IMHOтеп — Адаптация (2)

(Крысы)

(Спустя год. Космическая станция ТАУ-15 на спутнике «Гермес» газового гиганта «Фарос».)

Люди колонной продвигались по коридору, проходя отсек за отсеком, где им выдавалось снаряжение. Один из них подошел к раздатчику оборудования.

— Вы что, издеваетесь? — возмутился он. — Опять лазерная пила модели ZUNI S56? Вы ведь знаете, что у нее ограничитель ни к черту. Хотите, чтобы опять кому-то голову срезало?

— Что есть, то выдаем.

— Я не буду с этой херней работать! У нее ограничитель на соплях держится! Даже визуально же видно.

— Не положено! Не задерживай очередь, — сухо ответили на раздаче.

— Давай, двигайся, — его толкнули сзади в очереди, и он, чертыхаясь, двинулся дальше: — Идите к чертям, я сегодня к ней не притронусь.

При получении оборудования на шее под кожей работника моргнула красная точка. На голографическом дисплее появилась запись. Люди, облаченные в скафандры, стучали магнитными стабилизаторами в подошвах по прорезиненному полу коридора, ведущего к транспортному отсеку, где группы одна за другой садились в грузовые космические скутера и направились в сторону свалки, скрываясь в темноте космоса.

Обозримая и освещенная солнцем часть планеты Круд, на которой добывали циан до войны, была вся покрыта песчаной пеленой бурь, завесу которой местами прорезали столбы гигантских гейзеров. Часть планеты, что находилась в тени, каждую секунду мерцала вспышками молний.

— Похоже на Круд в этот раз буря заволокла пол планеты, — произнес Кайл.

— А что толку? Все равно разработки на ней уже давно не ведутся, — откликнулся в коммуникаторе голос Чаукина.

Перед глазами Кайла вдруг возник безжизненный пейзаж Круд. Сквозь туманную атмосферу пробивались очертания гигантского Фароса, занимавшего четверть небосвода. От него словно гигантские крылья расходились по небу кольца, а у горизонта уже виднелась восходящая звезда, постепенно озарявшая светом ночное небо ржавого цвета. В дали, на горизонте планеты, три столба гейзеров, словно гигантские стволы деревьев устремившихся глубоко в небо Круд, раскинули свои ветви уже за пределами ее атмосферы.

— Ты был на Круд? — оцепеневшим голосом пробормотал Кайл.

— Чего? — усмехнулся Чайкин. — Рехнулся что ли?

Кайл вздрогнул, словно отойдя ото сна, в который он на мгновение впал.

— Да, нет, ничего. Ерунда.

На гигантских кольцах Фароса люди группами по пыть-десять человек рыскали среди обломков космического мусора, оставшегося после недельной войны, в поисках циана, драгоценных металлов или просто каких-либо пригодных для использования на атолле деталей космических кораблей.

К одному из обломков, когда-то бывшим частью крейсера, приблизился четырехпалый джегер*, управляемый Мораном в сопровождении двух охранников на скутерах.

* (Джегеры, технические корабли, по строению напоминали спрута — четыре механических щупальца, которыми они захватывали обломки, длинный грузовой отсек позади и лазерный клюв, расположенный прямо по центру, между щупальцами.)

На конце пятого манипулятора находилась небольшая плазменная пила, а между четырьмя основными располагался плазменный клюв джегера, которым он дробил астероиды и крупные обломки кораблей на мелкие куски.

Джегеры словно спруты обхватывали астероиды, вгрызаясь в них шипами и раздирая на части. Потрошить останки плазменными пилами и пылесосить поверхность на предмет наличия циана было уже задачей Крыс, рядовых работников свалки.

— Ну, поглядим что у нас тут, — прошептал Моран.

Он активировал двух дронов. Два шара диаметом не более десяти сантиметров отделились от круглой прозрачной кабины джегера и быстро облетели обломки. Через секунд тридцать на галографическом экране пилота была детально прорисованная модель.

— Анализ, — скомандовал Моран.

— Кормовая часть крейсера М-345-Р, — отрапортовал электронный голос. — Серийный номер 57-8356...

— Ясно-ясно. Не важно. Режем как? — облизнув губы, буркнул Моран, — Рассчитать алгоритм.

Виртуальная модель, парящая в кабине пилота была разделена на последовательность частей с обозначением контуров и направлений разрезов. Пилот покрутил модель в воздухе, вытащил несколько частей и, повертев их в руках, вставил обратно. После чего толкнул голографическую модель в сторону крейсера. Модель рассыпалась на части и на лобовом окне джегера дополненная реальность покрыла весь крейсер линиями и зонами для работы. Первая по очередности линия разреза пульсировала красным цветом. Рядом были выведены параметры длинны и температуры плазменного лезвия. Зелеными кругами обозначались предпочтительные точки контакта четырех манипуляторов джегера. Моран устроился в кресле удобнее.

— Подключаюсь.

В следующее мгновение его тело было зафиксировано к креслу эластичными жгутами. У основания черепа, где располагалось контактное гнездо подключения кабеля управления джегера моргнула лампочка. Тело Морана было абсолютно неподвижно, даже глаза его смотрели куда-то в пустоту сквозь предметы. С этого момента тело машины было его телом, манипуляторы были его руками, а оптика его глазами. Он видел все на 360 градусов вокруг и мог все, на что был способен этот бездушный потрошитель. Точки контакта были подтверждены и джегер направился к обломкам. Щупальца намертво впились в обшивку корабля шипами из сетала. Генератор стал с гулом набирать мощность и через мгновение плазменный клюв пронзил металл. Джегер словно паук на огромном теле животного ловко переставляя манипуляторы перебирался от одной зоны к другой. Вырезая крупные части, он отталкивал их в сторону, откуда Крысы на скутерах оттаскивали их в зоны для детального демонтажа.

Немногие пилоты джегеров могли одновременно управлять щупальцами и сохранять контроль над своим телом. У большинства пилотирование требовало полной концентрации. Но Моран упивался своей работой. Он буквально жил в этом искусственном теле. Возможно, поэтому он с такой легкостью управлял ей. Маленький, щуплый, прыщавый человечишка, помещенный в шар из сетала с щупальцами, превращался в разрушительную силу.

До нейропрограммирования технологическое развитие механизмов кратно опережали возможности человека в развитии физиологических реакций. Человек был ограничен как минимум временем, требуемым на движение пальца до кнопки. Теперь же человек мог перенять все преимущества машины.

Особенная сложность и опасность работы на свалке была в том, что она являлась частью колец газового гиганта Фароса — система колец, вращающихся в плоскости экватора газового гиганта состоящие из объектов размером от микрометра до нескольких километров. Состав колец на четверть состоит из льда. Толщина одного кольца местами могла достигать двухсот километров. При этом оно не было плотным, внутри кольца возможно было достаточно свободно перемещаться. Помимо воды и остатков космических кораблей кольца Фароса являлись источником различных минералов, железа, газогидратов, гелия и строительных материалом. Единственным крупным спутником Фароса был — Круд, располагавшийся на внешней границе колец. Его размер в два раза меньше Земли, при этом орбита вращения вокруг Фароса сильно вытянута, из-за чего спутник обладал большой геологической активностью. Такая активность обусловлена периодическим нагревом его недр в результате трения, которое происходит, из-за приливных гравитационных воздействий со стороны Фароса и других мелких спутников. В процессе движения по орбите гравитационные силы Фароса то сплющивают его, по мере приближения к перицентру, то отпускают. В результате такого сильного периодического воздействия недра Круд сильно нагреваются, а его атмосфера раскаляется до температур в шестьсот градусов по Цельсию. Выбросы вулканического материала и постоянные потоки лавы, достигающие более сотни километров в длину каждая, постоянно меняют рельеф спутника. На поверхности Круд насчитывается более шестисот активных вулканов, выбросы которых настолько сильны, что столбы с грунтом покидают его атмосферу, унося с собой в космос частички циана.

По началу именно на Круд велись работы по добыче циана. В связи с жесткими атмосферными условиями планеты добыча велась роботами, которые управлялись посредством телепортированного в них человеческого сознания. Но после ряда несчастных случаев, произошедшими с бригадами по добыче циана с поверхности планеты, в результате которых они просто пропали безвести, прямую добычу запретили и единственным способом найти циан остался его поиск на кольцах Фароса, куда его выбрасывали гигантские гейзеры. Циан кристаллизуется лишь при выбросе на орбиту, температура его плавления выше ста градусов. На самой же планете циан находится в жидком состоянии и в процессе прямой добычи его фильтровали из насыщенного им грунта.

После возвращения на атолл группа поступала сначала в предбанник, где нормализовалось давление, создавалась искусственная атмосфера и притяжение. Затем группа сразу попадала на просвет — специальные лучи сканировали тела работников на наличие инородных материалов, которые могли быть принесены ими из космоса. Декларируемая необходимость этой процедуры — защита колонии от инородных вирусов и синей чумы, которую люди могли подхватить при контакте с цианом. Но все понимали, что истинной целью было пресечь возможность присвоения работниками ценностей, найденных при работе на свалке. Люди двигались в одних набедренных повязках по транспортной линии. Их тела одно за другим проходили через рамки сканера ме-дицинского робота.

— Не выходите за ограничительные линии, — периодически звучал металлический голос из динамиков. — Сохраняйте порядок при прохождении контроля. Ваше активное участие очень важно для поддержания низкого коэффициента положительного заражения на ТАУ-15. Руководство атолла, благодарит вас за участие.

Внезапно линия остановилась. Питерсона, одного из членов рабочей группы, вывели в сторону, и линия двинулась дальше. Можно было видеть, как его отдельно просканировали несколько раз в области спины. Лицо Питерсона побледнело от страха. В следующую секунду к нему подошли двое охранников облаченных в защитные герметичные костюмы и попросили проследовать в отдельный кабинет.

— Я здоров. Я не... У меня даже ни одного пятна нет! — пытался возразить он, но охранники крепко схватили его под руки и вывели из зала.

Стоя в очереди уже за вознаграждением за работу, Моран обратился к Кайлу, который тарабанил пальцами по стене. Указывая на Табета впереди очереди, начислявшего кредиты на куб Моран почти шипя произнес: — Смотри-ка, Табет сегодня везунчик, циан нашел.

— Перепадет пара дополнительных кредитов.

— Черт, мне бы они не помешали, — усмехнулся Моран.

Как только Табет после досмотра вышел из рабочего отсека, ему навстречу с радостными и звонкими возгласами бросились бежать двое ребятишек. Это были его дети: паренек восьми лет и девочка двух лет, крохотная для своего возраста. За ними стояла его жена. Это была высокая, стройная женщина. Черные волосы были взбиты в творческом беспорядке и спадали локонами на глаза. Когда Табет касался ее белоснежной кожи, он словно окунался в лучи света, обволакивающие и согревающие его со всех сторон. А когда его пальцы скользили по ее волосам, он погружался в глубину самого космоса. Ее облик вызывал желание у мужчин, но глаза говорили, что всякий кто недооценит ее, пожалеет об этом. В ней не было красоты, которая так легко покупалась и продавалась на ТАУ-15, и вместе с тем в ней было нечто неосязаемое, невидимое глазу, но ощущаемое всем телом и каждой клеточкой в отдельности, — тепло, свет, источник энергии за нахождение вблизи которого, ты готов был отдать все, что у тебя есть. Такой ее видел Табет.

Табет же отдавал всего себя своей семье без остатка. Его душа и тело принадлежали не ему: он жил, и каждый его вздох, каждый удар его сердца был посвящен ей и их детям.

Табет двумя исполинскими руками подхватил ребят и усадил сына на плечи, а дочь на руки. Его рука была настолько огромной, что казалось, он мог легко спрятать девочку, накрыв второй ладонью сверху. Она гордо сидела под покровительством отца-исполина.

Так легко сделать отцу трехлетнюю девочку счастливой. Нужно подхватить ее на руки, подбросить высоко вверх, поймать, крепко обнять, поцеловать в пахучую макушку и подарить что-нибудь мягкое и плюшевое.

— Смотри что у меня есть.

Табет достал из-за пазухи небольшого плюшевого медвежонка. Девчонка взвизгнула от восторга и схватила игрушку.

— Ой! — расстроено собрав бровки домиком она указала маленьким пальчиком на место, где у медвежонка должен был быть глаз. — Неть.

— Да, — улыбнулся Табет. — У него нет глаза, но мы с тобой его вылечим.

Девочка стала гладить и успокаивать медвежонка. Видимо, морально готовя того к операции по восстановлению зрения.

Мальчуган хохотал на могучей шее, вцепившись пальцами в черную гриву Табета.

Табет, подойдя к жене, нежно обнял ее.

— Они хорошо себя вели? — спросил он.

— Как дети, — улыбаясь, ответила она.

— И всё? — прищурился Табет.

— Да, задрали, конечно. Сегодня вечером развлекаешь сам этих котят.

В следующее мгновение мальчик змеей сполз по торсу Табета и встал рядом с ним.

— Рамиз, мама говорит, что вы ее не слушали, — строго произнес Табет.

— Мама шутит, — серьезно ответил Рамиз.

Лицо Табета расплылось в улыбке.

— Мужик растет! — захохотал он. — А в школе что?

— Да ну ее. Расскажи лучше, что ты сегодня видел? — заблестели глаза у Рамиза.

— Учись усердно, Рамиз. А то мы с мамой расстроимся. Ты же не хочешь нас огорчить?

— Нет, — нахмурившись и опустив нос, буркнул Рамиз.

Табет потрепал темные волосы мальчугана.

Дочурка соскользнув с рук Табета стала что-то бормотать, пытаясь завладеть вниманием отца. Он вновь взял ее на руки, и они отправились в каюту.