Джина — Ремонт человека

Ночью с кем-то, днем одинок — стиль жизни. Только не я его выбирал. Я из тех, кто не верит в счастливый исход…

Девушка выходит из ванной и берет свою сумку. Она и вправду вполне ничего, милая. Не сумка, конечно. Наклоняется ко мне и целует щеку. Конечно хамство — я даже не поднялся с кровати. Но совсем нет сил. Я изображаю рукой телефон. Позвоню, типа. Она улыбается и говорит:

— Буду ждать!

Я киваю, она уходит. Бред! Мы оба прекрасно знаем, что я не позвоню, да и она не будет ждать у телефона. Вся наша жизнь состоит из условностей.

Будь я чуточку романтичнее чуточку вдохновеннее и, конечно, (в этом признаюсь редко, так что момент исключительный) умнее, все было бы по-другому. Но вот в чем гадость — меняться мне не хочется. Нет, точнее конечно хочется, но так лееень! Иногда (а обычно в случае переизбытка спиртного) я думаю о красивом финале. Я скромный хозяин фирмы, жена-красавица готовит ужин, а рядом на ковре резвятся дети. Входи т домработница, ноги конечно от коренного зуба, неприлично молодая, начинает протирать пыль, наклоняется…Черт! Я неисправим! Не видать мне такого финала! Хотя поменять жизнь бесспорно хочется. Наверно из-за желания разнообразия я и оказался здесь.

Я — сын удачливого адвоката, работаю в нашей общей конторе « Смирницкий и сын». Сын — это я, типа. Не сказать, что бы я всю жизнь мечтал стать адвокатом, но это и меня увлекало. Однако сейчас пауза ( ха, пауза! Да попросту слинял с работы в самый разгар процесса) в моей работе и я хотел посмотреть мир, начав с Америки. Началось все с того что мы с моими друзьями, такими же отшельниками от юриспруденции, решили провести «уик-энд» в Нью-Йорке. Но если они как умные люди взяли достаточно денег, то я, молодой идиот, ограничился сотней баксов. Стоит ли упоминать, что бабки кончились еще в первый вечер? А далее дилемма. Нет, конечно, я мог позвонить отцу и попросить срочно «сторублировать», но этого делать не следовало, ни в коем случае. Во-первых, папу трогать нельзя, у него таблетки, нервы, моя молодая «мамочка», и важнейший процесс. Во-вторых, что в принципе, следует из первого — чревато! Но было и третья, которое я в силу желания скрыть все мужественные особенности кроме одной (ГЫ!), пытался скрывать. Просить папу выслать зеленых в полных двадцать три года было стыдно! Нет, то есть, кто бы спорил, папина кредитка всегда со мной и пин-код я помню, как «Отче наш», но это другое. Не особо заметно перехватить у предка пару тысяч я могу, но откровенно признаться, что ты полный лох, я пока не готов! А посему пришлось идти работать. И оно таки у меня получилось! НЕ хочу рассказывать как — не так это интересно и весело. Скажу одно — клубы есть и в Америке и, конечно же (ИМХО!) ими руководят идиоты, нуждающиеся в моей крепкой руке помощи. В принципе вернутся в Москву я мог уже спустя два дня, но… А дальше многоточие. Я до сих пор с трудом понимаю, почему я еще топчу эту славную землю! Одно я знаю точно, домой я не хочу! Ну, совсем! Не хочу видеть отца, «маму», маму в принципе тоже. Она пытается меня переделать. Вот чего вообще терпеть не могу, это когда меня перекраивают! Последней «закройщицей» стала моя бывшая жена. Да, да, да! Бывшие жены есть у всех, даже у Человека— паука! Как знать, кто у него там был до Женщины-Кошки? Хотя я могу, что то путать.

Надо сказать, что впервые увидев невесту, я обрадовался. Эдакая длинноногая рыжая бестия с офигительным бюстом. Как говорится не много, но и не мало, и что ценно — все свое. Первым меня добило имя — Наталия. Не Наталья, нет, НАТАЛИЯ! И именовать ее следовало только так, никаких «наташ» она не переносила. И это был только первый пункт ее «райдера». Я грешным делом хотел спросить папу, за какие заслуги мя награждают таким сокровищем (папа, что я тебе сделал такого плохого?!), но, увы,… Партия сказала «надо!», комсомол ответил «есть!». В моем понимании жена должна уметь три вещи — держать дом (следить за дом. работницей и поваром), воспитывать детей (о, боги, до сих пор вздрагиваю!), и «порхать». Из перечисленного Натали умела только «порхать». К концу второй недели к «порхать» прибавилось «звездеть». Вот порхать и звездеть она могла сколько угодно. При этом почему-то она вполне находила время сношать меня в мозг. « Мне как-то не так, потому что ты какой-то не такой!», — эту гениальную фразу я не забуду наверно никогда. Правда через полгода необходимость моего папы в ее папе резко ослабла и мне было дозволено пачкать паспорт — разводится. Звонок был ночью, и я с воплем команчей побежал одеваться. Но ЗАГС ночью не работает…Абидно.

Короче приплыли — я в Нью-Йорке. Уже месяц. Что я тут делаю — не знает никто даже я. Кое-кто назвал бы это поиском себя, кто-то затянувшимся сэйшеном, кто-то деловой поездкой. Да, «дел», как у дурня фантиков это правда! Впрочем, сегодня выходной. И это тебе не Россия. Попробуй тут сунутся куда-то в выходной! Потому я и отдыхаю. Правда, блин, совершенно непонятно от чего! Ах, да ночью устал, утром отдыхаю. С этими не особо гениальными мыслями я беру кофе и подхожу к окну. Черт возьми, красота! Не люблю я видеть в окно всякую флору, а тут спешал индастриал! Только дома, небоскребы, улица, жизнь течет даже утром в выходной. Почему то, смотря на все это я начинаю чувствовать тянущую боль в сердце…К черту, это я вчера с «Мифом» перестарался. Морозная свежесть, блин. К черту! Зачем думать? Как говорит моя мама, вдруг человеком станешь? Человеком в это утро становится, упорно не хотелось!

Ну, вот… Привычно ощущение, карманы пусты, если не считать пары бумажек с телефонами, в голове еще потрясающая ясность, какая бывает только ночью до 3 А.М. Еще один день пролетел, еще один вечер. Только почему то я сегодня один. Ладно, будем, типа под одинокого волка косить. Не знаю, какая моча мне ударила в голову, но я решил пройтись пешком до гостиницы. Иду, считаю звезды, курю и вижу — то ли девушка, а то ли видение… Прямо на бордюре, на асфальте сидит деваха. Одета надо сказать не бедно, мягко говоря. Я подхожу ближе. Мама мия! Голливуд нервно с…., курит, то есть! Брюнетка, волосы распущены и немного растрепанны, но эт я люблю, почти идеальные черты лица, синие глаза и губы… М-да, что-то я не я. Губы, глаза. Хотя фигуры то почти не видно. Красивая, однако.

— Вам помочь? — спрашиваю я по-английски.

— Нет спасибо — холодно отвечает она. Холодно!!! Нонсенс. Обиженная девочка.

— Вы уверены? Не стоит сидеть прямо на земле!

— Придурок! — говорит она. По-русски!!!

— Да уверена спасибо — переходит на инглиш.

— И вовсе я не придурок — незамедлительно отвечаю я.

— О, соотечественник! Слушай, мальчик, иди куда шел! — продолжает она гнуть «обиженную» линию.

— Дорогая, поверь, не стоит сидеть тут! Что-то случилось?

— Не твое дело, дорогой!

Я сажусь рядом, закуриваю. Она тоже берет сигарету, я пытаюсь дать ей прикурить, но она достает свою зажигалку. Недешевая вещица. Но это хамство. Парадокс, а меня цепляет. Хотя вообще то я не из тех, кто любит осаждать неприступные крепости. Не хочешь — не надо, другие захотят. Но не тот случай почему-то.

— Скажи, почему все так, получается? — вдруг говорит она. Ага, психоанализ, детка. Быть или не быть, что еще скажешь?

— Потому что это жизнь, она такая — говорю я, типа умную фразу. Она смотрит на меня секунду и начинает смеяться. Вполне искренне. Я теряюсь. Я пытаюсь ей помочь, а эта телка ржет до колик, глядя на меня. Я че, блин, смешной такой?! Строю обиженного мальчика и спрашиваю:

— Я сказал что-то смешное?

— А что нет? Ты говоришь, как будто знаешь жизнь. А ты что, ее знаешь?

— А почему бы нет? Сейчас взрослеют рано!

— Ты говоришь как подросток с косяком в руках, первый раз выстрелив из макара и разбивший фонарь! «Я знаю, жизнь, детка!» — она все еще улыбается.

— А разве все так сложно?

— А разве нет?

— Нет, конечно! Не понимаю, почему женщины так любят все усложнять!

— Ну, кому-то же надо

— Не понимаю!

— Вот видишь! Ладно, малыш, мне пора, а тебе туда — она встает и указывает в сторону гостиницы. Фигура тоже не подкачала. Поворачивается и уходит.

— Стой! Как тебя зовут?! — кричу я непонятно зачем.

— Хм…пусть будет Маша! — она поворачивается на минуту и улыбается. Но зрение у меня с детства хорошее, в ее глазах слезы.

— Саша! — хрен знает, зачем кричу и я. Но врятли она меня слышала.

Бреду к гостинице и думаю. Нет, не почему я за двадцать минут прошел три метра, я думаю о ее словах. Почему то они меня зацепили, хотя ничего особенного она не сказала. «Ну, кому-то же надо». М-да, если у нас все просто, то у них по закону природы должно быть сложно. Пусть будет Маша! Типа интриги дала?! Какая глупость! Да зови ее хоть Фросей мне было бы уже все равно! Так ли все равно, если ты все думаешь о ней — вякнул внутренней голос. Но я как всегда заставил его зашкерится подальше.

В гостинице я метнул в себя контрольный вискарь и бухнулся в кровать, не заходя в ванну. Засыпая, отметил, что кровать как-то не так стоит и вспомнилось — пусть будет Маша…

— Саша, дарлинг, вставай!!! — послышалось над ухом. Знакомый противный голос. Любовь… Она родимая… Любка Смирнова короче. Лучшая подруга. Да, друзей мужиков у меня близких нет, нахер мне сближаться с мужиком, я ж не гей!

— Уже встал!

— Конечно, у вас по утрам это норма — хихикает Любка, пораженная своим остроумием. Лучше и правда вставать, а то чего доброго обольет водой.

Взгляд фокусируется на ней. Как всегда с фотоаппаратом в руках. «Целится» в меня.

— Скажите — вииииски! — тянет Люба.

— Люб, иди на хер! — отвечаю я и встаю.

— Да я бы с удовольствием!

— Не сегодня, милая, я так устал! — ворчу я и скрываюсь в ванной.

Когда я выхожу, Люба уже накрыла на стол. Потрясающая наглость, ведь знает, что я по утрам не ем!

Любовь Смирнова. Диагноз — сука редкая! В принципе потому и может существовать рядом спокойно. Гений недоделанный, фотохудожник. Невысокая дама, с такой фигурой, что могла бы получить любого мужика, если бы только не ее сверхразборчивость, подкачал только рост, голубыми наглыми-наглыми глазами и копной русых волос. На голове вечный хаос, как и в голове впрочем. Семейное положение — не замужем. Ага, ажно три раза не замужем! Вот только после последнего развода Любочка «потеряла» паспорт. А когда пошла, менять как-то «забыла» принести справку о разводах и браках. Вот так убогая разведенка превратилась в привлекательную свободную даму с наследством в полмиллиарда. Да, да, да богатый дедушка в Нью-Йорке наконец-то сдох! Любке принадлежит своя студия, новенький Ламборджини и двухуровневая квартира на Манхеттене. СТООООП! Какого черта я тут делаю?!

— Ты меня спрашиваешь?! Приперся под утро, бухнулся мне под бок и щас вопишь как больной слон!!! — отреагировала Любка, поскольку последнее я озвучил.

— Я пришел к тебе?!

— Я что говорю по-китайски?! — раздражается Любка.

— А….А у нас,… что то было? — задаю я кретинический вопрос.

— Поверь, ты бы запомнил! — хихикает она.

— Не сомневаюсь.

— Ты пришел, лег ко мне в кровать и спал, как пионер пока не подняла    — уже серьезно сказала Люба. За что обожаю Любку — за ее способность из глуповато хихикающего существа, моментально превращается в нормального человека.

— А, понятно… — тяну я.

— Да ничерта тебе не понятно! Ешь давай, а то дохлый, как не знаю кто! И что в тебе бабы находят?

— Как нибудь расскажу! — кисло улыбаюсь я, но накидываюсь на еду. Аппетит почему-то зверский. Черт! Почему-то последнее время это слово « почему-то» просто преследует меня. Неужели грядут перемены? Перемен требуют наши сердца! Вот только плоть требует постоянности и регулярности.

— Планы на сегодня есть?

— Нет, конечно!

— Кто бы сомневался!

— А есть предложение? — интересуюсь я.

— Сегодня ночью премьерное открытие моей выставки! И неплохо бы и тебе там появиться!

— Ух, а что, совсем новая выставка?

— Саша, ты че, крэйзи?! Как может быть не совсем новая?! — рычит Любка.

— Остынь, любовь моя — я чмокаю ее в щеку, выражение лица смягчается.

— Так ты пойдешь?

— Спрашиваешь! Естественно!

— Во сколько за тобой заехать?

— Ну, ты же с работы, вот и заберешь меня из дома!

— Ты что собираешься зависнуть у меня?! — Люба роняет ложку в йогурте. Хана эксклюзивному ковролину.

— Ну, Люб, я соскучился, я буду такой незаметный! — делаю я ангельские глазки, — тем более…

— Тем более за гостиницу платить надо, а мне нет? — заканчивает Любка, с надменной улыбкой.

— Ты — сама проницательность! — шлю воздушный поцелуй.

— Халявщик несчастный!

— Люблю тебя!

— Иди в жопу!

— Че сразу в жопу то? — смеюсь я.

— Идти недалеко! — рявкает Любка и надевает куртку.

— Не злись зайка! Вот надоест мне гулять, женюсь на тебе!

— Пожалей, а! — усмехается Люба, — К десяти, чтоб был готов!

— Йес, сэр! — подмигиваю я.

Вокруг шум! Блин, красота! Оформление, музыка, все как надо, стильно красиво и дорого. Фотки просто блеск, Любашка в своем репертуаре. Сразу видно, что человек делает, что то не ради денег, а ради любви к искусству. Притомившись от светских разговоров, мы оба сидим в уголке, курим.

— Поздравляю, это типа, победа! — улыбаюсь я.

— Да знаю я! Спасибо! О, смотри какая пошла — улыбается Любка и показывает мне на девушку. Это у нас типа такая игра. Любка одна из тех немногих кто с мужской точки зрения может оценить женскую красоту.

— На семерочку!

— Брось, она супер!

— Недостаточно! Во! — я вижу обалденную дамочку, высокая, блондинка с чудным личиком, интеллектом не обезображенным.

— На пятерку, максимум! — кисло улыбается Люба.

— Ну конечно ты блондинок не любишь, конкуренция! — усмехаюсь я. Ее глаза смеются и вдруг застывают, смотря, куда то мимо меня.

— Охренеть! — говорит она и я вижу, что «позеленеть от зависти» — не просто красивая фраза. Любка и правда стала серо-зеленая. Я оборачиваюсь и понимаю, что мое выражение лица наверняка еще более тупое. В двух метрах от меня высокий плечистый мужик властно обнимает за талию «пусть будет» Машу,… Она выделяется среди этой толпы. Здесь либо деятели искусства, женщины среди которых, выглядят более чем странно, либо дельцы с моделями, которые переливаются как новогодние елки. На ней же лишь одна нитка жемчуга из украшений. Глухое черное платье ниже колена и черные волосы собраны в конский хвост. Но платье, облегающее и я успеваю заметить все достоинства ее фигуры, пока бросив Любкину руку, подхожу к «Маше».

— Здравствуйте Маша! — говорю я по-русски, подойдя к ней. Мэн рядом с ней напрягается и говорит:

— Чем можем помочь? — разумеется, по-английски.

— Я обращаюсь к Маше!

— К кому? — еще больше напрягается мэн.

— Меня зовут Ника — говорит «Маша» по-русски, — я пошутила.

— Ах, вот в чем дело! Я могу с вами поговорить?

— Конечно! — Ника отходит от своего мэна берет меня под руку.

— Ваш муж?

— Нет, мой водитель — просто отвечает она.

— У вас любовь? — усмехаюсь я.

— У нас контракт!

— Ника мы так и будем говорить?!

— Кажется, это вы поговорить хотели!

Нет, я хотел с тобой переспать, только вот, никак не придумаю, как бы это сделать побыстрее!

— Да, Ника, я вижу, у вас все наладилось, раз вы в таком модном месте вместо улицы? — говорю я вместо желаемого.

— Ничего и не портилось, Саша — улыбается она.

— Запомнили мое имя? Это приятно!

— Саша, у меня не очень много времени, так что давайте перестанем играть игры! Я не идиотка и прекрасно понимаю, что ты меня хочешь. Сегодня это совершенно не возможно, но я узнаю в каком номере ты остановился и все будет просто! А сейчас извини, мне пора! — на одном дыхании говорит она и целует меня в щеку, а затем отходит.

Опа! Такого еще не было. Столько заготовленных фраз и действий и все зазря. Мне даже как-то обидно, что ли…Ну да ладно, зато сегодня я точно не ночую у Любы.

На часах натикало много. Уже почти утро, а ее все нет. Ни звонка, ничего. Это начинает меня напрягать. Как лох потерял вечер. Предательский внутренний голос вякает что-то о том, что свободных вечеров как грязи. Но я, конечно, его затыкаю.

Стук в дверь подбрасывает меня на полметра с дивана. Бреду открывать, бросая взгляд на зеркало. Сносно — черная майка, голубые джинсы, волосы влажные после душа. Да, даже душ принял, придурок!

На пороге она, Ника. Все в том же платье, та же прическа. Кажется, она все это время провела на выставке.

— Привет — говорю я, улыбаясь.

Она улыбается, отстраняет меня и закрывает дверь.

— Что нибудь выпьешь? — спрашиваю я, потому что она молчит, а говорить, блин какое-то время что-то придется. И в этот момент допускаю ошибку — отворачиваюсь к бару. Мне на плечи ложатся ее руки. Когда я оборачиваюсь, понимаю, что платье и белье покинуло хозяйку, да и мои джинсы успели куда-то пропасть.

— Ты просто на ходу подметки, режешь, детка! — рассеянно говорю я.

— Какой дурак — говорит она почему-то по-английски…

Она змеей соскальзывает из-под одеяла. Она реально похожа на змею. Гибкое тело, длинные ноги, узкие лодыжки, высокая шея и маленькая голова с длинными черными волосами. Я такие волосы только в японских фильмах видел, блестящие как шелк.

— Ты не останешься на всю ночь? — лениво говорю я.

— Зачем это? Еще на раз тебя уже не хватит — игриво отвечает она. Вот сучка!

— Меня на миллион хватит, но ты, же куда-то спешишь!

— Пусть тебя не волнует, куда я спешу — она застегивает платье и садится в кресло курить. Мои глаза на уровне ее талии, она смотрит сверху вниз и ей это явно нравится. Госпожа типа.

Мне хочется задать несколько довольно тупых вопроса, я пытаюсь выбрать менее тупой, но как это всегда и бывает, задаю самый идиотский:

— Я еще увижу тебя?

— Сегодня? — усмехается она.

— Вообще!

— Ну, может через несколько лет, когда мне будут давать нобелевскую премию по математике! — смеется она.

— Детка, а ты любишь математику?

— А у тебя, детка, была мечта заняться этим с математичкой?— поддевает она меня, говоря мне в тон. Не сказать, что мне это очень нравится. У нее и, правда, какой-то учительский тон.

— Мне пора! Увидимся! — телефон она все таки протягивает. М-да, эту теорему я уже доказал.

— Я позвоню! — привычный жест у уха.

— Буду ждать! — привычный ответ, — Но я тебе не детка!

Ну конечно, конечно! Все вы « не детки»!.

— Саша ты просто козел ты знаешь об этом?! — орет Любка с порога.

— Знаю, конечно! — невозмутимо отвечаю я. Зачем спорить с очевидным фактом? Любка слегка озадачена. Правда, не надолго. Ей нужно выполнить всю программу упреков и маленький сбой в программе — не повод ее не закончить.

— Бросить меня там одну, шлятся всю ночь где-то! Вот где ты был, я тебя в десятый раз спрашиваю?!

— По-моему в первый!

— Ты невыносим!!! — орет Любка и хватается за сигарету. Я ставлю кофе и кидаю куртку в угол. Глажу Любины плечи и уже буквально физически чувствую, как ее гнев угасает.

— Где ты был?

— В ночь с понедельника на вторник в момент совершения… — начинаю я хохмить, но не успеваю закончить, потому что Любка с криком: « Убью, сука!», кидает в меня чашку с кофе. Укорачиваюсь и уже собираюсь победно улыбнутся, но не успеваю, ибо чашка разбивается о стену и кофе, каким, то загадочным образом, выплескивается мне на физиономию! Хорошо хоть, кофе успел остыть, так как перспектива обварить этой раскаленной бурдой лицо, меня не привлекает. Ну не любитель я таких SPA— процедур. Да, дур я тоже не любитель. Люба смотрит на меня секунду и начинает ржать. Я тоже заражаюсь ее настроением и начинаю ржать. Смеяться над таким может либо полный идиот, либо полное чмо, либо я. Ну да, и Любка.

— Сердится на человека с эсспресо на морде долго невозможно! — хихикает Любка.

— Вот и не сердись! Тебе что никто не дал сегодня?

— Зато тебе, я смотрю все дали! Догнали и дали еще! — фыркает Люба, — Кофе?

— Спасибо, хватит! — саркастически улыбаюсь.

— Я тебя слушаю!

— Блин, Люб, у меня любовь!

— У тебя что?! — Люба чуть ли не глотает сигарету.

— Помнишь ту черненькую на выставке?

— Ну!

— Ну и вот — я рассказываю Любе все.

— Шлюха! — четко отзывается она.

— Кто, она или я?

— Она, про тебя это давно ясно! Ну, повела себя телка нестандартно ты и рассиропился!

— Блин, Люб, приземленная ты личность!

— Ну конечно! Короче, я поняла, ты теперь будешь в гостинице жить, свою Дульсинею караулить?

— Неа! Жить я буду у тебя, а в гостинице ночевать!

— Урод — как то спокойно констатирует Люба и идет к двери.

— А некоторым нравится — неизменно ору я ей вслед, правда больше из любви к традиции.

Прошла неделя. Со мной творилось что-то непонятное. Я вопреки обыкновению позвонил Нике. И вопреки обыкновению она подошла и согласилась на следующую встречу. Это продолжалось почти каждую ночь, изредка днем. Бывали моменты, когда она без объяснений уходила. Рядом с мной, но где-то там текла ее жизнь, чужая, в которую мне хода не было. Меня это задевало, почему-то. Фак, почему-то!!! Это слово просто преследует меня. Я чувствовал что меняюсь. Не сказать, чтобы я приходил в восторг от этих метаморфоз, ибо становится человеком мне никогда не хотелось, но процесс был необратим. И на это меня толкнула телка!!! Нонсенс! Хотя это все остальные телки, а Ника-девушка. Моя девушка. Моя любимая девушка.

Эти мысли занимали меня, когда я шел по улице, гулял просто так. Что тоже нонсенс. Что бы я выполз днем на улицу без веской причины, да такого я даже не припомню! Мимо меня проезжает свадебный кортеж. Черт! Меня тряхнуло словно током. Спустя час я держал в руках то, от чего любого моего знакомого уложили бы в реанимацию. Кольцо. Обручальное кольцо. Внутри меня словно сидели два человека. Один с ужасом смотрел на него и мечтал об одном — сбежать и напиться. Второй же туповато улыбался и представлял, что скажет Ника. Я прямо видел, как она улыбнется, прижмет ладонь к губам, а затем бросится мне на шею. За внешней холодностью и надменностью, эта девушка прятала эмоциональность и горячность. Однако в одном оба моих существа были солидарны — в желании выпить. Я захожу в ближайшее кафе заказываю виски и беру телефон. Один за одним удаляю контакты из записной книги. Сплошь женские имена, за каждым своя короткая история. Катя — дочка маминой подружки…Три часа в комнате для гостей… Оля, Настя — девочки-близняшки в «Мосте»…Наталия…жена…трам парам…Инга, Вера, Лена, Лера, Виолетта, Илона, Света, снова три Кати…Список огромен… Удалить… Ах, да Валентин Семенович — Валя Семеновская, Александр Петрович — Александра Петрашова… Все в корзину. Большой привет телкам от Смирницкого! Оставляю лишь ее номер, Ники. Список контактов сильно похудел. Но мне плевать. Я набираю номер. Через три гудка выплывает ее меццо:

— Алло!

— Ника, это я!

— Привет, малыш!

— Нам нужно поговорить!

— Да, конечно, мне тоже нужно! Когда и где?

Странно. Обычно она занята и назначает встречу на вечер. Зато можно порадоваться. С ума сойти! Смирницкий радуется простой встрече с девушкой!!! И для чего?! Что бы лишить себя свободы в принципе!

Захожу в кафе. Ника уже здесь. Сидит за столиком, курит, волосы как всегда в хвост. Распущенными я вижу их лишь по ночам…Сейчас она безупречна, собранна, словом, супер. Никогда я еще не видел такой красивой девушки. И она моя. И сейчас станет полностью моей!

Я падаю на стул рядом.

— Привет — она целует меня в щеку. Глаза внимательные, серьезные. Таких глаз не бывает у влюбленной девушки на свидании. Она словно что-то изучает.

— Ты хотела что-то сказать? — улыбаюсь я. Пусть сначала она скажет какую-нибудь милую глупость, а потом уже я…

— Да, Саша. Я выхожу замуж!

— Что? Откуда ты знаешь — туплю я, но через секунду до меня доходит, — Что!? За кого? Не понял!

— Мой мужчина, Эван, сделал мне предложение вчера, я согласилась. Нам придется расстаться, это зашло слишком далеко! — Ника снова закуривает.

— Что ты несешь, зайка?! А как же я… — тупость полная, но что я мог еще сказать.

— Сашенька, я психолог.

— И?! — я молчу и вдруг начинаю понимать, — Я что, какой то эксперимент!?

— Догадливый, зайка! Я пишу работу, моей целью являются такие вот мальчики как ты, богатые прожигатели жизни, не отягощенные моральными принципами. Наблюдаю за ними в разных ситуациях, в зависимости от характера. Для тебя я стала девушкой — говорит она спокойно, а мне кажется, что я сплю.

— А я кем стал!? Подопытной мышью!?

— Кроликом — ухмыльнулась Ника.

— Это…это не может быть правдой!

— Увы! Не расстраивайся, мою работу я посвящу тебе!

— И как она называется? — зачем то спрашиваю я.

— « Ремонт человека»

— Глубоко! — вяло говорю я. На глазах наворачиваются слезы и мне не верится что это все так. Я резко чувствую сильную усталость.

— Прости! — шепчет Ника и целует мою щеку. Я знаю, что там остается алый след ее помады. Словно в замеленном кино, до меня не сразу доходит картинка, она разворачивается и выходит из кафе. Идеальная пластика. Одно слово — змея…

Оба моих существа раздавлены, но кричат об одном — выпить. Вдруг это все исчезнет, и я проснусь, как обычно от милого голоса Любки и все покажется тупым сном… Я прошу водки, мне приносят стопку. Я пытаюсь объяснить идиоту — официанту, что мне нужен стакан. Граненого мне, конечно, не приносят, и я вижу стакан для сока полный водки. Мне плевать. Я пью, морщась. Водка сушит гортань и давит на слезы. Когда я допиваю, мне кажется что мир свернулся…

Выхожу на улицу и иду куда-то. Мне глубоко похер куда. Впереди ссорится пара. Парень кричит:

— Если ты любишь меня, тебе должно быть плевать на условности!!

— Нет, это тебе плевать на меня, потому что я хочу, чтобы все было правильно! Что за помолвка без кольца! — кричит в ответ девушка. Хороша, как картинка. Но вид красивых женщин сейчас мне противен и я снова смотрю на парнишку.

— Да куплю я его, куплю!

— Сначала надо думать о работе, а потом, о свадьбе! — отвечает девчонка и, разворачиваясь, уходит. Парень стоит и курит. Я подхожу и протягиваю ту самую коробочку, которая по моему плану должна быть в руках моей любимой девушки… Парень в непонятках смотрит на меня.

— Ну что смотришь? Беги за ней! — говорю я по-русски. Но парень понимает и бросается за своей девушкой. Я вижу, как она улыбается, прижимает ладонь к губам и бросается ему на шею Он обнимает ее и кружит на руках. И плевать они хотели на прохожих…

Я иду и смотрю по сторонам. Совсем стемнело, и вокруг зажглись огни. Огни Манхеттена. Спешал индастриал… Небоскребы, огни, синее небо, видны звезды. И вокруг течет жизнь. Глядя на все это я чувствую острую, тянущую боль внутри… Где-то там, мне больно, эта горько-сладкая боль плещется словно жидкость. Наверно, там то, что все называют этим, блин, загадочным словом — душа…

Я набираю номер, который не набирал уже давно. И называю человека, так как не называл уже одиннадцать лет:

— Привет, папа! Я возвращаюсь на работу!