Teodor — Охота.

    Однажды утром он спал и видел сон, в котором был на охоте, только с ружьями ходили медведи, а он от них убегал. Когда проснулся, то ничего из сна не вспомнил. Потом дядя Дима открыл окно и достал гантели. Во время упражнения одна гантель не удержалась в руках и выпала на улицу. Кто-то громко заругался. Дядя Дима сразу выглянул, но никого не увидел.

    За завтраком дядя Дима выпил литр чаю и съел восемь пирожков. «А все-таки я неслабый!» — подумал он, трогая крепкий как камень живот. От выпитого стало жарко, вышел на улицу. Там была зима и снег.

    «Не сходить ли мне на охоту, — подумал дядя Дима, — ведь я охотник, а следы зимой заметнее».

    Лыжи нашёл сразу, а вот палка была одна и какая-то короткая. «Ничего,— сказал он себе,— в другой руке постоянно буду ружье держать, никто мимо не пробежит».

    Пошёл в лес, а там действительно мимо никто не бежит. Скучно стало, полдня прошло, а приключения, или хотя бы случая не происходит. Ничего в памяти не остаётся, один снег. Расстроился дядя Дима, упал под ёлку, истерику закатил.

    А тут из сугроба взаправдашний медведь. Вроде бы все сбылось как мечтал: и медведь, — вот он, и ружье под рукой, а захотелось убежать. Но лыжи отстегнулись, сами по себе гуляют, а без них попробуй убеги. Всё-таки попробовал, — не получилось.

    «Хорошо, что у меня ружье в руке»,— вспомнил тогда охотник и стал целиться в медвежью голову. А она (голова) смеётся и большой, медвежий язык показывает. «Ах ты!» — подумал дядя Дима и дернул за спусковой крючок. Дёрнуть то дёрнул, а выстрела не случилось. Посмотрел получше, а у него вместо ружья в руках лыжная палка, и веревочка на палец намотана, крючок изображает.

    Медведь взял смешное оружие, перекусил его сильными зубами и спрашивает:

    — Тепло ль тебе девица, тепло ль тебе красная?

    Первое предложение у него всегда получалось не в тему. Редко приходилось говорить с людьми, они чаще убегали, не хотели общаться. Дядя Дима задумался, не зная, что ответить на странные эти слова.

    — Какого лешего тебе тут надо, — исправился медведь,— зачем спать мешаешь. Откушу сейчас голову, будешь знать!

    — Я охохочусь,— сказал дядя Дима и от страха глаза рукой прикрыл.

    — Ах ты поросёнок, — рассердился медведь и как зарычит слегка открытой пастью, а там зубов штук сто.

       Закружилась голова у охотника, представил себе, что будет, если зверь свою «варежку» полностью раскроет. И закачался зимний лес, поплыл в разные стороны.

    Очнулся дядя Дима на дереве, на самой верхушке. Обнялся с ней и руками, и ногами, да ещё ветку зубами схватил. Словом, вцепился от всей души. С трудом разжал онемевшие челюсти, вниз посмотрел. А там уже и медведя нет, и снег давно растаял. Лето наступило, бабочки и мухи летают.

    — Долго же я охотился, — сказал дядя Дима, слез с дерева и отправился восвояси, домой.

    Подходит к деревне, а от него собаки шарахаются, и соседи убегают. Вошёл в избу, посмотрел на себя в зеркало и удивился.