Дневник: IMHOтеп

(Мира) (Годом ранее на одним из нижних уровней.) В зале борделя можно было увидеть совершенно разных девушек: высоких, низких, стройных, полных, очень полных, спортивных и даже перекаченных. Цвет волос менялся по желанию клиента в любой момент. Никакого особого стиля в одежде не было, девушки сами выбирали как им завлекать клиентов, кто-то ходил почти нагой, представляя на обозрение публики свои достоинства. Их тела с головы до ног укрощали био-татуировки. Они могли менять форму, цвет, могли исчезнуть, если это было необходимо или быть анимированными. На поверхность кожи можно было скачать и загрузить любое изображение или видео. На спинах и плечах девушек порхали разноцветные бабочки, руки обвивали змеи, по стройным ногам от лодыжек вверх росли и распускались цветы. Тела других были укутаны в своего рода сари, оставляя видимыми глазу лишь лицо, руки и шею. Другие были одеты просто, но со вкусом в коктельные элегантные платья. Их платья были настоящими и, если за отдельную плату в дополнительной реальности, гость мог раздеть любую другую модель, то с этими девушками было несколько сложнее. Такие девушки увлекали мужчин скорее приятной беседой, нежели старались поскорее затащить в каюту. Времени на такую обработку требовалось больше и риск потратить время в пустую также был высок, но и была выше вероятность заполучить постоянного клиента. По залу также бродила пара роботов гуманоидов с гипертрофированной грудью и ягодицами — на любителя. Это было большое помещение на пятьдесят столов с помпезной белой лестницей по центру зала ведущей на балкон, где располагалось еще порядка тридцати мест. Все стены по периметру были завешаны зеркалами, что визуально увеличивало пространство зала в разы. Во всем этом многообразии человеческих копий, окружавших тебя со всех сторон, было легко потерять счет времени и забыться. Собственно, за этим сюда и приходили. Новое тело Кайла было в отличной форме и уже приятно его обрадовало в этот день. За небольшой столик, за которым он сидел и отстукивал какой-то ритм пальцами, рассматривая разношерстую публику, присоединилась стройная девушка с короткой стрижкой и точеными чертами лица. На ней было ярко красное коктейльное платье, декольте которого было настолько глубоким, что груди так и норовили вывалиться от слишком глубокого вдоха. — Сколько готов заплатить? — сразу спросила она. — Я готов потратить своё время, эмоции, какие-то ресурсы. Если есть взаимность, и возникает влечение, — включился в игру Кайл. — Ресурсы? Камень что ли? — усмехнулась она. — Кредиты, это такой же ресурс. Девушку интереснее соблазнять мужественностью, харизмой, умом и телом. Если это не работает, то и наличие денег не поможет. — Либо я недостаточно хороша, либо у тебя мало денег, либо ты не с теми девушками общался до меня. — Без настоящего влечения и эмоций, секс превращается в механическое действие. С таким же успехом можно подрочить. — Почему же тогда мужчины в таком количестве готовы платить, а не мастурбируют, тихо экономя деньги? — С девушкой процесс приятнее. — Так пойдем со мной, — она прильнула почти вплотную к его уху. Кайл не повел и бровью. — Кстати, я была моделью для агентства VH. — Сколько же лет это было назад? — спокойно спросил Кайл, все также смотря в глубь зала. — Вот ты козел! — отпрянула он. — Слушай, так может ты того, а? Может быть ты пришел не в то место? Может быть тебе нравятся мальчики? Я могу тебе с этим помочь. — Не сомневаюсь. Но я пришел сюда, чтобы пообщаться с девушками. А хирург, поработавший над вами, должен был больше внимания уделить вашему кадыку. Она озадачено отпрянула от Кайла, неловко прикрыв пальцами правой руки горло. — Кстати, вон тот парень, мне кажется, хочет пообщаться вами. Она не успела обернуться в сторону, которую указал Кайл, как огромный охранник схватил ее за плечи сильно, но аккуратно, словно вазу и, уложил на плечо. — Я дико извиняюсь за неудобства, — с ухмылкой пробасил здоровяк. Кайл лишь улыбнулся в ответ. После чего здоровяк понес свою добычу к выходу. Она кричала и сучила по его широкой спине руками, требуя ее отпустить, но великан совершенно не обращал на это внимания. У выхода он аккуратно поставил ее лицом к выходу и, когда та уже собиралась сделать первый шаг перед выходом и наигранно поправляла волосы рукой, он дал ей хорошего пинка. Да так, что она пролетела метра два. Кайл поднял взгляд вверх. На него с балкона второго этажа зала смотрела стройная блондинка в соблазнительном деловом костюме синего цвета с высоким вырезом юбки.

(комментариев: 1)

(Еще один день) Кайл бродил по сети коридоров одного из уровней, лишь местами освещаемой фонарями. Вокруг не было ни души, ни звука. В противоположной стороне коридора он отчетливо видел дверь. Он не знал что за ней, но чувствовал что ему нужно именно туда. Внезапно из темноты коридора возникла фигура мужчины в рваном комбинезоне. Кайл на мгновение остановился, настороженно осмотрел незнакомца, но затем вновь продолжил идти, свернув в ближайший поворот. Через несколько метров из-за другого поворота возникла все та же ссутуленная фигура в рваном комбинезоне. Человек стоял к нему спиной и лица его Кайл не видел. Под тусклым светом фонарей он мог рассмотреть неестественно белую кожу, проглядывавшую сквозь разодранный левый рукав. Три тонкие длинные иголки торчали из предплечья, но он не обращал на это внимания. От пальцев вверх, скрываясь под остатками комбинезона, поднималась тонкая струйка запекшейся крови или, если не крови, то чего-то очень темного или, возможно… синего. Голову покрывали давно не мытые и слипшиеся клоки волос. Было видно, как движется его подбородок и казалось, что он говорит что-то, но очень тихо. Или, возможно, он скрежетал зубами в припадке. Кайл не хотел это выяснять и вновь повернул за ближайший поворот. За одним из углов он неожиданно наткнулся на маленького мальчика, едва не сшибив его. Ему было от силы лет шесть. Чёрные волосы, большие наивные карие глаза и свежий шрам из засохшей крови над переносицей. — Папа! — внезапно произнес малыш. — Что? — от удивления Кайл отшатнулся назад. — Па-а-а-па! — повторил ребенок, вскинув к Кайлу детские ручки. Кайл услышал за спиной шаркающие шаги и в следующее мгновение, подхватив мальчишку на руки, быстрым шагом двинулся дальше по коридору. Они двигались по сети ходов, считая повороты, в надежде вернуться к двери. Внезапно погас свет. Кайл остановился. Он почувствовал, как маленькие ручки сжали в кулачки ткань куртки на его груди. Он чувствовал, что дверь уже совсем рядом и поэтому продолжил осторожно двигаться вдоль стены практически на ощупь. Подушечки пальцев свободной руки медленно скользили по сухой шершавой поверхности стены. Через несколько шагов он услышал глухой стук ботинок о пол. Медленные, спутанные, шаркающие, но неуклонно приближающиеся к нему шаги. Он остановился. — Папа, — тихо произнес мальчик. — Тш-ш! Тихо, — прошептал Кайл. Он закрыл глаза в кромешной темноте, стараясь определить источник звука на слух. Шагов он больше не слышал, но неожиданно для себя совершенно четко мог различить звук скрежета чьих-то зубов, так близко, словно их владелец находился прямо напротив него. Так близко, что он готов был поклясться, что чувствует на своем лице его дыхание. Кайл протянул вперед руку и его пальцы уткнулись в грубую шероховатую материю комбинезона. От неожиданности он широко раскрыл глаза, но его окружала кромешная темнота. Вдруг зажегся ослепительный свет! Кайл зажмурился от яркой вспышки. Прижимая одной рукой мальчишку к груди, а второй закрывая глаза от света, он сделал несколько шагов назад и наткнулся спиной на стену. Кайл открыл глаза. Было темно. Он дважды открыл и закрыл глаза, но ничего не увидел. Несколько мгновений он ничего не видели, словно привыкая к темноте после ослепительного света во сне. Этот сон Кайл видел каждую ночь. Он лежал на кровати, одной рукой прижимая одеяло к груди, а вторую выставив перед собой. Воздух словно вибрировал от постоянного гудения вентиляторов и систем жизнеобеспечения станции и мыслей… мыслей, которые не покидали его голову последний год. Он опустил руку. В полумраке перед его взором в трехсотый раз все отчетливее прорисовывался облупившийся потолок индивидуальной капсулы три на три метра с высотой потолка не выше двух метров. Узкая кровать, стул, хлипкий столик, ящики и ионизационная капсула занимали почти все пространство. В комнате буквально нельзя было развернуться и приходилось протискиваться боком. Это не комната. Это нора. На космическом атолле ты всегда находился в пространстве, ограниченном со всех сторон. Единственным местом, где ты мог побыть наедине и не свихнуться от постоянного роя людей, был этот пятачок с кроватью и душевой кабиной. Ионизационные капсулы могли позволить себе, пожалуй, только Крысы, для остальных же это было слишком дорогостоящим удовольствием. В трущобах люди жили в обычных бараках по десять и более человек. За этот год, проведенный на ТАУ-15, Кайл почти привык к этой обстановке. Привык, но не смирился с ней. На заработок Крыс он мог себе позволить жить в гораздо лучшей каюте, но предпочитал тратить деньги на другое. В этой же конуре он только спал и то не всегда. Он медленно сел на верхней кровати блока, опершись руками о ее край. На его шее на тонкой цепи из неокарбона медленно покачивался куб. Это был тот самый куб черного матового цвета, который Гилиам швырнул ему при последней встрече. На одной из его граней находился экран. В неактивном режиме он был пуст, чтобы никто не мог видеть количество Т-коинов его владельца. Активизировался он путем прикладывания пальца руки владельца к грани сбоку от экрана. Фактически куб был именным. Так что если у вас похищали куб, то вместе с ним грабители забирали и палец вашей руки. Крысы были достаточно сплоченным сообществом, со своей иерархией и кодексом поведения. В их кругах кражи практически не встречались, а провинившиеся жестоко наказывались. В трущобах же нередко можно было встретить людей без пальцев на руках. Т-коины — это то, за что ты мог купить еду, одежду, космические скутера, женщин, влияние — нормальную жизнь и никто не спросит кто ты и откуда. Если, конечно, количество кредитов в твоем кубе достаточно для всего этого удовольствия. На этом кубе было все наследство, доставшееся Кайлу от прошлой жизни. Кайл, перестав подергивать носком в воздухе, достал из кармана миниатюрную музыкальную шкатулку, которую еще ребенком нашел в грузовом отсеке одного из списанных транспортных кораблей. Это была шкатулка из красного дерева с искусной витиеватой резьбой и замысловатыми вставками из других пород дерева. На ТАУ-15 подобная вещица, тем более из настоящего дерева стоила немало кредитов, но даже этой суммы было недостаточно, чтобы вырваться из трущоб нижних уровней. Он потратил немало времени, прежде чем привести ее в порядок после более чем трехсотлетнего забвения. Он всегда носил ее с собой не столько как ценную вещь, которую можно было бы всегда сбыть в черный день, сколько как напоминание о другом мире, в который он надеялся вернуться. Его пальцы аккуратно захватили маленькую ручку и стали медленно вращать ее. Восемнадцать крохотных блестящих металлических пластин, цепляясь за выступы на вращающемся барабане, дрожали и рассыпали в воздухе звонкую мелодию. Кайл медленно вращал рукоятку и завороженно наблюдал, как нотка за ноткой, то низкая, то высокая, звонко сыплются из шкатулки. «Возможно, когда-то эта мелодия звучала на Земле», — не в первый раз промелькнуло в голове Кайла. Он всегда думал о Земле, когда слушал эту мелодию, пытался представить, каково это — жить на Земле. Дышать свежим воздухом, смотреть на горизонт, ощущать свободу над головой. Огромная планета для него поместилась в крохотной коробочке, с легкостью располагающейся на ладони. Когда последние звонкие нотки растворились в гуле систем жизнеобеспечения атолла, он резким движением спрыгнул с кровати. Выпив стакан воды, приготовленный с вечера он провел несколько упражнений на растяжку которые закончились пятьюдесятью отжиманиями. Ежедневная процедура, как по часам, как робот. Затем он влил в себя бутылку питательной смеси и зашел в капсулу ионизации. Ежедневное облучение было необходимой процедурой на атолле, но ультрафиолетовые кабины были не у всех. Искривленные руки и ноги, вдавленная грудная клетка, отсутствие конечностей, либо их ненормальное количество, кадык размером с кулак — вот только часть из многих уродств, вызванных недостатком ионизации и йода, загрязнением воды и воздуха, которые можно было увидеть в нищих трущобах. Унижение человека приводит его к потере человеческого облика. Кайл подошел к душевой кабине, на экране появилось несколько платных вариантов. Одним из них был, так называемый — «пар» при котором вода не стекала струей, а разбрызгивалась на тело мелкими частицами, оседая на поверхности кожи, после чего ее можно было снять вакуумным пылесосом. Эта процедура повторялась несколько раз, в зависимости от лимита кредитов человека и его чистоплотности. Таким образом достигалась наибольшая экономия расхода воды. Кайл никогда не пользовался режимом «пар» и в этот раз он машинально установил на сенсорном экране нужный объем воды и температуру. Он разделся, положил одежду вместе с кубом настолик и встал под очищающий поток. Внезапно струя воды оборвалась и перед глазами Кайла замерцала красным цветом предупреждение: "Достигнут недельный лимит потребления воды. Дальнейшее использование по повышенному тарифу." Рядом с ней в пространстве зеленым светом мерцал манящий квадрат "Подтверждаю". Кайл коснулся мокрой рукой голографического изображения, а затем дважды коснулся пальцами области сонной артерии на шее. Под кожей моргнул световой сигнал. На голографической панели появилась надпись "Подтвердить оплату?». Он произнес: — Подтверждаю. Изображение исчезло. Теплая вода вновь потекла по телу. За одну минуту в душе было списано шестьдесят кредитов — при среднемесячном окладе Крысы в десять тысяч кредитов, душ на ТАУ-15 был дорогим удовольствием. Утренние процедуры у него занимали тридцать минут, ровно. Каждый день, как по часам. Все было выверено и понятно. На столе лежала ребристая рукоять ножа. Лезвие состояло из звеньев соединенных нитью из сеталла, проходившей через сердцевину каждого звена. При расслабленной нити его можно было использовать и как кнут. Если же нить натягивалась, то все звенья жестко прижимались друг к другу, превращаясь в единое лезвие, длину которого можно было регулировать на свое усмотрение. Все звенья лезвия были из сеталла, что позволяло им, сохраняя высокую прочность, быть достаточно тонкими и, скручиваясь, прятаться обратно в рукояти. Одевшись и вложив нож в специально спрятанный чехол на боку поясницы, Кайл направился в столовую. На раздаче ему навалили в пластиковую тарелку синтетическую кашу желтого цвета, вроде как сдобренную неким составом витаминов, микроэлементов, белков и углеводов, которая очень быстро остывала и покрывалась твердой корочкой. На вкус она напоминала хорошо сдобренные потом сопли. Кайл подсел за стол, где уже сидели члены его бригады. — Черт возьми, за всю эту работу я хочу лишь нормальную еду. Это что, так много? — скривился Кайл, проглотив первую ложку. — Смотрите, Кайл у нас благородных кровей, оказывается. Милорд, чего вам сегодня подать? Извините, перепела у нас закончились. Не желаете каши из говна? — оголив кривые гнилые зубы, расхохотался Моран и тряхнул плешивой головой. Маленькие глазки дрожали в напряжении на его угреватом лице. — Кайл, ты просил не рассказывать тебе о светлом будущем, так что каша вкусней не станет. Ешь давай, — буркнул Чаукин, в то время как Моран въедливо сверлил Кайла бешеными глазами. — Будущее. Питерсон наверняка мечтал о будущем, — ответил Кайл. — Мы едим дерьмо, пьем дерьмо, живем в дерьме. Ни у кого не возникал вопрос «почему вокруг так много дерьма», а? Может быть, потому что мы все с вами в жопе? Его раздражала вся эта обстановка и необходимость в ней существовать. Чаукин недовольно опустил ложку в тарелку с кашей и выпрямился. — Слушай, Кайл, и без того тошно. Достал ты со своим говном, про говнистое будущее. Мы с тобой в паре сегодня работаем, не беси меня с самого начала. А ты, скотина, заткнись! — раздраженно произнес Чаукин в сторону Морана. — Ты кого скотиной назвал?! — взвыл Моран, вскочив с места. — Тебя, — спокойно ответил Чаукин. — Чего вылупился? Садись и жри! Моран, гневно дыша и надувая ноздри, бросил взгляд на окружающих, затем на Чаукина и вновь на окружающих. — Сядь уже! — рявкнул кто-то из-за стола. — Да садись... Чего вскочил?! — поддержали другие. Моран медленно опустился на скамью, наливаясь с каждой секундой краской все больше и больше. Он словно подавил свою злобу кашей, которую съел чуть ли не в один глоток, поставил пустую тарелку и, что-то бурча, вышел из-за стола. Продолжая что-то бормотать себе под нос, он споткнулся о ножку стола и к удивлению для себя и окружающих не упал на пол, а завис в воздухе. Из динамиков прозвучало стандартное для подобных случаев предупреждение: — «Внимание! Работа системы искусственной гравитации временно остановлена. Просьба сохранять спокойствие и соблюдать осторожность. О включении системы будет сообщено дополнительно. Внимание! Работа системы искусственной гравитации временно остановлена…» Люди активировали гравитационные ботинки. — Смотри, — кто-то из толпы обратился к Чаукину, — Моран сегодня без гравитационных ботинок. Весь стол уже повернулся и смотрел как Моран барахтался, вращаясь в воздухе, прыгая и скача как мячик. Он пытался попеременно ухватиться руками то за стол, то за скамью, дотянуться до пола и зачем-то поймать вылетевшую из рук тарелку. — Моран, ну ты калека, пора бы уже за столько лет привыкнуть к низкой гравитации ТАУ — расхохотался весь стол. — Табет, почему Морана до сих пор в нашей бригаде? — тихо спросил Чаукин рядом сидящего Табета не отводя снисходительного взгляда с Морана. — Он пилот джегера. А они отдельная каста. Так что скорее это мы в его бригаде. — Вот как так, а? — Справедливости ради, он классный пилот, хоть меня от него и воротит. Кроме того, ты вживляешь контакты и проходишь нейронное обучение на пилотов за свой счет. Многие влезают в огромные кредиты ради этого. Мне Док рассказывал, что нейронная сеть его мозга отлично подходит для управления джегером. Да и вообще чем угодно. Возможно, это из-за того что он все детство проторчал в виртуальных игровых клубах. Вроде даже на первый взнос за программу нейропрограмирования для пилотирования джегером он собрал участвуя в игровых турнирах. — Моран? — Кто бы мог подумать, да?

(комментариев: 2)

Зайдя в каюту Табет разулся и заглянул по очереди во все три комнаты. В одной из комнат Рамиз собирал на полу макет космического корабля, недостающие детали которого занимало голографическое изображение. Голограмма исчезала после того как ее место занимала правильная деталь. В другой комнате его младшая сестра, Лани, схватив стилус маленькой ручкой неистово и увлеченно вырисовывала в воздухе дуги и каракули в подсвеченном в пространстве кубе. Осмотрев свое творение слегка исподлобья, опустив подбородок на грудь, она дунула в него. Клубок выскочил из подсвеченной области и взмыл к потолку словно воздушный шар, от чего девочка взвизгнула от восторга. Табет направился на крохотную кухню. Голубые стены, белый гарнитур. Все четко, выверено, как в аптеке. Тея замешивала протеиновую массу в котелке. — Опять протеиновая масса? — спросил он. — Украшу огурцом, будет супер. — О! Ты раздобыла огурцы. У нас праздник? — Я из них еще розочки вырежу, будет вообще бомба. Она взяла нож со стола и мастерски прокрутила его между пальцами. — Ты же в курсе какая я ловкая? — улыбнулась она. — Да, о твоих быстрых пальчиках, я в курсе, — улыбнулся Табет в ответ и нежно взял ее руку в свою. — Хорошо что от них никто не пострадал. — Мне не нужно. У меня есть ты, — улыбнулась она в ответ, нежно проведя ладонью по его щеке. — Кстати, — она протянула нож Табету. — Мой нож. — Конечно, твой. — Я говорю нож мой. — Да твой, твой, — Табет выставил ладони вперед, всем видом указывая что он не претендует на нож. — Так, нож помой. — А с чего я буду его мыть, если он твой? — ухмыльнулся Табет. — Знаешь что... Табет обнял ее, уткнувшись лицом в густые темные волосы. — Может… того? — шепотом произнес он. — Дети не спят, — строго, но с улыбкой ответила она. — И вообще, тебе завтра опять на раннюю смену. — Ну и что? — Табет глубоко вдохнул запах ее волос. — Я хочу, чтобы мой муж возвращался целиком, а не по кусочкам. — Скажешь тоже. — На тебе вся семья. Не забывай это. — Я и не забываю. — Вот и не забывай, — серьезно произнесла она, но ее голос дрогнул на последнем звуке. — Все будет хорошо, — спокойно произнес Табет еще глубже зарываясь лицом в ее волосы. Тея аккуратно, но решительно выкрутилась из его объятий и снова принялась замешивать массу с еще большим усердием. — Ты же знаешь, что меня бесят эти твои «Все будет хорошо». — Верь в меня. Тея остановилась. — Я верю... но мне... Ее охватила мелкая дрожь и она обхватила себя руками. — Все будет хорошо, — Табет нежно положил свои руки поверх ее. Тея крепко сжала веки, сдерживаясь чтобы не выругаться. — Ты человек. Я прошу тебя, будь осторожен, — не раскрывая сильно зажатых глаз, произнесла она. — Я буду. Ничего не бойся. Ты мой свет и я буду защищать тебя всегда. Ты из-за Питерсона? — спокойно спросил Табет. — Я… я не знаю. Я просто не представляю, что буду делать без тебя. — Я всегда буду рядом, слышишь? — Я не глухая… — Тея улыбнулась. — Извини. Порой на меня нападает эта дрянь и я сама не своя. Табет обнял ее. — Когда ты сама не своя, помни, что ты моя. — Иди, поиграй лучше с детьми пару минут, — успокоившимся голосом ответила Тея. — Скоро будет ужин. — Рамиз собирает модель, а Лани рисует облака или тучки, или что-то вроде того… мы сегодня с ней в книжках смотрели. Из соседней комнаты долетел очередной радостный визг маленькой девочки. — Пообщайся с ней. И стол разложи. Ужинать скоро. Табет поцеловал Тею в щеку и вышел из кухни. Он подсел рядом с Лани на жесткий, но теплый пол. — Расскажешь каких ты знаешь животных? — М-у-у, — не отрываясь от творения очередного клубка, произнесла Лани. Табет коснулся экрана коммуникатора на коже запястья и в воздухе появилось изображение серого скачущего зайца. Девчушка выпятила голову на тонкой шейке в сторону зверька и вскинула маленькую ручку показывая на него указательным пальцем, — Пля-пля! — радостно воскликнула она. — Пля-пля? — тихо спросил Табет. — Как-то... — Пля-пля, пля-пля... — сидя по-турецки повторяла девочка, раскачиваясь из стороны в сторону и не сводя взгляд со зверька, скачущего по кругу. — Прыг-прыг? — спросил Табет. — Не-е-е. Пля-пля, — уверенно ответила она. — Это зайка, — тихим басом стал объяснять Табет. — Он прыгает на задних лапках. Вот так, — он повторил поучительно медленно, изображая пальцами правой руки скачущего зайца. — Прыг-прыг. Прыг-прыг. Повтори, — довольным своим пояснением попросил он. — Пля-пля, — так же медленно и уверенно повторила она, не отрывая больших блестящих глаз от Табета. — Хм, — недоумевающее выдохнул Табет. — Наверно это женское.

(комментариев: 4)

— А кто-нибудь знает, что происходит в карантине? — спросил кто-то из бригады. — Мы нет. Это же карантин, — ответил Чаукин. — То есть человека уводят в никуда и больше о нем никто ничего не узнает, даже не проведут похоронные процедуры и это всех устраивает? — Их лечат. Но антидота очень мало… — ответил Табет. — А я слышал, что они, — Моран указал пальцем куда-то вверх. — Они забирают в карантин всех подряд, и здоровых людей тоже. — Есть те, кто вернулся, ты сам знаешь. — Но мало… — Да кому ты там нужен? — усмехнулся один из работников, гримасничая повторив движение Морана, указывая пальцем вверх. — А я откуда знаю, но у Питерсона ведь действительно не было пятен. Мы же там все на осмотре бок о бок, в чем мать родила, стояли. Кто-нибудь видел хоть одно синее пятно у Питерсона, а? — не успокаивался Моран. — Ах, да и еще не забывай, мы все живем на станции, нижние уровни которой кишат синегнойными готовыми сожрать нас в любой момент. Отличное соседство. — Нижние уровни изолированы. — Ты контролируешь двери, которые сейчас закрыты? В следующее мгновение Чаукин отвесил Морану подзатыльник, добавив: — Ты как с бригадиром разговариваешь? Еще одно слово и я тебя лично к этим тварям на обед отправлю. В воздухе повисло молчание. Через несколько минут все постепенно стали расходиться. И когда остались только Табет с Чаукином, тот обратился к своему другу. — Табет, — произнес он слегка поплывшим от самогона голосом. — Ты ведь умный мужик. У тебя прекрасное образование. Бригадир это здорово, конечно, но почему ты не пытаешься попасть на верхние уровни? Ладно я, но ты училище окончил, у тебя этот, сертификат есть… — Ты думаешь, я не пытался? — выдохнул Табет. — После изоляции на одном атолле деление людей происходит уже по иному признаку. Система кодов «свой-чужой» изменилась безвозвратно. Никто не даст мне, простой Крысе, подняться выше восьмого уровня. И это ощущение вражды, за годы созревшее вплоть до желания уничтожения «не своего», обрело черты очевидного представления о мире, засев в самом подсознании, неподвластное никаким разумным доводам. Мы потеряли Землю, но волей случая — либо по воле Создателя, в которого, кстати, уже почти никто не верит — нам был дан второй шанс. И вместо того, чтобы сплотиться и вместе искать новый дом, человек совершает роковую ошибку — уподобившись первобытным дикарям, он начинает делить имеющийся ресурс. А если ему казалось, что его доля была несправедливо мала, а так было всегда, он начинал убивать себе подобных — ради того, чтобы забрать у них красивый камень синего цвета. Транжиря при этом впустую ресурсы и деградируя технически. — Боюсь, третьего шанса нам никто не даст? — спросил Чаукин. — Его нужно заслужить. Там, — Табет поднял указательный палец вверх. — Мы не нужны. А главная проблема — каждая сторона думает, что должна измениться другая. — Учитывая, что все равно все лгут, не так уж и страшно, что никто никого не слушает. — Это не может продолжаться вечно. — Ну почему же? Я слышал, рабство было формой собственности на протяжении веков. Считай, что у нас свободная форма рабства, ну… или очень хреновый вид свободы. Табет улыбнулся: — Юмор. Юмор — это хорошо. Он позволяет пережить то, с чем мы не можем справиться. — Ты веришь в Создателя, но как же он допустил, что человечество оказалось в такой заднице? — Возможно, Создатель изощрен, но не злонамерен. Тем более не он лишил нас дома, а мы сами. — Но разве он не оставил человечество погибать во мраке космоса? — Ну, не во мраке. И, возможно, человечество не есть совершенство в его замысле. Это очень эгоистично считать себя венцом совершенства. Возможно, человека сменит кто-то более совершенный, более развитый, способный лучше познать Вселенную. — То есть мы, лишь переходная ступень? Как приматы перед человеком? Не очень обнадеживает. — В рамках бесконечности совсем нет. Нам остается только верить. — Что-то я сомневаюсь, что в твоем плане сотворения мира человечество обязательно должно выжить. — Никому не известно за что именно стоит благодарить Создателя. Чаукин подозрительно собрав брови в кожистый комок, посмотрел на Табета. — Чауки, дружище, а чего ты здоровый, умный парень не обзаведешься семьей? — попытался сменить тему разговора Табет. — Семья? Разве мы только что не обсуждали вопрос существования человечества в целом? Табет, ты со своим институтом семьи вообще рудимент современного общества. Так уже никто не живет. — Каждый имеет право жить так как он хочет. Но человеку нужна семья. Кто мы без родных и близких? И зачем мы здесь одни? Просто ждем смерти? — А разве так уж важно быть кому-то нужным? Почему недостаточно быть нужным самому себе? — Зачастую человек не выбирает, нужен он кому-то или нет. Если в тебе кто-то нуждается — это ответственность. Она просто появляется и все. Вопрос в том, что ты будешь с ней делать. — Да, но пока я не отвечу себе на вопрос, зачем я хочу семью, думаю, я не решусь на этот шаг. Табет, это твоя территория, я на ней не выиграю, — усмехнулся Чаукин. — Даже пытаться не буду. Давай ты будешь моей семьей? — Чауки, проще украсть, чем зарабатывать честным трудом, проще ударить ребенка, чем воспитывать его, проще забыться в хеслипе, чем жить. Но проще не значит лучше. — Ну, ты уже передергиваешь. — Нет — нет, это жизнь. В конце концов, единственный способ жить — это жить. Все стоящее в этом мире дается с трудом. Легко можно получить только пяткой в нос. Есть такое слово — надо. Может ты и не знаешь своих родителей, но они тебе подарили жизнь. Ты должен этому миру подарить жизнь в ответ. — Кому надо, Табет? — Семье, детям. Они моя жизнь. Без них меня нет. — А меня? Чаукин несколько секунд потирал переносицу двумя пальцами, словно пытаясь вдавить обратно в голову вырывающиеся из нее наружу мысли. Опустив взгляд в пол, он ответил: — Табет, ты сильный человек. Очень сильный. Во всем этом мраке ты видишь свет и стараешься зажечь им других людей. Пойми меня правильно, я согласен со всем, что ты говоришь, но решение, которое ты принял для себя и которому посвящаешь свою жизнь… его нельзя изменить, просто проснувшись однажды утром. Это решение на всю жизнь. Мы выживаем, Табет. А законы выживания… Я понимаю, что страх одиночества один из сильных и через несколько лет, возможно, я признаю свое поражение перед ним, но… — Вот именно, Чауки, — аккуратно перебил его Табет. — Мы выживаем, а человек не может выжить в одиночестве. И это не просто страх. То о чем ты говоришь, это лишь отсрочка неизбежного. Бессмертие — это не вечная телепортация сознания из тела в тело. Настоящее бессмертие — это наши дети и дети их детей. Просто подумай над этим. Чаукин поднял глаза на Табета. Этот грозный здоровяк словно излучал какую-то детскую радость. — Ладно, — вставая и уже собираясь уходить, произнес Чаукин. — Конвейер ждет. — Чаукин, кстати… — Табет стал ерзать на сиденье, словно подходя нужные слова, — Вчера был последний день, когда мы работали на конвейере по сборке дронов. — Что ты имеешь в виду? Мы же отработали сегодня на кольцах только потому что это была подмена. — На следующей неделе нас направляют на кольца Фароса на постоянной основе. Чаукин смотрел на Табета несколько секунд, словно представляя дальнейшую цепочку событий. — После истории с Питерсом, парни будут далеко не в восторге от этой новости. — Это точно. Чауки, мне нужна будет твоя поддержка. — Конечно. — После моего назначения мне нужно будет утвердить ребят в бригаду. Я бы переманил Стива из сто пятой. — Стив погиб, — перебил его Чаукин. — Как? — недоверчиво спросил Табет. — Убило разрядом тока. Во время высадки на один из астероидов. Ты не слышал? — Нет. А оплетка? Он ведь не мог начать работу без оплетки. — Видимо не сработало. Был разряд, но у астероида была уж очень замысловатая форма, — Чаукин медленно потер коротко постриженный затылок. — На темной стороне одной из изгибов накопленный потенциал не разрядился. Они этого не проверили. Под действием ветра Демоса на некоторых крупных объектах среди колец Фароса накапливается большой уровень статического электричества. При переходе между освещенной и теневой стороной объектов разница потенциалов приводит к разрядке в тысячи вольт. Люди погибали от таких вспышек, до того как не стали применять оплетки — крупные сети выстреливаемые в сторону объектов и оплетающие их, для провоцирования замыкания. Но даже после того как стали предприниматься такие меры предосторожности, люди продолжали погибать. — Черт, — тихо произнес Табет. — Он ведь был лучший в этом. — Да. А на той неделе Антон из тридцать восьмой. Ограничитель плазменной пилы вышел из строя. Ему просто отрезало голову вспышкой, — Чаукин замер, уставившись стеклянным взглядом на грязное, бесформенное пятно на полу. Перед его глазами всплыла картина, как в руках Антона у плазменной пилы заклинивает один из двух вращающихся дисков, генерирующих магнитное поле для стабилизации плазмы. Затем загорается красная лампочка предупреждения. Через миг, от яркой оранжевой вспышки, диски разлетаются на куски. За долю секунды яркий раскаленный шар вырастает до размера футбольного мяча и тут же схлопывается обратно в микроскопическую красную точку. В следующее мгновение из крохотной точки в разные стороны вырывается гигантский плазменный диск, одной из своих сторон оставляя аккуратный, совершенно гладкий срез на астероиде, а другой проходя сквозь шею Антона. Чаукин видел еще почти живое лицо Антона, слова, не сорвавшиеся с его губ. Он видел страх успевший застыть в его глазах за мгновения до вспышки. Он видел шлем, парящий во мраке космоса, вращающийся в пространстве отдельно от тела и отражающий блики Демоса на зеркальном забрале. — Хреново, что нас переводят на кольца, — не отрывая взгляда от пятна, добавил Чаукин. — А что ты думаешь о Кайле? Может его возьмешь? Он вроде толковый. — В этой жизни ко всем людям необходимо относится с осторожностью, — ответил Табет. — А к некоторым, с особой осторожностью. Он явно знает много, но он настолько замкнут... Если не считать его перманентные нудные завывания о том, что мы все живем в… неприемлемых условиях. Сколько он среди нас, год? И никто так и не знает его. Кто он? Откуда знает столько технических тонкостей? Откуда вообще взялся? — Короче к себе в бригаду ты его не жалуешь? — Выбор не велик. Табет встал с кресла, — Накидай, пожалуйста, к завтрашнему утру список тех, кого бы ты мог мне порекомендовать. — Хорошо. — А пока давай отдыхать.

(комментариев: 3)

Спустя несколько часов после смены вся бригада собиралась в одном из проржавевших баров или просто где-нибудь на заброшенном пустыре и все травили друг другу истории, заливая окружающую серость самогоном. Самогон обжигал горло, согревал внутренности и растворял дурное настроение. Налив дурную жижу по стаканам бармен, грузный обладатель блестящей лысой черепной коробкой и облаченный в черную растянутую майку, поднял взгляд. — Кто платит? — Я угощаю, — ответил Табет. Группа собравшихся одобрительно вскрикнула. Табет наклонился к бармену и тот поднес запястье на которой распологался тонкий экран коммуниктора к области шеи Табета. У горла под кожей, моргнул красный свет. С чипа, установленного на сонной артерии, списались кредиты. Вечер продолжился. Комната была чистой, но изношенной с явными признаками обветшалости: стены были обшарпаны настолько, что уже было и не разглядеть ранее нанесенные надписи, потолок подсвечивался лишь местами. Столы и стулья, очевидно, ранее располагались либо в других комнатах, либо были вырваны из заброшенных кораблей. Табет был краснолицый здоровяк, с гривой темных волос, шумный и самоуверенный, добродушный и искренне приветливый ко всем. Но за дело мог и хорошенько огреть, как словом, так и кулаком. Двухметровая ряха сердечности. Нестарый, широк в плечах, приземист, с черной, смоляной бандитской бородой. Лицо крупное, круглое, глаза большие, карие, неспособные спрятаться за густыми бровями. Он хорошо справлялся с работой, был неплохим инженером, и главное, Крысы уважали его, за что пару недель назад он был назначен руководителем бригады, в которой работал Кайл. Группа работников, рыскающая по кольцам Фароса в поисках чего-либо ценного, собирающая лёд, газогдраты, минералы и, конечно, циан, вот уже на год оказалась его престанищем. Но он продолжал надеятся, что это временно. Рядом с Табетом в изодранном кресле, сидел Чаукин. Он внешне был противоположностью Табета, выглядел молодо, лет на двадцать пять, с болезненно худым, но переплетенным, словно проволокой, жилами телом. Обритая наголо голова правильной формы, не раз поломанный в юношеских драках и оттого расплющенный нос, и большие губы. Несколько нелюдимый и замкнутый в себе. Иногда глаза его точно загорались пламенем, словно его тело не справлялось с огромной энергией, рождавшейся в глубине, светом вырывавшееся через глаза и высушивающее его изнутри. Табет с Чаукином были старыми знакомыми, вместе выросшими однокашниками и питали друг к другу взаимное уважение. — ...И вот, нахлеставшись, этот идиот, рассказывая про очередные свои похождения, подорвался с места и, не удержав равновесия, уселся задом прямо на раскаленный генератор. Он потом еще неделю садиться не мог! Мы потом по очереди снимали слои кожи с его зада! — Табет разразился громким раскатистым хохотом, и смеялся так, что, услышав его, нельзя было не засмеяться самому. Все смотрели на улыбки друг друга, и они перерастали в неудержимый хохот, вышибающий слезы. И не шутка была столь заразительна, а та жизненная энергия, что исходила с каждым возгласом, с каждым раскатом из груди здоровяка Табета. — Табет, а что будет с Питерсоном? — оборвав гоготание, спросил Кайл. Лицо Табета мгновенно стало серьезным. Он наклонил голову вперед, пару секунд смотрел на свое отражение в кружке, а затем, приподняв взгляд, исподлобья ответил: — Я надеюсь ему достанется антидот, — он опрокинул кружку с трудом проглотив ее содердимое, скривив лицо как от дряни. — Ты правда веришь в это? — спросил Кайл. — Излучение циана поражает человеческую плоть. Люди покрываются синими язвами и потихоньку начинают гнить заживо. Если заражение остановят до тех пор как будет поражен мозг, его спасут. Все это время его продержат в карантине. — А если заражение дойдет до мозга, то личностная составляющая полностью стирается. Кожа через некоторое время покрывается чешуей. Кости приобретают несвойственную человеку гибкость и упругость. Если ему повезет, то превратится в овощ и тихо сгниет в сторонке. А если нет, будет жрать других. Таких отстреливают или отправляют за пределы обитаемых уровней. Нижние уровни кишат этими тварями. Вон его будущее, — Кайл указал на экран проектор, транслировавшего еженедельные забеги. На ТАУ-15 самой популярной азартной игрой был бег. Только редко, когда до финиша добегали все участники. Они бежали от толпы синегнойных, которые со временем окончательно теряли человеческий облик. На экранах транслировали массивные стены, от которых периодически исходили глухие звуки ударов. По ту сторону тридцати сантиметров металла, находилась обратная сторона возможности человечества путешествовать через провалы. Синяя чума — плата за другие миры. Или же это был просто еще один мир, который никто не хотел признавать, но жили бок-о-бок рядом с ним. Старые металлические замки с лязгом открылись. Проржавевшие шестеренки со скрежетом завращались и створки ворот зловеще поползли в стороны, открывая проход в пустоту. Двери глухо ударились об опоры. Из темноты, прорезая нависшую тишину, один за другим появились с десяток синегнойных. Пространство озарилось очередью плазменных вспышек, разрывающих синюю плоть. Автоматический пулемет нещадно поливал черный квадрат плазмой, выжигая все что только двигалось. Когда залпы стихли и коридор вновь погрузился во мрак, участники забега двинулись в коридор, утонув в темноте. Если бы на это взглянул человек из другого мира, то ему показалось бы это действо совершенно бессмысленным, так как часто бывало и так, что победителя в забеге вовсе не было. Это было сравни самоубийству. В соседнем зале на экранах было видно, как один из участников изо всех сил пытается оторваться от толпы синегнойных, на которую он случайно натолкнулся, промахнувшись в выборе поворота лабиринта ходов. Он бежал что было сил то и дело спотыкаясь и путаясь от страха в своих же ногах. Ртом он жадно проглатывал воздух, которого не хватало от адреналина, переполнявшего кровь, а камера ловила бешено метающийся из стороны в сторону взгляд, в попытке найти выход. — Колоти-и-ить едрить его-о-о-о! — раздался чей-то раздосадованный голос. — Кажись, спекся. Толпа неумолимо подступала, и одна за другой синие руки приближались к бегуну. Синие пальцы уже касались его одежды. В следующее мгновение один из синегнойных ухватил его двумя пальцами за ремень. Парень резко замедлился. Изъеденные язвами конечности нависли над ним со всех сторон, готовые оплести его, втянуть в глубь и перемолоть в чреве орды синегнойных. Но он молниеносным движением отстегнул пряжку и только что нависавшая волна рук повалилась на синегнойного со зажатым в кулаке ремнем. — Долго будут еще продолжаться эти конвульсии? — кто-то пробурчал недовольно в зале, заполненном людьми, неотрывно наблюдающими за происходящим. — Везунчик. — А что толку? В другом коридоре бегун с механическими ногами и руками отбивался, проламывая черепа синегнойных. Руки увязали в жиже размякших костей черепов словно в трясине, сковывая его с каждым ударом. С каждым движением его тело обволакивали останки синегнойных, соплями свисая с рук и ног, словно невидимый паук окутывал его своей паутиной. Он становился медленнее, удары реже, а толпа окружала со всех сторон. Следующий удар он нанес в грудь одного из синегнойных. Его рука провалилась в грудную клетку словно в масло, проткнув плоть насквозь. Он попытался выдернуть руку, но она завязла в плоти и синегнойный повалился на него сверху. Механические ноги помогли не упасть, но повисшее на руке тело тянуло вниз. Он ощутил, как его карбоновые ноги кто-то пытается грызть. Еще секунду назад свободную вторую руку обвили со всех сторон словно змеи. Активировав полную мощность, механика скрепя попыталась вырвать его из трясины тел, но синие руки с мягкими как пластилин костями уже обвили его плечи, шею, поползли по щекам и подбирались к широко раскрытым от ужаса глазам. В следующее мгновение он пропал под толщей навалившихся на него тел. Цифры жизненных показателей судорожно взлетели вверх, а затем упали до нуля. Экран погас. — Участник номер семь покинул гонку, — раздался механический голос из динамиков. Только что спасшийся от подобной участи бегун без ремня, казалось уже из последних сил, рванул вперед. Но синегнойные вновь сокращали дистанцию. Синие пальцы словно черви вновь выплывали из темноты коридора, касаясь его спины. Снова и снова. Бегун переставлял ноги так быстро как мог, но мышцы уже пылали огнем, а легкие словно выскабливали металлическим ржавым прутом. Одна из лап схватила его за рукав. Исход был очевиден. — Готов! — ликующе вскричал один из посетителей облаченный в черный длинный плащ, вскочив со стула. Многие неодобрительно бросили на него тяжелые взгляды. Ставки можно было делать не только на победителей, но и на то, кто из бегунов не достигнет финиша. Парень издал истошный сдавленный крик, из последних сил выпрыгнул из обволакивающей его гурьбы и взбежал по вертикальной стене на потолок. Он висел на потолке тяжело дыша вниз головой. Фонари, закрепленные на торсе, освещали в темноте свисающие светлые волосы, в считаных сантиметрах от которых кишел лес тянущихся к нему голодных рук. Люди в зале изумленно смотрели на экраны. — Твою ма-а-ать! — взревел посетитель в плаще. — Скотина! Если он думает, что уйдет от меня не заплатив… Скотина! Раздосадованный своим проигрышем, незнакомец твердым шагом вышел из бара, предварительно обрушив несколько ударов на металлическую барную стойку. — Участник номер пятнадцать дисквалифицируется из забега по причине использования запрещенного антигравитационного оборудования, — раздался механический голос из динамиков. Целые этажи нижних уровней были заполонены армией таких существ с бледно-зеленой, изъеденной язвами и синими гнойными пятнами кожей, рыщущих в поисках пищи. Зрители делали ставки, шумели, кричали, наблюдая за гонкой от смерти, и яростно негодовали, когда одного из участников, на которого они поставили, заживо загрызали. Участвовать в таких забегах могла заставить только самая крайняя нужда, но в трущобах это была не редкость, и нехватки в участниках игра никогда не испытывала. — Мэт, переключи, пожалуйста, — спокойным, но уверенным тоном обратился Табет к бармену. Грузный приземистый мужик в черной майке и с одутловатым лицом, до этого момента монотонно натиравший стакан, снисходительно посмотрел в ответ. — Табет, людям нравится, — прохрипел он. — Им нравятся или они просто смотрят? Это разные вещи. — Ладно-ладно, — не желая развивать тему, бармен быстро сдался. — Все равно трансляция уже закончилась. Бармен коснулся пальцами тонкой пластины коммуникатора на коже запястья и на экранах появилось изображение зеленых полей, высоких заснеженных гор и чистых прозрачных рек. — Вот, — прохрипел Мэт, указав жестом толстой руки на экран. — Несуществующие картинки несуществующих планет. Доволен? — Спасибо, — спокойно ответил Табет. Бармен, покачав головой, вновь придался своей медитации натирая стакан.

(комментариев: 3)

*** (Крысы) (Спустя год. Космическая станция ТАУ-15 на спутнике «Гермес» газового гиганта «Фарос».) Люди колонной продвигались по коридору, проходя отсек за отсеком, где им выдавалось снаряжение. Один из них подошел к раздатчику оборудования. — Вы что, издеваетесь? — возмутился он. — Опять лазерная пила модели ZUNI S56? Вы ведь знаете, что у нее ограничитель ни к черту. Хотите, чтобы опять кому-то голову срезало? — Что есть, то выдаем. — Я не буду с этой херней работать! У нее ограничитель на соплях держится! Даже визуально же видно. — Не положено! Не задерживай очередь, — сухо ответили на раздаче. — Давай, двигайся, — его толкнули сзади в очереди, и он, чертыхаясь, двинулся дальше: — Идите к чертям, я сегодня к ней не притронусь. При получении оборудования на шее под кожей работника моргнула красная точка. На голографическом дисплее появилась запись. Люди, облаченные в скафандры, стучали магнитными стабилизаторами в подошвах по прорезиненному полу коридора, ведущего к транспортному отсеку, где группы одна за другой садились в грузовые космические скутера и направились в сторону свалки, скрываясь в темноте космоса. Обозримая и освещенная солнцем часть планеты Круд, на которой добывали циан до войны, была вся покрыта песчаной пеленой бурь, завесу которой местами прорезали столбы гигантских гейзеров. Часть планеты, что находилась в тени, каждую секунду мерцала вспышками молний. — Похоже на Круд в этот раз буря заволокла пол планеты, — произнес Кайл. — А что толку? Все равно разработки на ней уже давно не ведутся, — откликнулся в коммуникаторе голос Чаукина. Перед глазами Кайла вдруг возник безжизненный пейзаж Круд. Сквозь туманную атмосферу пробивались очертания гигантского Фароса, занимавшего четверть небосвода. От него словно гигантские крылья расходились по небу кольца, а у горизонта уже виднелась восходящая звезда, постепенно озарявшая светом ночное небо ржавого цвета. В дали, на горизонте планеты, три столба гейзеров, словно гигантские стволы деревьев устремившихся глубоко в небо Круд, раскинули свои ветви уже за пределами ее атмосферы. — Ты был на Круд? — оцепеневшим голосом пробормотал Кайл. — Чего? — усмехнулся Чайкин. — Рехнулся что ли? Кайл вздрогнул, словно отойдя ото сна, в который он на мгновение впал. — Да, нет, ничего. Ерунда. На гигантских кольцах Фароса люди группами по пыть-десять человек рыскали среди обломков космического мусора, оставшегося после недельной войны, в поисках циана, драгоценных металлов или просто каких-либо пригодных для использования на атолле деталей космических кораблей. К одному из обломков, когда-то бывшим частью крейсера, приблизился четырехпалый джегер*, управляемый Мораном в сопровождении двух охранников на скутерах. * (Джегеры, технические корабли, по строению напоминали спрута — четыре механических щупальца, которыми они захватывали обломки, длинный грузовой отсек позади и лазерный клюв, расположенный прямо по центру, между щупальцами.) На конце пятого манипулятора находилась небольшая плазменная пила, а между четырьмя основными располагался плазменный клюв джегера, которым он дробил астероиды и крупные обломки кораблей на мелкие куски. Джегеры словно спруты обхватывали астероиды, вгрызаясь в них шипами и раздирая на части. Потрошить останки плазменными пилами и пылесосить поверхность на предмет наличия циана было уже задачей Крыс, рядовых работников свалки. — Ну, поглядим что у нас тут, — прошептал Моран. Он активировал двух дронов. Два шара диаметом не более десяти сантиметров отделились от круглой прозрачной кабины джегера и быстро облетели обломки. Через секунд тридцать на галографическом экране пилота была детально прорисованная модель. — Анализ, — скомандовал Моран. — Кормовая часть крейсера М-345-Р, — отрапортовал электронный голос. — Серийный номер 57-8356... — Ясно-ясно. Не важно. Режем как? — облизнув губы, буркнул Моран, — Рассчитать алгоритм. Виртуальная модель, парящая в кабине пилота была разделена на последовательность частей с обозначением контуров и направлений разрезов. Пилот покрутил модель в воздухе, вытащил несколько частей и, повертев их в руках, вставил обратно. После чего толкнул голографическую модель в сторону крейсера. Модель рассыпалась на части и на лобовом окне джегера дополненная реальность покрыла весь крейсер линиями и зонами для работы. Первая по очередности линия разреза пульсировала красным цветом. Рядом были выведены параметры длинны и температуры плазменного лезвия. Зелеными кругами обозначались предпочтительные точки контакта четырех манипуляторов джегера. Моран устроился в кресле удобнее. — Подключаюсь. В следующее мгновение его тело было зафиксировано к креслу эластичными жгутами. У основания черепа, где располагалось контактное гнездо подключения кабеля управления джегера моргнула лампочка. Тело Морана было абсолютно неподвижно, даже глаза его смотрели куда-то в пустоту сквозь предметы. С этого момента тело машины было его телом, манипуляторы были его руками, а оптика его глазами. Он видел все на 360 градусов вокруг и мог все, на что был способен этот бездушный потрошитель. Точки контакта были подтверждены и джегер направился к обломкам. Щупальца намертво впились в обшивку корабля шипами из сетала. Генератор стал с гулом набирать мощность и через мгновение плазменный клюв пронзил металл. Джегер словно паук на огромном теле животного ловко переставляя манипуляторы перебирался от одной зоны к другой. Вырезая крупные части, он отталкивал их в сторону, откуда Крысы на скутерах оттаскивали их в зоны для детального демонтажа. Немногие пилоты джегеров могли одновременно управлять щупальцами и сохранять контроль над своим телом. У большинства пилотирование требовало полной концентрации. Но Моран упивался своей работой. Он буквально жил в этом искусственном теле. Возможно, поэтому он с такой легкостью управлял ей. Маленький, щуплый, прыщавый человечишка, помещенный в шар из сетала с щупальцами, превращался в разрушительную силу. До нейропрограммирования технологическое развитие механизмов кратно опережали возможности человека в развитии физиологических реакций. Человек был ограничен как минимум временем, требуемым на движение пальца до кнопки. Теперь же человек мог перенять все преимущества машины. Особенная сложность и опасность работы на свалке была в том, что она являлась частью колец газового гиганта Фароса — система колец, вращающихся в плоскости экватора газового гиганта состоящие из объектов размером от микрометра до нескольких километров. Состав колец на четверть состоит из льда. Толщина одного кольца местами могла достигать двухсот километров. При этом оно не было плотным, внутри кольца возможно было достаточно свободно перемещаться. Помимо воды и остатков космических кораблей кольца Фароса являлись источником различных минералов, железа, газогидратов, гелия и строительных материалом. Единственным крупным спутником Фароса был — Круд, располагавшийся на внешней границе колец. Его размер в два раза меньше Земли, при этом орбита вращения вокруг Фароса сильно вытянута, из-за чего спутник обладал большой геологической активностью. Такая активность обусловлена периодическим нагревом его недр в результате трения, которое происходит, из-за приливных гравитационных воздействий со стороны Фароса и других мелких спутников. В процессе движения по орбите гравитационные силы Фароса то сплющивают его, по мере приближения к перицентру, то отпускают. В результате такого сильного периодического воздействия недра Круд сильно нагреваются, а его атмосфера раскаляется до температур в шестьсот градусов по Цельсию. Выбросы вулканического материала и постоянные потоки лавы, достигающие более сотни километров в длину каждая, постоянно меняют рельеф спутника. На поверхности Круд насчитывается более шестисот активных вулканов, выбросы которых настолько сильны, что столбы с грунтом покидают его атмосферу, унося с собой в космос частички циана. По началу именно на Круд велись работы по добыче циана. В связи с жесткими атмосферными условиями планеты добыча велась роботами, которые управлялись посредством телепортированного в них человеческого сознания. Но после ряда несчастных случаев, произошедшими с бригадами по добыче циана с поверхности планеты, в результате которых они просто пропали безвести, прямую добычу запретили и единственным способом найти циан остался его поиск на кольцах Фароса, куда его выбрасывали гигантские гейзеры. Циан кристаллизуется лишь при выбросе на орбиту, температура его плавления выше ста градусов. На самой же планете циан находится в жидком состоянии и в процессе прямой добычи его фильтровали из насыщенного им грунта. После возвращения на атолл группа поступала сначала в предбанник, где нормализовалось давление, создавалась искусственная атмосфера и притяжение. Затем группа сразу попадала на просвет — специальные лучи сканировали тела работников на наличие инородных материалов, которые могли быть принесены ими из космоса. Декларируемая необходимость этой процедуры — защита колонии от инородных вирусов и синей чумы, которую люди могли подхватить при контакте с цианом. Но все понимали, что истинной целью было пресечь возможность присвоения работниками ценностей, найденных при работе на свалке. Люди двигались в одних набедренных повязках по транспортной линии. Их тела одно за другим проходили через рамки сканера ме-дицинского робота. — Не выходите за ограничительные линии, — периодически звучал металлический голос из динамиков. — Сохраняйте порядок при прохождении контроля. Ваше активное участие очень важно для поддержания низкого коэффициента положительного заражения на ТАУ-15. Руководство атолла, благодарит вас за участие. Внезапно линия остановилась. Питерсона, одного из членов рабочей группы, вывели в сторону, и линия двинулась дальше. Можно было видеть, как его отдельно просканировали несколько раз в области спины. Лицо Питерсона побледнело от страха. В следующую секунду к нему подошли двое охранников облаченных в защитные герметичные костюмы и попросили проследовать в отдельный кабинет. — Я здоров. Я не... У меня даже ни одного пятна нет! — пытался возразить он, но охранники крепко схватили его под руки и вывели из зала. Стоя в очереди уже за вознаграждением за работу, Моран обратился к Кайлу, который тарабанил пальцами по стене. Указывая на Табета впереди очереди, начислявшего кредиты на куб Моран почти шипя произнес: — Смотри-ка, Табет сегодня везунчик, циан нашел. — Перепадет пара дополнительных кредитов. — Черт, мне бы они не помешали, — усмехнулся Моран. Как только Табет после досмотра вышел из рабочего отсека, ему навстречу с радостными и звонкими возгласами бросились бежать двое ребятишек. Это были его дети: паренек восьми лет и девочка двух лет, крохотная для своего возраста. За ними стояла его жена. Это была высокая, стройная женщина. Черные волосы были взбиты в творческом беспорядке и спадали локонами на глаза. Когда Табет касался ее белоснежной кожи, он словно окунался в лучи света, обволакивающие и согревающие его со всех сторон. А когда его пальцы скользили по ее волосам, он погружался в глубину самого космоса. Ее облик вызывал желание у мужчин, но глаза говорили, что всякий кто недооценит ее, пожалеет об этом. В ней не было красоты, которая так легко покупалась и продавалась на ТАУ-15, и вместе с тем в ней было нечто неосязаемое, невидимое глазу, но ощущаемое всем телом и каждой клеточкой в отдельности, — тепло, свет, источник энергии за нахождение вблизи которого, ты готов был отдать все, что у тебя есть. Такой ее видел Табет. Табет же отдавал всего себя своей семье без остатка. Его душа и тело принадлежали не ему: он жил, и каждый его вздох, каждый удар его сердца был посвящен ей и их детям. Табет двумя исполинскими руками подхватил ребят и усадил сына на плечи, а дочь на руки. Его рука была настолько огромной, что казалось, он мог легко спрятать девочку, накрыв второй ладонью сверху. Она гордо сидела под покровительством отца-исполина. Так легко сделать отцу трехлетнюю девочку счастливой. Нужно подхватить ее на руки, подбросить высоко вверх, поймать, крепко обнять, поцеловать в пахучую макушку и подарить что-нибудь мягкое и плюшевое. — Смотри что у меня есть. Табет достал из-за пазухи небольшого плюшевого медвежонка. Девчонка взвизгнула от восторга и схватила игрушку. — Ой! — расстроено собрав бровки домиком она указала маленьким пальчиком на место, где у медвежонка должен был быть глаз. — Неть. — Да, — улыбнулся Табет. — У него нет глаза, но мы с тобой его вылечим. Девочка стала гладить и успокаивать медвежонка. Видимо, морально готовя того к операции по восстановлению зрения. Мальчуган хохотал на могучей шее, вцепившись пальцами в черную гриву Табета. Табет, подойдя к жене, нежно обнял ее. — Они хорошо себя вели? — спросил он. — Как дети, — улыбаясь, ответила она. — И всё? — прищурился Табет. — Да, задрали, конечно. Сегодня вечером развлекаешь сам этих котят. В следующее мгновение мальчик змеей сполз по торсу Табета и встал рядом с ним. — Рамиз, мама говорит, что вы ее не слушали, — строго произнес Табет. — Мама шутит, — серьезно ответил Рамиз. Лицо Табета расплылось в улыбке. — Мужик растет! — захохотал он. — А в школе что? — Да ну ее. Расскажи лучше, что ты сегодня видел? — заблестели глаза у Рамиза. — Учись усердно, Рамиз. А то мы с мамой расстроимся. Ты же не хочешь нас огорчить? — Нет, — нахмурившись и опустив нос, буркнул Рамиз. Табет потрепал темные волосы мальчугана. Дочурка соскользнув с рук Табета стала что-то бормотать, пытаясь завладеть вниманием отца. Он вновь взял ее на руки, и они отправились в каюту.

(комментариев: 5)

АДАПТАЦИЯ У будущего есть один существенный недостаток – оно нам неизвестно. В 2056 году Миру была представлена новая теория нелинейной материи. В 2088 в процессе колонизации Марса была подтверждена ее состоятельность посредством обнаружения провалов — нестабильных областей в пространстве, сообщающихся между собой через ноль-пространство, связывая нашу Галактику. Для преодоления нескольких световых лет или даже сотен, миллионов, достаточно сделать скачок в ноль-пространство через провал, и выскочить обратно, но уже в иной точке. Человечеству открылась возможность перемещаться между этими провалами, словно заходя и выходя на различных остановках общественного транспорта. Первый провал был обнаружен в пятистах тысячах километров от Марса. Первый успешный скачок был совершен к провалу вблизи планеты Круд, в два раза меньше Земли, в системе 28-Db звезды Демос — прыжки на колоссальные космические расстояния стали реальностью. Но дальнейшие попытки перемещаться между иными провалами заканчивались неудачами. Долгое время стабильной связью обладали лишь только эти два провала. Другие тоннели пропускали гамма-излучение и в редких случаях волны видимого света, что позволяло заглянуть в новые миры, но не давало возможности перемещаться между ними. В последствие выяснилось, что стабилизации провалов способствовало наличие в области Круд до этого неизвестного вещества — циана. Циан, выбрасываемый на орбиту гигантскими гейзерами с поверхности планеты, притягивался вглубь провала, стабилизируя тоннель между двумя планетами. Данное открытие позволило стабилизировать и другие провалы, открыв человечеству возможность путешествия по Галактике. Совсем небольшое количество вещества, названное цианом за его синий отблеск, дало толчок для распространения человечества за пределы Солнечной системы. Была открыта новая эпоха для человечества — эпоха колонизации космоса. *** (Побег) Глухие, но быстрые удары ботинок отражались от стен коридора системы коммуникаций космической станции. — Служба безопасности будет здесь совсем скоро. Ты ведь все подготовил? — быстро проговорил Виктор. Он был взволнован и напряжен, но сосредоточен. — Через час введут повышенный уровень досмотра для вылетающих со станции. — Биокапсула анабиоза уже ждет тебя, — ему ответил крупный, подтянутый мужчина огромного роста, пятидесяти лет, с темными, как черная дыра глазами, смуглой кожей и короткой седой бородой. Лицо вытянутое, острый нос выдавался вперед. Они зашли в тупик и через несколько секунд перед ними открылась потайная дверь. Открывшийся проход вел к крохотной комнате, в которой кое-как умещалось две биокапсулы длинной по два метра. — Гилиам, я же проснусь? — тихо произнес Виктор, — Алгоритм не позволяет перенести сознание соответствующее изначальному на сто процентов… Две стотысячные процента являются допустимой погрешностью… — Считай сто, — уверенно ответил Гилиам. — Да… почти, — неуверенно последовал комментарий. — Ты будешь тем, кем был. — Но это все же не ты. Не тот, что был раньше. Кто знает, какая частичка сознания потеряется? И на сколько это может быть важно для твоего восприятия мира? Один потерянный крохотный эпизод твоего детства может в корне изменить тебя как личность. — Биомаркеры структуры мозга совпадают с твоими больше чем на девяносто пять процентов. Хватит занудствовать, — начиная раздражаться выговорил Гилиам. — Сложновато, учитывая твою биографию, включающую, в том числе, торговлю телами. Гилиам улыбнулся: — Капсула, Виктор, у нас мало времени. Они подошли вплотную к биокапсулам. — Черт. Опять начинать все сначала… — Одно дело, когда ты крышевал контрабандистов, но то, что ты выкинул в этот раз, — Гилиам вздохнул, — Это залет, Виктор. Брал откаты за разрешения на транзит груза? Ну, и нужно было дальше брать. — Ты знаешь, что в этот раз был за груз? Знаешь для кого? Это ракетная установка должна была к самшитам попасть. Я этим фанатикам вообще не верю. — А кто просил верить? Просили взять деньги и пропустить груз. — Да они же безбашенные, они этой ракетной установкой могут меня самого подорвать. — Это ты безбашенный Виктор, раз правила нарушил. И сам себя ты и подорвал, а не самшиты. — А что будет с моим телом? Надо как-то замести следы. — Об этом не волнуйся. Виктора больше нет. Он трагически погиб. Всё сделаю красиво. Никто не будет искать тебя настоящего. — Назад пути уже не будет? — Там уже нет никакого пути. Ты перешел дорогу слишком злопамятным людям. У тебя теперь другая жизнь. Нет долгов, нет преследователей. Как ты сказал — начинать с нуля? Это, мне кажется, отличный шанс. Виктора больше нет. — Раз Виктора больше нет, ты можешь сказать кто меня подставил? — Я тебе уже ответил. Ты сам себя подставил. — Гилиам, — Кайл обратил на него покорный взгляд. — Прошу тебя. — Зачем тебе это теперь? Переодевайся, мы и так много лишнего времени на болтовню потратили. Умерь аппетиты. Будь как все. Тебя вообще не должны ни видеть, ни слышать. — А тело? — Виктор кивнул в сторону биокапсулы. — Считай это подарок. — Надеюсь не прощальный. — Тогда, считай, что это кредит, — усмехнулся Гилиам. — И какое у меня теперь имя? — Кайл. Не болтай, переодевайся… Кайл. — Гилиам, все мои счета заблокированы. У меня есть, конечно, некоторая сумма на черный день, но надолго ее не хватит. — Это даже хорошо. Если бы все твои деньги исчезли, это вызвало бы много вопросов. Да, кстати, про черный день, — Гилиам достал из кармана небольшой куб два на два сантиметра и протянул его Виктору, — Держи. На нем твои «сбережения на черный день». У этого парня уже стоит чип на сонной артерии, так что все его цифровые крипто-кошельки легко отслеживаются Правлением Тау-15, а Т-коины на материальном носителе будут только при тебе. — Ты перевел деньги в Т-коины трущоб Тау-15? И сколько я отдал за конвертацию? — Я охреневаю! Черт, Виктор, ты сейчас реально не о том думаешь! Виктор замер на мгновение. Он обернулся к биокапсуле и протер рукой запотевшее стекло. Внутри лежал мужчина лет сорока с темными волосами, правильными чертами лица и волевым подбородком. — Спартак, блин, — произнес Виктор, тарабаня пальцами по стеклу. — Отличное тело, ни единого искусственного органа, все натуральное. Большая редкость в нынешнее время. Ты, кстати, знал, что для выращивания искусственных легких человека используется структура брокколи? Чего только не узнаешь в нашем бизнесе, — усмехнулся Гилиам. — Единственное, на затылке уже был порт для телепортации сознания, но его все равно нужно было бы ставить, тем более его легко спрятать под волосами. В общем это лучшее из того что только можно найти. — Порт уже был? — Ты заткнешься сегодня или нет?! Какая разница откуда тело, Виктор? — не скрывая раздражения выпалил Гилиам. — Главное для тебя, что с точки зрения физиологии и биографии оно совершенно чистое, проблем не будет. Ты в магазине что ли? Видишь другие тела? Переодевайся! — командным голосом выпалил Гилиам, швырнув в него сверток одежды. — Нам еще твои мозги нужно телепортировать, а это сам знаешь не минутное дело. Сотрудник таможни медленно шел между рядами товаров в грузовом отсеке корабля. Он сканировал один за одним коды ящиков, сверяя их и занося в базу данных голографического коммуникатора на запястье. Подойдя к очередному ящику, он остановился. Это был крупный, два метра в длину и метр в диаметре, цилиндр, задернутый плотной черной тканью. Приподняв один из краев, работник таможни сверил номер кода с личными записями и, не отсканировав его, проследовал дальше. Этот груз ушел с космической станции неучтенным.

(комментариев: 14)

Аудио-версию можно прослушать здесь: https://youtu.be/HiVyP0X_CYk?sub_confirmation=1 Ребенку в течение дня необходимо от 7 до 14 прикосновений. Необходимо. Т.е. он их получит от родителя в любом случае. Вопрос: "В какой форме?". В форме объятий или, если характер родителя "холодный, стойкий, нордический", то он будет выводить его на шлепки и подзатыльники, что тоже между прочим прикосновения. Но интересно еще и то, что вырастая выработанный в детстве подход сохраняется. Ведь в каждом из нас остается частичка того ребенка. Конечно, повзрослев мы уже не обнимаемся так часто (объятия сменяются, на рукопожатия, похлопывания по спине, либо переходят в вербальные формы одобрения), а в условиях COVID так даже рукопожатия рекомендовали исключить. Но подход к взаимодействию и потребность в  получении своей доли общения остается и во взрослой жизни. И тактильные контакты один из инструментов в формировании коммуникации. Нам небходимо общение и мы его получим влюбом случае. В конце концов придумаем его "общаясь" с кошками, собаками или даже с волейбольным мячом, как это делал герой кино "Изгой". Даже имя ему придумал. Кстати, кто помнит какое? Каждому необходимо взаимодействие с другими людьми. И мы получаем его в той форме и теми механизмами, которыми пользовались ранее. А диструктивная коммуникация — это тоже коммуникация. И если человек не умеет по-другому, то... будет общаться так как умеет — выводить другую сторону на "шлепки" и "подзатыльники". Не потому что "он хочет нас вывести из себя" (ни один человек целенаправлено не желает зла другому ради того чтобы ему просто было плохо), просто он не знает как иначе получать обратную реакцию. Не было у него в жизни иного опыта. Вот он и выпрашивает, манипулирует, скандалит и требует. А по-другому? А шут его знает как по-другому. И будет ли результат, если по-другому. А так всё понятно, привычно и главное, работает. Ну, не всегда, конечно, так это просто идиоты какие-то на пути попадаются. Очень удобное объяснение. В каком формате мы выстроим общение с окружающими людьми: будем  лупить друг друга, либо обнимать, решает каждый сам.

(комментариев: 0)

Аудио-версию можно прослушать здесь: https://youtu.be/Un9Xzpivev8 Порой мы ругаем себя за плохие мысли. Например, когда в голову невольно приходит мысль о смерти человека, который "перешел нам дорогу". Особенно ярко такие мысли возникают в подростковом возрасте, когда перебить хочется добрую половину человечества. Но мысли не бывают плохими или хорошими. Мысли это всегда лишь возможные варианты решения проблемы, которые подкидывает нам наш мозг. Конечно, разнообразие этих вариантов зависит от тех знаний, которые мы загружаем в него. Думаю, поэтому максимальное число радикальных идей приходит именно в подростоковом возрасте, когда процесс накопления знаний о мире еще только набирает обороты. Энергии много, знаний мало, огромное желание изменить мир и получить свою долю восхищения окружающих. При этом, чтобы принимать решение, нужно быть в нем уверенным. Для этого нужно ощущение, что ты разобрался в вопросе. Именно ощущение. Значит надо все разложить по полочкам в голове, которых еще немного, а мир такой сложный и просто не помещается во всем своем многообразии на тех полках, что успели приколотить в голове. В итоге надо всех поделить на хороших и плохих, потому что так быстрее и проще. И... что там делают с плохими парнями в кино?..  Если кратко, то мысли не бывают плохими, бывает скудный исходный материал из котрого мозг вынужден строить возможные варианты решения задач. Некачественные продукты — посредственное блюдо. Так что запрещать думать "плохо" безсмысленно. Необходимо повышать кругозор и накапливать знания о том, как устроен мир. Так что "плохие" мысли — это сигнал заняться образованием и искать новые способы выработки решений. Это трудно, непривычно и честно лень. Но, наверно, это единственно верный путь. Мысли — это лишь мысли. Если они нам не нравятся, их можно изменить. А какие "ужасные" мысли приходили в голову вам?

(комментариев: 25)

Следующие пару часов прошли как в тумане. Чопер ничего не понимал что происходит. Кто эти люди? Зачем его взвешивают и измеряют? Суют что-то в пасть, глаза, уши. Заглядывают под хвост. Гребаные кожистые извращенцы. Все чего он хотел это чтобы его оставили в покое на его знакомом потертом коврике. Но его таскали из одной комнаты в другую. Более ли менее он пришел в себя, когда уже стоял в стартовой будке и не мог оторвать взгляд от зайца. Его сердце почему-то стало биться быстрее. Звуки стали острее, линии контрастнее, запахи четче. Он почти мог их разглядеть, каждый в отдельности. Каждый звук, каждый запах, словно разноцветными нитями переплетали пространство. Словно дорожки, ухватившись за любую из которых, можно было точно прийти к ее источнику. Его переполняло ощущение, что он сейчас способен на что угодно, что он может остановить время. Все замерло: люди, птицы, шелест листьев на ветру. Весь мир словно затормозился. Он мог даже поймать муху, пролетающее у него перед носом, выпучившую от страха на него все свои двести глаз. Что он и сделал, молниеносно схватив ее пастью и тут же выплюнув. Обслюнявленное насекомое, приземлившись в грязь, что-то пискляво выругалось и поползло прочь. Он поднял взгляд. Приманка в форме зайца через щели в решетке маячила перед глазами. На миг ему показалось, что заяц вскочил, помахал ему лапкой и дерзко шлепнул себя по заднице, словно говоря «Накаси выкуси! Пыль тебе глотать, а не зайчятинки на обед!» Это был полный бред. Но он это видел. Точно. Или нет… Внезапно заяц превратился в зайчиху из сна, все в том же бежевом плаще и черной шляпе. Она поманила его пальцем и подмигнув произнесла: «Лови зайца». Она словно светилась, будто ее обмазали фосфором. Но оторвать взгляд от этого света Чопер уже не мог. Он стал выть и скулить как и другие участники гонки в нетерпении когда откроются ворота. Наконец ворота пали. Все участники рванули, взметая в воздух пыль и клочья земли. Чопер бежал. Бежал изо всех сил как никогда ранее, разбрасывая гравий из под лап на поворотах. Адреналин словно бензин по артериям и сосудам попадал в каждую клеточку тела. И словно от маленькой искры, высеченной когтями о камни на старте, от самого сердца по телу распространился пожар. Это пламя охватило все тело Чеопера, превратив его в один пылающий шар, который мчался словно метеор. Легкие, неистово нагнетая кислород, раздували огонь, заставляя пылать в эйфории все тело и мозг. Весь мир вокруг словно отсекло коридором и он не видел ничего кроме света впереди этого тоннеля. Но вдруг справа от него образовалась дыра в которую нырнула чья-то пасть, попытавшись укусить его за ухо. Чопер увернулся и, нырнув, бортанул нападающего подкинув того вверх. Тело собаки подлетело словно в замедленной съемке и молниеносно рухнуло на землю. На такой скорости его закрутило в глубок и несколько раз швырнуло мордой в грязь. Послышался хруст костей. — Оу! — над стадионом проскрипел голос комментатора в динамике. — Трамбон мне в глотку! Участник номер три хватанул земли! Вот это падение. Если бы это был Наскар, мы бы выкинули красные флаги. — Ха-ха! Получил?! — мелькнуло в голове Чопера. — Так отвлекся. Где она? В следующее мгновение свет от зайчихи вспыхнул с новой силой, оставив весь остальной мир в темноте. Острый нос вытянут вперед как стрела. Голова, шея, спина в одну струну, уши прижаты к голове. Летит как ракета, рассекает воздух как лезвие ножа. Если бы каждый толчок лап о землю сопровождался хлопком поршня двигателя, воздух был бы заполнен рёвом мотора суперкара, пролетающего пулей мимо тебя и уносящего все твои мысли за собой. Раздалась серия хлопков, словно вырывающиеся из выхлопной трубы взрывы и дробь от стучащих о землю лап, из которой он выдирал клоки на поворотах, вдруг стихла. Бешено стучащее сердце словно поршневой двигатель вышло на некое ровное число оборотов, превратившись в сплошной гипнотизирующий гул, завладевший всем его сознанием. Это была его музыка. Музыка, которую он наконец-то услышал. Весь мир одновременно исчез и сконцентрировался в одной яркой, светящейся точке в которую он провалился. По ту сторону был мир полный невообразимого многообразия цветов, звуков, запахов. Он словно врезался на полном ходу в радугу, измазался в ней по уши и чуть не захлебнулся. Это было что-то новое, непонятное… нескучное. Внезапно он открыл широко глаза и вынырнул в мир полный света. Сделав глубокий вдох чистого воздуха, Чопер увидел что стоит на берегу одного из бесчиленных островов, разбросанных по бескрайней, ровной как стекло гладе воды. Там, в глубине, под толщей прозрачной как воздух воды, он отчетливо разглядел свой город с его бесчисленными кривыми улицами. Он увидел стадион, людей на трибунах, собак, приманку… себя… Он поднял глаза. Прямо перед ним, нос в нос стояла та самая зайчиха из сна с шелковой нежно розовой шерсткой. Чопер потянулся к ней, но в вдруг его дыхание перехватило. Он попытался что-либо выкрикнуть, но только сорвался на хрип. Стало невозможно дышать. Его тело рвануло назад и он провалился в воду, проваливаясь вниз, в глубь. Весь мир вокруг вместе с Зайчихой пропал в темноте. Словно кто-то по щелчку выключил свет, звук, все! Мир стал серым, монотонным, кислым. Стал до боли привычным и одновременно невыносимым. Его шея неистово болела так, словно кто-то сжимал ее в железных тисках пытаясь сломать. Чопер открыл глаза. Сквозь серый туман он разглядел, что проиграл. Вон он, заяц в пасти другого участника. Это был какой-то бесформенный хрустящий мешок набитый целлофаном и прочей мутью. Но он продолжал как в бреду неистово тянуться к нему, взрывая землю когтями. Шея болела, его рывками оттягивали за поводок. Он хотел победить! Нет, он хотел понять как ему снова провалиться в тот мир полный цвета. И ключ был заяц. Ему нужен был этот ключ!

(комментариев: 3)

Уже почти засыпая, прощелкивая каналы, Чопер вновь наткнулся на рекламу с зайчихой. Рассматривая одним глазом как она, подмигивая, манила жить настоящим, он не заметил как провалился в сон. Чопер брел, уныло переставляя серые лапы по все такому же серому городу. Было пасмурно, дул холодный пронизывающий ветер. Прям в ухо. Прям в больное. С неба из стройных рядов марширующих туч, словно стрелами осыпал город дождь. Ветер врезался в мокрую шерсть, срывая и унося прочь обрывки тепла, заставляя тело содрогаться с каждым порывом. Осеннее серое небо, низкое и тяжелое, было покрыто облаками, напоминающими нарывы на этом больном городе, которые, вот-вот должны были прорваться ливнем ненависти, переполняющем его. Весь атмосферный купол был покрыт серой непроглядной пеленой. За ним кто-то шел. Какая-то черная, большая тень скользила по дороге след в след. Чопер остановился и тень остановилась. Он ускорился, и она поспешила за ним. Он вновь встал, но тень продолжила приближаться. Чем ближе она становилась, тем больше приобретала форму и очертания. Это была огромная, дымящаяся голова бульдога с оскалом из черных острых как обломки стекла зубов. Чоперу стало не по себе. Он ускорился, но тень не отставала. Внутри поселилось какое-то тревожное, свербящее чувство. Чувство было отвратительное, нетерпимое, но до боли знакомое. Настолько знакомое, что казалось оно вросло в него, стало его частью и он уже и не помнил когда жил без него. На него накатил внезапный голод вперемешку с тошнотой. В горле застрял кислый комок размером с яблоко. Какая-то подтачивающая слабость пробежала по телу, ноги задрожали. Сорвавшись с места, он, не оглядываясь бежал со всех лап, едва не путаясь в них, пока они не стали гореть огнем, а в легких не поселилось ощущение что в них копаются ржавым металлическим прутом. Через пару минут показалось что ему удалось оторваться и свернув за угол, Чопер остановился перевести дыхание. — Эй, ты, гладкошерстый, — внезапно послышалось из переулка. Чопер, все еще тяжело дыша, повернул голову в сторону и увидел зайчиху из рекламы. Она была одета в бежевый обтягивающий стройное тело плащ, перетянутый поясом на талии. На глаза была надвинута черная шляпа с длинными полями, под которыми скрывались уши. Она махнула лапкой, приглашая идти за ней и скрылась в темноте переулка. Чопер выглянул из-за угла на дорогу. Тень исчезла. Сделав глубокий вдох он последовал приглашению Зайчихи. Под крышей было не так холодно и не было ветра, так что свернуть было неплохой идеей, но по привычке Чопер все также оставался недовольным. — Что надо, ушастая? — спросил он, приблизившись к Зайчихе, остановившейся в тупике. — У меня есть то что тебе нужно. — Сахар? — Лучше. Она достала из старой ржавой бочки новый портфель черного цвета. Двумя щелчками открыла хромированные замки и приподняла крышку. Из него вырвался сильный, почти ослепительный свет, за которым Чопер смог разглядеть надпись: "Лови зайца". Внезапно он почувствовал какую-то теплую вибрацию, прямо в центре груди. От неудержимого любопытства, разгорающегося от этого трения в пламя, ему неистово захотелось нырнуть в этот свет. Он сунул нос ближе, но его тутже засосало в чемодан словно салфетку в пылесос. Все тело охватило чувство невесомости и одновременное ощущение энергии, переполняющей его тело, которое просто не способно было ее удержать. Энергия была настолько сильной, что он вот-вот лопнет словно лампочка от скачка напряжения. Свет яркими лучами стал просачиваться сквозь глаза, рот, уши, ноздри. Казалось он настолько мощный, что просто разорвет сейчас его тело на куски. Чопер в напряжении с хрипом взвыл, словно стравливая пар с рокотанием зарождающийся у него в груди. В следующее мгновение он очнулся у себя в серой комнате, с серыми стенами, лежащем на сером полу. Серый коврик был смят и отброшен в сторону, словно Чопер бежал не во сне, а наяву. Все было тускло, серо и пахло все тем же кислым запахом. Только сердце колотилось как бешеное, легкие работали как турбина нагнетая кислородом мышцы, а глаза были широко раскрыты и горели. Чопер взвыл изо всех сил и внезапно закашлялся. Дыхание сбилось, он стал беспорядочно хватить пастью воздух и отключился.

(комментариев: 0)

Унылая морда, обвисшие уши, бесстрастное поведение, валяние на боку и неуклюже сложенные лапы. Это стандартная наиболее часто принимаемая им поза. Знакомьтесь — Чопер. Депрессивный черно-белый мир это его действительность. Ошейник и поводок — это его враги и одновременно причина почему жизнь дерьмо и ничего не изменить. Бурчит словно живот от несварения на мир вокруг и периодически закидывается в тихоря от хозяина сахаром. За что регулярно выслушивает нотации, которые стык в стык встают в общий пазл жестокого мира в котором его никто не понимает. Если бы он был человеком, можно было бы сказать что он в депрессии или, по крайней мере, в каком-то кризисе, но это собака. Причем Уиппет. Хотя, кто сказал, что у собак не бывает депрессии? Прямо сейчас он пытается гулять. Пытается, потому что во-первых терпеть этого не может, как и любую активность помимо сарказма и самобичевания, а во-вторых… Я даже не знаю, вряд ли у него хватало сил добраться до второго пункта. Вот он, видите? Еле перекладывает лапы. Хозяин, человек в джинсах и приталенном пиджаке в клетку с черными блестящими ботинками, поднял палку с земли и бросил ее метров на десять. Чопер унылым взглядом проводил ее полет по дуге. — Принеси! — последовала команда. Чопер недоумевающим взглядом посмотрел на человека: — Если она тебе нужна, зачем ты ее выбросил? Лысое кожистое существо, я тебя не понимаю. Человек обессилено выдохнув нагнулся к Чоперу и почесал того за ухом. — О, да. Давай, вот здесь, — подумал Чопер. — Что и всё? А ну и хрен с тобой. Жрать когда пойдем? — Чопер поднял вопросительно вытянутую морду, но глаза были закрыты. То ли от того что солнце светило, то ли было просто лень. Человек сделал шаг вперед и замер, как бы сделав ворота ногами. — Чопер, сюда, — скомандовал он. Попытавшись привлечь внимание Чопера, похлопал себя по коленке. — Э? — Чопер нехотя приоткрыл один глаз. — Это еще что? Ты типа танцуешь что ли? Знаешь, хреново у тебя выходит. Тогда человек достал из кармана кусочек угощения и остановил руку в воротах, которые образовали его ноги. Запах привлек внимание Чопера и тот открыл второй глаз, но не сдвинулся с места. Человек пару раз цокнул языком, подзывая его. — Цокаешь? Я, по твоему, лошад? Боже, с каким дебилом я живу… — Ну же, Чопер! — Спасибо я не голоден, — недовольно буркнул Чопер и рухнул в свою любимую позу. — А если тебе нужно штаны почистить, то для это специально обученные люди есть. Я помню, на той неделе к тебе приходил еще один кожистый. Человек, выпрямившись, разочарованно выдохнул: — Берите, не думайте, Уиппет энергичная жизнерадостная собака. Не заскучаете... — пробурчал он себе под нос слова работника приюта домашних животных. — Чопер, гулять! — неожиданно, словно выпрыгнув из засады выпалил он. На теле собаки не дернулся ни один мускул. — Гулять! — повторил требование человек. — Чопер! Чоп! Чоперелло! Чопео! Чопляндия! Чопудель! Гулять, давай! — выкрикивал человек прыгая из стороны в сторону, пытаясь привлечь внимание питомца. Чопер лежал на том же месте: — Не надо повторять мне одно и тоже дважды, мне и с первого раза не понравилось, — он широко зевнул оголив четыре ряда белоснежных зубов. — Ладно, домой, — сдавшись произнес человек. Ничего не произошло. — Чопер, мы идем домой. Нет. Ничего. — Да, я плохой мальчик, — буркнул Чопер. Гладкошерстый комок продолжал неподвижно лежать на земле. — Чопер, лежать! Чопер, не двигайся! Чопер, замри! Молодец! Хороший мальчик. Твои любимые команды, да? — иронично произнес человек. Он прицепил поводок к ошейнику и стал понемногу тянуть: — Ну, давай же, Чопер. Но тот лежал неподвижно. — Тиран, — недовольно буркнул Чопер. — Ну, уж нет, если ты думаешь, что я потащу тебя на руках как в прошлый раз… В этот момент мимо в спортивном костюме проходил какой-то мрачный как туча парень с серым цветом лица. — Напокупают собак, а потом ходи в дерьмо их наступай, — огрызнулся он. Хозяин Чопера подумал, что обращаются не к нему. Серому человеку явно не понравилось, что его слова проигнорировали и тот остановился и достал руки из карманов. — Эй, черт! Ты чё глухой? — оскалившись, процедил он сквозь зубы. — Вы мне? — удивился человек в пиджаке оглядываясь. — А кому еще?! Ты чё, другого черта тут видишь? Мне самому твое дерьмо что ли убирать? — Здесь нечего убирать. Вы ошиблись. — А ну иди сюда! — серый парень сжав кулаки, сделал пару решительных шагов на хозяина Чопера. Но в следующее мгновение между ними возникла раскрытая пасть вооруженная рядом острых зубов. Гладкие как перламутр и острые как бритва клыки блеснули на солнце. Чопер вцепился в спортивную штанину нападающего достаточно крепко чтобы удержать ее, но не прокусить. Тот взвыл от испуга. — Убери! Убери его! — Чопер, ко мне! Фу! Чопер разжал пасть и плюхнулся на пузо возле хозяина. — Понаберут тварей! Я тебя засужу, сволочь! — кричал серый парень, удаляясь прочь. Что это на него нашло? — пробормотал человек. Он нагнулся к Чоперу и благодарно почесал того за ухом. Что это на меня нашло? — подумал Чопер. Через две минуты хозяин Чопера возле машины змеей выкручивался пытаясь одной рукой вытащить из кармана пиджака ключи, второй удерживая безвольно обмякшую у него на плече тушку собаки. Лапы сползали под силой притяжения, которой Чопер совершенно не пытался сопротивляться. Человек то и дело подбрасывал черную тушку, пытаясь как-то ее ухватить, но лапы беспомощно разъезжались в стороны и черное тельце выскальзывало словно прохудившийся мешок картошки, из которого стремительно вываливалось все содержимое. Кое-как извернувшись, он положил Чопера на заднее сиденье автомобиля. Выпрямляясь долбанулся затылком о потолок машины, выругавшись про себя. Потирая затылок еще пару секунд он смотрел на безвольно лежащего Чопера: — Ветеринару что ли тебя показать? — задумчиво произнес он, закрывая дверь. — Тиран! — недовольно буркнул Чопер.

(комментариев: 0)

Машина ехала по залитым светом проспектам города. Стояла отличная погода, припекало солнце пробиваясь лучами сквозь шелест изумрудных листьев. А томящую тоску от полуденного жара развевал приятный прохладный ветерок. Но Чопер чуял только серость, скуку, жуткую вонь туалетной воды кожистого и еще ему дуло. Дуло неистово от открытого окна человеком, деспотично сидящего на переднем сиденье и везущего его без его воли и ведома туда, куда ему захочется. Весь мир продолжал строить против него козни. — Вот же ж садюга кожистая. Дует же прям в ухо. Прям в больное. И теперь вот опять... — ныл Чопер про себя и видимо для себя. Его взгляд, до этого скользивший сквозь предметы внезапно зацепился за рекламный щит на котором была изображена подтянутая, сексапильная зайчиха в обтягивающих спортивных шортах и топе Она подмигивала и приглашала пробежаться вместе с ней. Надпись гласила: «Живи настоящим!». — Иди жопу подкачай, ушастая, — буркнул Чопер. По возвращению домой Чопер уныло проковылял на свой затертый коврик против экрана телевизора. Он плюхнул свое тельце более не в состоянии сопротивляться силе гравитации и стал перещелкивать каналы. — Ну, не тупой это точно, — улыбнулся человек, прислонившись о дверной проем и наблюдая, как собака переключала лапой один канал за другим. — Чё уставился? Сахару лучше бы принес, — недовольно буркнул Чопер, не отрывая взгляд от экрана. Но, как и всегда, на счастье Чопера человек его не понял. В дверь постучали. Это была человеческая подруга. Высокая, стройная, с длинными разноцветными когтями на передних лапах. Она частенько заходила в гости. Это фальцетное сотрясение тишины и ковровая бомбардировка запахов, исходивших от нее, каждый из которых раздирал носоглотку Чопера словно металлический ершик для унитаза, конечно, огорчали бы Чопера, если бы не Грифон — питомец кожистой, который был его всегдашним слушателем по жизни. Конечно, Чопер никогда даже виду не подавал, что рад был видеть Грифона, но всегда с нетерпением ждал его. Грифон. Знаете эту породу? Такая маленькая декоративная жесткошерстая собачка. Ей еще бороду отращивают, чтобы она побрутальнее выглядела с ростом 20 сантиметров в холке. Такой коротышка добряк дедушка-отшельник. Толку от этой бороды только что ее надо мыть после каждого приема пищи. Брутальности там как от первых усиков у подростков в 14 лет. Бородач вбежал в коридор, обтерся об ноги человека, пару раз поскакал на задних лапах для приличия, после чего вбежал в комнату и, сделав несколько кругов вокруг Чопера, словно самолет заходящий на посадку, весело плюхнулся возле черного гладкошерстного унылого комка. Комок все также неподвижно лежал на полу и что-то бурчал себе под нос не поднимая морды со скрещенных передних лап. Переключая каналы он внезапно остановился на трансляции смотра собак. На экране различные породы вышагивали по кругу вместе со своими хозяевами. Кого-то взвешивали, других измеряли линейкой, пока те застыв стояли на столиках словно фарфоровые вазочки. — Здорова, Чопер. Как жизнь? — весело спросил Грифон. — Вот скажи, что это? — Хм. Я смотрю, настроение у тебя сегодня паршивее обычного. Ну, конкурс красоты. Вроде того. А что? — Смотри. Мастиф, сильный, жестокий, но тупой как пробка. Концентрация внимания ноль, если хорошенько потрясти желтым мячиком перед носом, можно спокойно кость из его пасти вытащить, он даже не заметит. Басет-хаунд игроман повернутый на запахах. Реально, если его переклинет — зацепится за какой-то запах, он путь домой забудет. Хуже ребенка. Ши-цу — вообще молчу. Сделайте ей бантик на голове и все женские особи человека будут визжать от восторга. Короче в один ряд с пикинесом — чмо дрожащее в ожидании чего то ужасного. Толи своей смерти, толи того что обосрется прямо в сумочку. Толи того что умрет от того что обосралась прямо в сумочку. Какой уж там интеллект. Бладхаунд — напротив меланхолика в толковом словаре должна быть его фотка. Бульдог. Если напротив меланхолика будет красоваться бладхаунд, то напротив слова "тупость" должна быть фотография бульдога. Тупой как его же морда. Пули — швабра на четырех ногах. Ей со своими дредами только рэги напевать и косяки закручивать. Ей одеяло на голову накинь, она заблудится… — Да ты прям, эксперт, — ухмыльнулся Грифон. — Я знаю их всех, могу рассказать о них всё. Всё, даже то что они о себе сами не знают. И они там выигрывают что-то, представляешь? Ему дают медали за то что у него хвост короче на 2 сантиметра. И он такой гордый идет и виляет им как будто он пробираясь в стан врага сам себе его без зубов отгрыз для того чтобы успеть спасти тонущего бездомного щенка. Да твоя единственная заслуга в этой медали что предок одного из вон тех кожистых решил поразвлечься, узнав что получится если скрестить ужа с ежом. Тошнит, блин. — А ты? — А что, Я? Мне такие места начищали, до которых я и не думал что дотянуться можно. — Ну, да? — хихикнул Грифон. — А то. Я в этих конкурсах всех делал. — Ну, да? — вновь хихикнул бородач. — Ну, да, — Чопер уныло посмотрел в сторону. — Скучно, понимаешь? Все они скучные. Эти кожистые тоже. Ты понимаешь что они хотят от нас? Разбрасывает вещи по всему дому, а потом говорит, чтобы я принес их ему. Я ему мамка что ли? Вечно с недовольной мордой, то лежу не там, то лежу не так, то чего я опять лежу? Сядь, встань, сядь, прыг-скок... я не понял, он меня в качестве фитнес инструктора что ли нанял? Он там кормит меня, конечно… носит меня… ну, в целом он удобный кожистый, спасибо тебе чувак за это, но что он хочет-то? Или вот как же он воняет, а? Еще и специально брызгает на себя эту вонь. А главное пакет, в котором столько вкусного всего выбрасывает, — удивленно оттопырив брови, произнес Чопер. — Главное он сначала складывает все туда вкусное, а потом выбрасывает. — Да, моя тоже воняет. Еще и на руки к себе берет сразу после того как обольется этой вонью. — Жесть. Как молотом по голове. А эта его одежда? Зачем он постоянно ее меняет? Встанет перед зеркалом и то одну серую футболку наденет, то другую серую. Потом снова первую. Как будто что-то изменилось. Грифон с удивлением посмотрел на Чопера. — Ты чего? Не понимаешь о чем я? — Да не-не. Понимаю, да, — наигранно согласился он. — Скучно. Вообще все вокруг скучное. Не цепляет ничего. Все такое... черно-белое. Серое. Понимаешь? — Ну что ты кислый такой? Ты классный, молодой породистый. — А что толку... — У тебя сейчас глаза как у моей мамки, когда нас пятерых щенков, у нее забирали. Ну, улыбнись хоть. — Так? — Чопер натянул на морду подобие улыбки. Она одновременно заставляла умиляться и вселяла страх, ведь внешне с таким оскалом пёсель похож был на вампира. — Что? Ужасно? — буркнул по обыкновению Чопер, увидев искривленное лицо Грифона. — Ну... это можно назвать улыбкой... — Жизнь такая скучная, что я даже нормальную улыбку из себя выдавить не могу. С этим миром что-то не то. — Ну, не знаю. По мне так, вкусненько. — В смысле? — Ну, мы ведь с тобой по одному и тому же асфальту когтями стучим? — Ну, — недовольно произнес Чопер. — Ты когда идешь, то... что это значит? — Что кожистый тащит куда-то и опять будет швырять палки в закат. — Ага. А для меня в этом музыка. Ритм, — Грифон начинал быстро отбивать ритм маленькими черными губами, брызжа от удовольствия во все стороны слюной. — Я не иду в парк, я танцую. Сечешь? — Не совсем. — Может не с миром что-то не так, а просто ты смотришь на него как-то не так? Может надо где-то землю порыть? Авось на кость наткнешься? — Я что терьер одутловатый или такса чтобы рыть землю по поводу и без? — Ну, как знаешь. О, моя кажись уже уходить. Бывай. Грифон выскочил из комнаты также шустро как и влетел в нее.

(комментариев: 0)

— Землю порыть… что я такса землю рыть… тоже мне совет, — бормотал Чопер себе под нос. — Ты сам-то часто землю роешь?.. Тебя вообще устраивает самого эта жизнь?.. Не, я не настаиваю, конечно, но все время быть на привязи у этой кожистой тебе какого?... Чопер все бормотал и бормотал себе под нос, прокручивая так и не состоявшийся диалог с грифоном. Снова и снова, как вдруг… — Опять разговариваешь сам с собой? — послышался протяжный умиротворенный, но тяжелый голос. Чопер обернулся. На тонких деревянных перилах балкона сидела черная кошка. Она сидела так уверенно и неподвижно, словно ее приклеили к ним как статуэтку. Двери были открыты нараспашку и ветер неспешно качал полупрозрачные занавески, окутывая словно туман, силуэт внезапной гостьи. — Опять ты!? — огрызнулся Чопер. — Чего приперлась? — Некраси-и-иво… неве-е-ежливо… — протянула кошка. — А ты все лежишь? — А тебе чего? — Нервный ты какой-то. Прогулялся бы что ли? Погода отличная. — Мне и так хорошо, — пробурчал Чопер. — Честно? Побеседовать с умным собеседником, это, конечно, всегда интересно. Но разве это твой случай? — ухмыльнулась довольная морда. Чопер резко вскочил с места и в один прыжок оказался на балконе. Но кошка, словно тень в мгновение испарилась с перил и уже сидела все в той же кукольной позе на верхушке открытой двери. Чопер пару раз огрызнулся, подскочил, но достать незваную гостью не смог. — Некраси-и-иво… неве-е-ежливо… — протянула кошка. — Чего приперлась, спрашиваю? — Ты же нудишь постоянно, что скучно-скучно. У меня уже уши в трубочку сворачиваются, а им это не идет. Вот я и пришла. — А тебя кто-то звал? — Ну, ты реально тупой что ли? Я же ответила уже. Я же помочь хочу. Ты нервный очень. Тебе надо перестать с такой кислой мордой ходить. Не депрессуй! Смотри на меня, я довольна жизнью, — на этих словах ее улыбка расплылась до таких размеров, что показалось, будто кроме нее ничего больше и нет. — Нельзя быть таким нудным, это вредно. Я тут слышала, особенно для кожи вредно. Шерсть выпадет. Прям клоками, представляешь? Вот у меня тут одна знакомая была, я тебе сейчас расскажу… — Отстань от мен! — взревел Чопер. — Может, я люблю быть один! Может, я не хочу ничего! Может, меня все и так устраивает! На этих словах он взлетел с места. Кошка выгнувшись в черную дугу, словно пружина подскочила вверх. Зубы Чопера обидно щелкнули, едва не ухватив ее за хвост. — Хам! — взъерошив шерсть дыбом, не сдержавшись, выпалила она, приземлившись на крышу дома. — Ни капли уважения! Кошма-а-ар! — переходя на фальцет, кричала кошка. — Я ему помочь пытаюсь, а он… Эгоист! — Я говорил тебе не приходи?! — Кошма-а-ар! — Нет, ответь, говорил?! — С тобой невозможно общаться! — Говорил или нет?! — Эгоист! Все! Надменно махнув хвостом она скрылась в тенистом окне технического этажа на крыше. Чопер, нахмурив брови, проводил ее взглядом и проковыляв до своего серого коврика, плюхнулся на пол. Сердце колотилось, верхние губы вздрагивали в оскале, перед глазами застрял образ нахальной черной тени. — Ну, какого ты лезешь куда не просят? Я тебя звал?.. — продолжал Чопер диалог у себя в голове. — Нет, ты мне на вопрос ответь, я звал тебя? А чего ты пришла, а?.. Я тебе говорил уже не приходи? Говорил?.. Ну, а что ты тогда?... Я сам знаю, что мне нужно... Его сердце от этого вымышленного диалога разгонялось только быстрее. Чтобы отвлечься и загрузить мозг другими мыслями он, как обычно, включил телевизор и стал скролить каналы. ПРОДОЛЖАТЬ?

(комментариев: 0)

Понимаю, тема с бородой, но почему Калина? Я сейчас про наш автопром. Просто интересно, хоть какую-то смысловую нагрузку наши имиджмейкеры закладывали при выборе названия. Кто-нибудь пробовал калину? Не вкусная, да? И запашок у нее не очень. И косточки большие. В общем неудобная ягода. Неудобная. Собственно в этом они угадали. Почему, например, не малина? «Лада малина», круто? Или ежевика. «Лада крыжовник» — по-моему, шикарно, отлично подошло бы для внедорожника. «Лада клубничка», то же ничего. «Лада клубничка, до 18 запрещено!» или «Лада клубничка, ну и натрахаешься ты с ней!». Как вам лозунг? И вообще, зачем останавливаться на ягодах, ведь есть еще овощи и фрукты. «Лада баклажан» цвета баклажан, я уверен, была бы хитом. Для «Лады тыквы» был бы шикарный лозунг — «Лада тыква — не надо ждать полночи». «Лада шишка — поднимает настроение», «Лада — липа», «Лада кокос», «Лада чернослив» — «Пронесу с ветерком!». Кто-то скажет «зато это нижний ценовой сегмент, Лада занимает свою нишу». Так может быть пора бы уже и за средний класс побороться, а то и выйти на люксовый уровень? У Нисан же есть Инфинити, а у Тойоты Лексус. Может быть и Ладе пора выйти на этот рынок? Какое название для престижного бренда придумать? Эмблема Лады ведь лодка, давайте тоже, что-нибудь водоплавающее подбирать. Может быть «Галера»? Нет, там рабы нужны, плохая ассоциация демокартической страны. Хотя не плохая идея в части экологически чистого вида транспорта. Так, «Титаник» тоже не то... Знаете в 1891 году на воду в России был спущен броненосец, на тот момент, считавшийся одним из самых непробиваемых, а для артиллерии практически неуязвимым. Громада, мощь, и название подходящее «Наварин». «Лада Наварин», по-моему, прекрасно передает основную идею данной организации. Ладно, думаю, для престижного бренда все-таки подойдет «Лада — кокос». Можно еще обсудить эмблему Лады, этот кораблик с парусом. Согласитесь, не самый интересный символ. Можно было бы подтянуть слоган «Машина словно плывет», но тут нам опять подставу наши дороги подбрасывают. Нам тогда срочно необходим технологический прорыв в виде изобретения антигравитационной подушки. Собственно это и проблему с дорогами сразу бы решило. Но я не об этом. На самом деле не важно, что изображено на эмблеме, у Инфинити вообще эмблема на пирамиду похожа, но они, же при этом не пользуются древнеегипетскими технологиями. Я думаю, проблема в другом. Сейчас поясню на примере. Вы слышали, что генерального директора «АвтоВАЗа» назначили Главой Объединенной ракетно-космической корпорации? Сокращенно (ОРКК). «Основным доводом в пользу назначения стал тот факт, что он сумел исправить ситуацию с АвтоВАЗом… он смог оптимизировать производство». Я один считаю, что производство ракет доставляющих спутники на орбиту земли, которые будут подвержены чудовищным перегрузкам, потокам солнечного излучения, ужасным перепадам температур, несколько отличается от производства Лады, которая доставляет максимум рассаду на огород? У нас в стране, конечно, дорожные условия тяжелые, но не настолько. Космическая и военная отрасли всегда были двигателем прогресса, источником изобретений, которые затем адаптировались и находили отражение в повседневной жизни: липучка, молния, тефлон, клейкая лента, микроволновая печь, одноразовые подгузники. Космос, спасибо тебе за подгузники! Что может «АвтоВАЗ» привнести в космическую отрасль? Программу по утилизации автохлама? Кто-нибудь слышал, что бы Лада в космос летала, нет? А судя по назначению главы ОРКК должна. Может быть, у нее где-нибудь под сиденьем тайная кнопка спрятана, при нажатии которой Лада превращается в ракету? А мне искренне хотелось бы верить в то, что эта кнопка есть. Потому что иначе, мы вскоре можем услышать по новостям, что космический аппарат СОЮЗ на орбите пришлось с толкача разгонять и космическая станция «МИР» из кинофильма «Армагедон» может стать реальностью. Логика не работает, логика сломалась. Или я чего-то не понимаю? У кого-нибудь есть сомнения, что генеральный директор ОАО «КАМАЗ» непрофессиональный управленец? И в сотню лучших производственных менеджеров России 2012 года он вошел. Второе место, между прочим. Ну, давайте его назначим главой «Росатом» и, судя по логике, мы сразу рванем в светлое прогрессивное будущее. Причем именно «Рванем». Отсутствие социальных лифтов превращает любое назначение в тасование одной и той же колоды карт в надежде когда-нибудь вытащить выигрышный лотерейный билет. А «Наварин», кстати, потонул.

(комментариев: 11)