Dobry dziadzka — Трон Бафомета. Лица бастардов. 010

— Да, я несколько недооценил ее. Она не сказала мне всей правды. Девочка, принявшая в себя демоническую сущность и развивавшая ее в себе аж всю свою коротенькую жизнь… Как бы не так… Значит, на самом деле это довольно древний демон. Воины… Секира… Как ты говоришь? Арбалеты? Было упоминание о миланской броне?

— Да, Дервиш, именно так.

— Выходит, лет пятьсот-шестьсот, минимум, — вздохнул тот, — И нет никакой гарантии, что не тысяча, не две, не пять, не десять… Будет нелегко…

Алла назначила встречу Дервишу, как она выразилась, на нейтральной территории. По ее мнению такой территорией оказался старинный костел, случайно уцелевший до наших дней, отреставрированный и ныне действующий. Это несколько удивило Дервиша: культовое строение практикуемой религии. Тем не менее, будучи человеком, в подобных делах опытным и осмотрительным, он не поленился навести справки и узнать максимум информации о предполагаемом месте встречи.

Ему удалось выяснить, что задолго до строительства католического храма, который впоследствии успел побыть униатским храмом, затем православным, затем складом, и теперь опять католическим, на этом месте находилось языческое капище, где горел жертвенный огонь и поклонялись идолам. Таким образом, место обладало определенной энергетикой, и почему демон посчитал эту территорию нейтральной, для Дервиша оставалось загадкой. «Что она хочет этим показать? — мучительно размышлял он, — Свою силу, в сравнении с которой эти культы ничего не значат? То, что эти религиозные культы одинаково далеки и чужды и мне и ей? Какой в этом символизм?». Но все это были лишь версии и предположения. Времени для размышлений не оставалось, и Дервиш был вынужден принять предложение о встрече в назначенном месте.

Встреча состоялась незадолго до начала службы. Они сидели на задней скамье в костеле и негромко переговаривались.

— …ведь твое предназначение — быть хранителем Пути к Трону Господа...

— Это ты говоришь, — многозначительно ухмыльнулась Алла.

— Ты сможешь и впредь оставаться им, хранителем Пути, — продолжал свою мысль Дервиш, но тут задумался над ее короткой репликой, — Постой, что ты имеешь в виду?

— Мое предназначение, — продолжала хитро улыбаться Алла.

Дервиш заметно заволновался. Он начал осознавать, что где-то допустил грубый просчет, но отступать было уже поздно, оставалось лишь довести игру до конца.

— Ну, и каков же будет твой ответ? — потеряв самообладание, нервно спросил он.

— Мой ответ? — медленно повторил демон, — Мой ответ... Прежде задай мне еще один вопрос.

После этих слов Дервиша сковал страх, душу наполнила тоска и безысходность. Он понял, что допустил серьезную ошибку и это будет ему очень дорого стоить, он понял, что проиграл, понял, что теперь он полностью во власти демона. И это понимание, разъедающее изнутри острым чувством досады на себя, даже без влияния демона, само по себе уже лишило его всяких сил, парализовало его волю.

— Какой вопрос? — сдавленно проговорил он обреченным голосом.

— Вопрос? — Алла повернула к нему свое лицо, в ее облике практически ничего не изменилось, только в глазницах вместо глаз теперь клубилось холодным огнем пламя нездешнего мира, — Чаму ты абраны?

( — Почему ты избранный?)

Эти последние слова она произнесла уже не открывая рта, не женским да и вообще не человеческим низким рыкающим голосом. Казалось, что слова исходят прямо из глубин горящих зловещим огнем глазниц демона.

— Я? Избранный?

— Так, чаму абраны? Мае сапраўднае прадвызначэньне... Чалавек, які яго зразумеў — бацька Філіпа... мае прызначэньне... Дык чаму ты абраны мной?

( — Да, почему избран? Мое истинное предначертание... Человек, который его понял — отец Филиппа... мое предназначение... Так почему ты выбран мной?)

— Да кем ты себя возмнила, поганая некромантка!? — вскричал Дервиш, вскакивая.

Это был жест отчаяния.

— Чаму ты абраны? Ты хочаш ведаць? Ты трынаццаты здраднік! Трынаццаць кален твайго роду здрадзілі сваім продкам. Яны пакланіліся чужым багам, сталі шукаць чужога жыцьця і пачалі гаварыць на чужых мовах, а ўсё сваё страцілі ды зганьбілі. Трынаццаць кален. Духоўныя бастарды. Апошні перад імі быў правідца, якому адкрылася, што нашчадкі будуць здраднікамі. Ен пракляў вас. Я павінны выканаць праклён. Зараз ты адкажаш за іх усіх сваёй душой!

( — Почему ты избран? Ты хочешь знать? Ты тринадцатый предатель! Тринадцать колен твоего рода предали своих предков. Они поклонились чужим богам, стали искать чужой жизни и начали говорить на чужих языках, а все свое растеряли и обесчестили. Тринадцать колен. Духовные бастарды. Последний перед ними был провидец, которому открылось, что потомки будут предателями. Он проклял вас. Я должен исполнить проклятие. Сейчас ты ответишь за них всех своей душой!)

Абразы заплакалі крывавымі сьлязьмі. Таксама пабеглі сьлезы з вачэй сьвятых, намаляваных на сценках й на столі храму. Мяркуючы па тым, што мутныя струмені зьбягалі долу ўсьпеньваючы пухірамі раз’едзеную фарбу фрэскаў, зьбіраліся на падлозе ў сьмярдзючыя шыпячыя лужыны, выявы сьвятых плакалі нечым накшталт моцнай кіслаты. У гэты ж час пад дахам касьцёлу загарэліся крыжы ды статуі анёлаў. Полымя ахапіла іх адразу й цалкам, нібыта яны былі загадзя прапітаныя нечым гаручым. Усё выглядала, як падрыхтаваны яскравы піратэхнічны эфект. Але акрамя Дзервіша гэтага ніхто ня ўбачыў.

Ен кінуўся прэч з храму, імкнучыся ўратавацца ўцёкамі, як быццам ад наканаванага лёсу можна зьбегчы. Вакол яго усё закруцілася, круцілася уся прастора, і ў гэтым жудасным карагодзе мільгалі тысячы і мільёны твараў. Твары бастардаў. Твары духоўных бастардаў — здраднікаў. Яны бязгучна разявалі рты ў нявыносных пакутах. Ен зразумеў, што зараз далучыцца да іх.

(Иконы заплакали кровавыми слезами. Также побежали слезы из глаз святых, нарисованных на стенах и куполе храма. Судя по тому, что мутные струи стекали вниз вспенивая пузырями разъеденную краску фресок, собирались на полу в зловонные шипящие лужицы, изображения святых плакали чем-то вроде сильной кислоты. В это же время под сводами костела загорелись кресты и статуи ангелов. Пламя охватило их сразу и целиком, будто они были заранее пропитаны чем-то горючим. Все выглядело, как подготовленный яркий пиротехнический эффект. Но кроме Дервиша этого никто не увидел.

Он бросился прочь из храма, стремясь спастись бегством, как будто от предначертанной судьбы можно убежать. Вокруг него все закрутилось, крутилось все пространство, и в этом ужасном хороводе мелькали тысячи и миллионы лиц. Лица бастардов. Лица духовных бастардов — предателей. Они беззвучно разевали рты в невыносимых муках. Он понял, что сейчас присоединится к ним.)

— Мужчина, что с Вами? Вам плохо? — со всех сторон посыпались участливые вопросы.

Человек, ранее известный как Дервиш, пошатываясь вышел из костела, еле переставляя ноги, словно готов был рухнуть без чувств. Помутневшие глаза его бессмысленно смотрели перед собой, не видя.

Кто-то из верующих, направляшихся к службе, поддержал его под руку. Дервиш шептал едва различимо, одними губами:

— Она забрала мою душу... Она забрала мою душу...

Следом из костела легкой беззаботной походкой вышла Алла. Несколько богомольных старушек удостоили ее неодобрительными взглядами. По их справедливому мнению в таком вызывающем наряде было негоже посещать Божий храм. Алла с довольной улыбкой взглянула на беспомошное тело Дервиша, потерявшее ориентацию в пространстве, и поспешила к проезжей части улицы. Там ее ожидал небезизвестный здоровенный байкер с перстнями-черепами на пальцах, гордо восседая на своем “аппарате”.

— Ну як? — встретил ее вопросом.

— Усё, як трэба. Ён здаў яго. Дурань лічыў, што кантралюе стварэньне й хацеў скарыстаць яго дзеля сваіх вар’яцкіх мэтаў, ды яшчэ з маей дапамогай.

( — Все, как надо. Он сдал его. Глупец считал, что контролирует создание и хотел использовать его в своих безумных целях, да еще с моей помощью.)

— Стварэньне сапраўды можа праклясьці Госпада?

( — Создание действительно может проклясть Господа?)

— Якая розніца? Цяпер гэта не мае сэнсу.

( — Какая разница? Теперь это не имеет смысла.)

— Як мы паступім са стварэньнем?

( — Как мы поступим с созданием?)

— Мы прапусьцім яго. Безперашкодна. Няхай пройдзе па Шляху. Няхай наблізіцца да Трону. Ен так пра тое марыў...

( — Мы пропустим его. Беспрепятственно. Пусть пройдет по Пути. Пусть приблизится к Трону. Он так о том мечтал...)

В это же время на другом конце города из окна одноэтажного дома, служившего пристанищем для двух последних подлинных Рыцарей Храма, вывалися на улицу обезумевший мужчина, вскочил на ноги, и, оглашая окрестности криками, бросился бежать по тротуару.

Редкие прохожие в страхе шарахались от него. Добежав до перекрестка с оживленной улицей, он бы скорее всего оказался под колесами автомобилей, так как и не думал останваливаться, но тут из-за угла здания как раз вышла компания молодых людей, и безумец буквально налетел на них едва не сбив с ног. Он вцепился руками в одежду одного из них и истошно закричал, беспомощно повисая на нем:

— Я обожжен! Я обожжен! Мои глаза не видят!

— Мужык, ты што?! — не сказать, чтоб испугался, а скорее удивился сбежавший из дому племянник Филиппа Михась, а это был именно он.

— Я увидел! Я увидел! Мне было дано увидеть!

— Вар’ят нейкі..., — растерянно подал голос кто-то из друзей Михася.

( — Псих какой-то…)

— Зь ім, спраўды, штосьці здарылася, — сказал Михась, вглядываясь в лицо безумца, — Зірніце! Дзе яго зрэнкі? У яго нешта з вачыма!

(— С ним, действительно, что-то случилось, — ... — Взгляните! Где его зрачки? У него что-то с глазами!)

Тело мужика сотрясали конвульсии. Сквозь завывания прорвались слова:

— Сияние... Я ослеплен! Я видел, видел... Сияние, это нельзя вынести, я узнал силу... Я ослеплен...

— Эй, мужык, супакойся, што з табой здарылася?

( — Эй, мужик, успокойся, что с тобой произошло?)

— Мне было дано... увидеть... Я видел... Я приблизился... Это сияние... Я видел подножие... Подножие Трона... Сияние... Трон... Трон Бафомета!

Выкрикнув из последних сил эти слова, человек, ранее называвший себя Обожженным Иосифом, издох на руках у Михася.

Михась осторожно положил обмякшее тело на тротуар.

— Што ен казаў? — подростки удивленно переглянулись, — Нейкі трон? Бафамет? Што гэта, ты ведаеш?

( Что он говорил? — ... — Какой-то трон? Бафомет? Что это, ты знаешь?)

— Не, а ты?

Один и второй в недоумении пожали плечами. Лишь Михась как-то серьезно и подозрительно взглянул на друзей.

— Так. Я ведаю…

Postscriptum:

это The End