Выдрина Эльвира Александ — Вальс разбитых надежд. (часть 1)

(роман-сценарий)

I. Цирк

II. Стеклянный арлекин

III. Дом Мод

IV. Витрины, или вторая половина суток

V. Осень

Глава I. Цирк.

— Выступает знаменитый, непревзойденный,

неподражаемый, величайший мастер своего

дела и профессии! Ура!!! Встречайте!..

1.

— Все, все, выпускайте его! — нервно торопил за кулисами ведущий шоу.

Зал замирал, всматриваясь в сиреневый дым сцены. Никто не пытался хотя бы оглянуться и посмотреть друг на друга со стороны, никто не пытался поймать себя на мысли о преступлении. Но преступление, которое совершал каждый зритель сейчас, было разрешено и оставалось безнаказанным. Публика бросала выкрики и насмешки. Артист был поэтом и музыкантом. Поэту нельзя быть шутом. Музыкант не должен позволять насмешки над собой.

Одни говорили: испортили талант, зритель не должен быть так жесток.

Другие: у каждого своя судьба, никто не в силах изменить ее.

2.

В жизни бывает очень много странностей, смотря кто чего ищет. Найдет, не найдет — не знает, но ищет. Это хорошо, с одной стороны, согласитесь. Но с другой… Что, если кто-то совсем ничего не ищет? Значит, ничего не найдет? К чему тогда стремиться?

Цирк. Волшебное место для мечтателей — цирк. Арена, рампы, клоуны, фокусники, акробаты… Акробаты. Чего ждут акробаты от своего дела? Высшего мастерства или это — любовь к риску? Вызов случайной смерти, смелое заявление, что смерть не может быть случайна?

В одном малоизвестном цирке работал мало кому известный человек — акробат. Он ходил по канату в белом смокинге, с черной бабочкой вместо галстука, с серебряной тросточкой и красным цветком на груди. Чарли, Чарльзтон Граунд, «Чапа», «Цирк» — как вам угодно. Герой — на сцене, никто — в уличной толпе прохожих. Великий человек на сцене. Но ничто великое не может существовать без большой любви в сердце. А клоун любил балерину. В голубом платье с красными лентами она исполняла свой лучший номер «Танец бабочки». Удивительный номер и красивая музыка. Ей было семь, когда она в первый раз увидела Чарли.

3.

С Чарли я в первый раз встретилась двадцать лет назад. Это был по-настоящему волшебный вечер в гостях у исполнителя желаний.

Чарли говорил тогда: «Дамы и господа! Сегодня поистине необыкновенный вечер. Сегодня, наверное, я самый счастливый человек на свете», впрочем, как и всегда. Но говорил он то, что хотел услышать зритель. Сам же Чарли не верил в свои слова. Заметив меня среди зрителей, он почему-то остановился и смотрел на меня до тех пор, пока я не засмеялась. Потом направился на другой край сцены и пел, и долго смотрел на кого-то еще. Но вдруг он повернулся в мою сторону снова, но теперь я не смогла смеяться.

Взгляд любимого человека. Он смотрел на меня такими глазами, в которых я не видела души, они не светились жизненным светом.

4.

В родном цирке любимая балерина Чарли танцевала с шелковыми лентами. Часто после представления они забирались на крышу и смотрели на звезды. А если вдруг начинался дождь, то Чарли раскрывал огромный самодельный зонт, и тогда дождь не мог помешать им любоваться сверканием бриллиантов на черном бархате неба.

— Смотри, видишь этот самый большой бриллиант? Это — полярная звезда, я хочу подарить ее тебе. Теперь у тебя есть самая большая звезда на свете. Такой ни у кого больше нет, а у тебя будет.

— Неужели все звезды на небе — твои? — удивилась девочка. — Разве ты волшебник?

— Я не волшебник, но самую большую звезду на свете я дарю тебе.

«Конечно, он волшебник, — подумала балерина, — ведь он может взлетать под самый купол цирка, и все кричат и удивляются, но никто не знает, что он настоящий волшебник. А я знаю, и поэтому он дарит мне свою звезду».

Знаменитый клоун любил балерину, но договор с владельцем цирка отнимал право дарить надежды. И Чарли в сотый раз поднимался по высокой лестнице и делал первый шаг над пропастью. Больше всего на свете он боялся обидеть балерину. Незаметно глотнув коньяка, он подходил к ней, опускался на корточки и брал за руку:

— А я завидую, и этого совсем не скрываю, тому незнакомцу, который давно в тебя влюблен, — говорил каждый раз Чарли несчастливой балерине, — который себе давно обещал тебя не делить ни с кем. — Он ходит по пятам за тобой. Он давным-давно влюблен в тебя, — повторял Чарли, свесив ноги с карниза и разглядывая ночное небо.

Но балерина только смотрела на него ясными чистыми глазами.

— Настоящие друзья не поступают так, как ты.

— Но что я сделал плохого для тебя, милая балерина?

— Ты — предатель, — сказала она, заплакала и убежала прочь.

С тех пор прошло двенадцать лет. Чарльзтон сумел приспособиться к миру, в котором он жил все эти годы.

Милена выросла и встретила незнакомца, влюбленного в нее. Они стояли у причала, завороженные огромным сияющим разноцветными огнями пароходом. Была ночь, и от этого он казался необыкновенным, волшебным.

— Я счастлив рядом с тобой, — признался на берегу ……., — как будто наша жизнь и все будущее — такое же море, уходящее за горизонт. Я не хочу больше никого искать — лишь ты одна мне нужна.

— Я тоже не хочу больше искать.

……. отвел глаза в сторону, помолчал, потом добавил:

— Поиски отбирают столько сил и времени…

Милена выронила шляпу.

— Я купил на сэкономленные деньги хлеб: не ел с утра и был очень голоден, — признался спутник.

— Лучше бы на эти деньги ты купил мне цветы!

Он механически продолжал шагать с ней рядом.

— Ничего у нас с тобой не получится, милый ……. Я никогда не выйду за тебя.

— А у того, кто будет иметь все… за того ты пойдешь?

— За того, кто будет иметь все? Ни один человек, из тех, кого я знаю, не может сказать, что имеет все.

Всю ночь двое влюбленных шатались по улицам большого города, держась за руки и прижимаясь друг к другу от холода. Неожиданный дождь прогонял их с широких улиц в подъезды домов. И, промокшие и уставшие, они дожидались на ближайшей остановке троллейбуса, придя к общему согласию разъехаться по домам, пока не обнаружили их отсутствия.

Но в цирке, куда, как и прежде, вернулась Милена, Чарли не ждал ее, обдумывая свои дела. Она испугалась и задумалась: незнакомец как две капли воды был похож на любимого Чарли. Но это не он! Это двойник его! Зачем он притворяется?! Что ему нужно? Смятение охватило Милену и заставило забыть на время, кто она, где она и все свое прошлое. Ничто прежде не пугало так, как чужой человек в обличье самого близкого.

— Сегодня необычайная ночь. Я хочу, чтобы ты знала об этом, — сказал Чарли и высоко поднял бокал с черным вином.

Он неспеша подошел и протянул руку, приглашая потанцевать. Сейчас в нем не было ни глупой вычурной страстности, ни жажды покорства и униженности — какое-то необъяснимое, даже великое спокойствие, овладело им полностью в этот миг. Милена подошла к нему и обняла его за плечи, не притворяясь, не сомневаясь ни в чем, согласившись со всем происходящим и принимая его таким, каким он был в данную минуту. А может, раньше он притворялся циничным, ничтожным? И на самом деле он такой, как сейчас, благородный, с огромным сердцем. Как раньше ей не хватало его доброты! Как ее мучили и терзали проклятые сомнения!

Луна светила в окно. Они танцевали. Времени не существовало. Ночь околдовывала.

— О чем ты думаешь? — спросил Чарльз.

— О тебе.

Это был сон. Пусть бы он никогда не повторился.

— Так когда-то осень меня сводила с ума, — подумала Милена.

— Ночь может украсть от суеты, если ее хорошо попросить об этом.

— Ночь сегодня похожа на сказку. Я так счастлива, Чарли.

Единственное, чего он хотел от жизни, — чтобы она была счастлива. Он никогда ей не говорил об этом, чтобы не расстраивать. Если бы сказал — она бы не поверила и разлюбила его, решив, что он опять лжет.

— Почему ты раньше не был таким? Твоя прежняя роль отравляла мне жизнь. Да, от любви до ненависти — лишь один шаг… Но зачем же проверять сильное чувство?

— Ты говоришь о ненависти? Не правда ли, тебе хотелось не раз застрелить меня? Я знаю об этом. Но, видишь ли, если не сдержать данное слово — можно легко лишиться головы! Без головы даже мертвец не способен приказывать.

Она хотела еще что-то сказать, возразить ему, но губы не слушались.

А он молча смотрел на нее и почти незаметно улыбался, и в глазах его сверкал насмешливый огонек. Новое предательство снова убивало надежду, которая воскрешала душу. Но что потом? Милена закрыла глаза и опустила голову на плечо Чарльза. Привычные духи навеяли воспоминания о прошедшей, но существовавшей любви.

— Пусть будет все так, как тебе угодно, — подумала она в последний раз.

— Я буду таким, каким хочет видеть меня мой зритель, постоянно меняться. Ты? Ни одна из моих пантомим, скажу прямо, не посвящена женщине, а если и есть между строк какое-то обращение, то это — собирательный образ. Ты взрослый человек и должна понимать, что если бы я не женился на тебе, то потерял бы свое положение, а значит, и возможность быть на сцене.

— Но я только хочу у тебя спросить: как скрасить одиночество?

— У тебя есть деньги — можешь ходить в кафе, магазины, на выставки, в театр. А в приложение к деньгам — охранник, так называемый «Цербер». Ни есть, ни пить не требует: за все заплачено.

— В самом деле?

— Или, может, ты хочешь продавать поздравительные открытки?

— Да, пожалуй. Это очень интересно.

— Тебе что, не хватает денег?

— Причем тут деньги?

— Только не говори, что это — стремление к искусству.

— Я не хочу объясняться — тебе не понять. Тебе не понять моего одиночества.

— Вот как.

— Я не нужна тебе, Чарли! Зачем ты мучишь меня?

— Не бросай его — он еще пригодится тебе, — ответил Чарли.

— О ком ты?

— О твоем новом друге. Я все знаю.

— О Чарли, это просто друг.

— Впрочем, мне все равно.

— Это очень хорошо, что ты сейчас во мне не нуждаешься. Думаю, я смогу жить без тебя. Что ж, много ли требуется сил? Мне немногого стоит отказаться от прежних ценностей. Думаю, все будет как и раньше. Ничего не должно измениться во мне. Ведь жила я как-то до встречи с тобой. Все будет, как раньше.

— Всех несчастных сделать счастливыми ты не сможешь.

— Почему?

— Потому что каждый несчастен своим несчастьем.

— А любовь?

На этот вопрос он не ответил, думая теперь о чем-то недоступном, незнакомом, неизвестном.

— Чарли, а осень на этот раз такая тихая.