Взрослая Ирина — Пятнадцать минут весны.

Ещё минуту назад, голова спокойно и ясно соображала и могла решить любую задачу, написать самую сложную и заковыристую формулу по информатике, — Свету никак не получалось сбить с толку и был взят верный курс думать только об учёбе.

А вот сейчас, распахиваются нерушимые, казалось бы, железные двери школы, которые столько времени удерживали краски и жизнь в девичьей душе, непокорную и пылкую юность во всех движениях. Но помни, Света: Время как и ты не стоит на месте, у тебя есть всего лишь пятнадцать минут весны! Главное, не сгореть!

Она поддалась весне, и её с ног до головы ослепило мартовское румяное солнце, похожее на солнце жаркого Гавайи, "На циновке Макалоа" Джека Лондона, хотя, это был обычный шумный Электросталь, со своими машинами и выхлопными газами и солнцем изменчивым, часто холодным.

— Снова я живу! — кричала душа гимназистки, "вижу", чувствую! Ветки и крыши домов, на которых виднелись снега, уносили её в бесконечные Гибралтары улиц, сигналили машины, улыбались фонари, цветочные киоски заманивали свои запахом душистых роз, огородных гвоздик, тюльпанов.

Десять минут!

Небо всё ярче и ярче, а серые голуби пролетают под самой головой, чуть сползает шапка на лоб, и откуда не возьмись, какой-то шофёр на зелёной "Ладе" выезжает на встречную..

Но гимназистка Света Смолина не замечает этого, так же как и того, что поглощенная весной она доходит по мокрому асфальту до злополучного перекрёстка, спотыкается, падает, — сзади "Лада"...

Пять минут!

Всё плывёт перед глазами, лоб до ужаса горячий, язык — не слушается, на лицо, все признаки — болевого шока.

Рядом с ней столпилась куча народу, вызвали скорую, кто-то начал тормошить её, пытаясь привести в чувство, но всё — безуспешно.

Весна оказалась — двулична и непредсказуема, дав пятнадцать минут воздуха и радости, она забрала — всю жизнь.