Макото Инки, Мастер Убеждения, и его тени, Черная Дейрдре и Белый немой Секанта

когда дети здесь ложатся спать,им рассказывают легенды о Макоте и его свите. Говорят, они приходят во сне к детям, которые не хотят ложится спать вовремя, и направляют их обратно на правильный путь. Индейцы утверждают, что Макота— это старый древний дух индейца-инка, настолько древний, что наш мир для него не более чем огонек его трубки мира. Ирландцы же утверждают, что Макота— это очередное божество из Племен Богини Дану, и наличие в его свите Секанты вполне логично. народы Китая же говорят, что Макота— это Мастер Убеждения, самый убедительный человек на земле, человек, который мог убедить кого угодно, даже дерево, и поэтому у него в свите такие странные мифические персонажи, как Секанта— ирландский воин и Дейрдре. Жалкие остатки друидов говорят, что Макото— бог мертвых, а Секанта— это младший Пес Кулана, отставшее от хозяина первое имя. Но все они сходятся в одном— Макото— бог, и он путешествует по снам со своей свитой, возвращая заблудших и запутавшихся людей на их собственный путь.

Единственным человеком, который не только запомнил сон с участием Макоты но и не поддался на его уговоры был главный герой последующей ниже истории.

Роберт

Я не люблю спать. Когда я ложусь спать, мне всегда снится одно и тоже— тот чертов день 13 января, когда все в моей жизни стало хуже, чем было, но хуже, чем сейчас уже не станет, и поэтому я привык к своей жизни так же, как висельник может привыкнуть к своей веревке. Что уж тут. Но после этих снов мое сердце колотится, как сумасшедшее, и мне нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к своему нынешнему статусу, сделать то, что я называю "возвратом в реальность". Один мой знакомый всегда говорит, что "сны— это такая чудесная летучая субстанция! вот бы поймать ее в баночку и держать при себе..." Я искренне считаю его идиотом, но эта история лишь чуть-чуть подтверждает его теорию.

Я не любитель рассказывать. Я не любитель говорить. Но эта история— слишком странна, чтобы произойти со мною, поэтому я решил ее записать. Зачем? Для себя. Чтобы она, когда я дам ей форму в виде черных символов на белом, наконец-то покинула меня и у меня появилось время заняться своими делами, не отвлекаясь на произошедшее со мной.

Итак, тем вечером, 13 декабря, я, Роберт, 22х лет отроду, лег спать, находясь в гостях у своего друга Озноба.

Энди

и вон я открываю глаза, а передо мной— девица сидит такая вся, черноволосая, шикарная вся такая, нос там аристократичный и все такое прочее, платье все такое белое, ака греческое, ну там, талия когда под сиськами, а на подоле такие узорчики, как пламя схематично, но красное, а не желтое, и вот сидит она такая посреди улицы, на коленях, ага, а? платье как увидел? так она ж встала потом вроде... или не встала... кароче, сидит такая, а на коленях у нее Роберт спит. ну, блин! ну этот Роберт, куряка вечная! ну ты его знаешь! ай, да ладно тебе, его тут все видели! ходит вечно с постной миной, непонятно чем занимается! тайник ходячий. кароче, ни разу его с девицей не видел, а тут— на тебе! ну я и кричу— вставай, вставай, дурилка картонная, не спи, замерзнешь, зима приснится! ау! а тетка эта голову поднимает и пальцем такая— тщщщщ! разбудишь. я говорю: спасибо, кэп! и только Роберту пятки щекотать, и тут как сам проснулся. ой, думаю, ну и приснится жеж!

Дейрдре

Я поймала его сон, как бабочку. Я держала его в своих руках, но тонкая грань сна была порвана каким-то странным существом, и все пошло прахом. Он проснулся, а мне пришлось исчезнуть. Прости меня, Макото, это моя первая и последняя ошибка, как Ловца Снов.

Макота

Дейрдре сегодня поймала еще одного заблудившегося и сказала, что такого она еще не видела. Секанта сказал, что это самый короткий путь к нему, и я поверил. Секанта— уникальный проводник, как ему можно было не верить? Но когда я оказался на этом коротком пути, я разочаровался даже в себе. Серый плотный пыльный настил под ногами, огромные, гигантские стеклянные пыльные здания, за которыми даже не видно неба. Обломки каких-то металлических конструкций, громоздящиеся вдоль дороги. И ветер, устраивающий вокруг меня ритуальные пляски из обрывков плакатов, мусора и смятых пачек сигарет. В таком месте не то, что богом, даже оставаться не захочется! Руки сами потянулись к сигаретам. Но, стоило мне только прикурить...

Роберт

-сигареткой не угостите?— я спрашиваю, он поворачивается, он очень похож на кого-то, кого-то очень знакомого, но я не могу вспомнить кого. Я в Городе, это недалеко от клуба "Перевернутое небо", я знаю этот путь до каждой трещинки на тротуаре. Прикуриваю. Смотрю в его зеленые глаза. вопрос сам лезет наружу:

-Заблудились?— спрашиваю. Что-то внутри меня подсказывает, что я на правильном пути. Но другое "что-то" говорит, что задавать этот вопрос именно этому человеку совершенно глупое занятие.

-Да.— говорит он. Голос очень глубокий, низкий, как будто бы из самой грудины. Он улыбается.

— Дорогу подсказать?— у меня всегда было странное влечение к людям, которые дают мне сигареты, я всегда испытывал к ним какое-то подобие нежности и даже— чуть-чуть— отеческой заботы.

— Мне бы узнать, как отсюда выбраться.— произносит мой случайный попутчик. Я знаю, какое у него выражение лица, у меня такое же бывает излишне часто. Даже не надо поворачиваться к нему— излишне серьезное, брови едва заметно сдвинуты к переносице, губы кривятся, сигарета пляшет в такт их движениям.

Криво улыбнувшись, затягиваюсь. Мы проходим мимо "Перевернутого Неба"— и я до сих пор уверен, что мой друг Озноб, работающий там, знает об устройстве мира больше, чем все теологи, вместе взятые. Но Озноб спит у себя дома, а я иду тут, поэтому мне надо самому как-то выкручиваться из данной ситуации.

— Уж извините, но тут я вам ничем не могу помочь. Из этого места нет выхода. — когда я произношу эти слова, мне в какой-то момент начинает казаться, что они материальны. Но вместе с выдыхаемым мной сигаретным дымом пропадает и эта уверенность. Появляется другое ощущение— стойкая уверенность, что с этим человеком мне не по пути. И я останавливаюсь перед дверями "Перевернутого Неба".

-А если бы вы могли уйти, вы бы ушли?— произносит мой спутник и тень его, падающая на соседнее здание, плавно разделяется на двух людей— бледную девушку с черными, как смоль, волосами, и смуглого, седого паренька лет 16ти. Я внимательно смотрю в лицо своего невольного спутника и вижу свое собственное лицо. Меня на секунду переполняет отвращение, но оно очень быстро улетучивается и мне опять все становится все равно. Я пожимаю плечами.

— Как я могу покинуть свое любимое место?— делаю пару последних затяжек и захожу в клуб, не оглядываясь.