georg — ВОЗНЕСЕНИЕ! ПРАЗДНИК?

Вознесение! Это праздник или не праздник? Если посмотреть на архиереев в обильно расшитых золотом одеждах, если послушать их многословные речи — большой праздник! Присмотрелся я к этому празднику и слеза просится. Что же мы празднуем? Если очень коротко — мы празднуем уход Его от нас. Ничего себе праздник! Кто же от нас ушёл. Я не буду ни словечка говорить своего. Я попытаюсь повторить то, что Он сказал про себя. И прошу принять к обязательному вниманию, что Он это сказал не от желания похвалиться, а для того, чтобы спасти тех, кто пожелает спастись. Спасти каждого человека интеллигентно, вежливо, ненавязчиво, не вытягивая за уши, а исключительно по собственному пожеланию. Итак: Он — это сама Жизнь! Жизнь вечная, безболезненная, счастливая. А разве можно помыслить себе счастье без любви? Он — это Хлеб Жизни. Он — Слово. Он –Источник Воды Живой. Он — Пастырь добрый. И это далеко не всё. Но пока можно остановиться. Ещё из характеристик, но уже из богословия: Он — Любовь. А это фундамент!

Итак, Вознесение — праздник! Что я же я должен праздновать? Праздновать, значит, радоваться. Чему радоваться? Радоваться тому, что от меня ушла Любовь? А с чем же я тогда останусь, точнее, остался? С тем, что меня окружает за стенами моего дома? Да пропади оно всё пропадом, потому что всё называется очень коротко и очень ёмко — нелюбовь. Тьфу, какое пакостное слово, но оно — фундамент этого мира. От меня ушла Живая Вода, от меня ушла Жизнь, от меня ушёл Хлеб Жизни, меня покинуло Слово, от меня ушёл мой Добрый Пастырь, от меня ушёл Учитель. Я могу характеризовать долго и подробно каждую из этих характеристик, характеризовать не просто словами, а раскрывать их, подчёркиваю, физическую сущность. Я, конечно, могу, но не имею возможности. Я чувствую себя полностью ограбленным. И я должен это праздновать? Я чувствую себя так, словно меня бросили в ведро с помоями. И я должен это праздновать? Ну ладно бы, если бы Он оставил меня на час. Если бы я узнал, что Он покидает меня на пару часов, я бы уже забеспокоился, заметался. Как же так? Как же я без Любви? Без Хлеба, без Воды, без Слова, без Учителя? — Да мне же плохо будет! — застонал бы я. А тут две тысячи лет! Да не могу же я больше! Моё сердце криком кричит: Господи, забери меня поскорей из этого помойного ведра!

Праздновать Вознесение! Да тут плакать надо горькими слезами, а они — праздновать! Почему они так говорят? Потому что не знают любви. Поэтому они и не знают, что потеряли. Если человек всё время пил только самогон, то разве он заметит, что у него отняли мускат? Он только удивлённо пожмёт плечами, если ещё в состоянии будет это сделать, и пойдёт к соседке со своей бутылочкой. Да никто на свете, а уж современные священники тем более, не знает, что такое любовь. Павел даже не пытался дать точную и краткую формулировку этой жизненно важной философской категории. Он только привёл её характеристики, то есть: какая она? А если послушать современных богословов, то заснуть можно, потому что они начинать начинают, а вот закончить никак не получается. А ведь в формулировке понятия «любовь» всего три слова (это с одним предлогом), 19 букв.

Почему я всё время: современные… В ответе на этот вопрос объяснение и революции, и реформ Петра 1, и всей той пакости, в которой мы оказались. Нет, я не рисуюсь, я не играю в таинственность. Просто, это такая большая и больная тема, что трогать её в маленькой «писулечке» не имеет смысла. Вы скажете, а зачем же ты трогаешь её, если не имеет смысла? Так я же весь — не имеющий смысла. Именно об этом я только что говорил. И вся моя жизнь не имеет смысла. Об я только что говорил. Да мало ли что я делаю того, что не имеет смысла? Но не трогать это никак не получается. Это как чесотка: чесать нельзя, а чешешь, а чем больше чешешь, тем сильнее чесать хочется. Так как я сейчас дал вам очень много пищи для издевательства надо мной, то обязан хоть чуть-чуть пояснить, прежде чем перейти к заключительной части. Современные священники — это «иосифляне», которые давным давно победители нестяжателей. И что, вам что-то стало понятно? Да они же все силы приложили, чтобы похерить эту тему. Ещё поясняю. Нестяжатели, если говорить коротко, — это Серафим Саровский, Сергий Радонежский и их последователи. Последователей перечислить просто невозможно. Например: Ксюша Питерская, Матрона Московская, Павел Таганрогский, Иоанн Кронштадский, Самуил Сумской… У них у всех одна общая черта: их не признавала официозная церковь. Их святыми признавали через признание народа, вопреки неприязни к ним архиереев. Странная ситуация складывается. При жизни архиереи не признавали их, а на мощах их, тех, кого они раньше не признавали, теперь клепают хорошие «бабки».

Сергий Радонежский получил письменное благословение на нестяжательный характер служения от патриарха греческого, который с болью видел, как греческое православие становится на четвереньки перед турками. А турки не глупые были. Они Константинополь превратили в Стамбул не ради земли, а ради пролива. И нашим православным предкам пришлось кровь проливать под французскими и английскими пулями из-за того, что англичане и французы никак не хотели, чтобы Русь вышла через этот пролив на большую воду. И нам ещё предстоит отстаивать с оружием в руках это право. Так вот, не надо забывать, что когда семья Сергия Радонежского бежала из Новгорода, там, в Новгороде, был православный архиерей, который по слову Господа должен был быть добрым пастырем для них. Но архиерею было не до таких пустяков, шла борьба за власть, за деньги, за зоны влияния. Не надо забывать, что иосифляне, стяжатели (читай: современные священники) не гнушались быть владетелями крепостных душ, доходных домов (это же надо знать, что в этих домах творилось), а некоторые спокойно гнали самогонку на продажу. И сбежал Сергий Радонежский от митрополита московского и других деятелей этого «духовного» сражения в дикий лес, где возникла Сергиева Лавра, и где современные архиереи теперь гребут «бабки» лопатой. И что в итоге? А в итоге подрыв веры у народа в справедливость церкви — революция. Серафим Саровский бежал от них в дикий лес, и стоял там на камне на одной ноге, и просил: «Господи, помилуй мя грешнаго!» Вдумайтесь, святой называет себя грешным. Если он был грешным, то почему — святой? Если не грешный, а только говорит так, то рисуется. Но как же не святой, если Мотовилов не мог смотреть на него из-за сияния Серафима, если он в земной жизни ходил по траве так, что цветочные головки не гнулись под ним. Порхал! Летал! Грешный? Святой! Об этом можно долго говорить и спорить. Но не сейчас. Да и зачем? Грешный он был или святой — это дело его и Господа. Нам бы о себе чуть позаботиться. А Серафим со своей задачей прекрасно справился.

Один вопрос: почему архиереи признали его святость только под давлением самого императора только через много десятков лет. О, они знали что делали. Они и сейчас знают, что есть очень неприятный для них вопрос: почему святых не замечают при жизни? Почему святыми не становятся архиереи или их приближённые? А потому, что они из другого теста соделаны. Святыми становятся нестяжатели. Посмотрите как могущественны католическая и протестантская церкви. Посмотрите как они насиловали православных женщин во время своих великих крестовых походов. Посмотрите как радостно они тащили из Константинополя на свой жидкокалый запад наши православные святыни! И что? Кому сходит Благодатный огонь? Неужели они не видят аналогий? Стяжателям — шиш со сливочным маслом и чёрной икрой в Великий Пост! Посмотрите на их телеса! Вы никогда не думали: почему у них такие пышнохлебые телеса? Вы что, ни разу не спрашивали себя: почему их фэйсы ничем не отличаются от фэйсов армейских или милицейских генералов? Этому есть страшное духовное объяснение. Я долго ждал, я долго терпел. Всё! Кончилось моё терпение! Но это моё объяснение может понять только тот, кто хоть изредка имеет возможность ходить в церковь. Ведь церковная служба построена так, что её может выдержать только монах, который не ходит на работу. Но ведь он же — монах! Он для этого и пришёл в монастырь. А что делать простому человеку не в монастыре, а в своём храме? На работе из тебя масло жмут, как из семечки на маслобойне, и в церкви стоит «гаишник» в золотых одеждах и тычет тебе: не так сделал, не столько раз прочитал, не так относишься. Это если ты — мужчина. А девушкам или молодым женщинам? Всё то же самое, только на работе не только из тебя доход выжимают, но ещё и удовольствия шефу предоставь, а иначе — вон с работы! Как тут не воскликнуть: Господи, Ты пострадал и имеешь полное право на Вознесение, но зачем Ты меня покинул? Как же мне жить здесь без Тебя? Почему Тебя так долго нет? Ведь две тысячи лет это так много! Это же слишком много!

Но всё! Хватит! Вернёмся к нашим толстопузикам. И надо же покороче. Я не буду подводить теоретическую базу. Сразу скажу: во время Литургии перед причастием в каждую церковь сходит Святой Дух ( уму непостижимо — в каждую церковь, одновременно) и претворяет хлеб — в Плоть Господа, а вино — в Кровь Его. Смысл? Актом причастия я подтверждаю своё признание, что Господь — Сын Божий, что я — овца Его стада, а не другого. Это юридический акт вхождения Сына в наследство, которое он принимает от Отца. Это подпись кровью под юридическим актом передачи наследства! Сейчас я вам покажу во что мы и они превратили это юридическое действие! И не забудьте сравнить с тем, как вы в нотариальной конторе или в суде входите в своё наследство! Но, постепенно. Сначала у человека возникает сомнение: а может это всё — всего навсего, лишь — символизм. И никакой крови, и никакой плоти на самом деле-то и нет. Спешу сообщить вам, что не вы первый нагрузились этим сомнением. И Отец не оставил это сомнение без ответа! Ещё 1,5 тысяч лет тому назад в Италии в городе Ланчяно этим сомнением озаботился католический священник, и упал в обморок, когда увидел у себя в руках кусочек свежего мяса и кровь. Так вот, этот кусочек свежего мяса не засох и кровь не высохла с тех пор. Лет тридцать тому назад лучшие мировые светила кардиологии исследовали их самыми новейшими методами. Этот кусочек мяса — биологический срез левого желудочка человеческого сердца. И находится он в таком состоянии, как будто его срезали не 1,5 т. лет назад, а только что. А кровь ведёт себя не по базарному: они распалась на пять шариков, так вот — вес любого из шариков всегда равен весу всех пяти шариков! Не верите!? Так съездите в Италию, в этот город. Вы ведь так любите «смотаться» на пляжи. Опубликуйте опровержение — заработаете много денег, опровергнув утверждение мировых светил кардиологии. Почему наша Академия наук не опровергнет появлений Благодатного огня?

Так вот, уже две тысячи лет идёт Брачный пир, на котором Сын становится Наследником Отца. И у человека есть только две возможности. Первая — принять участие в этом пире и засвидетельствовать своё признание акта вхождения Сына в Наследство Отца. Это и есть причастие на Литургии. Вторая — стоять в стороне и наблюдать за процессом. Это вы и делаете. Этим вы очень помогаете кошерникам. Напоминаю, свадьбу мы празднуем три дня. Брачный пир — тоже три дня. Сейчас идёт вторая половина третьего дня Брачного пира, потому что у Отца один день — тысяча лет. А теперь посмотрите, что происходит. Святой Дух претворил вино — в кровь, а хлеб — в плоть. Под причастие становятся единицы, а то и вообще никого нет. А священник в заамвонной молитве произносит благодарственную молитву за причастие. Но ведь бывают случаи, когда храм полон, а причастников нет, а молитва произносится. Но ведь это же неправда! Зато соблюдена форма! И это малая часть беды. Задумайтесь. Священник держит в руках сосуд. Сосуд не пустой. Ведь, даже если и есть несколько причастников, священник для них крошечной ложечкой выбирает крошечные кусочечки. Как будто он из собственного кармана достаёт эти кусочечки для надоедливых обжор, которые пришли съесть то, что ему лично принадлежит. И вот, он уходит с почти не тронутыми Дарами. Что дальше? Дальше ужас. Священник и дьяк быстро пожирают Дары! Им некогда. Надо продолжать, а ритуал требует! Теперь вдумайтесь. Даже если вы не очень верующий — вдумайтесь! Этот процесс длится две тысячи лет. Многие сильные и могущественные мира сего пытались поломать этот процесс. Ничего не получилось. Нет такой силы во всей Вселенной, которая может поломать этот процесс. Три дня вас будут приглашать на Брачный пир. Есть возможность выбора одного из двух: принять участие в брачном пире или не принимать, стоять в стороне и смотреть. Но возможность всегда сохраняется. Три дня. И что получается? Святый Дух приходит для того, чтобы накормить Святыми Дарами только священника? Какой наив! Вот откуда у них толстое пузо и круглая фэйс.

И последнее. Вознесение — праздник? Для кого как. А Воскресение? Нет, это, конечно, замечательно, что Господь воскрес. Но если была необходимость воскрешения, то значит была смерть. Это же всем давно уже известно. Но горит в моей душе вопрос: зачем нас спасали таким страшным способом? Неужели Всемогущий не мог найти другого способа спасти нас? Чтобы не так страшно. Чтобы культурненько, чтобы интеллигентненько. А?

29.05.09г