kolombina — Не сотвори себе кумира

— А..

— Погоди!... Мы будем ехать в автобусе, стоять, потому что мест не будет, и ты будешь стараться касаться меня — иногда будешь поднимать руку к моему лицу и легко по нему проводить, ну — чтобы убедится, что я тут. И я буду жмуриться на твой жест и целовать тебя в ладонь. Ммм..

— И я..

— Стой... И ты будешь прижиматься к моему плечу щекой и так стоять, замерев, покачиваясь в такт движения транспорту, вместе со мной, а я тебя рукой обхвачу — чтобы тебя не толкнули — и еще поедем.. Дома ты меня затолкаешь в душ — с дороги — а сама будешь готовить что-то у плиты. И я..

Комната поплыла перед глазами, ноги подогнулись и Ната упала на колени. Мысли метались по голове. Шутка? Ну ничего себе, шуточки! Длиной в полтора месяца! Да нет же.. Но так не бывает! Может.. Может быть... Ну да, точно. Она сама его придумала. Нет никакого Сашки! Нет Саша плюс Наташа и все такое! Конечно же — придумала! Интересно, если вот сейчас, сейчас посмотреть на трубку — она потухшая, да? Никакого звонка? Или гудки? Или слова "Номер, который вы набираете, не существует!" приятным тетским голосом? Так не бывает! Так не бывает!!

— Стой! СТОЙ! Этого не может быть. Так не бывает! Этого не может быть!

— Что с тобой, Нат?..

— Ты не можешь столько про меня знать — что я скажу, что я сделаю, что мне понравится, как я отреагирую, что мне нравится, а что нет! Промелькнула паническая мысль... Тебя не существует, да? Ты — глюк? Я тебя придумала. Ну, точно.

— Наташ... Милая.. ну что ты... Я настоящий! И тебе не приснилось...

— Откуда мне знать?

Ната с силой швырнула трубку — попала на подлокотник дивана. От удара телефон разлетелся на составные части, выпал аккумулятор, экран мигнул и погас. Мгновенно ударила по затылку тишина, разливаясь внутри, стены поехали на нее, давя со всех сторон, как живые, как будто комната делала вдох — а она в самом центре, вот-вот расплющит, в мокрую лужу перетрет между стенами — выскочила на балкон, в холод воздуха, закрыла лицо руками.

Постояла, подышала, закурила. Пальцы дрожат, сигаретка пляшет в руке, мелкие капли по ней попадают, мокнет, от горячего дыма сохнет бурыми пятнами, горчит, скуривается. Бумага летит пеплом, та липнет на руки, сдувается снегом

**

Проспала! Телефон так и не потрудилась собрать вечером, с трудом, замерзнув, вернувшись в комнату, поэтому будильник молчал. Порыкивая на себя и проклиная стоящую везде мебель, Ната носилась по квартире: в одной штанине джинсов в ванную, почистить зубы, усесться на белого фаянсового друга и натянуть носочки, одеть серьги, застегнуть джинсы, вывалить все из шкафа в поисках серого с красным свитера, натянуть его, зацепившись подолом за серьгу, выматерится, на бегу в кухню застегнуть часы на руке, проглотить "Actimel", показать язык фотке брата на холодильнике на магните, вылететь в коридор, схватить сумку, вспомнить про сигареты, на одной ноге проскакать обратно, схватить пачку, все-таки навернутся в коридоре, наконец вылететь в подъезд, захлопнув дверь, сунуть ключи в карман, вспомнить, что сотик остался дома, обрадоваться этому и огорчится одновременно, проскакать три этажа вниз по лестнице и словить такси — на маршрутке опоздание грозило вылится в штраф.

Фух...

— На Германа. И — пожалуйста — побыстрее. Я опаздываю жутко просто.

Рабочий день пролетел, как всегда, дела, звонки, бумажная волокита, сплетни с подругами, незначительные — но такие приятные, про начальство, про зарплату, про отпуск...

Прилетела домой, поймала себя на мысли, что хочется слышать голос; вздохнув, собрала трубку, ткнула в зарядку и положила на стол.

Только отошла к плите — телефон принялся разрываться, принимая сообщения.

"Я звонил вам 24 раза, абонент 8-9**-***-**-**"

"Ната, ответь! скажи, что с тобой все в порядке, я с ума схожу!"

И так далее в том же духе..

Села. Взла трубку в руки, потрогала выпуклости кнопок, протерла рукавом экран. "Удалить сообщение?" — "Да".

Уставилась в стену, пиная пяткой диван и закусив губу. Зажмурилась — в ожидании.

"Ну же... Позвони..."

И он позвонил. Телефон вопил дурным голосом, трясся в ладонях, как будто живой.

— Алло, слушаю, да...

— Ната!! Девочка моя.. Я так боялся, что с тобой что-то случится! Не пропадай так больше... Как ты? Тебе все еще кажется, что я ненастоящий? Проверь почту, Наташ.

С телефоном в руках Ната села к компьютеру, ткнула мышью в TheBat, посмотрела за кружком, постепенно закрашивающимся черным — качает что-то.

Посмотрела, быстро нашла от Сашки письмо, открыла. Файл формата jpg. Фотография?

Открыла.

Сфотографированные водительские права.

"Девочка, прости, не взял с собой сегодня паспорта — хотел его тебе отправить. Я живой, настоящий, смотри! Права мои, вот... Они ведь много где заменяют паспорт, документ."

Маленькая, еще и переснятая фотография, цветная. Когда была сделана — год назад, два, три? Молодой совсем, четкая полоска губ, глаза черными капельками, чуть засвечено фото — вспышкой. Неровная челка над бровями, ворот клетчатой рубахи.

— Алло, Ната... Посмотрела? Веришь мне, веришь?

Помолчала. Пальцами провела по монитору, наплевав на свое же извечное правило его "не лапать", по фотографии, ответила сдавленно:

— Верю...

**

Сашка ехал на работу. Напевал даже — отпуск же скоро. Скоро. Сядет в поезд — и поедет... Поедет! Как обещал ей — так все и будет. Именно так. Да.

Не утерпел — позвонил, дождался вырванного из музыки (вместо гудков у нее стоит) ее голоса:

— Ната! Какие ты цветы любишь?

Засмеялась. С утра на работе огорошил ее вопросом.

— Я люблю маленькие розочки. И сирень. И лилии — только чтобы они на воде были... Живые!

— Запомню... Я люблю тебя!

— И я тебя... Очень!

**

Последние минуты, как и всегда, растягивались жвачкой, липли к пальцам, ко лбу, к мыслям, хотелось их подстегнуть и отогнать, как назойливых мух от себя подальше.

Саша уже собрался — сумку, проверил, все ли взял. Хотел было вылететь в тамбур покурить — понял, что не стоит, потому что вот, уже же въехали, дома, город! Вот он!

Посмотрел на телефон — почти разрядился. Подумал, что если не увидит ее сразу — тогда позвонит. Она, наверное, опоздает. Чуть-чуть. Точно опоздает, да. Далеко же до вокзала! А, может — наоборот, она уже на перроне?

Он приник к стеклу — может, заметит ее.

Раннее утро серо полосовало дождем перрон, размывало людей, несло грязь по асфальту, смывало под колеса плевки, газетные обрывки, листья, выпавшие из букетов...

Саша стоял под козырьком, курил четвертую сигарету, смотрел на стекающие капли.

Наты не было.

Он снова и снова и снова набирал ее номер — "Номер, который вы набираете, не существует!"

Ну не может быть, ну как так... Звонил же! На телефоне висели, плевал он на счета за него, зато он слышал, слышал ее! Перебирал в уме все, что только мог — может, увидела, испугалась, не узнала, или не понравился? Что не так?

Полез в сообщения.

Заколотило в висках... Исходящие — есть. От него — ей. На несуществующий номер. И — ни одной входящей...

Ни одной.

" — Ты не можешь столько про меня знать — что я скажу, что я сделаю, что мне понравится, как я отреагирую, что мне нравится, а что нет! Промелькнула паническая мысль... Тебя не существует, да? Ты — глюк? Я тебя придумала. Ну, точно.

— Наташ... Милая.. ну что ты... Я настоящий! И тебе не приснилось..."

Саша опустился на перрон. Сел, вытянул вперед ноги, как в песочнице когда-то. Матерясь, проезжали грузчики с тележками, объезжали. Кто-то уже звал милицию и врачей.

"А я ее придумать — мог?.."