Nemo — Тень

Жила-была тень. И все у нее было как у обычных теней. Днем пряталась от солнца за своим создателем, а ночью была всем, кроме одного маленького пятнышка посреди комнаты. Треклятый фонарь светит все время в одно место. Как будто трудно освещать сначала правую сторону, а затем левую. Тогда бы тень знала, что находится посреди комнаты, а так, это было ей недоступно. Днем как-то забывалось, а ночью попасть в это место было невозможно. Так и жила себе, была. Сама для себя не замечая, понемногу росла, и в каждый момент времени могла знать о том месте, где сейчас находится, все больше и больше, естественно днем, потому как ночью она была всем, кроме маленького окошка посреди комнаты. Очень дотошно тень изучила пространство между первым и вторым рядами в классе №3 1-й гимназии. Потому что три года подряд почти каждый день она находилась там, примерно на уровне 3-4-й парты. Три царапины, вздутая краска на пятой доске, если считать от окна, кривая ножка парты, нечего интересного, одним словом. Когда тень стала еще чуть больше, рядом с ней начала появляться другая тень. Конечно, и раньше рядом были тени, но с этой почему-то приходилось соседствовать дольше остальных. Что ж, времени много, можно пока изучить этого соседа. И через время тень начала осознавать отличия своего соседа, она была чуть прозрачнее и легче, меньше и пластичнее, да, наверное, она. Очень хотелось защитить ее легкость, не дать кому-то заслонить пылающую чистоту. Тень с нетерпением ожидала ночи, чтобы соединиться с легкой и нежной ней. Но как только начинались сумерки, они расставались, и тень мучилась в этой комнате от одиночества и уже совсем не думала про маленькое окошко посреди пола. Но вот однажды, когда начало смеркаться, и тень с ужасом думала о расставании с легкой и нежной ней, они не расстались, а отправились в комнату. Там горели свечи, и их огоньки больно кололись, но обезумевшая от счастья тень не замечала этого. Вот сейчас, зайдет солнце, и они превратятся в одно целое. Так и случилось, а их хозяева соединились только, когда исчезли их тени. Так продолжалось долго, безумно долго, а потом закончилось. И как тень только не пыталась оторваться от своего хозяина, как не проклинала его существование, так и осталась безмолвным помелом. Потом появилась другая соседка, менее легкая и менее пластичная, она не очень нравилась тени, но с ней тоже приходилось сливаться в этой комнате. Теперь все происходило гораздо быстрее, но не менее мучительно. Потом были соседки еще и еще. И в такие ночи тень пыталась отдаться мыслям о невыносимом окошке посреди пола, потому что думать о том, что легкость и нежность той никто не убережет так, как ты, было еще более невыносимо. Время текло, именно текло, медленно и тягуче. И тень все реже стала бывать на улице, все больше между кроватью и стулом в комнате, иногда на кухне, но тоже все реже. Приходила одна из последних менее легких и совсем уже непластичных долго сидела рядом, а потом уходила. А однажды ночью, фонарь перегорел, а тень перестала двигаться, раньше, даже когда хозяин сидел и не двигался, тень как-то меняла форму, а теперь совсем перестала, съежилась и исчезла. Она успела понять две вещи: невыносимое окошко посреди комнаты — не окошко вовсе, а дверь, в которую теперь можно уйти и еще, что надежды защищать лёгкую и пластичную ее теперь нет, а значит, можно уйти. И ушла.