Ирина Хотина — Загадки евангелий. Глава 10.

Давайте вернемся к рассказу Матфея, который излагает события в совершенно ином ключе. Видимо, ему повезло меньше Луки, и в его руки не попал рассказ о посещении семьей Иерусалима и Храма. Однако в его благой вести присутствует другой не менее интересный эпизод, о котором Лука ничего не сообщает.

Итак, напомню, согласно версии Матфея в Иудею в поисках Мессии приходят волхвы, которые после аудиенции у царя Ирода, направляются вслед за путеводной звездой, которая указывает им дом в Вифлееме, где родился Иудейский царь. И далее евангелист сообщает: «Когда же они отошли, — се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет, и там был до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего» (Матфей 2:13-15).

И опять евангелист занимается откровенной подгонкой библейских изречений к сюжетам из жизни семьи Иисуса. На самом деле пророк Осия, живший в VIII веке до н.э., от имени Яхве напоминает евреям, жителям Израильского царства, ставшим поклоняться хананейским идолам, о Его роли в их выходе из Египта: «Когда Израиль был юн, Я любил его и из Египта вызвал сына Моего» (Осия 11:1). Нет никакого сомнения, даже у христианских теологов, что «Сыном Божьим» пророк называет весь израильский народ, показывая к нему особое, отеческое отношение Бога, а потому слова эти едва ли могут быть применены к малолетнему Иисусу.

Сделанная евангелистом неудачная, грубая ссылка на пророка Осию заставляет многих исследователей считать сюжет о бегстве семьи в Египет очередной догматической конструкцией автора, с целью создать у читателей ассоциации с ветхозаветным рассказом. Мол, по замыслу Матфея глубоко символично, что Иисус-мессия вышел из Египта, как в свое время оттуда вышел «избранный» народ. Более того, не случаен младенческий возраст Иисуса, иллюстрирующий первую половину выбранного евангелистом пророческого изречения «когда Израиль был юн», которая процитирована с помощью вот такого прямолинейного художественного приема.

Нельзя не отметить, что, начиная с эпохи Возрождения, романтическая история побега семейства в Египет привлекала огромное внимание христианских художников. Сколько неизвестных авторов пытались изобразить ее на своих полотнах, а скольких известных мастеров подвигла она на создание шедевров! В их ряду Джотто, Дюрер, Бассано.

Но при общей схожести сюжета, их полотна разнятся весьма существенными деталями. Дело в том, что рассказ Матфея слишком краток и носит информативный характер, в то время как творческим натурам для создания понятных, интересных образов хотелось житейских, бытовых подробностей, которые они принялись искать в других источниках, а именно в апокрифах.

Например, на многих полотнах сзади или рядом с ослом, везущим Марию и младенца, изображается подросток. Считается, что это старший сын Иосифа, Иаков, названный в «Деяниях апостолов» "братом Господним". Его присутствие объясняется рассказами Протоевангелия Иакова и Псевдо-Матфея о том, что Иосиф якобы отправился в Вифлеем на перепись со своими детьми от первого брака, чтобы записать и их. Джотто, следуя этому рассказу, изображает сразу трех отроков, сводных братьев Иисуса. Странно, что только мальчиков, хотя в тех же апокрифах есть упоминание о сестрах Иисуса.

Надо сказать, что бившая ключом фантазия авторов апокрифов стала основой многочисленных художественных изображений, иллюстрирующих разного рода приключения, которые семья якобы пережила во время бегства. Так они едва не погибли от рук разбойников, но на их счастье один из нападавших признал в младенце, конечно же необычайной красоты, Мессию, и спас Святое семейство. Нетрудно догадаться, что это был тот самый разбойник, который впоследствии был распят на кресте рядом с Иисусом и перед смертью раскаялся.

Несомненно, первым адептам очень хотелось, чтобы сама Природа спасала родившегося «сына божьего». И художники рисуют пасторальные картинки на тему наивного рассказа о дереве, склонившего свои ветви, дабы укрыть Святое семейство от палящего зноя. Но покорности Природы мало, необходимо, чтобы языческие боги трепетали при рождении «спасителя», и мы видим картины, на которых изваяния египетских идолов падают и разбиваются перед явившимся младенцем Иисусом.

Позднее, в XVII-XVIII в.в. в итальянской и французской живописи появились новые мотивы. Так основным моментом художники того времени посчитали переправку семейства через реку в лодке, где кормчим, конечно же, выступал ангел.

Однако не меньше пищи для размышлений дал этот эпизод противникам христианства на стадии его становления. Мы уже подробно говорили о том, что до нас дошло ничтожно малое количество критической литературы той эпохи, так как набравшая со временем силы христианская Церковь безжалостно уничтожила все труды своих многочисленных оппонентов. Но и дошедшая до нас литература дает представление о масштабах и глубине критической антихристианской мысли римских писателей и философов. И первое место в этом ряду занимает «Правдивое слово» Цельса. Этот труд сохранился благодаря тому, что был практически полностью процитирован христианским апологетом Оригеном.

Ориген, живший в Александрии в III в., стоял у истоков создания христианской теологии, философии, традиции. Ему принадлежит авторство термина «Богочеловек», а также разработка концепции христианской Троицы. Религиозный фанатизм этого незаурядного человека проявлялся во всех сферах его жизни: он спал на голой земле, не носил обуви, не имел смены одежды, строго соблюдал посты. Как любой мужчина, одержимый высокой идеей, Ориген пользовался большой популярностью у женщин, ибо, как известно, наиболее сексуально привлекательным органом у мужчины является его мозг.

Однако, будучи одержимым идеей претворения в жизнь идей Иисуса, Ориген слишком буквально понял слова своего кумира о том, что «есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного», и оскопил себя. О чем впоследствии весьма сожалел.

Много лет Ориген возглавлял христианскую школу в Александрии, собирал и изучал первые письменные христианские документы и создавал систему христианской догматики.

На написание книги «Против Цельса» Оригена подвигнул его друг и богатый меценат, дьякон Амвросий, который был увлечен идеей дать критикам христианства достойный и развернутый ответ. В качестве оппонента был выбрано сочинение Цельса, видимо, наиболее популярное среди противников христианства.

Обилию цитат из Цельса и подробному пересказу положений его труда мы обязаны желанию Амвросия и самого Оригена не оставить без ответа ни одного из выдвигаемых Цельсом обвинений.

Нельзя сказать, что Цельс отвергал религию вообще, хотя для него «в сущности совершенно безразлично, именовать ли стоящего над всем бога обычным у эллинов именем Зевса, или таким-то у индусов, или таким-то у египтян» или как у евреев Всевышним, Адонаем, Саваофом. Его оценка иудаизма весьма характерна для римлянина, считавшего религии варваров низменными: «иудеи почитают ангелов и привержены колдовству, в котором Моисей явился для них учителем».

Тему колдовства и магии он в полной мере перенес и на Иисуса, сделав ее центральной в его деятельности. И тут очень кстати оказались сведения Матфея о пребывании семьи в Египте. Правда по версии Цельса, Иисус, «нанявшись по бедности поденщиком в Египет и искусившись там в некоторых способностях, которыми египтяне славятся, вернулся, гордый своими способностями, и на этом основании объявил себя Богом».

Обвинения Иисуса в колдовстве среди римских деятелей, по всей видимости, носили типичный характер. «Так, по свидетельству Юстина, ранние противники христианства утверждали, что чудеса Иисуса были чародейством и обманом, что сам Иисус был одним из многих волшебников и обманщиков, ходивших по различным областям и выдававших себя за сверхъестественные существа» (Р. Хазарзар «Сын человеческий»).

Однако Цельс умел задавать острые, неприятные вопросы, выставляя на первый план нелогичность и нерациональность христианских текстов. Выступая критиком христианства с позиций иудаизма, он спрашивает у Иисуса от имени иудеев: «А зачем тебя еще младенцем понадобилось увезти в Египет, чтобы тебя не убили? Ведь Богу не подобало бояться смерти; а между тем ангел явился с неба, приказывая тебе и твоим домашним бежать, чтобы вы, оставшись, не были убиты. Неужели дважды уже посланный ради тебя ангел не мог защитить тебя здесь; великий Бог не мог защитить собственного сына?»

И сегодня мы можем повторить вопросы Цельса слово в слово, но не Иисусу, который на тот момент был младенцем и, следовательно, не был в курсе того, зачем его семье понадобилось скрываться в Египте, а авторам идеи «живого сына Божьего».

Мы уже говорили о Матфее, анализ труда которого свидетельствует, что автор не был очевидцем событий. Он был грекоговорящим евреем диаспоры, использовавшим устные или письменные свидетельства других людей. И, наверняка, был несказанно рад своей удаче, когда познакомился с рассказом о бегстве семьи в Египет. Ведь этого эпизода не было в евангелие Марка, списки которого уже ходили среди христиан, и с которым Матфей был хорошо знаком.

Кстати, З. Косидовский из этого нюанса делает вывод, что сказочные сюжеты о рождении Иисуса и его младенчестве появились в народе значительно позже того момента, когда Марк принялся писать свой трактат. Мы можем добавить, что отсутствие у Марка сюжетов о младенчестве Иисуса подтверждает нашу версию, что евангелист писал свое сочинение, основываясь на реальных воспоминаниях своей матери, ничего не знавшей о детских годах галилейского проповедника.

А бегство семьи в Египет? Насколько правдива эта история? Почему нельзя однозначно назвать ее народным творчеством или выдумкой Матфея? И если евангелист рассказал истинную правду, то хочется повторить вопрос Цельса, заданный две тысячи лет назад: зачем Иисуса младенцем понадобилось увозить в Египет?

Как ни странно, но ответ на него дает сам Матфей, сообщая нам подробности о том, при каких обстоятельствах отец Иисуса принял решение о возвращении из Египта на родину: «Услышав же, что Архелай царствует в Иудее вместо Ирода, отца своего, убоялся туда идти; но, получив во сне откровение, пошел в пределы Галилейские» (Матфей 2:22).

Цельс, подобно христианам, слишком увлекся религиозной составляющей текста, не обратив внимания на наличие в нем реальных исторических ориентиров, и потому не нашел ответа на свой вопрос. Правда, и сам Матфей, поставивший в центр эпизода младенца и чрезмерно заполнивший сюжет сверхъестественными силами, не понял, что своими указаниями на реальные исторические события и лица, дает объяснение подоплеке событий. Конечно же, евангелист не догадывался, что излагает историю типичной «диссидентской» еврейской семьи, которые случались не раз во время многочисленных политических катаклизмов в Иудее.

Евангелист грешит откровенным подражанием библейскому рассказу о Моисее, когда описывает сон Иосифа, в котором ангел указывает: «встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца» (Матфей 2:20). Нет сомнения, Матфею очень хочется, чтобы в аналогичной ситуации ангел произнес те же самые слова, что услышал Моисей от Бога, когда сомневался в безопасности своего возвращения в Египет.

Если рассматривать наличие здравого ума одним из проявлений Бога в человеке, то, несомненно, сами Высшие силы подсказывали    Моисею отсутствие реальной угрозы в Египте —— со дня его побега прошло несколько десятков лет.

А что с отцом Иисуса? Почему он посчитал, что при Архелае его семье гарантирована безопасность на родине? Разве скрывающемуся в Египте младенцу Иисусу, по версии Матфея «настоящему» царю Иудейскому, Архелай менее опасен, чем его дед Ирод?! Разве Архелай не меньший узурпатор в глазах Бога и евреев?! Что означают странные слова, вложенные в уста ангела «умерли искавшие души Младенца»? Умер только Ирод! И если семья вернулась в родные места во время правления Архелая, который царствовал всего десять лет, то нетрудно посчитать, что прошло слишком мало времени, чтобы категорично утверждать «умерли искавшие души Младенца». Нет сомнения, что желание евангелиста провести прямую ассоциацию между Иисусом и пророком-титаном Моисеем одержало вверх над реальным изложением происходящих событий.

Что же позволяет нам вслед за Матфеем считать историю побега семейства в Египет чистой правдой? В первую очередь, исторические ориентиры, отстоящие во времени от самого евангелиста на расстоянии ста лет, что говорит о его неплохом знании иудейской истории, в отличии от того же Луки.

Мы уже говорили, что со смертью Ирода в стране начались многочисленные волнения, подавлением которых руководил римский военноначальник Вар. Кто-то из мятежников был схвачен и казнен; многие были вынуждены бежать из страны. Египет, в силу своей территориальной близости, был местом, где во все времена скрывались опальные иудеи. Туда бежали евреи во времена террора Антиоха Епифана, там спасались фарисеи от карающей руки Александра Яная после проигранной ими гражданской войны.

В нашем исследовании уже звучала версия, что мужем Марии был легендарный человек, посвятивший себя делу освобождения родины и возглавлявший в разное время национально-освободительные восстания. Первое из них стало одним из эпизодов "войны Вара", как раз после смерти Ирода, а второе произошло через десять лет, и было связано с проводимой римлянами переписью. Нетрудно предположить, что после разгрома одного из них, ему вместе с семьей пришлось какое-то время скрываться в Египте.

А теперь давайте разберемся, когда именно? По версии Матфея рождение Иисуса произошло в последние год-два жизни Ирода, потом семья бежала в Египет. Матфей считает, что причиной побега стало опасение за жизнь младенца, с коим Ирод захотел расправиться, как с претендентом на свой трон. Но, дело в том, легенду об "избиении вифлеемских младенцев" не подтверждает ни один исторический источник того времени, в отличии от восстаний, вспыхнувших сразу после смерти Ирода, и подавленных Варом с присущей римлянам безжалостностью.

Матфей безусловно прав, утверждая, что кому-то из членов семьи грозила смертельная опасность, заставившая их стремительно покинуть родные места. Но целью расправы был совсем не младенец, а руководитель восстания и глава семьи — отец Иисуса. И тут мы можем констатировать, что рассказ Матфея хронологически точен: семья вернулась на родину, когда "Архелай царствовал в Иудее вместо Ирода".

Такая версия полностью объясняет нелогичность действий, как ангела, так и родителей Иисуса, подмеченных Цельсом. К тому же, для получения сведений с родины совсем не требовался ангел-информатор; муж Марии, без сомнений, получал новости о событиях и настроениях властей обычным путем — от живых людей, соратников, знакомых, а может быть, специально отправленных на разведку посыльных.

Видимо, анализируя изменившуюся обстановку в Иудее, он пришел к выводу, что на его возвращение власти посмотрят сквозь пальцы, и особого риска ни для него самого, ни для его семьи не предвидится. Хотя, вполне возможно, какие-то сны имели место. Ведь мы имеем дело с верующими евреями, которые во всех ситуациях видят проявления дел Всевышнего и его ангелов.