вместе с тем я находила и немного понимания — что сиё ожидание мягко говоря может быть не из категории реальных. Высокая трава приятно пахла и щекотила лицо и открытые части тела. Было приятно ощущать её сухое тепло, которое будто передавалось мыслям и чувствованию. В небе медленно тянулись облака, едва уловимо глазу, изменяя форму и принимая всё новые очертания угадывающихся воображением в них фигур. Было бы наверно актуально разглядеть сейчас сердце или ангела. Но облако напоминало мне фигуру Пажа жезлов.

Я сидела в большом мягком кресле у стола, напротив книжной полки в его комнате. Я знала, что не могу быть видимой ему или хоть как-то различимой. Как Вы себе это представляете— я сидела? Занятное дело. Если бы я сидела вольготно откинувшись на спинку, по— американски закинув согнутую в колене ногу под углом девяносто градусов к опорной и слегка вздернув подбородок, то наверно являла бы картину некоего «крестного отца», явившегося на разборки с должником или на крайний случай, его верного исполнителя, который получив задание — засадить пулю в лоб, ощущая тяжесть револьвера на бедре, не волнуясь и не торопясь курил дешевые сигареты, туша их в аквариуме для рыб. Я же сидела слегка ссутулившись и зажав руки между колен, понуро опустила голову как в предчувствии удара сзади.

Он лениво ходил к холодильнику, то делая бутерброды, то таская помидоры с огурцами, и смотрел телевизор. Иногда нехотя ввел какую-то переписку в телефоне и конечно не догадывался о моем присутствии. У меня же даже не было желания полюбопытствовать о содержании его сообщений. Я никогда не занимала какого— либо места в его жизни. К чему тогда мне бы сдалась его? Может в то время, когда мы встречались, я бы проявила бдительность не из интереса, а воспитания для… Сейчас же не было смысла разводить ненужную суету и пустые хлопоты. Ничто не в силах перевести меня на новый качественно лучший уровень в его глазах. И я сидела, перебирала пальцами и продолжала бестолково на них пялиться.

Из окна лился свет фонарей. В далеке угадывались очертания соседних домов. Негромкий звук монотонного диктора, вещающего дневные новости по телевизору, размачивал ночную тишину. Я выключила телевизор и сидя на диване в своей квартире печально размышляла о том, как мало я представляю себя для него. Когда-то мне казалось, что я способна раздобыть не одно сокровище и вынести не одно богатство из щедрых пещер своей угадываемой самобытности, но не смогла вынести и кулька семечек, чтоб посидеть неспеша и полузгать…

У карт таро есть для тебя два ответа — два портала в новый мир. Который выберешь ты? Лунный свет освещал меня в этой магической гексакрамме, когда гулко заухали часы, возвещая полночь и какая-то бессонная галка как-то невпопад чирикнула за окном.

«Ты понимаешь, что действия, противодействия и мысли— бесплотны, не так ли?» Говорил мне старец, одетый во всё белое, рассеянно просматривая какой-то географический альманах.

«Как же я узнаю, что имеет надо мной влияние, а что нет?» — взволнованно спросила я, наблюдая за ним из кресла.

«Только если произойдет что-то осязаемое. Что-то материально необратимое»— ответил старец , медленно вытягиваясь вместе с дымом сигареты, которую курил интересовавший меня мужчина. Я направилась к выходной двери.

«В первой комнате пусто. Свет погашен. Я направляюсь в спальню этого гостиничного номера. Уличное освещение позволяет мне ориентироваться в комнате.»

Я встала за его спиной и сосредоточилась на внутренних ощущениях. Не было ничего о чём стоило бы сожалеть. Жизнь как цветной палас в изобилии узоров и цветов, изобилует ошибочными порывами, чувствами и заблуждениями на свой счет. Было бы неестественно, если бы было иначе. Предъявлять слишком высокие требования в удовлетворении наших ожиданий к другим людям — полное безрассудство. В конечном счете ничего не имеет значения, кроме того, как мы к этому относимся. Эмоции, мысли, переживания, чувства ложны. Реальными их делают оценки значимости того или иного явления для себя. Понизить оценку значимости и можно наслаждаться беззаботным существованием долгие годы. Или… пустым и незначимым прозябанием… Тем не менее я поддалась неловкой эмоции, возникшей спонтанно и слегка коснулась губами его шеи. Моё прикосновение не могло быть им замечено, но он так резко повернулся в эту минуту, что от неожиданности я резко дернулась в сторону и сбила локтем, стоявший на столе стакан с водой. Стакан с грохотом разлетелся на осколки, отставляя на ковре лужицу.

« На прикроватной тумбочке вижу видеокассету. Что мне делать? Хорошо. Беру видеокассету и незамеченной покидаю здание. Сколько времени у меня есть. Пять. Четыре. Три…»

От раздражающее громкого звука будильника я, не отдавая себе отчета, подскочила на кровати. Отключила будильник. Протерла глаза. Какой же странный сон мне приснился. Я подошла к окну, и слегка отодвигая занавеску выглянула на улицу. Резко посмотрела за плечо. И в эту минуту с громким треском разбилась чашка , упавшая с тумбочки, стоявшей в некотором отдалении от окна.