Изабелла — Сорная трава

                                                                                                    И не лишен никто греха:

                                                                                                    Кукушка хвалит петуха,

                                                                                                    За то, что хвалит он кукушку!

(название и фабула заимствованы из одноименного рассказа А. Аверченко. Вот, как бы выглядел тот разговор сегодня.)

Первый просмотр на отбор для главной премии киноакадемии «Оскар» членами жюри фильма «Аватар» Джеймса Камерона. Большой зал, с красными мягкими креслами, а зрителей всего восемь. Четыре режиссера и четыре критика. Поровну. Критики чувствуют свой звездный час. Напряжены до передела. Все, что они скажут, будет потом тщательно обжевываться различными СМИ и обычными киноманами, не говоря уж о людях, имеющих прямое отношение к кино.

Свет погас. Идут первые кадры. Люди сидят, каждый в своем огромном кресле, с нелепыми очками на глазах, и каждый пытается показать, что это для него обычное дело — просматривать нереальную реальность до которой, кажется, возможно дотронуться, только вытяни руку. Но руку вытягивать стыдно, вдруг, кто увидит. Все сидят с прямыми спинами.

Кто-то незаметно жует жвачку. Он только бросил курить, а такие потрясения в его планы не входили.

Кто-то нервно барабанит ногой и радуется, что рядом с ним никто не сидит, при этом ужасно нервничая, что Камерон все-таки доснял свой проклятый фильм, о котором ходили слухи последние лет 8. Ему было обидно, что он сам не додумался до этих, вроде бы обычных вещей, и с каждым кадром становился все злее и злее.

Женщина, в розовом коротком костюме от Диор, вся горела. Ей было ужасно жарко в этом вязаном нечто. Бусы впились в горло, туфли на высоком каблуке не давали ногам отдохнуть, а ведь ей так сидеть не час и не два… «Боже, чтоб тебя, Джеймс. И эти чертовые очки, потом выйду с красной переносицей, а папарацци уже тут как тут. Не буду смотреть в очках. Сняла. Ничего не видно. Все размыто… Снова надела. Долг превыше всего… Незаметно засунула ноги поглубже под кресло и откинула туфли…Хорошо!»

Фильм закончился. Яркий свет озарил зал, кресла которого стали еще более красными и большими.

Первый кашлянул председатель жюри, этот немолодой француз. Он привстал, понимая всю ответственность этого момента и сказал, на правильном английском, который, если не вслушиваться, был совершенно французским на слух, следующие слова:

— Я скажу коротко. Это гениально. Новое направление в кино. Тут дело даже не в графике, а в исполнении задуманного, на которое Джеймс потратил почти 10 лет. Я не скажу, что мне близко такое кино, мне, выросшему на фильмах Бергмана, Феллини, Антониони, Формана… Но я не могу не согласиться, что надо смотреть вперед, а Джеймсу это удалось, как никому другому. Однозначно, этот фильм, достоин самых высоких наград… — и выдохнул, осторожно, опираясь на палочку, опустился в кресло.

Следующим встал кинокритик, к мнению которого прислушивались все самые педантичные режиссеры. Это был жилистый, полный энергии человек, лет 40, с идущим ему, каннским, а, может, и голливудским загаром. Он торжественно скрестил на груди руки и без запинки произнес:

— Это новое кино, «Ла СинемА НувО», как сказал бы наш достопочтенный мэтр, с этими словами он лукаво взглянул на председателя жюри, и, выдержав секундную паузу, продолжил, — кино, достойное большого уважения, как и все гениальное. М-р Камерон вдохнул новую струю в затхлую, не дышащую киноиндустрию. Если опираться на классиков, это конечно, нечто совершенно марсианское, но почему бы нет? Мы не стоим на месте, а это сегодня главное. Я склонен думать, что этот фильм претендент не на одного Оскара! — и он шумно плюхнулся в кресло, победно глядя в глаза остальным, еще не высказавшимся.

Приняв вызов в глазах критика, встала раскрасневшаяся женщина.

— Все гениальное просто. Согласитесь, ведь кто из нас не мечтал сделать фильм, который не может снять камера, фильм, волшебного мира наших фантазий, которые могут трансформироваться в кино, только при помощи компьютерной графики. А потом, мы думали, что это же уже не кино. Усмехались, да кто воспримет это всерьез, и опускали руки. А Джеймс Камерон, не опустил, он сделал то, о чем мы все мечтали. Он прорубил новое окно в глухой, давно заросшей стене направлений кино, к которой, последними прикасались лишь избранные — маэстро Феллини и его современники. После них — кино стало сдыхать, не побоюсь такого резкого слова, а м-р Камерон пошел непростым путем, и он сделал, то, что сделал, в трудное время кризиса, как финансового, так и духовного. Не скажу, что я в восторге от такого кино, но я не могу не отметить упорства и характера м-ра Камерона, который сделал все, чтобы этот фильм собрал в свою копилку все мыслимые и немыслимые награды киноакадемии! — и она, извинилась, и с чувством выполненного долга попрощавшись, выскользнула из зала, до прихода всяких там папарацци.

Сила слова — великая сила. Особенно, если эти слова принадлежат знаменитым мира сего. Но, мало у кого есть СОБСТВЕННЫЕ мысли, свободные от предвзятости и всяческих внешних факторов, которые умело ложатся в СЛОВА! А если слова говорятся просто так, так стоит ли их говорить???

С большим уважением к фильму «Аватар», который настолько нов, что не понимаешь, хорошо это или плохо… чего не скажешь о фильмах Феллини & Co.)))))))))))))))))))