grog — СВАЛКА

РАЙОН …, КВАРТИРА

ВОСЬМОЙ СТРЕЛОК

Духота.

Ни свет — ни заря, разбудила суетливая муха. Сначала она села на лицо в районе левой брови, потом, противно выстукивая лапками, двинулась по лбу к переносице, пребольно приложилась своим хоботком… взлетела и снова села…

Стрелок ударил себя по щеке. Промахнулся.

То есть не совсем промахнулся, но по мухе не попал. Цапнул с тумбочки трехзарядную машинку, стал приглядываться к стенам. Намерения были мстительны. Взгляд со сна. Сосредоточился — муха явно была из тех шизанутых, что нажравшись какой-то химии, последние полгода терроризировали весь город, пытаясь откладывать личинки кому попало. Эта еще вдобавок страдала каким-то собственным насекомым геморроем — никак не удавалось зафиксировать ее в перекрестии прицела. Если и садилась, то на лишь какую-то долю секунды.

Наконец, Стрелок сдался. Ударил влет — наудачу! — и, конечно же, не попал. То есть, опять-таки, не совсем промахнулся — разнес пластиковую висюлку светильника. С трудом удержался, чтобы заодно не всадить заряд в религиозную картину, подаренную соседкой, совсем некстати изображающую «Великое Прощение». Но каждый выстрел обходился в четверть дня работы на Главной помойке города, и предстояла плата за квартиру — конуру, но привык, сроднился, даже в плесени северной стены виделись замысловатые картины современных художников, становившиеся особенно реалистичными после четвертой баночки глицеринового пива…

Проветривая комнату, разглядывал неприятную, с трещинами, дыру в стене. Выковырял пулю, но она оказалась слишком деформированной, чтобы еще на что-то сгодиться. Не подходила даже для гладкоствольных труб Первого Стрелка, который набивал свои машинки всякой дранью, вплоть до рубленных гвоздей. Еще Первый самостоятельно изготавливал затравку и зелье под заряд. Можно сказать, каждый выстрел обходился ему задешево, почти даром. Первый Стрелок был старый, но говорили, что он и в молодости предпочитал картечь, а не пулю. Каптер ругался, когда тот выкладывал ему свои трофеи, пачкая доказательствами прилавок. Первый Стрелок единственный, кому было велено вываливать их у дверей. Каптер выходил и собачился, что тот нарочно разодрал шкурку падальщика на несколько частей и теперь пытается ему втюрить за три. Со временем эти споры превратились в своеобразный ритуал, и даже нищие, что постоянно толкутся на свалке, подходили послушать. Старый стрелок, тем не менее, всегда умудрялся выторговывать патроны, что были ему положены за трофеи, и потом задешево продавал их остальным стрелкам — тем, кому благоволил.

Восьмой Стрелок не ходил в любимчиках. Один раз, правда, когда основательно нажрались, зачем-то выторговал у старика здоровенную банку зелья, чтобы самому набивать патроны. В тот день как раз и случился глюк — почудилось, что левая рука Каптера в локте гнулась на другую сторону. Это, когда все вместе вышли поссать с кручи на восходящую луну… но тут кто-то заорал, что добил до нее струей, Восьмой Стрелок отвлекся, кинулся в спор и забыл…

А вот сейчас почему-то вспомнил. С чего бы это? И еще муха эта… Надо бы спросить — что за примета — назойливая муха с утра?

СВАЛКА, ПОДНОЖЬЕ, ЮЖНЫЙ СКЛОН

У Северных ворот росло. У Южных — дохло.

«Странно, — думал Стрелок. — У Южных, казалось бы, условия много лучше, чем на Северной стороне — именно там большей частью дня на делянки падала огромная тень…»

Но Однорукий каждую весну упрямо ставил свою будку гофрированного пластика у самого подножья Южного склона Свалки. Ставил и возделывал проплешины — на вид плодородные клочки земли.

— Опять близко отстроился, — сказал Восьмой Стрелок. — Не боишься, пойдут дожди, сползет склон и похоронит?

Однорукий хмыкнул.

— Откопаюсь.

— Пятый спрашивал, можно ли к тебе тещу определить, чтобы пожила недельки две… не больше?

— Крепкая теща?

Стрелок не выдержал хмыкнул, потом и вовсе распался в улыбке.

— Все равно две недели не протянет, — уверенно заявил Однорукий. — Лето! А вот зимой не хрена ей не станет. Так уж пусть поторопится. Страховку оформил уже?

— Это он так шутит! — на всякий случай сказал Восьмой.

— Да я понял, — равнодушно ответил Однорукий. — Передай, чтобы шел светиться в тумане!

«Иди светиться в тумане» — на языке Свалки означало ни что иное, как — «Пошел ты на х-р»

— Передам.

— Который слой кладете, хоть помнишь?

— Надо у Каптера спросить.

Засмотрелся на верхотуру.

В принципе, — подумал Восьмой Стрелок, — пора двигаться к западу. Закладывать новый сектор. Который слой клали на старом месте, уже и считать перестали. Но Каптер говорит — рано, а Каптер на Воротах бог и судья. Опять-таки премиальные за каждый квартал… Ведь сдвигаться, это не просто так. Это закрывайся как минимум на неделю, присыпай дорогу, тащи вагоны… Еще и отстрелять новую территорию — живность просто так не уступит. У нее, как весенняя миграция, дурная привычка возвращаться в те места, где когда-то вылупилась… Если напорешься на гнездо, тут уже неделей не обойдется, глядишь, придется команду из города вызывать, да технику — выжигать все подряд. А с Карантинным Отстойником что делать? Тащить с собой? Нельзя. По инструкциям требуется на месте… И место заровнять. Интересно, есть ли там кто живой еще? Термитный заряд — вещь сильно дорогая. Какие тут премии, того гляди, с зарплаты проценты станут высчитывать. Хлопотное это дело — Ворота переносить. Потому терпят все и не винят Каптера за неудобства…

— Уродов в подземке вычислили — на 6-ой линии. Ты, того… Поглядывай! Их, как раздробят, всегда в сторону Свалки кидает. Машинка в порядке? Оставить патрон?

— Отобьюсь…

Восьмой Стрелок встал, глянул на часы и лишний раз похвалил себя, что пораньше вышел из дома. Заступать на смену следовало с полудня. Это раньше с обеда заступали, но теперь мусора стало поступать больше…

— Что-то соседей не видно — один что ли? Соседний участок, смотрю, качественно перепахали — глазу приятно. — похвалил Стрелок. — Умеют же работать.

— Вчера два Стража куму своему решили помочь, тот мкхоты сажал, а лакраны клубни выгрызают, одни скорлупки сидят. Баллон с газом прикатили. В норы шланг сунули — вытравливать. А ланкраны травленные не ползут, да не ползут. Еще раз на грудь приняли, да и пошли проверять втроем. В норку посветили...

— Фонарем?

— Спичкой.

— Ну?!

— 15 минут мкхоты с неба падали...

— А Стражи?

— Те, конечно, раньше…

— А баллон?

— Если присмотреться, вон там, в склон зарылся…

— Не скучно, смотрю, у вас… Ну, бывай!

СВАЛКА, ЮЖНЫЕ ВОРОТА

Шофера обычно избегают выходить из кабин и спешат, по возможности, быстрее покинуть Свалку. Многие даже красуются в одноразовых респираторах — ими бойко торгуют в ларьке у подножья.

— Кто хочет без очереди?

Старые водители, взглянув на кокарду, отрицательно качали головой. Стрелок не был мстительным, но запомнил машины тех, кто отказал, зная, что к сбросу выставит их последними.

Машину все-таки нашел…

Глаза испуганные.

— Первый раз, что ли? Не волнуйся, я продезинфицированный. Волноваться будешь, когда обратно поеду. Возьмешь?

У Восьмого вдруг появилось настроение пошутить, разговорился.

— Наши ворота в передовиках! За два года — тьфу-тьфу! — ни один трейлер под мусор не ушел. Стрелки опытные, шофера довольны — сами просятся на Южных воротах разгружаться, хотя к нам лишнюю сотню по серпантину. Не каждый шофер себе может позволить так движок жечь, но до первого несчастного случая многие будут…

И, опять-таки — тьфу-тьфу-тьфу! — постучал себя по кокарде…

Показав шоферу место в обезьяннике — специальной площадке, обнесенной решеткой, Восьмой, незнамо из какого любопытства, заглянул в котловину Отстойного (карантинного) Барака — не завалило ли? Не завалило. Только гудел ток в оголенных проводах, что опутывали котловину по верхнему краю. Это внешний периметр. А внизу уже у самого барака — внутренний. Меж ними по косогору (сам помогал) натыканы пластиковые мины малютки — убить не убьет, но ступню оторвет сразу. Удобно их ставить, не то, что старые. Эти новые цепляешь гнездом на палку со стопором (вроде лыжной), потом вдавливаешь, поворачиваешь и уже выдергиваешь палку без мины. С выдергиванием слышишь щелчок, следовательно снарядилась — уже не шути, поглядывай! Если бракованная попадает, бывает и рванет тут же. Тогда палку приходится менять. Четвертый Стрелок — умная голова — предложил специальный съемный сердечник. В результате только сердечник к черту, а палка цела — экономия получается. Метрополия любит такие усовершенствования — премию прислали и в приказе отметили. Теперь ходит, как индюк надутый, всякие глупости предлагает, опять отличиться хочет. Но не получается. Видно, с минным снаряжателем у него случайно вышло…

По слухам в Отстойном Бараке до сих пор нищий обитал, подхвативший какую-то редкую инфекцию, из-за которой его позвоночник и все кости превратились в желе. Теперь в большой цинковой ванне лежит, только ноздри из раствора торчат. Возможно, действительно отращивает жабры, как острил Четвертый. Но Каптер единственный, кто не боится заходить за второй карантинный периметр. Это почти к самому бараку! Продукты в коробках шестом подпихивает, либо к дежурному тросику цепляет.

Сколько раз Восьмой думал — на что паек переводить? Но при себе свое мнение держал. Начальству виднее. Знать для отчетности. Может, не одна коробка и пара пластиковых канистр в три дня положена, а больше. — Кто проверит? Каптер всегда заявит то, что начальству выгодно. Восьмой попытался вспомнить, а была когда инспекция на Южных Воротах, слышал ли кто про такую? Получалось, что нет. Вот будет проверка, тогда и обеспокоимся, и решил выбросить все эти мысли из головы. Что бы не произошло — отвечать Каптеру. Это он лицо подотчетное, а не Стрелки. И уж тем более не Восьмой Стрелок…

Основная работа начинается, когда подъезжают контейнера из Метрополии. Сегодня как раз такой день. С утра выстраиваются у загона нетерпеливые нищие, заплатившие налог на нищенство. Эти уж ни за что не пропустят бесплатного зрелища — работу Стрелка у свежих контейнеров. Еще и ставки сделают между собой — сколько будет мутирующей живности, да сколько зарядов на них потратит Стрелок. Нищих к мусору подпустят только после разгрузки. Пока им остается только стоять, предугадывать — какой контейнер ценнее, да острить, если Стрелок промазал.

«Три заряда — две мишени!» — таков контракт. Истратил больше? Плати из собственного кармана. Тут поневоле стрелком станешь. А желающих на твое место — очередь! И все с собственным оружием — у иных даже получше твоего…

На момент разгрузки уже Стрелок — бог, да судья, пока он не разрешит, никто с места не стронется. Лицензии не помогут. И никакие чины над ним не властны, пока отстрел идет.

Восьмой был опытным работником: прежде чем очередь распределить, походил среди шоферов поспрашивал, откуда груз, как доехали, не болтыхалось ли, не постукивало что изнутри, либо какие другие звуки были? Конечно, мусор себя по всякому ведет, где-то и газы скапливаются, но береженого…

Один признался, что шипело разок неприятно и скреблось, когда ночевали в пути. Обычно не говорят — стесняются. Ну, а пломбы срывать проверять, конечно, не дураки — кто не запломбированную машину на Свалку пустит? Вези груз обратно, отписывайся в куче бумаг, теряй премию (положенную четверть зарплаты), доказывай, что не ты, а уличные шкодники пломбы сорвали… хотя ключ от створа контейнера только у начальника колонны — даже захотел бы не вскрыл.

Честного шофера поставил в середину очереди. Хотя следовало бы в самый конец, чтобы совсем уж качественно пристреляться, руку набить, но тогда точно в следующий раз не сознается. А так, быстренько отстоял очередь, вывалил груз, поставил машину на плац дезинфекции и гуляй до утра — бар рядом, а в провинции девочки много дешевле…

Хорошо, если спецколонна не придет. Эти расписания не придерживаются, могут и среди ночи Стрелков по тревоге поднять. Одно слово — военные! Выстроятся в линию и палят во все, что сыплется. Стоишь, подстраховываешь. Обидно, что столько патронов пережигают без пользы. Гвардия! Что привозят и не разберешь — тотчас грейдером велят разровнять, слоем асфальтной кислоты с двух цистерн польют... Вонища, мусор кипит, пузырится. Приходится на время место менять, сдвигать вагончики. Нищие обходят стороной, не пытаются там рыться. После той химии даже металл не годится на утилизацию. Стреляют много, а патрончик другой презентовать или выменять — смотрят свысока, будто не понимают…

Восьмой Стрелок расставил первую очередь — кому, да куда — перво-наперво, не забывая просьбы Каптера, здесь добавить, а там уже хватит… Слоили неровно. Каптер только ему известным нюхом чуял, как поведет себя мусор через пару-тройку лет — где просядет, а какой сразу сцементируется. Работа хорошего Каптера видна много позже — по тому, какая площадка за ним остается…

Достал из кобуры машинку, изготовился, кивнул шоферу трейлера — вываливай!

С первого выстрела подумал удовлетворенно — если так дальше пойдет, можно сэкономить заряд, что неосмотрительно сжег утром…

Мусор есть мусор. Один раз тоже шумело непонятно, а вывалили — кто б мог подумать! — морскую корову. То есть, это только потом узнали, что Корова, да еще Морская! А когда показалось это огромное и в ластах, то Стрелок второй смены с испугу по ней и саданул… Лучше бы он этого не делал. Рвануло — потроха в стороны и все больше на Стрелка. А вонища! Ясно, что за звуки были из контейнера — газы бродили внутри туши.

Восьмой наткнулся на ее изображение в библиотеке. Это когда спор с другими стрелками зашел слишком далеко, ставка возросла, перевалила на второй десяток зарядов. Не выиграл, но и не проиграл. Потом долго гадали — откуда взялась морская корова, если мусор пришел из столицы Метрополии? Сошлись, что не иначе как из какого-нибудь частного зверинца.

Восьмой Стрелок любил полистать картинки в библиотеке. Часами давил одну и ту же клавишу, уставившись в экран. Многие Стрелки ходили сюда по выходным смотреть вовсе иные картинки, жалея, что с пивом в библиотеку не пускают. А Восьмой мозоль заработал, долбая по клавише в разделе животный мир, пока, наконец, не наткнулся на похожее — те же ласты сзади и клыки. Проверил иные параметры — вес, объем — вроде подходит. Загнал программу, чтобы прокрутила со всех ракурсов… Ну, точно подходит! Оно самое! Корова, но не простая, а Морская!

Корова воняла еще неделю, приманивая мелких мохнатых леггорнов. Каждый из Стрелков подстрелил не менее десятка. Совсем сбили расценки. Леггорн стал стоить не дороже затраченного на него заряда. Хотя Восьмой и здесь отличился. Взял одним выстрелом пару. Но Каптеру это надоело, и он велел завалить тушу мусором. И правильно! Расценки хоть со временем и поднялись, но уже никогда не были прежними. Эта история многому Стрелков научила…

В первых контейнерах мусор был самый, что ни на есть, приятный — бытовой. Не промышленные отходы биопроизводства, когда жди чего угодно, даже незнакомый живой элемент (тут отстреливали все, что шевелится), а хороший мусор, добрый…

Когда-то очень давно Первому — если не врет! — пришлось даже отстрелить самого настоящего урода. Рассказывал, что и в те времена они не слишком отличались от людей. А то, что урод, определили по сросшимся пальцам на ногах. Да и только урод смог бы выжить в биотрейлере…

У края что-то блеснуло знакомыми очертаниями. Глаза увидели, а мозг не поверил. Уж слишком невозможное, невероятное это было. Объект сразу же присыпало мусором.

Никак шту…

Отвлекся и чуть не упустил, что скачками бросился в глубь территории ластокрыл, на ходу расправляя перепонки на боках, чтобы вот-вот заскользить над поверхностью. Саданул следом навскидку, не целясь… И, к восторгу нищих, да и своему собственному, попал! Видно, в какой-то момент все-таки удалось переломить это неудачливое утро в удачное.

Тут еще выяснилось, что сверхудачно попал, прямо в зад, в отверстие! Первый экземпляр в том году с совершенно непорченой шкурой. Редко такое удается. Даже и не упомнить кому…

Бесталанные Стрелки ходили с картечными стволами, но Каптеры их недолюбливали — такие Стрелки лишали их дополнительного приработка на чучелах, которые те впаривали коллекционерам.

Восьмой прибрал тушку, а собственная голова была не на месте. Очень уж невероятный предмет присыпало мусором… Остальные контейнера указал вываливать в сторонке, чтобы ненароком не присыпали уже основательно.

Вторую и третью очередь разгрузил легко — палить пришлось всего четыре раза. По мелочевке…

Сложил трофеи в пластиковый мешок. Парочка трупоедов-леггорнов, парочка легистов и — невольно засмотрелся — Лахудра Шестикрылая (в просторечии — ластокрыл). Обыкновенно бывает золотисто-зеленого и весьма редко жемчужного оттенков. Таких красивых экземпляров Стрелок еще не встречал. Редко кому удавалось и подстрелить лахудру без видимых глазу повреждений. Этот смотрелся великолепно — редкой перламутровой окраски и совсем-совсем целый! Ни одного разрыва на пленке крыльев.

Вернулся к тому месту отвала, где, как показалось, мелькнуло нечто знакомое, но невозможное здесь на Свалке. Хотя-то уж на Свалке и «черта лысого» можно отыскать! Тут же пришлось согнать от края незнакомого нищего.

— Это сброс не про вас — через полчасика подходи!

Спустился ниже, туда, где наметил…

Вообще-то Стрелку следовало еще битый час после разгрузки ходить по краю свежеотсыпанного мусора. Он и сейчас держал машинку в расстегнутой кобуре, время от времени, выпрямлялся, осматривался, кладя руку на рукоять.

Штуцер!

Спешно набросил мешковину, огляделся по сторонам — не видит ли кто? Нет, не видят — нищие спешат снять «сливки», разгребают да тащат все, что может иметь хоть какую-нибудь цену. Это потом будут сортировать — что годится на сырье и принимается на вес тут же за забором, а что запрещено к продаже, требуется складывать отдельно — на госприемку и пойдет уже за гроши.

Штуцер! Дыхание перехватило даже больше, чем когда на первом году службы выскочил на него абориген с пуком связанных болотных гадюк на шесте. Тут же мелькнула испуганная мысль — а вдруг муляж? Пластик? Ведь не отличишь… Взялся прямо сквозь мешковину, потащил и сразу же по весу понял — нет, не муляж! — настоящий, войсковой! Закутал бережно, опять осмотрелся — не видит ли кто? — сунул в сверток пару старых, многократно прокрашенных палок гардин. Так сунул, чтобы концы торчали, а по форме упаковки нельзя было разобрать, что в ней. Покарабкался на кучу отвала.

Не муляж!

Ручонки тряслись. Впервые тряслись с того времени, как в рукопашной задавил своего первого… не заметил бы кто?

Штуцер! В самом деле — штуцер! И с полным стволом!

Штуцер — это такое энергетическое ружье. Как когда-то объяснял взводный, работает навроде микроволновой печи. Блюдо горячее, а посуда холодная. Чудо — а не ружье! И заряжается интересно — со ствола. Вернее, весь ствол и есть заряд. Является зарядом, множеством зарядов. Но это, опять-таки, смотря какой режим выставлять. Если, к примеру, захочешь подогреть блюдо в большой посуде — танке, бронетранспортере — на много не хватит. Может четыре, может пять — в зависимости от толщины оболочки, угла выстрела, расстояния и даже погоды. Ну, а если оболочка — мундир, тогда, пожалуй, бессчетное количество можно подрумянить в этих мундирах. Только успевай выставлять дистанцию. Насчет этого строго, неправильно определил, и вместо эффекта — пшик! Новейшие модели, говорят, с автоматическим бегунком. Нажмешь клавишу, еще пара пучков идет минус-плюс (на всякий случай). На старых же моделях главное дальномер. Без него шишь что получится.

Ружьецо не без странностей. Во-первых, в стволе дырки нет, а во вторых — «палить» из него можно прямо сквозь «своих» в «чужих». Своим ничего, а чужие дымятся. Парок идет, и запах приятный... Интеллигентное ружьецо. Рядовому составу не положено. Всего две штуки на стрелковую роту, и те у офицеров по званию не ниже капитана…

Этот день мог по праву конкурировать с тем счастливым днем, когда сосед зацепил гвоздевую мину, упал не на себя похожим, а на ежа, а ему пробило всего лишь икру на ноге — даже в госпиталь не повезли, оставили лататься в лазарете. Но в тот же день взвод, с которым он должен был идти в ночное, попал в засаду и был вырезан до последнего человека. Горевал и радовался в лазарете, санитары вошли в положение — дали спирту. Радовался, что жив, горевал оттого, что во взводе пятеро были с его городка, едва ли не с одной улицы…

СВАЛКА, ЮЖНЫЕ ВОРОТА, ПОПОЛУДНИ

Ближе к концу смены подъехал бывший однокашник на раздолбанном седане. Общались через частую двойную колючку — это чтобы ничего со Свалки передать нельзя было без контроля и налогового сбора.

— Я за тобой! — радостно проорал он. — Подхалтурить хочешь?

Ни сколько не сомневаясь, что «хочет» — кто же в эти трудные времена отказывается от халтур? Сразу перескочил на суть, выплескивая все новости разом:

— Уроды расплодились. Утром в метро — слышал уже? — группу зачищали. Тощего Знуду знаешь? Ведь, дурак дураком, еще и заика, а с первого же выстрела в упор Лидера завалил! Премия ему теперь будет от мэра, а может и повышение — поставят дурака капралом. Вот кому-то сладко под его началом придется!…

И заржал… Заржать то заржал, но даже по смеху видно — завидовал жутко.

— А группу? — спросил Стрелок. — Группу всю постреляли? Или живьем кого взяли?

Стрелок не любил, когда брали «живьем». Не любил из-за образцово-показательного сжигания на площади. Орали уроды почти как люди.

— Нет, остальные утекли. Отцепили передок и на нем укатили. Успели — там узловая.

— Без Лидера? — удивился Стрелок.

— Вот я и говорю! — восторженно проорал Однокашник. (Явно играл на публику — кругом прислушивались.) — Может он не Лидера, а Мастера сквасил? Или Хамелеона? Не могли они без Лидера утексти, без Лидера они как дети беспомощные!

— И вот еще что, — внезапно озаботился он. — Девчонку они уволокли с собой, совсем малолетку — дочку глухого инвалида. Зачем им ребенок? Сожрут, наверное, если уже не сожрали — выродки, одно слово. Уроды!

Замолчал укоризненно, но не надолго. Долго Однокашник молчать не умел.

— Пойдешь в оцепление? Мэр тем, кто с оружием, по три заряда выделяет безвозмездно и паек! С восьми вечера до пяти утра. Записывать?

Не дочка инвалида, а паек и халявные заряды решили сомнения Стрелка. Паек от мэра всегда был нестандартным, рождественским. В прошлый раз даже два мандарина положили. Стрелок ел по дольке в день, сосал, запивая чаем. Высушил у себя на подоконнике кожуру. И кожуру опять-таки, размачивая в чае… Приятно вспомнить.

— Сейчас, только у Каптера отмечусь.

Сдал специальные освинцованной резины сапоги-брюки с цельнометаллическими калошами — неудобные и подвижности лишают, но выручали уже не раз. Снял и повесил на гвоздик специальный (опять-таки просвинцованный) чехол-кобуру для мужского хозяйства — в отличие от большинства прочих, Стрелок еще рассчитывал жениться. А почему бы и нет? Разве плохо передать заработанный статус наследникам? Хотя (слышал такое) Муниципальная медслужба двух из трех детей Стрелков имела обыкновение забраковывать и забирать на опыты. Но это уже как повезет. Это лотерея…

Каптер уже держал дверцу сейфа открытой (допотопного, старого, не иначе с той же Свалки). Стрелку еще ни разу не удавалось заглянуть внутрь. Но дверца открывалось в сторону посетителя, а за доску Каптер никого не пропускал. Патроны уже стояли на лотке, блестели своими желтыми боками.

Восьмой бросил на доску пакет с понятной гордостью.

Каптер осмотрел тушку ластокрыла, удивился, задумался, нахмурив брови, потом дошло — вскинул взгляд на Восьмого (весьма уважительный) и немедленно добавил два заряда. Отсчитал и премиальные. Скаламбурил что-то непонятное про «белку в глаз, а енота в…»

Стрелок не имел понятия, что такое «белка» и «енот», но сразу догадался, что тоже весьма редкие мутанты. Возможно, что опасные, и уж явно неудобные для стрельбы. Про себя решил запомнить названия, да поспрашивать Стрелков, которые работали до него.

Заряды притягивали взгляд, просто не в силах был отказаться, но бумажки отодвинул сразу.

— Нет! — сказал он Каптеру. — Сегодня дай покопаться. Без налога, хорошо?

— Усмотрел что-то?

Стрелок неопределенно пожал плечами.

В принципе, такое было в порядке вещей, все Стрелки, время от времени, обращались с подобным. По крайней мере, большая часть вещей в их жилищах была именно со Свалки. Восьмой не слишком надоедал такими просьбами.

Каптер бумажки убрал, но «три за два» и дополнительные «премиальные» патроны великодушно оставил.

— Ладно — держи!

Метнул кругляш — пластиковую карточку-разрешение и следом вторую — право на беспошлинный вынос.

Стрелок поймал между пальцев обе. (Поистине сегодня у него все получалось!) Главное теперь было, как можно дольше удержаться на волне удачи.

На специальной доске Каптер затер прежние и мелом вывел новые баллы. Стрелок глянул на соседние цифры — появился шанс на премию, а то и, глядишь, приз мэрии. Каждую декаду два лучших стрелка премировались тремя пачками патронов. Ну, а приз… Кто его знает, что на этот раз мэр удумает.

— В оцепление собрался? — спросил Каптер.

А Стрелок в очередной раз удивился — откуда тот все знает? Не иначе по телеграфу нищих. Те всегда обо всем были в курсе.

— Угу! — буркнул Стрелок. — Отпустишь на полчасика пораньше?

— На час раньше отпущу, если к Стражам заскочишь.

— С чего это? — невольно поежился Стрелок.

— У тебя справка вчерашним днем. Анализы пора сдавать. Завтра на работу уже не пущу, а высчитывать начну, как за прогулы. Второй день как медицинская книжка просрочена.

Каптер помнил все.

— Возьмут на выходе с оружием — насидишься в городском отстойнике, пока будут разбираться. Давай сейчас же после смены. Все равно ведь домой не успеешь…

Без медицинской книжки корочки на оружие просто картонки — штамп на продление в них никто не выставит.

— Е-мое! — сказал Стрелок. — Неужели еще год пролетел?

— А то! Выкатывать будешь?

— Завтра. После смены. Как раз пустой день. Или какой экспресс ожидается?

Каптер ничего не сказал насчет экспресса, будто не заметил.

Понятное дело, про экспресс, если и знаешь что, болтать не положено. Экспресс дело военное. И мусор военный. И утилизировать его будут сами военные. Стрелкам, кого найдут, подымут по тревоге, останется только стоять в сторонке и смотреть.

— Где оцепление будет стоять? — спросил Каптер. — Может быть, отпущу кого из дежурной смены, раз заряды от мэра дармовые.

Стрелок удивился и обрадовался неожиданной щедрости Каптера. Но видно день был такой — в самом деле особый. Счастливый! В оцеплении-то, ясное дело, лучше стоять со своим братом стрелком. А то опять достанется в напарники ополченец с трясущимися от страха рука, опять нажмет на курок, но теперь не плечо оцарапает, а засандалит в поясницу, в позвоночный столб, как когда-то Третьему Стрелку всадили, который теперь уже вовсе не Третий, а инвалид, ни руками, ни головой без боли шевелить не может, а ноги вовсе отмерли, только ругается на сестру кореженным голосом, чтобы удавила или отравила. А та, ни в какую не хочет, подмывает за ним, а когда голодом пытается себя заморить, то глюкозы в воде разведет побольше, да и в вену ему… Оно и понятно — войсковая пенсия, попробуй, проживи без нее!

— Так где дежурить будешь?

— Откуда знаю? — сказал Стрелок. — Где поставят… Прошлый раз у корпусов утилизации стояли, вполне удобно было. А в позапрошлый — и вспоминать не хочется — у Гнилой Пустоши, с северной стороны Свалки. Пол ночи туда добирались на драндогоре допотопном еще и без рессор, всю души вытряхнули…

Подумал и добавил:

— Слышал, что собираются у Старого Завода, а оттуда только два пути — либо к Комбинату, либо на Черную Плешь. Но на Плешь пошлют, только если мэрия грузовики пришлет, что сомнительно, конец квартала и перевыборы скоро, горючее экономят.

Каптер взглянул на напольные часы-башню, сверил с теми, что были на руке, открыл створ и потянул гирьки вверх.

Стрелок переминался с ноги на ногу.

— Ладно, не стой над душой, дуй сейчас, — сказал Каптер. — Я прикрою…

Стрелок заскочил в будку стрелков, отпер свой жестяной шкафчик-ящик. Посмотрел на сверток. С собой взять? Здесь оставить? А как не продлят справочку? Вирус какой обнаружат… и на карантин?

Такое богатство оставлять здесь нельзя. Вообще-то нигде нельзя, если это действительно войсковой штуцер. Тут на механическую машинку лицензию хрен получишь, стреляет, кто с чего. А это — ШТУЦЕР! Да за него столько выложат, что… Стрелок даже не рискнул додумать мысль до конца, чтобы не спугнуть удачу. К нему заряды не надо, только батарейку специальную, а ее и от сети можно подзарядить. Есть в нем батарея? Судя по весу — да. А уж заряжена или нет, этого сейчас не проверить. Еще раз посмотрел на часы. Спасибо Каптеру, аж на полтора часа раньше отпустил. Хотя теперь и отмазка есть — медкомиссию надо проскочить у Стражей.

Вспомнив о Стражах, Восьмой не то чтобы погрустнел, но рот будто набился оскоминой.

Подумал — переодеться? Душ принять? Понюхал воротник комбинезона. Ладно, вроде сойдет, не в метро ехать. Курточку вот только поверх накинем…

СВАЛКА, ЮЖНЫЕ ВОРОТА, КПП

Настенный матюгальник опять не работал.

— Восьмой Стрелок смену закончил! — проорал в решетчатое окошко передвижного бункера проходной. На всякий случай еще и пошевелил, торчащий из щели ствол.

— Что-то раненько? — спросил Выпускающий, вытирая жирные губы, и с жадным любопытством посмотрел на сверток Стрелка. — Клади на стол!

— Вот уж шишь! — еле слышно буркнул Стрелок и вместо свертка шлепнул на стол две кругляшки.

— Доиграется Каптер со своими карточками! — прозудел Выпускающий. — Уже четвертая пара на этой неделе. Из лимита за квартал вышел. Нарвется на проверочку.

— Так была уже проверочка на Восточных воротах, — весело сказал Стрелок. — И, знаешь, кого сняли?.. Подкаптерного!

— Вот-вот, — с досадой проворчал Выпускающий, — Каптеры шустрят, а снимают Подкаптерных.

Видно было, что Выпускающий с Подкаптерным давно спелись и теперь явно работали на пару.

«Каптер на выходе» — только в отчетах звучало, в бумагах, а так, по рангам внутренних субординаций проходил он много ниже. И никто не смел звать его Каптером, только Подкаптерным. Это издавна повелось и диктовалось настоящими Каптерами — теми, кто решал все дела, кто сидел на мусоре…

— Кто на мусоре — тот хозяин. На мусоре всегда можно аргументы подобрать, сберечь, — жалобился Выпускающий. — А Подкаптерному на воротах что? — и еще раз жадно посмотрел на сверток.

Стрелок скосил глаза на камеру — объектив давно заволокло паутиной. Подумал, не иначе как Подкаптерный с Выпускающим таскают из дома пауков и в том углу пытаются развести зверинец. Вздохнул, не без печали потянул из кармана загашник — коробку презервативов. (Правда, початую — одного не хватало, зато настоящих, из Метрополии, с живительной картинкой.) Заглянул внутрь, повертел в руках, как бы не зная, куда деть, смял легонько (чтоб не попортить картинку) и бросил в корзину для бумаг.

Выпускающий ногой ловко сдвинул корзину поглубже, под стол. Подкаптерный демонстративно смотрел в другую сторону.

— Ну, так удочки я свои забираю? — нарочито громко спросил Стрелок. — Рыбку нынче собираюсь половить в обводном канале…

— Ха-ха! — довольно заржал Подкаптерный. А Выпускающий так от неожиданности едва не подавился смехом.

— Ха-ха! Полови! Один уже такой половил! Хор-ро-шую поймал, аж рук не хватило унести! Ха-ха-ха!

Шуточки по поводу рыбной ловли в обводном канале Свалки могли считаться свежими еще не одну неделю. Неизвестно, что поймал в канале нищий, но ТО, что он поймал, начисто отхватило ему кисти обеих рук.

Выпускающий с Подкаптерным, тем временем, изгалялись друг перед другом в фантазиях — каким образом тот нищий будет теперь подтирать свой зад. Один настаивал, что вроде собаки, больной геморроем, ерзать задом по асфальту, второй — что не иначе как для такого дела растянет, вырастит язык…

— Ха-ха-ха!

Выпускающий буквально заливался слезами, когда открывал второй створ, одобрительно похлопал Стрелка по плечу.

— Иди, рыбачок!

Стрелок глотнул воздуху и в очередной раз удивился — вот ведь как странно, воздух вроде бы один, а по эту сторону забора явно чище.

Удочки! Знали бы, что за удочки в мешковине… И то, что попади он сейчас под проверку патруля — загремели бы в штрафные поселения и Стрелок, и Каптер, и Подкаптерный, и Выпускающий. Никому не отвертеться! А того гляди, пустили бы кое-какой процент в распыл — ведь налицо сговор группы.

Еще подумал, что неплохо бы собраться, да подежурить у прудки, что соединялась с обводным каналом. Взять кого-нибудь из приятелей того нищего. Пусть посидит с удочкой. Пообещать 50 процентов… Нет, лучше — тридцать. Но это только если удастся приложить. А не получится, то пару пива — за риск. Хорошо бы, оказалось нечто новенькое, а не просто разновидность зубатки. Тот нищий нарвался на свой кошмар в его смену, но ничего внятного рассказать не смог, кроме того, что зубов было много и добралось ЭТО до его кистей по леске. На язык что ли наматывала? — чесали затылки Стрелки.

Пока ждали неотложку (никак не хотела ехать на Свалку) в страдальца уже влили порядочно спиртного, и речь его была невнятна. Каптер тогда сильно всех удивил — несколько раз сам звонил и ругался. Потом удивил еще больше — дал на лапу шоферу неотложки и санитарам. Не иначе как были у него какие-то общие дела с нищими…

Подошел к седану, пнул ногой.

— Открой сзади!

Однокашник высунул голову.

— Что у тебя там?

— Да, болванки металлические. Заскочим по дороге в бар к Большому Нику..

— Бронза? — спросил завистливо.

— А кто его знает? Даже если бронза, он же не скажет, зажмет и расплатиться как за латунь.

— Тогда может в Зепчик подскочим — Пятый Приемный? К Шустрикам, знаешь их?

— Так это они твои кореша, а не мои, — резонно сказал Стрелок. — Да и горючего больше сожжем — другой конец города. Как раз, то на то и выйдет. Давай к Большому! И тебе по пути, и мне еще к Стражам в участок отмечаться. Там же в баре меня и подождешь, до участка сам добегу. Тебе свою тачку светить не резон — спалят.

Однокашник присвистнул.

— Нет, к Стражам я и за два квартала… Их сейчас знаешь, кто пасет?

Пригнулся к уху и шепнул.

— Да? — удивился Стрелок. — А эти то чего?

— Товар у них погорел. Считают — стучит кто-то.

— Не наша забота.

— Все равно переждал бы со своей отметкой неделю–другую.

— А патруль? А Каптер сказал, что на работу не пустит и счетчик включит?

— Тогда оно конечно... Окошко оставь открытым.

— Пованивает все-таки?

— Есть чуток.

— Это с непривычки…

Свалка — она такая… Первым делом тебя встречает волна запаха. Свалки еще не видно из-за стены домов — но если ты с северной стороны города, то учуешь ее заранее. Как только шибануло запахом (а его уже ни с чем невозможно спутать), так, значит, сейчас откроется взору нечто величественное…

Свалку обносят колючкой (периметром) и минируют только с одной стороны — от города. Далее, километров через тридцать-сорок колючка пойдет уже однорядкой, а потом и вовсе исчезнет. И правильно — нечего зря хорошую вещь расходовать. Здесь тебя встретят редкие дежурные патрули Линейных Стрелков. Могут вполне с уродами попутать, так что к склону не приближайся.

Стрелки Патруля совсем не то, что Стрелки Ворот. Патруль зеленку, что со Свалки сползает, прижигает, контрольную полосу рыхлит, периметр отстреливают. Часто, не сходя с машины палят, только притормаживая. И за патроны не отчитывается так, как Стрелки ворот. И рискуют меньше.

А ты вот, попробуй, постой на мусоре — подежурь! Да еще когда фуры бронированные пребывают, свой мусор вываливают, а там черте что во время пути плодится, массу набирает! Еще и с глубины Свалки на свежачок всякая всячина собирается. Особенно ближе к осени — нажраться, да и залечь на зимовку.

Хотя и бетонка не подарок. Стрелок поморщился вспоминая… Первое время работал на Западных Воротах. А к ним часов шесть пилить по бетонке вдоль стены Свалки. Всю душу вытрясешь. Стыки обыкновенно заливало водой, к утру промерзало, и тогда они еще больше выкрашивались, а то и сами плиты выдавливало — одна выше другой. Это же не щебенка, выбоины которой время от времени равняют грейдером (обыкновенно не раньше, как у какого-нибудь патруля рессоры полетят). Не трасса-трехрядка с Метрополии — стрела, а обводная — мозготряска! Потому, чтобы окончательно не озвереть от трясучей однообразности пути, Стрелки Западных Ворот чаще и остаются там же, на месте (хотя работа, казалось бы аховая — сутки через трое).

Тогда только понял, проникся, насколько все-таки мощна Метрополия. Нескончаемая стена мусора, иной раз даже исчезающая в облаках — это при низкой облачности, конечно. Так-то редко где Свалка поднималась выше четырехсот метров. Поговаривают, что есть километровые высоты, но там, внутри, где когда-то был легкий, пористый мусор. Коркой застыл, но не слежался. Мусор неоднороден. Тяжелый, со временем, опускается, тогда образуются впадины, хребты. Где-то возникают озерца, соединенные между собой подземными протоками. Что за дрянь там водится и думать не хочется.

Местами в сползающей зеленке торчат зубцы бетонного забора — старого, никому не нужного — наследие Сумасшедшего Мэра. Свалка сама по себе забор. Чтобы не расползалась, на края ее пытаются цементировать, надеясь, что удержит, пока она сама собой не слежится. Бетонные напыления смотрятся как заплаты на бесконечно длинном склоне горы.

Величественное это зрелище — Свалка. Говорят, что само плато двигается, переползает с места на место вместе с городом. Много сказок и легенд ходит про Свалку…

Тех, кто пытается вякать на Метрополию, возил бы вокруг Свалки в принудительном порядке.

(Интересно, сколько это дней займет?..)

Свалка — благо для города. Без свалки город мертв. Весь бюджет держится с перечислений Метрополии на содержание Свалки.

А шофера, которые денег не считают от счастья, что благополучно груз доставили?

А туристы, которых на специальных платформах вдоль Свалки возят — сафари для них устраивают?

А музей экстремальной природы Свалки? А сувениры? А оригиналы для серьезных коллекционеров и подделки для коллекционеров-любителей?

А ежегодное двухнедельное специальное Сафари вокруг Свалки на бронированных вездеходах? Когда не только Метропольские на своих внедорожниках — каждый ручной сборки, а из каждой щели по стволу, но и гастролеры со всего света. Сам Наследник правящего клана Родившихся Чистыми однажды оказал честь… и отозвался впоследствии как об одной из самых сложных.

При идиоте — достопамятном Четырнадцатом Мэре — была попытка пробить часть маршрута через саму Свалку. Поскольку никто из участников к финишу так и не вышел, денежные призы пошли на адвокатов, которые успешно доказали, что все участники не погибли, а просто-напросто, подались в бега. У каждого в биографии можно найти темное пятнышко, и потом растянуть его границы настолько, что оно не хуже черной дыры затянет в себя всю семью и родственников до десятого колена… Только Метрополии это сильно не понравилось. Был Свободный город-республика. Стала Свободная Провинция категории 2-БИ. Мэр, правда, об этом так и не узнал, мэр к этому времени болтался на флагштоке. В остальном, можно сказать, осталось по-прежнему. А досрочные перевыборы и раньше случались.

Чума — «гриппозная», «газовая», «гнилушка», «желтая»… — сколько их было на памяти Стрелка! — периодически город прореживают. То, что со Свалки приходит весьма спорно. Нет, без Свалки городу кранты! А чума… Так это даже полезно — население закаляется. Волонтеры-призывники успехом пользуются, просто нарасхват идут. И прививки им не нужны. Хоть куда их направляй — в болотный ли край Нижних Провинций партизан отстреливать, в карательные ли бригады славного генерала Бурло… Лучшие капралы из наших — ничто их не берет!

При Шестнадцатом мэре Метрополии опять пришлось возмущаться. (Это когда Шестнадцатый решил взвинтить пошлину на ввозимый мусор.) Ввела части… Само собой, на две категории понизили, и слово «свободная» в наказание сняли. Сейчас, поговаривают, обещают вернуть.

Возмущенный народ приветствовал войска Метрополии, и уже самостоятельно повесил мэра вместе с теми чиновниками, которые не уловили момент и не успели возглавить возмущение. Их развешивали гроздьями. Самого мэра по уже укоренившейся традиции на флагштоке перед мэрией. А флагшток на этот раз даже и не смазали жиром. Из-за чего зрелище затянулось, некоторые знатоки наварились на спорах сколько мэр протянет. Еще, помнится, из каждого окна, торчала балка, а на ней висел (а иногда и по два) чиновник. Никогда не думал, что в мэрии работает столько писарей. Мальчишками бегали смотреть. Бросали камни…

Только сейчас заметил черную нарукавную повязку.

— Ты чего с повязкой-то?

— Последний день трехднедельного траура по поводу гибели генерала Бурло.

— Забыл, — сознался Стрелок и тут же спохватился. — То есть, не то что забыл, а думал, что оттраурили уже!

— Митинг сегодня вечером, потом факельное, а нам в ночное — уродов ловить! — возмущался Однокашник.

— Гады! — поддакнул Стрелок, не уточняя, кто именно.

— Вроде нашу бывшую школу назовут его именем. Здорово, правда! Там сегодня с утра митингуют, чтобы ускоренные курсы призывников еще более укорили — отомстим за смерть генерала! Да, что я тебе говорю — ты же служил — знаешь…

Молодость-молодость. Умиляющая простота законов улицы: «До первой крови…», «Лежачий пусть отлеживается…», «Кто последний — тот и папа…» Ходили восторгаться на митинги по случаю воссоединения с Метрополией. Получили гражданские паспорта «с ущемлением» — на каждом листике наискосок оранжевая полосочка, а в остальном совсем как у граждан. Помнится, горделиво сверяли, хвастались…

Потом стали под ружье — Метрополия обещала, что даст повидать мир. Дала… Заодно велела провести разъяснительную работу с непонятливыми аборигенами государств, что имели нахальство расположиться на окраинах и попирать своими боками… Ну, об этом неинтересно.

Завидовали уроженцам Метрополии — они каждое ранение оговаривали контрактом. Каждый утерянный палец. Потеря большого пальца руки сразу приравнивалось к 75% потери кисти.

Стрелки, когда Восьмой рассказывал им о «расценках на потерю различных конечностей», восторгались, буквально слюни пускали от зависти и ни за что не верили, что не находилось хитрецов, которые рубили бы себе пальцы, чтобы сорвать премию. Работая на Свалке, мало кому удавалось сохранить все пальцы. Особенно на ногах.

После очередного госпиталя комиссовали в запас по второй категории. По возвращении домой выдали иной паспорт, где полосочка была уже бледной, едва заметной.

Город стал иным. Нахлынула лимита. Большей частью из числа полулегальных эмигрантов. Женщины, что помоложе, пристраивались более-менее удачно. Мужчины толпами шли в нищие — это придавало хоть какой-то статус. После уплаты налога вполне могли заниматься всеми промыслами, которые давало это звание. И входили в третий список.

Урожденные горожане шли по второму списку. А те счастливцы, которые прошли курс служения Метрополии, да выжили, уже по первому, некоторые даже имели право ношения оружия во внеслужебное время (зачехленное, обойму отдельно).

Город…

Сейчас с верхотуры, ближе к второй половине, его не видать. Только мгла белесая. Летом всегда так…

Легат-куплетист уже раздул свой курдюк и выдал нечто среднее между воплями роженицы с узким тазом и речитатива политика, впервые баллотирующегося в сейм. Но все это вполне мелодично. Даже жаль, что Легата-куплетиста невозможно содержать в доме — курдюки свои они надувают за счет несварения желудка…