Anessa — Судья (1-2)

...он чувствовал, что умирает. Ну что ж... Пора. Ему уже 86, а это не шутки. Пора, пора. Не было сил, чтобы поднять руку. Но голову он все же повернул. Рядом стояла Света, дочка, единственный его ребенок, цель жизни после смерти жены. Света плакала. Он так хотел ей сказать, что все хорошо, что ему давно надо уходить. А Света останется здесь. Со своим замечательным мужем, с двумя детьми, его внуками. Он много хотел сказать, но сил уже не было. А перед глазами вдруг появилась женщина, молча смотревшая на него. Женщина в трауре. Он не видел ее уже много лет, но сразу узнал. Жена... Жена его погибшего друга. Жена Саши...

...Свет, слепящий глаза отступал неохотно. Перед ним были двери. Обычные, деревянные... Сколько таких же дверей открывал он там, на земле? Теперь ему предстояло открыть еще одну. Уже на небесах.

За дверью была комната. Ничего особенного он не заметил: стол, ковер, и окно, занавешанное плотной шторкой. На приемную Бога это походило мало. Да и человек, сидящий за столом выглядел вполне стандартным. Ничего примечательного и выдающегося...

— Кто вы?

— Судья,— мужчина чуть откинулся на стул и сразу снова положил руки на стол.— Что же вы так с ним? Он ведь был другом, лучшим другом.

В голосе не было осуждения или недовольства. Словно говорящему было все равно с кем и о чем он разговаривает.

— Я не мог... У меня семья. Они бы их убили,— он с трудом подбирал слова. Нет, не подбирал. Просто вспоминал все то, чем сам себя всегда убеждал.

— Семья,— судья словно бы впервые произнес это слово, попробовав его на вкус.— Твоя семья много сделала для тебя, поверь. А вот ты для нее...— он задумчиво замолчал.

— Я... Я им отдал всю жизнь... Я все только для них...

— Жизнь... Это они тебе свои жизни отдали,— он непонимающе смотрел на судью, стараясь понять, догадаться, а тот чуть заметно кивнул,— Да, да... Ты ведь даже не подозреваешь. Помнишь, тогда тебе позвонил Саша? Он просил твоей помощи, твоей защиты. И ты понял, что дело серьезно, что ему и правда угрожают... А еще ты понял, что после него они убьют тебя. Неприятная мысль, не так ли? Что ты ему тогда наговорил? Что пообещал? Ты ведь так ничего и не сделал...

— Почему вы говорите только об этом? Разве в этом вся моя жизнь? Разве я не...— он чувствовал отчаянье, подступившее к горлу, сжавшее сердце. Совсем как тогда...

— Ты не сделал ничего. Ты собрал вещи и уехал из города,— судья продолжал все также невозмутимо.— И Сашу убили. Ворвались в его квартиру, избили его жену... Его убили. Ты знал?

Он молча кивнул, не стараясь уже возражать.

— Знал,— судья смотрел спокойно, слишком спокойно для человека, который говорит... такое,— А ты знал, что потом они пошли по твоему следу? И они нашли тебя.

Он вздрогнул. Что? Нашли? Но ведь...

— Да, ты и не подозревал,— судья вдруг отвел от него взгляд.— Они решили не трогать тебя, решили, что ты им не противник, что ты ничего не сделаешь. И ведь были правы. Ты опять ничего не сделал. Они поймали Свету, твою Свету, твою дочь... Изнасиловали. Она не сказала тебе ни слова, она знала, что ты бросил Сашу, она не верила, что ты поможешь ей. Думала...

Он чувствовал, что по щекам текли слезы. Мир дрожал и расплывался...

— ...твоя жена погибла. Не без их помощи. Ты же помнишь, ее машину нашли выброшенной с дороги. Ты не стал тогда разбираться, принял все как есть, смирился и стал жить дальше...

Жена... Он никак не мог забыть ее прикосновения, ее голос, он так часто слышал во сне, как она его зовет...

— Они не остановятся и теперь, после твоей смерти,— он вздрогнул, он и забыл, что его уже там нет, что он уже... А судья невозмутимо продолжал,— У тебя внучка. Милая девочка...

— Нет! Не надо! Я больше не могу... пожалуйста...— он заметался по комнате не в силах больше терпеть, слушать...

А судья все также спокойно откинулся на спинку стула...

Он проснулся от детского крика. Света опять не хотела спать. И жена, выскользнув из-под его руки ушла ее укачивать. Он провел рукой по лицу. Приснится же... Думать не хотелось. Он так и лежал, глядя в потолок, пока жена снова не вернулась в постель.

— Саша опять звонил. Ты уже спал, я не стала тебя звать,— она поцеловала его в щеку и собралась заснуть.

Он встал с кровати и вышел в коридор. На тумбочке в прихожей стоял старенький телефон. Он набрал номер. Трубку взяли сразу.

— Саша? Знаешь... Я тебе помогу. Мы уничтожим их. Слышишь? Уничтожим...

Вот так. Следующий звонок уже по делу.

— Привет... Ага. Извини, не хотел будить. Слушай, у тебя вроде знакомые в ОМОНе есть? Понятно. А как насчет оружия? Да. Давай завтра встретимся. Пока.

Он положил трубку и прошел в детскую. Света спала, подложив кулачок под маленькую щечку. Поцеловав дочку, он вернулся в постель. Чтобы не спать всю ночь...

Надо что-то решать. Так больше нельзя. Невозможно больше разрываться между двумя. Или тремя? Он косо улыбнулся, считать ли дочку третьей? Ладно, хватит и первых двух. В очередной раз измерив спальню стремительными шагами, он направился на кухню. На повороте в коридоре он не успел отдернуть голову, и лоб встретился с дверью. Что за...? Кто и когда закрыл дверь на кухню? Такого в его доме не случалось, дверь всегда была распахнута настежь... В его доме... Комната, оказавшаяся за распахнутой дверью, явно его дому не принадлежала.

За столом, в огромном кресле, прямо напротив двери и вошедшего в нее, сидел человек, мужчина с неестественно спокойным лицом.

— День добрый,— он сказал это без всяких эмоций, и даже, кажется взглядом не окинул гостя.

— И вам. А... вы кто?— на место раздраженности пришло недоумение. И какая-то обреченность...

— Судья. Вы уже решили...?— мужчина поднял глаза, но в полумраке комнаты определить их цвет было невозможно.

— Я... решил? — он совершенно ничего не понимал.— Вы о чем?

— О ваших женщинах. Пора определяться. "Так больше нельзя..."— кажется, судья именно прицитировал мысли. Без насмешки. Просто, чтобы объяснить, о чем речь.

— Женщины...— неожиданно он почувствовал огромное желание присесть, закурить трубку и, наполнив всю комнату сизым дымом, беседовать о столь загадочных существах как женщины. Не жалко было времени. Тем более, что собеседник его явно стоил. Но... не было ни второго кресла, ни трубки. Пришлось коротко ответить,— Нет, не решил. Да и что тут решать? Столько лет жили нормально... И еще проживем, а там уж и станем решать...— раздражение вернулось. И злость... на самого себя, на такую глупую ситуацию, на этого... судью.

— Вы же обещали. Олесе— что уйдете из семьи, когда дочке исполнится хотя бы десять. Жене— что...

— Наплевать,— он перебил спокойный монолог судьи.— Все равно, что я там обещал. Олеся без меня никто, никуда не денется. Жена вообще без моей зарплаты не проживет... Кому она нужна? Да еше с ребенком? Вообщем, решать я ничего не собираюсь. Нормально все... Вам надо, вот вы и принимайте решения. Вы же... судья.— последнее слово он произнес с явным вызовом. Но мужчина в кресле словно и не заметил перемены настроения собеседника:

— Хорошо. Я решил.— судья снова рассматривал стол.

— И что же?— в нем проснулось любопытство.— С кем же я остаюсь? С Олесей? С женой?

— Ни с кем. Один.

— О! Бросить обеих предлагаешь? А почему бы и нет? Я ведь еще мужчина хоть куда... — он засмеялся.— Плохой из тебя советчик. Я, пожалуй, не буду пока ничего менять... А там...Поживем— увидим.

Судья равнодушно пожал плечами, глядя на закрывающуюся дверь...

...Машина летела с головокружительной скоростью. Справа тянулась полоса тонких деревьев, скрывающих обрыв.

— Мам, может, не стоит так гнать?— девочка на заднем сидении поежилась.— Жутко как-то...

— Зато быстрее до дома доберемся,— весело ответила женщина за рулем,— Папа нас уже заждался...

За очередным крутым поворотом дорога стала узкой, однополосной. Вдруг послышался шум мотора большой машины... Навстречу летел грузовик. Женщина вывернула руль... Машина, развернувшись при столкновении, проломила деревья и сорвалась с обрыва...

...Девушка с загадочным именем Олеся решила умереть. Решила неожиданно для самой себя. И теперь стояла на узком подоконнике, держась за открытую створку. Он ее не любит, она никому не нужна... У него есть дочь, жена. Все решено. Она опустила руки и еще несколько секунд стояла без опоры. И сделала единственный шаг вперед. На столе осталась записка: "Бог меня осудит..." Девушка Олеся не знала, что приговор уже был...

...Он снова стукнулся лбом об дверь, но уже со стороны кухни. Задумчиво потер будущий синяк. И решил, что до приезда жены стоит сходить за продуктами. И заглянуть в цветочный, купить лилий. Она их очень любит. А Олесе надо купить конфет. И все будет, как раньше...