santehlit — Ничего не меняй, кроме себя

Проза / Статьи19-06-2014 15:54

Счастлив тот, кто живет своими

мыслями и чужими чувствами.

(парафраз Л. Толстого)

Привет, потомок!

Слушай, а ведь я тебя не воспитывал. За то, что ты ныне такой, самостоятельный и успешный, образованный и целеустремленный, низкий поклон тестю моему — передай, не поленись. Не знаю, рассказывал ли он тебе в соответствующем возрасте о воспитании мальчиков в индейском племени и античной Спарте — два классических и антагонистических примера. Давай уж я задним числом заполню брешь отцовского недостования — тебе интересно, а мне для очистки совести.

Значит так.

Краснокожие никогда не били своих пацанов — ударить, значит унизить. Потому так гордо стояли сыны Великого Маниту у столба пыток.

Спартанцы воспитывали у будущих воинов пренебрежение к боли путем привыкания — за любую провинность на алтарь и бичевали, покуда статуя божества не засочится кровью. История мусолит такой факт — будто мальчишка лисенка украл и спрятал его под туникой. Пока родитель вел дознание, а звереныш грыз похитителю живот, тот держал на мордахе смайлик — мол, ничего не ведаю, и все путем.

Тебе какой метод более по душе?

Правильный ответ — ну их к черту злобных тварей под рубашкой и столбы пыток.

«Мы пойдем другим путем», — сказал маме студент Ульянов и вон как далеко утопал по костям возлюбившего его народа.

Впрочем, у каждого свой крест.

И какой же русский не любит быстрой езды?

И какой же американец не боится вьетнамцев?

На кровавой разборке двух цивилизаций образованные и нашпигованные, вооруженные до зубов янки драпали очумело при малейшей опасности, бросая раненных и оглашая окрестности истошными воплями, а полуголые и голодные, с примитивным оружием дети Меконга, сжигаемые напалмом, умирали молча, но выстояли и победили. Как бельмо в глазу, а точнее проклятие дядюшки Сэма война во Вьетнаме, сколько б Джон Рембо его ни отмазывал на экране. Впрочем, ложь в западном мире — обычная практика: политики с журналистами успевают надуть публику и друг друга раз десять до завтрака и во время.

Хотя, тьфу на Америку — незрелая нация и не пример. Суть ее — доллар, то бишь мораль безнравственности; все остальное — выдумки литературы и кино….

Вернемся к нашим баранам.

Как сохранить чувство собственного достоинства, обитая в современной среде? Может статься, что и никак. А может, единственный выход — жениться и демонстрировать перед супругой. Главное — чтобы не шибко умная попалась, но догадалась, о каком достоинстве идет речь.

Впрочем, не хочу оскорблять женатых людей — мои жизненные катаклизмы носили личный и по большей части надуманный характер, ничего не имеющий общего с эпической картиной человеческого несчастья. Разводы и временные депрессии мои — это не трагедия Нюры Карениной. К тому же не могу не заметить, что расставался со своими благоверными, не унижая ни их, ни своего достоинства — по-людски. И это самое ценное, что было меж нами — не считая детей, конечно.

Пребывая в поиске равновесия за пределами семьи и брака, очень не сразу уяснил: пока живы, мы не знаем, чего заслуживаем в жизни, но чувство собственного достоинства и есть то самое, что удерживает на плаву нашу личную сущность — кстати, легко дается и ничего не стоит. Оно ничуть не ущемляется выбором жизненной концепции «как карта ляжет». Его еще можно считать наградой и в случае непредвиденного летального исхода.

Хорошо! Сговоримся. Посмотрим,

Что осталось на свете. Пойми:

Ни надменным, ни добрым, ни бодрым

Не хочу я ходить меж людьми.

Чем гордиться? Чего мне ломаться?

И о чем еще стоит гадать?

Дело кончено. Времени масса.

Жизнь идет. Вообще — благодать!

Я хотел, чтобы всё человечье,

Чем я жил эти несколько лет,

Было твердо оплаченной вещью,

Было жизнью... А этого нет.

Я мечтал, чтоб с ничтожным и хилым

Раз в году пировала гроза,

Словно сам Громовержец с Эсхилом,–

Но и этого тоже нельзя.

Спать без просыпу? Музыку слушать?

Бушевать, чтобы вынести час?

Нет!.. Как можно смирнее и суше,

Красноречью у камня учась.

(П. Антокольский)

Павел Григорьевич как всегда прав — все неприятности нашей жизни происходят от слов. Значит, будем учиться красноречию у камня! Кстати, скупость в словах — первый признак мужского достоинства.

Вот тебе истина без доказательств — унижают не люди и обстоятельства, а собственные недостатки. Пример самый простой — твое курение есть саморазрушительная неспособность быть довольным жизнью без никотина. Разве не так? Пусть мусульмане считают эту привычку непокорностью Богу, а христиане сваливают на первородный грех, я склонен думать, что причина зависимости — твое невежество в этом вопросе: если б ты знал, что теряешь, выкурив сигарету, сам бы бросил и других убеждал.

Жду не дождусь твоего просвещения, а пока ломаю голову, над названием этой главы — как договорились, последней.

«Заключение» — слишком просто и звучит по тюремному.

«Сделай себя мужчиной» — суть-то в этом, но как-то двусмысленно.

«Эволюция души и разума» — можно и так, но уж больно помпезно.

Помню эту эволюцию в себе, да и в тексте, должно быть, заметил ты — мысли скачут с темы на тему, задерживаясь лишь для того, чтобы почесаться, плюнуть и заверещать. Кого-то напоминают — верно? Да я и не отрицаю родства с приматами — это читатели священных писаний Богом деланы. Но не склонен завидовать — на самом деле, мы есть то, что о себе думаем.

Отсюда по поводу еще одна истина — человек редко присутствует там, где на самом деле находится. Вечно копается в прошлом или заглядывает в будущее, а просто спокойно побыть в настоящем и задуматься, редко кому дано.

Хотя, наверное, здорово обобщил. Современные молодые люди, выросшие под кислотными облаками, очень возможно ни в чем не копаются и никуда не заглядывают: выпил, выкурил, овладел — монтана! Или как у вас теперь приветствуют пик наивысшего блаженства?

Ну что ж, пора, как говорится,

Начать сначала тот же путь.

Слегка взбодриться — ламца дрица!

И повториться в ком-нибудь.

Ремонт не срочен и не скучен.

Бывал же я переобучен

Раз двадцать на своем веку.

Бывал не раз перекалечен —

И нынче, лекарем подлечен,

Хоть слушателей развлеку!

В чужих владеньях партизаня,

Чужим подругам послужив,

Чужие вынесу терзанья,

Согреюсь у костров чужих.

Не о себе речь завожу я,

Но верю в молодость чужую,

Свой давний опыт истребя.

Себя играть — даётся просто.

Но ведь заманчивей раз во сто

Играть другого — не себя!

Другой — вон тот, двадцатилетний,

В линялых джинсах, волосат,

Меж сверстниками не последний,

Кто не оглянется назад;

Московский хиппи или битл,

Какой ни выбери он титул,

Как часто моды ни меняй,

Какой заразе ни подвержен,

Как ни рассержен, как ни сдержан —

А смахивает на меня!

(П. Антокольский)

Прекрасно понимаю, что каждый человек индивидуален, но….

В мире немало апатичных людей, ничего не подвергающих сомнению, не испытывающих непреодолимого желания, безумную и неослабевающую необходимость разобраться в законах Вселенной. Незачем, считают, выдумывать всякую ерунду: как существуем, так и ладно — не нами заведено. На свете, говорят они, все может быть — вон медведь в берлоге себе живет и книг не читает. Про остальное, мол, знать не знаем, и знать не желаем, а скажут — не будем запоминать.

Иные считают, что нет такой проблемы, которую невозможно решить с помощью бани, водки или чтения библии.

Для кого-то эти утверждения истинны, другие ищут радикальные меры. Или образно — есть в чаще людской полянки, на которых обитают отшельники, отринувшие суету, но ищущие свои лазейки из темницы обыденности.

Что касается меня, то в последнее время эти поиски ни грамма не раздражают. Не могу даже представить — как это в моем положении можно быть недовольным жизнью? Ведь я люблю свою работу — люблю за то, что она дает возможность знакомства с новыми людьми и живого общения. Очень даже мне по душе, как теперь протекают дни — от непринужденного выполнения служебных обязанностей и наслаждения прекрасными видами Пятиозерья к диалогам с интересными собеседниками.

В ходе раздумий над этой работой (теперь я о рукописи) не раз ловил себя на мысли, полной искренней благодарности зигзагу судьбы, что привел меня в санаторий, будто юношу в страну чудес Нарнию или старца в страну утраченной молодости и сбывшихся надежд — благодарности за мою бесконечную удовлетворенность жизнью. Никогда прежде не ощущал себя до такой степени не обремененным происходящим в душе и окружающем мире. Хотя, будь верующим, насторожился: известно — когда Бог хочет свести с ума, начинают исполняться все желания. Но слава Создателю — не грешен!

Люди, как правило, считают счастье чем-то вроде мгновенной вспышки, которая может случиться вдруг, как негаданная удача, если повезет чуть-чуть. Однако я убежден, счастье возникает совсем иначе — это не что иное, как следствие работы над собой. Не надо ни с чем бороться, кроме собственных недостатков, пускаться в путешествия на край Земли — счастье можно отыскать в себе, если выбрать верное направление.

Отсюда такая мысль — все невзгоды-печали нашего мира создают несчастные люди. Не только в глобальном масштабе, как в случае с Черным Бараком Белого Дома и мутантами Киева, но и личностном. Взять хотя бы мою жизнь — все, кто пытался мне навредить, плохо кончили или живут.

Но не будем о скверном — июнь на дворе!

Время, спаявшее зори на небе, когда утро зарождается вечером. Время шиповника и сирени — воздух чист и благоухает. Время полыхающих голубизной небес, зеркального блеска целительных вод лечебных озер, дикого счастья дикой природы. Время безумия сбывшихся надежд. Но покой и воля окрест….

Ночами на озере крякают утки, играя «салочки» в теплой воде. Рассвет начинает распевка птиц, в котором солируют соловьи. Потом солнце из-за горизонта тьму раздвигает и колобком на небо чистое — залюбуешься! — робкое нежаркое еще дрожит, запутавшись в еловых иголках. Воздух окрашен в зыбкие утренние тона — не цвет, а его предчувствие: вздох о розовом, намек о прозрачном.

Сама Дивия, славянская богиня природы, пригубив золотой прозрачный бокал шампанского счастья, встала на цыпочки, потянулась до хруста засохших веток под ветром: да посмотрите же на меня — какая я! Тут же бабочки открывают салон красоты над травою муравчатой и цветами лазоревыми в радужных бриллиантах росы.

Ничего себе женщины похожи на них. Они считают, что санаторий — не оправдание быть некрасивой. Черт знает, какие силы удерживают их, чтобы прямо на пляже не сбросить остатки одежд и закружить в колдовском вихре вакханок.

А когда пронесется, отшумев, веселый солнечный день, тени длинные растянутся по земле, роса падет, от цветов запах идет — дурманит и кружит шальные головы. С озера веет вечерней прохладой, лес стихает, к потемкам готовясь — будто прошел кто, волоча подол по шуршащим листьям, и пальцем погрозил: не шалить!

Вот и кончился день, зорями отгорев, отблистав бликами на водной ряби — погас, напоследок судорожно вздохнув. Ночь пришла в Пятиозерье — растворились все краски. Черное небо из края в край засыпало звездами — маленькими мигающими бисеринками, сами по себе висящими в пустоте. Между стволами тускло мерцает зеркало озера.

Звенят комары. Сердца наших барышень заходятся от полной луны — словно бегом с горы. И, боясь спугнуть тишину, шмелем гудит мужской шепоток: «Не покидай меня, безумная мечта …». Как устоять? И осипшим сопрано: «Люби еще меня, сладкий мой …». Так может сказать только женщина, испытавшая разом четыре оргазма.

Выткался на озере алый свет зари.

На бору со звонами плачут глухари.

Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.

Только мне не плачется — на душе светло.

Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог,

Сядем в копны свежие под соседний стог.

Зацелую допьяна, изомну, как цвет,

Хмельному от радости пересуду нет.

Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты,

Унесу я пьяную до утра в кусты.

И пускай со звонами плачут глухари,

Есть тоска веселая в алостях зари.

(С. Есенин)

Создается впечатление, будто край Пяти Озер нарочно создан и сбережен Природой для себя самой. Да, она — Вечный Двигатель, но ведь и Ему требуется передых.

А отдыхающие, будто избранные в раю. И кстати, слово «рай», пришедшее из персидского языка, дословно означает «сад, обнесенный стеной». Как наш санаторий!

Но не будем мешать: пусть себе любятся — идем дальше.

Открою тебе еще одну тайну.

Когда в десять лет дочитал многотомник «Всемирная история», со мной приключился метафизический кризис….

Думаю, в возрасте не усомнишься — ты и сам рос смышленым не по годам. Помню грудничком тебя — уже тогда смотрел на мир умными и встревоженными глазами, словно не впервой тебе было рождаться, и теперь даже не знаешь, стоит скандалить по этому поводу или радоваться вместе с нами. А может, хотелось других родителей?

Помню, серебреный рубль дед подарил маленькому дошколенку. А помнишь ли ты, как потратил его? Если нет, подскажу. Что первым выносят из горящего дома? Что берут с собой на необитаемый остров? Ну, конечно, любимую книгу. И ты разменял презренный металл на книжку у соседского мальчишки по прозвищу Бегемот. Вспомнил?

Так вот, захлопнув последний том «Всемирной истории», я расстроился, что с победой социализма в глобальном масштабе эпоха войн, великих людей и величайших подвигов навсегда канула в Лету. Ну, надо же испортить такую малину! А мне что осталось? Мне-то что делать? Для чего я родился? В чем смысл моего существования?

Известно — жизнь жестока к мечтателям, но в чем же они провинились?

Самое странное, что не случилось ничего такого, что могло бы спровоцировать этот кризис, но чувство обиды переполняло вопросами — как же так? и за что? Больше всего мне хотелось тормознуть ход Истории, нажав на стоп-кран вроде тех, что установлены в электричках. А еще лучше — повернуть ее (не электричку, Историю) вспять, во времена Гектора и Ахилла, где я совсем и не собирался мечом махать. Мое дело — сидеть на троне, завернувшись в тогу, и учить этих античных уму-разуму с высоты моего знания Всемирной истории. Слава мне!

И красоте ума человеческого — кто б воспел!

Естественно, поиски реверса и стоп-крана развития человечества были напрасны. Но, наверное, именно желание вернуться в эпоху, где все живут сегодняшним днем, а мне ведом их завтрашний, и было началом стремления понять этот мир и предугадать возможные пути его эволюции. Но такое не сразу пришло.

Когда же мне было десять, я мог лишь грустить и мечтать. Самое противное состояние — это когда не знаешь, чем голову занять. Но придумал — если не могу быть «там», то могу быть похожим на тех, кто «там». И тут же из книг толпы героев для подражания — у Ахилла меч быстрый, у Гектора ноги, у Робинзона…..

Как приятно струиться сквозь время, когда могучие государства создаются и рушатся в голове за один вечер, но вот беда — не угнаться за всеми! Если б можно разделиться, охотно бы так и сделал, чтобы не упустить ничего положительного. Но потом придумал такую затею — сегодня я в роли гладиатора Спартака: говорю как он, хожу как он, думаю и поступаю…. Завтра — князя киевского Святослава…. разбойника Робина Гуда…. разведчика Штирлица….. и т. д.

Это была не просто игра. Входя в роль Юлия Цезаря, думал, что способен разрешить все проблемы не только древнего Рима, но и современного мира, обитатели которого — несмышленыши: должны меня слушаться и поражаться моей прозорливости.

Причем, в голове было четко и ясно, как реформировать наши законы, чтобы «догнать и перегнать». А на практике — школа, институт, служба, и так далеко было мне до Кремля.

Не падай, надменное горе!

Вставай, молодая тоска!

Да здравствует вне категорий

Высокая роль чудака!

Он будет — заранее ясно —

Смешон и ничтожен на вид,

Кольцом неудач опоясан,

Дымком неустройства повит.

А кто-то кричит: «Декламируй.

Меча не бросай, Дон-Кихот!

В горячей коммерции мира

Ты мелочь, а всё же доход.

Дерись, разъярясь и осмелясь,

И с красным вином в бурдюках,

И с крыльями ветряных мельниц,

Ты этим прославлен в веках.

Недаром, сожженный как уголь,

В потешном сраженный бою,

Меж марионеток и кукол

Ты выбрал богиню свою!

Она тебе сердце пронзает,

Во всем отказав наотрез».

Об этом и пишет прозаик,

Когда он в ударе и трезв.

(П. Антокольский)

Однажды прекрасной ночью, из чреды бессонных на пограничном озере Ханка, когда не ведал уж, на каком я свете, когда пульсировало в голове: к черту жизнь! спать! спать! заснуть и не просыпаться никогда, вдруг постиг одно объединяющее качество моих героев. Старик, это чувство собственного достоинства! Не надо никаких кумиров из глубины веков: я — единственный и неповторимый, герой всех героев….

Что тут сказать? Все стало совершенно просто удивительно прозрачно и ясно, как в родниковой воде. Все открылось, как в солнечный полдень. В ушах забили торжественные колокола, и глаза прозрели доселе невидимое. Вот же кувшин Аладдина и пещера Али-Бабы! Вот чего мне в жизни так не хватало! Все дороги вели к самопознанию, все ветры трубили славу уму, мятежному и пытливому.

Сразу обрел внутреннее спокойствие и одновременно бодрящую лихорадку созидания, а театр одного актера прикрыл за ненадобностью. Даже обидно — десять лет отчаянных поисков душевного равновесия всевозможными способами, и одна-единственная мысль, мелькнувшая вдруг в затуманенной голове. Если бы не она, возможно до смерти уморил себя постами без сна. Представь — и тебя бы не было…..

Ветшают дни, проходит человек,

Но небо и земля — извечно те же.

Поэтому живи текущим днём.

Благослови свой синий окоём.

Будь прост, как ветер, неистощим, как море,

И памятью насыщен, как земля.

Люби далёкий парус корабля

И песню волн, шумящих на просторе.

Весь трепет жизни всех веков и рас

Живёт в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.

(А. Волошин)

Дальше мир стал вращаться в нужную сторону.

Многие верят, что мир вращается лишь потому, что у него есть ручка, которую крутят либо Бог (надо молиться!), либо сами они — своими желаниями, энергией, волей. Мне эти версии не импонируют: первая — по атеистическим соображениям, вторая — гиперактивностью и бестолковой алчностью. И еще — кажется, Прутков говорил, что нельзя увидеть свое отражение в текущей воде. А мне было нужно и очень хотелось!

Куда же направить безудержную энергию?

Ответ пришел к седым волосам — искать себя, делать себя, чтобы было гордиться чем, умирая. Чтобы не было мучительно больно…. Чтобы улыбнуться этому миру напоследок — ну что, мол, любезный, согнул ты меня? Черта с два!

И еще….

Говорят, человечеству все по силам за исключением двух вопросов — ты меня любишь? кто из нас главный? Эти проблемы — любовь и контроль — никого не оставляют равнодушным: о них спотыкаются, ломают карьеру, губят жизнь…. Ты же не будешь отрицать, что лишь сердечные раны и стремление к власти способны держать нас в постоянной напряге? Все наши мысли тянутся к этому, как металлические стружки к магниту.

И как с ними быть?

Ответ очень прост — в любой ситуации не теряй своего достоинства.

Чтобы научиться спокойствию, как основе стойкости к передрягам обстоятельств, полезно выработать в себе разумную долю отстраненности от окружающего мира. При этом самодисциплина нередко опрокидывает обычный земной порядок.

Будешь смеяться, но однажды решился на такой эксперимент. Дело было в стройотряде на АЯМе (амуро-якутская магистраль) вблизи Золотинки. Работу заканчивали поздно, и уже по темну отходили ко сну, совершив водные процедуры под умывальником на свежем воздухе. После захода солнца летом в Якутии случаются комары. Так вот, я себе моюсь, не спеша обтираюсь, а эти беспощадные твари облепили голое тело с ног до головы. Я терплю, народ в экстазе, а на вафельном полотенце красные пятна крови. И так каждый вечер….

Спросишь — зачем?

Такова наша жизнь — разве бывает, что вокруг никто не жужжит, не пытается нас отвлечь, вывести из равновесия, прокусить штанину, сожрать с потрохами? А человеку озлиться много ли надо — покажи средний палец, он и бросится на обидчика. Вот я и решил — чем раздражаться и бросаться на комаров, не потерпеть ли мне неудобства в течение нескольких минут по принципу: что бы ни случилось, буду спокоен.

Бойцы стройотряда считали, что я воспитывал в себе мужество, на самом деле это были уроки самодисциплины — выдержать сейчас этот, в общем-то, не смертельный физический дискомфорт, чтобы в будущем уметь пережить в спокойствии нечто более разрушительное. Например, душевные неурядицы, которые стерпеть еще сложнее, чем физические — как то ревность, гнев, страх, разочарование, одиночество, стыд и скуку.

Поначалу укусы здорово чесались, но усталость брала свое — и я засыпал. Потом пришло привыкание, и даже состояние легкой эйфории, как после бани — тело горело, заряжаясь энергией. Ты не поверишь, но это правда! Как после веника из крапивы. Или иглотерапии.

Хочу прояснить: все мы — марионетки обстоятельств. Как только что-то происходит — немедленно реагируем. Но тогда в тайге Восточной Сибири взял и не подчинился рефлексу — сделал нечто, что никогда раньше не делал. И в результате — не заболел малярией, а сумел убедить себя, что невозможное нынче, завтра станет мне по силам.

Теперь отвечу на вопрос — почему самопознание продуктивней религии.

Верующие всего мира исполняют свои ритуалы с покорностью в организме, не имея никакой гарантии, что однажды из этого что-то путное выйдет, а их усердие никак не поощряется при жизни. Так стоит ли умываться, коли не с кем целоваться?

Изучая и совершенствуя себя, получаешь результат налицо здесь и сейчас — как укус комара. Еще в бытность на грешной Земле увидишь плоды осознанной работы над своею натурой. И отойдешь в мир иной без страха, а то еще и с удовлетворением, все самое ценное унося с собой: ведь главное богатство человека — его духовное совершенство.

Как тебе эта мысль?!

И пусть не пытаются убедить попы, что все от Бога, и вера в это — рационально объяснимое явление, никогда с ними не буду согласным. Однозначно: человек — дитя природы, а религии — его фантазии.

Почему же зову тебя в церковь?

Потому, что Православие — наша культура, это наследие наших предков. Окреститься — значит сделать им шаг навстречу. Ейбо, устал повторять, а ты словно за гвоздь штаниною зацепился — ни с места! И не сверкай глазами, а то обуглюсь!

Давай размышлять.

Чаще всего люди обращаются к Богу в преклонном возрасте. Причиной тому тоска по несбывшимся в жизни целям, страх одиночества, думы о близкой кончине — хочется верить во что-то волшебное вопреки интеллекту и здравому смыслу. Думаю, и ты оставил себе лазейку — мол, доживу до твоих лет, тогда и…. Компромисс называется.

В свое время религия, завязав жечь ученых на площадях, согласилась с шарообразностью Земли и гелиоцентризмом нашего мира. Теперь далай-лама предлагает верующим всех религий выбрать любые понравившиеся концепции тибетского буддизма и интегрировать их в собственную духовную практику. Компромисс называется.

Мы с тобой найдем таковой?

Думаю, выражение твоего лица сейчас — ну и умору иногда услышишь от некоторых престарелых! Знаешь что, дорогой, сотри улыбку и сделай так — подними руку вверх… выше…. выше… а потом резко брось ее вниз и скажи: «Хрен с тобой! Едем в Петровку!».

Чего ты боишься? Врать не придется: поп же не спросит, веруешь или нет — получил (плату), окропил, окрестил… и гуляй, Витя! Зато после крещения каждый получит свое: я — гармонию, ты — спокойствие, а дочки–внучки — волшебного покровителя. И кстати, раз уж на то пошло — крестных родителей.

Если ты со мной не согласен, давай пойдем на компромисс — поступи, как я прошу. Синапсы моего мозга настолько перегружены попытками установить закономерную общность бытия и проблем наших предков, нас и наших потомков хотя бы в пределах пяти поколений, что любое движение навстречу облегчает задачу.

Но разве мир не одинаков

В веках, и ныне, и всегда,

От каббалы халдейских знаков

До неба, где горит звезда?

Все та же мудрость, мудрость праха,

И в ней — все тот же наш двойник:

Тоски, бессилия и страха

Через века глядящий лик!

(Д. Травин)

Кстати, если б угораздило нас жить в Индонезии, где нарекают детей удивительно просто — Первый, Второй, Третий (на их языке и вне зависимости от пола) и т. д., то звался бы ты сейчас Первый Агарков, и в тезках у тебя ходили Федор, Людмила и Вероника.

В этом году мне исполняется шестьдесят лет, и нет ничего в этом мире, в чем бы я остро нуждался и чего нестерпимо хотел — жизнь моя никогда еще не была столь счастливой. Наверняка ты планируешь к юбилею мне подарок в N-ную сумму. Однако есть гораздо менее затратный, но более приятный способ отпраздновать это событие. На выбор одно из двух — брось курить или давай покрестимся. Сделаешь? Мне будет приятно.

Но вернемся к заявленной теме.

Никто на свете не заслуживает влачить жалкое существование, но в обществе, как ни прискорбно, есть и бедные, и богатые. Очень многие поставлены в унизительное положение, привыкли к нему и считают нормой. Кстати, ученые подсчитали, что Земля производит достаточно, чтобы удовлетворить все людские потребности, но недостаточно, жизнь доказывает, чтобы удовлетворить нашу жадность.

А пока…. Верующие смиряются — все от Бога, ибо сказано: кому велено чирикать, не мурлыкайте; кому велено мурлыкать не чирикайте. Непокорные идут в бандиты. Единственное, что может примирить и уравнять адекватных людей — чувство собственного достоинства. Надо лишь помнить, что ни счет в банке, ни прикид от Версаче не делают человека умнее или духовно богаче. Ни чины, ни звания…. Кстати, наш начмед, слава ему, со мной не здоровается и точит наваху — никак уважаемый достигнуть не может, что в моем возрасте чтят лишь суть человеческую.

Внешне, может быть, да — дурачат людей брендовы вещи. А еще законы, по которым живем, и которые никому не нравятся: как только примут их, тут же перестают уважать. Российский менталитет называется.

Но есть и общеземной диагноз — собственный комплекс неполноценности.

А ведь каждый мечтает о своем, и время — таинство: что-то завтра преподнесет.

Запарился жить безвестным и бедным? Потерпи и, может быть, станешь легендой. По большому счету, чтобы известным стать прямо здесь и сейчас, достаточно на видном месте оставить свой след: «здесь был имярек» — например, в сортире или подъезде….

Такие вот мысли — толи бегом убежавшая молодость шлет приветы с иронией, толи брюзгливая старость вступает в права. Но еще не забыл начало главы и о заявке на другой путь.

Давай обсудим….

Изначально — жил да был мир, и жил да был я, безнадежно оригинальный, следовательно, единственный в своем роде. Мир родил меня, я открыл его для себя — мир показался убогим. Богу известно, сколько я бился, его переделывая — уйму сил, нервов, здоровья напрасно ухлопал! А потом возроптал: Всевышний, у тебя совесть есть? трудно сразу внушить — мир гармоничен, это я весь в изъянах?

Вот как открыт был тернистый путь — принялся за себя!

В десять лет мечтал покорить белый свет — стать полководцем и пройти путь монголов от океана до океана, или генсеком и водрузить знамя коммунизма над планетой, в крайнем случае, назло всем умереть красивым и молодым. А если ничего не удастся, то на самый распоследний случай — все до основания развалить, а уж потом…. Не зря в моем дневнике учителя строчили доносы родителям: «не хватает усидчивости». В школе действительно плохо сиделось, но взял эту фразу в качестве жизненного девиза.

Надолго….

Теперь мне почти шестьдесят, и время съело выцветшие мечты — универсальной формулы развития человечества не открыл, в генералиссимусы не протырился, в коммунизме разочаровался, и со смертью теперь хочу встретиться как можно позднее. Я потерял счет разочарованиям, а мир непокоренный, как жил, так и будет цвести даже после моей кончины. От этой мысли сильно хочется родиться обратно, да и американский юмор поторапливает, намекая на реинкарнацию — «стоит ли дальше жить, если мы можем похоронить вас сейчас всего за десять долларов?».

О, как мы любим лицемерить

И забываем без труда

То, что мы в детстве ближе к смерти,

Чем в наши зрелые года.

Еще обиду тянет с блюдца

Не выспавшееся дитя,

А мне уж не на кого дуться

И я один на всех путях.

Но не хочу уснуть, как рыба,

В глубоком обмороке вод,

И дорог мне свободный выбор

Моих страданий и забот.

(О. Мандельштам)

Зато, похвастаюсь, я сейчас, ни капельки не торопясь, никогда никуда не опаздываю — это привычка, выработанная годами. Она позволяет мне себя считать хозяином всех обстоятельств.

И давай подобьем итоги — что же такое чувство собственного достоинства? какие ему присущи черты, правила и особенности поведения?

Правило первое — всегда и везде в любой ситуации контролируй себя: живи умом, не давай воли чувствам.

Правило второе — будь суров с собой: никаких поблажек ни плоти, ни духу, но не забывай, что с дуру можно сломать.

Правило третье — все в мире духовном абракадабра и белиберда, кроме того, во что веришь ты.

Правило четвертое — учись болтать, не разевая рта, т.е. всегда говори суть и никогда попусту.

Правила пятое — в каждом деле, исполненном смысла, ищи удовольствие: нет ничего страшнее для организма, чем работа не в радость, и уныние на лице. Помнишь, как мы с тобой мыли грибы, придумывая им приключения и клички? Груздь сырой, кажется, у нас был Джоном Сильвером, белый гриб — капитаном Флинтом, синявки (сыроежки) — хиляки янки и т. д. т. п.

Правило шестое — ….

Впрочем, к черту!

Хотел десять правил выложить как заветы, но ведь глава последняя у нас, и грех занудствовать на прощанье. К тому же, осознаю, что не всегда был примерным отцом для тебя — так уж сложилась моя жизнь. Зато смело могу сказать словами Приама, царя Трои, о Гекторе: «Ни одному отцу не посчастливилось иметь лучшего сына». И я хочу, чтобы ты был счастлив, вне зависимости от того — примешь ли во внимание мой жизненный опыт или просто прочитаешь сей труд с улыбкой.

Сейчас напишу слова, с которых обычно начинают: «Моему сыну посвящаю, с любовью, отец» и послушаем о сути жизни куда более умных людей.

Жизнь пронесется, как одно мгновенье,

Ее цени, в ней черпай наслажденье.

Как проведешь ее — так и пройдет,

Не забывай: она — твое творенье.

Коль день прошел, о нем не вспоминай,

Пред днем грядущим в страхе не стенай,

О будущем и прошлом не печалься,

Сегодняшнему счастью цену знай!

Коль можешь, не тужи о времени бегущем,

Не отягчай души ни прошлым, ни грядущим.

Сокровища свои потрать, пока ты жив;