Когда я вошел в зал, она сидела на стуле, о чем-то разговаривая с подругой. Только увидев ее спину и шею, я уже понял, что она безумно красива. Волосы цвета и запаха — а я в этом не сомневался ни на секунду — корицы, платье с открытыми плечами, ключицы, ключицы, я поднимал глаза на ее лицо уже понимая, что она просто не может не быть красивой.
Прошел пару метров вперед, нашел знакомое лицо, крепкое рукопожатие, но в мыслях она-она-она, развернулся, бросив словно бы случайный взгляд на ее плечи. Потянулся в рюкзак за фотоаппаратом — подойти сказать "ты красивая...." — как пошло и грубо — сфотографировать втихую, вроде как и не ее вовсе — как пошло и грубо...
Стою, теребя молнию на чехле, отбрасываясь ничего не значащими фразами и словами: да, все хорошо, конечно, сессия, работа, все как обычно, конечно выиграю.
Понимаю, что подойти к ней, заговорить, узнать имя — значит пустить в ход застывшую сейчас вечность, разрушить романтику, которой сейчас буквально пропитан мозг, одной ее неудачной фразой, жестом, взглядом. Понимаю, что это неизбежно.
Но все не так уж и плохо, она вполне умна, ее улыбка вызывает во мне непонятную внутреннюю дрожь, и даже новое платье, которое было на ней на следующий день, наглухо прячущее нежность тела, вызвало лишь легкий разочарованный стон — "что-то не так?" ... твои ключицы сводят меня с ума ... Да нет, отлично выглядишь — оно действительно ей шло.
... Грохот метро избавляет от необходимости говорить. Смотрим друг на друга, немного недоуменно улыбаясь — через пару часов меня ждет поезд домой, на восток, и сколько километров будет между нами, пятьсот, тысяча, две? Хотя о чем я, мы видимся в первый, и скорее всего в последний раз, но сейчас, сейчас можно просто улыбаться друг другу.
Чем больше мы молчим, когда вместе, тем ближе мы друг к другу. Можно стоять и мечтать, представляя, что мы едем к тебе домой отчаянно целоваться, смотреть кино, слушать музыку, есть суши... Нужное подчеркнуть. Можно мечтать как минимум еще пару станций по Кольцевой.
Осторожно прикасаюсь к ее ладони. Девушка вопросительно чуть склоняет голову к правому плечу. "Ничего" — отвечаю я ей одними губами, и провожу пальцами по линии жизни, ума, судьбы, любви, чего только не. Она что-то отвечает мне, но метро услужливо запихивает ее фразу в свою раскрытую в натужном грохоте пасть.
... Во время финального выступления я просто положил голову ей на плечо, даже и не пытаясь особо придумывать оправдания — устал, лучше видно, болит голова — да и они ей и не нужны были. Лишь уголок ее губ тронула улыбка. Когда все встали и начали аплодировать — я, поднимая голову, с трудом удержался от прикосновения-прощания губами к ее плечу. Что-то зашкаливающее тягучей волной расползалось внутри, обездвиживая, словно панический страх, словно неизбежность смерти.
... Пронизывающий неожиданным холодом еще не весенний, но уже и не зимний ветер заставлял ежиться и поглядывать на часы — когда уже проводник бросит свое "отправляемся", избавляя от натужных и лживых фраз "увидимся", "буду скучать", "пиши мне".
Она пыталась шутить, неестественно растягивать уголки губ в подобии улыбки — ненавидя прощаться. Я стянул перчатку и пальцем осторожно прикоснулся к ее губам. Она замолчала, испуганно глядя на меня — не надо слов, признаний, искренности — я лишь грустно улыбнулся в ответ.
Поезд сзади нетерпеливо дернулся и пополз по рельсам.
— У тебя очень красивые ключицы.
: Ох, меня упрекают за то, что я до чайника придрался...а сам? А ты то чего до Виталика пристал?
Все сообщения мини-чата
Регистрация
Забыли свой пароль?
