Елена Вахненко — Счастье в Апреле

Они сидели в жарко натопленной столовой, а за окном, примороженным белесым снежным узором, свирепствовала метель. Тем уютнее было здесь, в доме, собравшем всех членов семьи. Даже Милада расположилась вместе с прочими домочадцами за столом, который буквально ломился от разнообразных сытных блюд.

-Ты о подснежниках, что ли? — лениво уточнил Карл, потянувшись к миске с пирожками. — Об этом, кажется, слышали все!

-Да, я тоже слышала что-то на рынке, когда покупала продукты, — вставила слово и София. Она, как и всегда, не отказывала себе в удовольствии поесть как следует и сейчас сооружала многоступенчатый бутерброд из хлеба, масла, котлеты и сыра. — Я решила, это шутка.

-Мне показалось, не шутка, — не согласилась Эстер. В ее черных глазах плясали дьявольские огоньки, уголки красивых губ подергивались, словно девушка сдерживала порыв улыбнуться. — Наша королева… с нее станется!

Милада слушала своих нелюбимых родственников вполуха, пользуясь редкой возможностью поесть спокойно, без подколов и издевок. Мыслями она была далеко отсюда, причуды королевы ее сейчас интересовали мало… в эту минуту девушка вспоминала письмо, вернее, — записку, доставленную утром почтальоном.

“Дорогая Милада!

Бесконечно рад нашему знакомству… если я Вам когда-нибудь понадоблюсь — дайте знать! Найти меня легко. Я служу при дворе Ее Величества. Ближайшие дни, до Рождества и первую неделю после, буду в Вашем милом городке, позднее весь королевский двор вернется в столицу.

Искренне Ваш, Оливер Вильне”

Такие простые и такие теплые строки! О чем думал он, Оливер Вилье, когда писал их? И кто он такой, какую роль играет при дворе? Вряд ли почетную, если его послали присмотреть елку в лесу… наверное, просто “мальчик на побегушках”.

“Прямо как я… — мрачно подумала Милада, лениво ковыряясь в своей тарелке с тушеным картофелем. — С одной разницей… ему живется куда проще!”

И девушка искоса глянула на своих милых родичей, которые обосновались на другом конце стола и сейчас жарко спорили о чем-то. Милада прислушалась.

-Не понимаю, что тут можно обсуждать? — едко спросил в этот момент Карл, закатывая глаза. — Какая-то бредовая идея коронованного ребенка…

-Что обсуждать?! — взвилась Эстер. — А ты сам не догадываешься?!

Эстер говорила на повышенных тонах, изрядно разозлившись. Раскрасневшаяся, сердитая, она была, тем не менее, красива. И Милада, глядя на старшую сводную сестру в темно-алом домашнем платье, с собранными в изысканный узел черными волосами, невольно позавидовала ее умению всегда и везде, при любых обстоятельствах, сохранять привлекательность. Самой же Миладе вдруг стало стыдно за собственный неухоженный вид: волосы стянуты в простой “хвост”, поверх старого платья для тепла надета видавшая виды вязаная жилетка, на ногах — стоптанные башмаки… конечно, у нее нет возможности дорого одеваться, но Эстер, пожалуй, нашла бы выход и в этой ситуации! И все равно выглядела бы обворожительной...

-Не догадываюсь! — пожал плечами Карл. — Ты уж будь добра, просвети меня!

Кажется, и он начал терять терпение — и Милада его отчасти понимала.

-Золото! — торжественно произнесла Эстер, выпрямляясь на своем стуле. Ее впалые щеки вспыхнули нездоровым лихорадочным румянцем. — Как, по-твоему, тема достойна обсуждения?

На бесконечно долгое мгновение воцарилась звенящая тишина, на фоне которой стали отчетливо слышны малейшие шорохи. Потом Карл рискнул заговорить — по-прежнему саркастично, но все же придав голосу ноту мягкости, словно желая подсластить сестре пилюлю:

-Золото — это прекрасно… но ведь задание Ее Величества выполнить невозможно. Просто невозможно!

-Невозможного не существует! — надменно отрезала Эстер.

Милада фыркнула — пожалуй, слишком громко. Сестра резко обернулась на звук ее голоса, кипя негодованием:

-Тебе смешно, да? Сейчас тебе будет не до смеха!

-Да мне и сейчас не особо весело, — поспешно возразила Милада, проклиная собственную несдержанность, и невольно отъехала вместе со стулом назад.

Эстер подалась к сестре, наклонившись так низко, что грудь ее почти касалась столешницы. Глаза девушки сузились от гнева.

-О нет, веселье еще только ожидается! Как на счет идеи пойти сейчас в лес за подснежниками?

Снова воцарилось молчание, на сей раз еще более оглушительное. Карл изумленно переглянулся с матерью и перевел иронично-сочувствующий взгляд на Миладу. Та побледнела от страха, но изо всех сил старалась держать себя в руках.

-Это шутка, наверное? — нервно рассмеялась она, ослабляя ворот платья. Ей вдруг стало душно, казалось, воздух куда-то исчез из комнаты…

Эстер снова откинулась на спинку стула и, скрестив руки на груди, улыбнулась одними губами — взгляд остался холодным и злым, словно отражая ледяное ненастье за окном.

-Это не шутка! — безапелляционно заявила она. — Иди сейчас же. Немедленно!

-Эстерсита, дорогая… — робко начала София, но дочь не дала ей договорить. Она остановила мать сердитым размашистым жестом, совершенно не походившим на ее обычно изящные и манерные движения.

Карл и вовсе не рискнул заговорить — его сестра выглядела безумной, по-настоящему безумной. И Милада, глядя на это красивое, но сейчас перекошенное злостью лицо, с удивлением осознала, что Эстер ее не просто недолюбливает — она ее ненавидит!

-Чего сидишь?! — с напором продолжала Эстер. — Иди уже!

Милада судорожно вздохнула и постаралась успокоиться. Эстер сошла с ума, это очевидно! Они всегда не ладили, даже пока был жив отец, но в последнее время атмосфера накалилась до предела. Казалось, дочь Софии за что-то взъелась на свою младшую сестру, но вот за что — та понять не могла. По идее, это она, Милада, должна всерьез обидеться на мачеху и прочих родственничков, устроивших ей “райскую” жизнь!

-Эстер, уже вечер, и там метель, — стараясь говорить спокойно, заметила Милада. Руки ее слегка дрожали, и, чтобы скрыть это, девушка вцепилась в край стола.

-Ну и что? — губы Эстер искривила надменная ухмылка. — Ты ведь уже взрослая, да? Так пора приносить хоть какую-то пользу!

Милада едва не задохнулась от возмущения.

-Я приношу пользу! Причем сутки напролет, вашими-то стараниями!

Эстер пропустила эти слова мимо ушей. Прищурившись, она пристально смотрела на младшую сестру, и той сделалось не по себе под этим настойчивым сверлящим взглядом.

-Мне нужно золото, — холодно произнесла Эстер после паузы. — И ты мне его добудешь!

Милада не знала, смеяться ей или кричать. Плакать, как она успела убедиться, было бессмысленно — подобное проявление эмоций будило в ее родственниках не жалость, а брезгливость и какое-то садистское удовольствие. И Эстер, и Карлу как будто нравилось видеть слезы сводной сестры… Поэтому девушка сделала глубокий вдох и сдержанно поинтересовалась:

-Ты и правда хочешь, чтобы я сейчас пошла в лес за мифическими подснежниками?

-Да! — с наслаждением ответила Эстер. Глаза ее вспыхнули злым огнем.

-Ты понимаешь, что я не вернусь оттуда живой?

Черноволосая красотка пренебрежительно передернула плечами:

-Не преувеличивай! Ночь и снег — эка невидаль!

Миладу уже трясло — не от страха, а, скорее, от потрясения и обиды. Она обвела столовую мутным взглядом и дрогнувшим голосом спросила:

-Вы все этого хотите? Никто не скажет ни слова в мою защиту?

Карл смущенно отвел взгляд, София с преувеличенным интересом набросилась на запеканку, притворяясь глухой. Никто из них явно не хотел связываться с истеричной и властной девицей… Зато Эстер торжествовала и даже не думала скрывать широкую довольную улыбку.

-Видишь, дорогая? — ласково обронила она. — Они на моей стороне!

-Они просто тебя боятся! — выкрикнула Милада, вскакивая на ноги. Ее била крупная дрожь и немного тошнило. Она не могла понять, когда успела настолько насолить сводной сестре, что та столь безжалостно отправляет ее на смерть… или Эстер не ценит ничью жизнь, кроме своей собственной?

Не было никакого смысла задавать вопросы, взывать к доводам рассудка или давить на жалость… поэтому Милада, не добавив больше ни слова, пулей вылетела из столовой. Девушка была на таком взводе, что даже не стала особенно утепляться и вышла в метель в чересчур легкой для подобной непогоды одежде...

* * *

Когда Милада скрылась за дверью, в столовой в очередной раз повисло молчание — напряженное, душное, почти осязаемое; казалось, эту липкую тишину можно буквально резать ножом. Карл и София продолжали ужинать, но ели как будто без аппетита, не поднимая глаз от своих тарелок. Эстер рассеянно улыбалась, задумчиво размешивая сахар в чае.

Наконец, Карл с оглушительным звоном отложил вилку в сторону (София от неожиданности вздрогнула) и недовольно посмотрел на сестру.

-По-моему, ты перегнула палку, крошка, — мрачно заметил он.

Эстер подняла брови и с улыбкой взглянула на брата.

-Вот как? — надменно спросила она. Потом повернула голову к матери и обратилась уже к ней: — Ты тоже так думаешь, мамочка?

София нехотя подняла взгляд на дочь и, убедившись, что та успокоилась и не собирается биться в истерике, осторожно ответила:

-Ну… да. В каком-то смысле… понятно ведь, девочка никаких подснежников не найдет…

-Ну и а вдруг? Она довольно смышленая…

-Ты постоянно говоришь, что она дурочка, — едко возразил Карл. — Переменила мнение?

Эстер слегка покраснела:

-Ну, говорят ведь, дуракам везет… вдруг ей повезет?

Карл возвел глаза к потолку и демонстративно всплеснул руками.

-Как, как может повезти в такой заведомо нелепой ситуации?! — патетично вопросил он. — Когда ты начала верить в чудеса?!

Эстер аккуратно промокнула губы салфеткой и неторопливо поднялась из-за стола.

-Все равно, дело сделано, — без тени сожаления заметила она, глядя на брата сверху вниз. — Сделано, понимаешь?

С этими словами девушка покинула столовую, причем шла напевая и как будто пританцовывая.

Когда перестук ее каблучков затих на втором этаже, София рискнула заговорить.

-Ну… и что ты думаешь обо всем этом, сынок? — робко спросила она странно притихшего Карла. — Что будет?

Карл хмуро глянул на мать, которой непривычно было видеть своего язвительного сына серьезным и даже мрачным.

-Что будет? — утомленно повторил он. — Думаю, у нас мало шансов увидеть Миладу снова… по крайней мере — живой.

София содрогнулась и побледнела, а парень мысленно добавил:

“А жаль… она была хорошенькой крошкой…”

* * *

Эстер долго лежа без сна. Хмуро смотрела в темный потолок, исчерченный призрачными тенями (ночь выдалась лунная) и силилась отогнать из памяти лицо Милады. Пыталась — и не могла. Взгляд младшей сестры преследовал ее…

Девушка перевернулась на бок и сердито накрылась одеялом с головой, рассчитывая, что темнота убаюкает ее. Не помогло!

“Ты понимаешь, что я не вернусь оттуда живой?”

“Какого черта?! — сердито ответила Эстер незримой сестре. — Сама виновата! Могла и не уходить! Я ведь говорила несерьезно, я была на взводе!”

Эстер и сама не понимала, зачем погнала Миладу в ночь за подснежниками. Конечно, среди зимы цветов не найдешь! У королевы, видимо, особо изощренное чувство юмора…

“Но не королева, а ты выгнала Миладу!” — напомнила себе Эстер и вздохнула, принимая бессонницу как неизбежность. Угрызения совести явно не дадут ей сегодня заснуть! В конце концов, не так уж она и бессердечна, как думает братец… просто вспылила. Бывает…

И, успокаивая себя таким образом, девушка в конце концов под утро задремала...