onemen — "Танго обречённых" часть 8

    … Поклоняющиеся золотому тельцу — люди особой породы. Они считают, что сильнее и умнее окружающих. В этом они правы и неправы одновременно. Правы в том, что каждый человек уникален и, не взирая ни на что, по-своему прекрасен — прекрасен, как неотъемлемая часть единого целого, как тонкий, едва различимый оттенок цвета, без которого картина окружающего мира была бы неполной и ущербной, и неправы, когда полагают, что всё вышеупомянутое позволяет им возвыситься над остальными людьми или пусть даже над кем-то одним.

    Жизнь удивительная штука. Зачастую она делает каждому из нас чрезвычайно заманчивые и, вместе с тем, весьма сомнительные, с точки зрения морали и этики, предложения. Она словно желает испытать человека — согласится или нет? Жизнь только предлагает, но окончательное решение: воровать или не воровать, насиловать или пожалеть, отнять жизнь или оставить жить… — всегда остаётся за человеком. Большинство живущих на земле людей отказываются переступить незримую черту, отделяющую честного человека от преступника. Такие люди редко наживают огромные состояния. Как правило, их жизнь трудна и полна лишений. Но не взирая на все выпавшие тяготы и перенесённые страдания, в итоге праведный путь всегда оказывается намного светлее и приятнее пути жестокого, алчного грешника. Ведь Бог есть, и следовательно существует Высшая Справедливость, и это означает, что каждый из нас получит сполна по делам своим ещё при жизни!..

    Вместе с тем на свете есть немало людей, готовых пойти на всё ради наживы. Такие люди живут по принципу: жизнь у человека одна, и надо успеть взять от неё как можно больше. Эти люди буквально молятся на деньги и искренне верят в то, что всё в этой жизни можно купить и продать. Они жаждут денег сильнее, нежели способны сострадать другим людям. Они полагают, что сильнее и умнее окружающих и поэтому считают, что глупо трудиться в поте лица, честно зарабатывая хлеб насущный, когда деньги можно украсть или отнять у немощных и доверчивых людей, каких немало на земле во все времена. Такие люди постоянно ищут возможности поживиться за чужой счёт, не тратя времени, здоровья и сил. И если подворачивается подходящий случай, не задумываясь попирают «глупые» библейские заповеди и достигают поставленных целей, не взирая на слёзы и проклятия обманутых, обворованных людей. Получив долгожданную наживу, такие люди испытывают гордость. Расчетливые, пронырливые дельцы полагают, что поступили мудро и не упустили свой «золотой» шанс. Они регулярно посещают церковь и благодарят Бога за то, что Он ниспослал им удачу в трудном и опасном деле, и даже не подозревают о том, что ставить свечку им следует кому-то другому. Они считают, что заключили выгодную сделку, но в действительности понятия не имеют об истинной ценности вещей. Ведь ещё ни один человек на земле не обрёл счастья на деньги, полученные неправедным путём. Об этом знает тот, кто предложил сделку. В отличие от воров, насильников и мошенников всех мастей, ему прекрасно известно, что на свете существует лишь одна подлинная ценность — нетленная душа, частичка самого Бога, которую каждый получает при рождении и которая заставляет его испытывать сострадание и проявлять милосердие к окружающим и всему живому на земле. Именно её, не имеющую цены человеческую душу, просит взамен Некто, кому так нравится удить на золотой крючок глупых, алчных, не ведающих жалости людей. Поверьте, уж он-то знает истинную цену вещей…    

    … При входе в ночное заведение размещался известный на всю Москву аттракцион. В фойе, по правую руку от стеклянных дверей, располагалось огромное, в человеческий рост, зеркало, а слева — стояли стеной тропические заросли. Импровизированная ширма из искусственного тростника, деревьев и травы надёжно скрывала от постороннего взгляда чучело огромной, двухметровой гориллы. Последняя: волосатое чудовище из синтетического меха, гуталинового латекса и сложной электронно-механической начинки, — устало, понурив голову, сидела на массивном суковатом пне и до определённого момента представлялась неподвижным тёмным предметом, затерявшемся в тени плотной зелёной листвы. Вместе с тем, если нажать специальную кнопку, расположенную при входе, чучело оживало — поднималось на ноги, начинало громко реветь и трясти могучими руками стволы искусственных пальм. При этом тёмные, как спелая слива, глаза гориллы вспыхивали ярким огнём, а огромная кроваво-красная пасть открывалась, скаля острые клыки. В то время как со всех сторон доносился шум растревоженного тропического леса. На людей, не подозревавших о существовании данного аттракциона, внезапное появление из зарослей гигантской гориллы всегда производило сильное впечатление. Всё выглядело настолько реалистично, что многие мужчины вздрагивали и испугано шарахались в сторону, не понимая, откуда в московском ночном клубе взялась живая горилла, и почему она не в клетке или, по крайней мере, не на цепи, тогда как некоторые экзальтированные дамы и вовсе лишались чувств. Что, впрочем, ничуть не мешало последним, придя в себя, в умилении: не каждый день доводится пережить столь острые, сродни интимной близости, впечатления, — и с особой женской нежностью ко всему пугающему, дикому и опасному: горилла — это всё-таки мужчина, и большинство дам, имей они такую возможность, с удовольствием проверили бы данное утверждение на ощупь, — называть волосатого монстра «прелестью» и «милашкой». И несмотря на то, что шоу с гориллой гарантированно увеличивало входную плату вдвое, оно пользовалось неизменным успехом у постоянных посетителей ночного заведения, желавших разыграть и развлечь своих гостей.

    Олег знал о существовании экзотического аттракциона по рассказам знакомых, но он пришёл в «Гориллу» не для развлечений и поэтому, оказавшись в фойе, озарённом приглушённым светом стильных, вмонтированных в стены светильников и где, настраивая посетителей на надлежащий лад, звучала негромкая приятная музыка, равнодушно прошёл мимо вышеупомянутой кнопки и дремлющего в кустах «Кинг-Конга» к окошку кассы и внёс установленную плату за вход — в переводе на американскую валюту примерно десять долларов США.

    На первом этаже ночного заведения располагались ресторан с вполне приличной кавказской кухней и маленькое уютное казино. Между дверями казино и ресторана, изящной дугой выгнулся арочный свод лестницы, ведущей вниз, в помещение танцевального зала.

    Ни ресторан, ни казино Олега не интересовали, поэтому он прямиком направился к лестнице. Проследовав мимо могучего охранника в строгом тёмном костюме, такого же большого и красивого, как полированный шкаф в прихожей его квартиры, он стал спускаться по крутым ступенькам вниз. При этом он в очередной раз подивился способности владельцев дорогих ночных заведений нанимать на работу таких здоровенных парней. И ещё он подумал о том, что все охранники в ночных заведениях на одно лицо и похожи друг на друга как братья-близнецы. Все в строгих тёмных костюмах, весом далеко за сто килограммов, короткостриженные, с наглым прищуром внимательных, недоверчивых глаз. Ему даже на секунду пришла в голову смешная, нелепая мысль о том, что этих парней специально, точно бройлеров, разводят где-то на ферме, и у них общие мама и папа…

    Преодолев пару лестничных пролётов, разделённых небольшой, тесной площадкой, где ему пришлось в буквальном смысле слова протискиваться сквозь обнимающиеся, целующиеся парочки влюблённых — даже в таком раскрепощённом, неформальном месте, как ночной клуб, где за вспышками яркого света, постоянным, навязчивым шумом и нарочитым карнавальным весельем порой и лица соседа толком не разглядишь, отдельные индивидуумы старались отыскать укромный уголок, в котором можно было бы на несколько минут отстраниться от окружающих, остаться наедине, почувствовать дыхание, прикосновение, сказать пару ничего не значащих слов и заглянуть в глаза партнёра… — Олег оказался на пороге просторного сумеречного помещения. Если на улице стояла глубокая ночь и всё казалось притихшим и уснувшим, то в танцевальном зале жизнь била ключом. Посетителей было довольно много. Кто-то сидел за маленькими круглыми столиками, расставленными вдоль искусно расписанных под тропические джунгли стен, кто-то вдохновенно танцевал в центре зала под сверкающим сводом зеркального потолка, а кто-то не спеша потягивал из высоких стаканов разноцветные напитки, расположившись возле стойки бара. В воздухе висела пелена сизого табачного дыма, пахло дорогим импортным парфюмом, потом и ещё не весть чем. Громкая электронная музыка, состоящая из пары непрерывно повторяющихся нот, задавала ритм танцующим людям. Многие танцоры, похоже, находились под кайфом. Кроме отрешённого, затуманенного взгляда, на это в частности указывало то, что они не останавливались и продолжали судорожно извиваться в замысловатом танце даже тогда, когда ненадолго смолкала музыка.

    Олег не часто посещал развлекательные ночные заведения, несмотря на то, что прекрасно танцевал и умел повеселиться. Всё это напоминало ему юные годы, когда он учился в университете и любил ходить на полузапрещённые в то время дискотеки, которые то открывались, то закрывались именем советской власти по всей Москве. Ведь не взирая на то, что современные развлекательные ночные заведения во всём своём блеске и великолепии мало чем напоминают прежние, примитивные по нынешним меркам, советские дискотеки, по сути они представляют одно и тоже. И те, и другие предназначены для встреч с друзьями, активного проведения досуга и, что самое важное — для завязывания новых знакомств. Но времена меняются и, к сожалению, вместе с временами меняются люди. Приходит что-то новое и что-то старое исчезает навсегда. Поэтому попадая в такие места, Олег всякий раз с грустью признавал, что жёстко ориентированным на коммерческий успех современным ночным заведениям не достаёт как воздуха «чистоты» и демократичности прежних советских дискотек, где главным всегда оставался человек как уникальная, неповторимая личность, пусть даже последний таковой не являлся, и тогда ему просто ставили минус, но всё равно продолжали считать самостоятельной единицей, только лишённой ярко выраженной индивидуальности, и где несмотря на то, что за вход приходилось платить, деньги, как таковые, не значили почти ничего. Возможно, поэтому он сравнительно редко посещал современные ночные заведения, где неизменно начинал испытывать ностальгию по старым временам — Олег никогда не жалел о крушении коммунистического строя, но вместе с тем, как всякий нормальный, трезвомыслящий человек, не мог согласиться с теми, кто пытался доказать ему, что тогда, до начала «перестройки» и развала СССР, всё было плохо. Нет, в той, прежней жизни, наряду с отвратительными гримасами жёсткого тоталитарного режима, когда человек не имел права выбора и вынужден был существовать в строго очерченных рамках дозволенного, тем не менее, присутствовало немало хорошего. Вопреки мрачным скептикам, не помнящим ничего позитивного и готовым перекрасить всё и вся в чёрный цвет, многие даже были счастливы, счастливы по-настоящему, как не будут счастливы уже никогда… Кроме того, и вряд ли кто-то возьмётся всерьёз оспаривать такой, на первый взгляд, малозначительный, и, вместе с тем, весьма показательны факт — люди в то время жили беднее, но были намного светлее, дружнее и добрее нынешних строителей развитого капитализма… — а также чувство горечи при виде современной молодёжи, рождённой при советской власти, но взращённой уже на переломе эпох и поэтому привыкшей жить по жестоким правилам рыночной экономики.

       А здесь ничего, довольно уютно, — честно признал он, отдав должное качеству проведённого ремонта, использованным отделочным материалам и изысканному дизайну окружающего интерьера, — чем— то напоминает ночное «чрево» Парижа или Амстердама. Право, ни чем не хуже. Что-что, а стильные кабаки мои соотечественники, похоже, строить научились. Не всё же штамповать лучшие в мире танки и самолёты для ВВС. Надо, как говорится, когда-то и о душе подумать… Ему не пришлось долго искать «своего» человека. Цепкий взгляд, просканировав территорию зала, мгновенно вычленил из многочисленной и разношёрстной массы танцующих, пьющих, курящих и смеющихся людей молодую девушку, сидевшую возле стойки бара на высоком стуле, изящно закинув ногу на ногу.

    — Вот это да! — мысленно воскликнул Олег, когда глаза окончательно привыкли к царящему вокруг полумраку, и он смог разглядеть крестницу получше. Он не имел ничего общего с сексуальными маньяками, живущими в своём особом, искажённом болезненными фантазиями мире и теряющими остатки разума при встрече с длинноногими представительницами противоположного пола, но при виде юной красавицы в его штанах что-то приятно шевельнулось. Олег в начале удивился такой неожиданной реакции своего организма, но, проанализировав ситуацию, не нашёл в этом ничего странного или какой-то патологии. В конце концов, он был не только крёстным отцом, но также оставался молодым здоровым мужчиной, умеющим ценить подлинную женскую красоту…

    Ира действительно выглядела чрезвычайно эффектно. Девушка, прямая и подтянутая, словно антикварная фарфоровая статуэтка, сидела на высоком стуле и напоминала театральную актрису, выхваченную из полумрака сцены лучом мощного прожектора. Олег догадался, что это произошло не случайно и сделано намеренно. Таким незатейливым и, вместе с тем, весьма разумным способом девушка старалась выделиться из окружающей толпы, и тем самым облегчить её поиски.

    Какое-то время Олег стоял неподвижно и, не отрывая взгляда, смотрел на крестницу. Вид сидящей перед ним девушки ласкал взор и приятно волновал. В голове мгновенно родился и настойчиво, точно проголодавшийся младенец еды, потребовал ответа вполне естественный, закономерный вопрос: как он, считающий себя тонким эстетом, знатоком и ценителем всего прекрасного, мог не заметить раньше этой редкой, даже для такой щедрой в этом отношении страны, как Россия, красоты, куда он вообще смотрел?.. Впрочем, понятно куда — откровенно признался он, — не иначе, как оказавшаяся рядом с ним в тот момент Лариса: умная, расчетливая и хладнокровная охотница на мужчин, — пусть не надолго, но сумела таки околдовать его, запустить в него свои острые коготки, застить ему карие очи… — и ещё он безо всякой задней мысли, искренне, по-мужски, позавидовал тому счастливчику, которому достанется это прелестное создание.

    Роскошные русые волосы полноводным потоком ниспадали на изящные девичьи плечи. В ярком свете галогеннового светильника витые локоны отливали золотом и, подобно дорогому, тщательно подобранному багету, удачно обрамляли тонкий овал прелестного юного лица. Но не только лицо приковывало взыскательный мужской взгляд. Молодое стройное тело заслуживало не меньшего внимания. Умопомрачительно короткая мини-юбка плотно облегала гибкий девичий стан. Потёртая джинсовая ткань ничуть не мешала наслаждаться видом на редкость длинных, стройных ног в элегантных коротких сапожках на «шпильке». В то время как вытканная разноцветными цветочными бутонами полупрозрачная трикотажная кофточка не столько скрывала, сколько подчёркивала изумительную красоту высокой непокорной груди, стянутой дорогим кружевным бюстгальтером…

    В окружении нетрезвых, помятых мужчин с потными руками и глазами, полными тупого, животного вожделения, и разрумянившихся от выпитого спиртного женщин с алчным взглядом и многообещающей усмешкой на губах с неровной, размазанной помадой, Ира выглядела нежной фиалкой, каким-то непонятным образом расцветшей на зловонной мусорной куче. Такой юной и невинной, в сравнении с большинством представителей веселящейся вокруг отвязной современной молодёжи, показалась крестница Олегу. Вместе с тем внешний вид последней запросто мог спровоцировать на выдающиеся сексуальные подвиги не только молодую и здоровую, но даже парализованную особь мужского пола. Поэтому Олег ничуть не удивился, заметив, что возле Иры крутятся трое молодых крепких парней. По внешнему виду он без труда определил, что это кавказцы. Чёрные как смоль волосы, орлиные носы, смуглые лица с синими разводами на месте сбритой щетины и наглый, самоуверенный взгляд тёмных оливковых глаз — не оставляли сомнений относительно этнической принадлежности обступивших девушку парней. Более того, Олег сразу определил, что Ира, несмотря на то, что старалась выглядеть спокойной и непринуждённой, находилась под жёстким контролем своих «кавалеров».

    Если это кавказцы, то у них наверняка имеются ножи, — резонно предположил Олег. При этом его трудно было упрекнуть в предвзятом, некорректном отношении к определённой части своих соотечественников по этническому принципу или чрезмерной осторожности, поскольку ещё накануне в криминальных новостях по телевидению прошёл сюжет о том, как на детской площадке русские парни, москвичи, повздорили с южанами, торгующими на рынке, и последние, вместо того, чтобы разобраться с обидчиками по-мужски, на кулаках, пустили в дело ножи. В результате трое русских парней оказались зарезанными насмерть… Вслед за этим он не спеша застегнул до конца мощную металлическую молнию на кожаном жилете. Этот жилет он приобрел несколько лет назад в США. Помимо высококачественной телячьей кожи, тщательной отделки каждой детали и модного ковбойского фасона, который так нравился девушкам, последний обладал одним очень важным и полезным свойством. Внутри него, под шикарной шёлковой подкладкой, вышитой развивающимися на ветру флагами штата Монтана, помещался ещё один жилет, изготовленный из толстой, многослойной и чрезвычайно прочной ткани, способной выдержать разящий удар холодного оружия. Указанная выше ткань была настолько крепкой, что не поддавалась ни ножницам, ни иголкам и поэтому для её раскройки и последующей сварки применялось специальное лазерное оборудование.

    Олегу не хотелось думать о том, что произойдёт, если у кавказцев есть при себе огнестрельное оружие. Если «стволы» действительно имеются, — прагматично рассудил он, — то последние, скорее всего, хранятся в машине, до которой, как говорится, ещё надо дойти. Поэтому всё не так печально…

    Расстановка сил в основном прояснилась. Вполне возможно, Ира не ошиблась, и её на самом деле опекали представители, так называемой, «крыши» или, проще говоря, члены криминальной группировки, контролирующей данный развлекательный центр. По крайней мере, все имеющиеся в наличие факты: внешний вид молодых людей, манера поведения и то, что они побоялись привезти похищенную девушку в такое людное место… — указывали именно на это. Они явно не испытывали никакого душевного дискомфорта и чувствовали себя в полной безопасности. Человек ведёт себя так, только находясь дома, в окружении родственников и многочисленных друзей. Всё это, конечно же, значительно осложняло ситуацию, поскольку сулило в дальнейшем массу неприятных «сюрпризов». Тем не менее, Олег решил не останавливаться и начал действовать. Он уже ступил на тропу войны и, подобно театральному актёру, вышедшему на сцену и оставившему в гримёрке все страхи и сомнения, начал жить в предлагаемых обстоятельствах.

    Неторопливой походкой скучающего, праздно слоняющегося по залу человека, когда руки запущенны в карманы синих потёртых джинсов, прекрасно сидящих на длинных, крепких ногах в ковбойских сапогах с острым носом и скошенным каблуком, и блуждающий взгляд направлен ниже пояса и задерживается на всякой мало-мальски привлекательной особе женского пола, Олег прошёл сквозь толпу танцующих людей и опустился на свободный стул, стоящий возле стойки бара. Он специально не стал подходить к девушке, а расположился немного поодаль, намереваясь прежде посмотреть на неё со стороны и составить план дальнейших действий. Только заказав пива и сделав пару глотков прохладного ячменного напитка из высокого запотевшего стакана, он осторожно посмотрел на крестницу.

    Ира заметила Олега, когда тот ещё шёл через зал. Девушке достало здравого ума остаться внешнее спокойной и не подать вида, что она знакома с подошедшим мужчиной. Она по-прежнему продолжала вести со своими «кавалерами» непринуждённую светскую беседу, и только изредка, украдкой, бросала в сторону Олега короткие, мимолётные взгляды. Когда взгляды встретились впервые, Олег прочёл в глазах девушки неподдельную тревогу и немой крик о помощи. В ответ он улыбнулся, словно давая понять, что волноваться больше не о чем и что теперь, когда он рядом, всё будет в порядке. Когда взгляды пересеклись во второй раз, Олег глазами указал девушке на тёмный проём коридора, ведущего к туалетным комнатам. Ира вновь оказалась молодцом, и всё поняла правильно. Слегка смутившись, она извинилась перед окружившими её парнями и, спустившись с высокого стула, не спеша направилась в туалет.

    Всё это она проделала не без тонкого актёрского мастерства. — Воистину, всякая красивая женщина в душе непременно талантливая актриса. Актриса, которой на протяжении всей жизни, от юных ногтей и до почтенных седин, точно стальной клинок о твёрдый камень, предстоит оттачивать полученный при рождении дар обольщения о строгие, взыскательные взгляды представителей противоположного пола и которая часто, сама не замечая того, продолжает играть однажды избранную роль, даже утратив с годами былую привлекательность, играть до тех пор, пока в тёмном, промозглом, опустевшем зале остаётся хотя бы один зритель, имя которому — мужчина… — В следствии чего, уже успевшие привыкнуть к её вояжам в дамскую комнату, из которой не существовало другого выхода, южане ничего не заподозрили. Проводив молчаливыми взглядами стройную фигуру девушки, скрывшуюся в тёмном проёме коридора, последние буквально взорвались, по-мальчишески подтрунивая друг над другом. По эмоциональным репликам и откровенным, красноречивым жестам Олег без труда догадался о той незавидной участи, которую горячие кавказские парни уготовили его крестнице.

    Водятся же такие … на свете, — подумал он, чувствуя, как внутри него закипает ненависть, вперемешку с отвращением. — У себя на родине небось боятся посмотреть на незнакомую девушку или слово лишнее сказать, прекрасно понимая, что за всякий нескромный взгляд или грубое слово придётся отвечать перед её родственниками, да и своя родня за такое поведение по головке не погладит. Когда же приезжают в Россию, превращаются в натуральных скотов, никого и ничего не уважающих, полагающих, что русский мужик, что овца — всяк сам за себя, и потому уверенных в том, что, как правило, за русскую девушку и вступиться-то толком некому. Что? Милиция! Не смешите меня. Да этот красномордый «мент», призванный служить закону и охранять днём и ночью покой москвичей, но по причине тотальной коррупции и откровенного, неприкрытого воровства везде, где только можно, и прежде всего в высших эшелонах власти, поскольку всем известно, с чего именно гниёт рыба, имеющий нищенскую зарплату и потому вынужденный брать взятки, за сто долларов родную мать продаст… Самое грустное, что эти немытые абреки во многом правы, — подвёл итог своим невесёлым размышлениям Олег. — Но только не в этот раз. От праведного гнева его пальцы сжались в кулаки, побелев и едва не раздавив стеклянный стакан с пивом, но внешне он остался невозмутим.

    Олег никогда не рисковал понапрасну, не имея на то веских оснований. В частности он не делал этого, как стали поступать в последнее время многие молодые люди, ради получения острых ощущений. Он не прыгал с парашютом, не нырял с аквалангом, не гонял как угорелый на машине и очень неохотно летал на самолётах. При этом он вовсе не был трусом. Просто в отличие от, так называемых, экстрималов, большинство из которых составляют изнывающие от безделья и скуки великовозрастные отпрыски богатых семейств, выросшие в тепличных условиях, не служившие в армии и имеющие весьма поверхностное представление о реалиях и трудностях жизни простых малоимущих людей, он успел многое повидать и кое-что понял. Поэтому он считал всякий неоправданный риск — риск во имя риска, наглым вызовом судьбе, на который способен лишь глупый, неблагодарный человек, забывший о том, что здоровье и жизнь есть бесценный дар Творца, который надлежит беречь всякому разумному существу. Причём, именно в заявленной последовательности: прежде здоровье и только после этого — жизнь. Поскольку жизнь человека, потерявшего здоровье, есть ни что иное, как тяжкое наказание и горькая расплата за проявленное некогда легкомыслие, и вряд ли представляет большую ценность для несчастного калеки… Но вместе с тем, если судьба сама посылала ему опасное испытание, он никогда не пасовал, не малодушничал и не пытался отвильнуть в сторону, как нередко поступают в повседневной жизни отдельные «крутые» экстрималы, а как и положено настоящему мужчине, смело смотрел опасности в лицо и мог рискнуть — рискнуть по-крупному.

    Вот и сейчас, глядя на наглых, самоуверенных кавказцев, он почувствовал приятное нервное возбуждение. Такое случалось с ним только в минуты крайней, реальной опасности, когда каждой клеткой своего организма он ощущал угрозу собственной жизни. Оказаться внезапно, нежданно-негаданно, на краю бездонной пропасти и почувствовать кожей ледяное дыхание смерти, в этом, право, есть что-то завораживающее для по-настоящему сильного, смелого человека — человека, который однажды уже пережил нечто подобное и, к своему вящему удивлению, остался жив и невредим. Но только не ради развлечения. Откровенно говоря, ему даже нравилось это ощущение. В этом было что-то первобытное, звериное, естественное, не тронутое придуманным людьми и потому несовершенным, грешащим двуличием законом и эфемерной, аморфной моралью. Он вдруг почувствовал себя затравленным матёрым волком, которого обложили со всех сторон, загнали в угол и которому предстоит смириться, поджать хвост, перевернуться на спину и, задрав лапы, попробовать попросить у врага пощады или сцепиться в смертельной схватке с целой сворой ненавистных ему гончих псов…

    Выждав примерно минуту, когда закончилась одна бесконечная музыкальная композиция и началась другая, заставив остановившуюся толпу танцоров встрепенуться и перестроиться под новый жёсткий ритм и такой же незатейливый тональный ряд, Олег допил пиво, спустился со стула и неторопливой походкой направился в сторону туалетов. Кавказцы, мимо которых он проследовал, окинув взглядом его статную мускулистую фигуру, затянутую в чёрную облегающую водолазку и тёмно-коричневый кожаный жилет, на секунду смолкли, на подсознательном уровне, по-звериному, почуяв в нём потенциального соперника, но почти сразу же забыли о нём, вероятно решив, что даже такой крепкий мужчина в одиночку не представляет для них серьёзной опасности. Пройдя по сумеречному коридору, выдержанному в лиловых тонах и освещённому тусклым светом развешанных вдоль стен декоративных бра, Олег уверенным движением отворил дверь дамской комнаты, чем немало удивил выходившую девушку, которая, впрочем, ничего не сказала, возможно приняв его за сотрудника службы безопасности, и увидел Иру. Девушка стояла посреди небольшого, выложенного чёрным кафелем помещения, с тремя отдельными кабинками, парой никелированных умывальников и вмурованным в стену, замызганным зеркалом, и прибывала в полном смятении. Её буквально трясло от нервного напряжения.

    — Олег, как хорошо, что ты пришёл, — воскликнула она, кинувшись ему на грудь, как утопающий бросается к спасательному кругу.

    — Ну что ты…, что ты, — сказал Олег. — Всё в порядке… расскажи лучше, как всё произошло.

    Девушка больше не могла сдерживать чувства. Ей на глаза мгновенно навернулись слёзы.

    — Это было ужасно…, ужасно… Эти уроды остановили меня на улице, силой усадили в машину и привезли сюда. Они сказали, что сегодня день рождения их приятеля и что я стану подарком для него. Олег, помоги…, я не знаю, что мне делать…

    Всё это время Олег продолжал сжимать в объятиях дрожащую от гнева и страха красавицу. И, говоря откровенно, делал это он не без удовольствия. Молодой, здоровый, чувственный мужчина никуда не исчез и по-прежнему мирно уживался в нём с примерным, по-отечески заботливым опекуном. Он всё понял и теперь, как мог, постарался успокоить свою очаровательную крестницу.

    — Не волнуйся, всё будет хорошо, — сказал он, погладив девушку по голове, точно малое дитя. — Теперь слушай меня внимательно и постарайся запомнить всё, что я скажу. После того, как мы закончим разговор, ты выйдешь из туалета и прямиком направишься к выходу из ночного клуба. Главное — ни в коем случае не останавливайся, не оборачивайся и продолжай идти вперёд, чтобы не случилось у тебя спиной. Когда окажешься на улице, поверни направо. Через тридцать метров свернёшь в подворотню и увидишь мою «Ниву». Вот пульт противоугонной сигнализации. Нажмёшь на эту кнопку — замки откроются. После этого садись в машину и жди меня. Ты всё поняла?

    Следует пояснить, что «Нива» Олега, помимо стандартной заводской, была оснащена оригинальной, спроектированной владельцем и установленной опытными мастерами под его непосредственным контролем противоугонной системой. Всего несколько разрезов в электрической цепи и минимальное, простейшее дополнительное оборудование, которое, тем не менее, делало машину практически неуязвимой для автоугонщиков. Поэтому ключ зажигания, как таковой, ему нужен был лишь для того, чтобы закрывать на замок двери. Чего он, впрочем, никогда не делал, довольствуясь замками центральной блокировки. Более того, всякая попытка провернуть личинку замка зажигания с помощью закалённого коловорота или соединить электрические провода напрямую неизбежно приводила к короткому замыканию в электропроводке, устранить последствие которого мог лишь человек, знакомый с системой и знающий место расположения специального автомата-предохранителя…

Продолжение следует. Поверьте, всё интересное впереди.

Никита Вашек