georg — 13 БАБИЙ ИСТОЧНИК

Проснулся он как всегда рано. Побежал на берег озера, потаскал камни, побегал, попрыгал, встретил восход солнца, освежился и побежал в дом. Умылся горячей водой, ополоснулся под душем, слегка перекусил и даже успел немножко поиграть на скрипке. В бодром настроении духа, с полной уверенностью, что сегодня у него всё получится, отправился на хоздвор. Сегодня его любимая метла могла немного отдохнуть от него, так как он ещё вчера поздним вечером, зная, что его с утра ломовой лошадью засунут в грузовой фургон, успел пролететь лёгкой пташкой по дорожкам, собирая огрызки, объедки, бумажки от шоколадных конфет и прочих всяких батончиков, а также не забыв вытащить из травы и зарослей кустов бутылки, пробки, банки, баночки, коробки, пачки, пустые кулёчки, пакетики и, конечно, отработанные презервативы.

На хоздворе водитель автофургона уже прогревал двигатель. А вот появился и экспедитор собственной персоной величественной после вчерашней пьянки. Отдав приказ методом бурчания Николаю лезть в фургон, и сам вскарабкался в кабину. Потом, изображая бодрость, приказал: «Поехали!» и махнул рукой. В городе экспедитор по обыкновению слез у своей возлюбленной следующей по счёту жены, чтобы похмелиться и по привычке разрядиться. Коля перебрался из фургона в кабину, и они отправились объезжать все базы. Процедура эта была чисто формальной, так как результат был известен заранее. Сегодняшняя особенность заключалась в том, что Коля внаглую лез в кабинет к главному управляющему и прессинговал на совесть жалобным тоном, посулами будущих льгот и скидок. Получив отказ, садился в кабину и записывал в тетрадь атрибуты, комментарии и конечный результат. Водитель с удивлением смотрел не его летописные старания, но ничего не говорил. Только один раз спросил:

— Ты думаешь, поможет?

— Полной гарантии фирма, пока, не даёт, но, как любила поговаривать одна симпатичная певичка, рекламируя слабительное, результат обязательно будет на лицо, — засмеялся Коля.

— Надо же! — удивился водитель фургона. — Ты даже в такой ситуации не теряешь чувство юмора.

Объездив весь город, побывав у всех начальников и директоров продовольственных баз и предприятий, Коля убедился, что у них на уме только два мотива поведения: или заломить немыслимую цену, или не иметь никаких дел с базой отдыха «Родник». У большинства руководителей, к которым обращался Коля, на лице и в суетливом движении рук чётко просматривался испуг. Наконец, решив, что он честно исполнил просьбу шефа, пошёл к телефону и позвонил на базу, доложив о полной безрезультатности поисков. Константин Михайлович долго молчал.

— И что же мне теперь, базу закрывать? — даже телефон, обладающий исключительной способностью искажать голос и тембр говорящего, не смог скрыть безнадёжности тона его голоса.

— Ну, зачем же так сразу круто? Зачем же из-за такого пустяка сразу базу закрывать? — Коля весь напрягся. Пришёл его час. Он изо всех сил старался, чтобы его голос звучал легкомысленно, небрежно.

— Ничего себе — пустяк, — Константин Михайлович чуть не выругался. — А из чего мне борщ варить? Ты что, хочешь мне сказать, что можешь мне достать пару мешков картошки?

— Ну, из-за двух мешков они со мной и разговаривать не захотят, а вот пару тонн — легко. Да ещё скидочку можно у них выклянчить. Получится дешевле, чем на этих гамнюшных оптовых складах.

— Да? — Константин Михайлович опять надолго умолк. — И почём?

— Ну, думаю, процентов десять я смогу у них скостить.

— Не поверю, пока не увижу на своём дворе, — у Константин Михайловича дрогнул голос. — Слушай, а почему ты мне звонишь? А где этот …?

— А он, как всегда, у своей б…юшке похмеляется. Вам его сейчас привезти или попозже, к вечеру?

— Я тебе буду очень обязан, если ты приедешь совсем без него, но с картошкой, — похоже было на то, что Константин Михайлович начал оживать. — Слушай, а как насчёт мяса или, там, других овощей? Ну, там, капуста, свекла, морковь…

— Да всё, что угодно, — небрежно перебил шефа Коля. — И постараюсь добиться такой же скидки.

— И много? — никак не мог поверить своему счастью Константин Михайлович.

— Чем больше будем брать, тем дешевле они нам обойдутся, — быстро выпалил Коля.

— Врёшь! Я не могу поверить!

— Я сейчас обижусь, — засмеялся Коля.

— Последний вопрос. Ты это уже знал, когда ехал в город?

— Конечно знал, — серьёзно произнёс Коля.

— Так какого х.., хрена ты бегал по городу? Чтобы доложить мне пофамильно, кто из них и как мне отказал? Ты что, смеёшься сейчас надо мной? — Коля слышал, что трубка буквально прыгает от негодования в руках шефа.

— Так вы же мне ничего и не поручали, — Коля старался тоном успокоить начальника. — Вы же меня ни о чём не спрашивали. Я же вчера спокойно подметал аллеи. Откуда же я мог знать, какие у вас проблемы? Я думал, что перебои с продуктами — это, просто, временные трудности. Если бы вы мне сказали лично, в приватной, так сказать, беседе, что надо, мол, столько-то и столько-то картошки, по такой-то и такой цене, то я бы вам сразу сказал: «Без проблем».

— Фантастика, — пробормотал Константин Михайлович. — Так где ты всё это достанешь?

— Ну, это не для телефонного разговора, — спокойно сказал Коля. — Если вы не возражаете, то я выполню ваш заказ, подъеду к столовой, разгружусь, а потом уже можно будет в спокойной обстановке всё обсудить. Я, вообще, все ваши проблемы могу решить с обоюдной пользой.

— Ого, какие заявочки, — после небольшой паузы произнёс Константин Михайлович. — Ладно, давай, делай всё, что посчитаешь нужным, но только приезжай с продуктами, и я тебя расцелую.

— Ловлю на слове.

— Ой, дорогой мой, не надо меня ловить на слове. Если всё это не треп, то я даже не знаю, что для тебя готов сделать.

— Разве я трепач?

— Нет, нет, тысячу раз нет. Но я не буду сейчас с тобой ничего говорить, пока ты мне в столовую не привезёшь овощи и мясо.

Коля вернулся в Русановку, подъехал к Алёше, выписал, получил заплатил за продукты, а потом уже поехал к столовой базы отдыха. Константин Михайлович, велев завстоловой накормить, а потом послать к нему Николая, когда тот выгрузит на склад столовой привезённые продукты, ждал своего нового снабженца у себя в кабинете. Когда Коля пришел к нему, то Константин Михайлович усадил его в кресло для почётных посетителей, а сам сел в своё кресло и впервые, наверное, начал пристально рассматривать своего странного дворника.

— Ты почему столько времени меня мучил? — наконец произнёс он.

— Я не мучил, — мягко улыбнулся Коля, дёрнув плечом. — Я ждал, когда вы постучите в мою дверь, и тогда я открою вам. А если не стучать и не просить, то чего же обижаться, что не открывают и не дают? Разумно ли это?

— Ну да, ну да, — задумчиво пожевал губами Константин Михайлович. — С логикой, я заметил, у тебя всегда был полный ажур.

— Благодарю за лесть.

— Это совсем не лесть, — покачал головой Константин Михайлович, — это мысли вслух.

— Тем более.

— Ну ладно. Так, давай мы это дело попробуем разобрать по косточкам. Меня интересует, где ты всё это сумел достать? Да ещё так дёшево. Ну, давай же, не томи душу, рассказывай.

— А что рассказывать? Давайте выйдем во двор, там вы всё увидите своими глазами, — Коля взял со стола ручку, листочек бумаги и написал: «Здесь я ничего не буду говорить. Надо выйти».

— Ну, так уж и нечего, — пробормотал Константин Михайлович, с удивлением наблюдая за манипуляциями Коли. Потом развернул к себе листочек и прочитал. С удивлением пожал плечами. — Ну, ладно, нечего, так нечего. Что ж, пойдём на хоздвор, посмотрим, что ты там привёз? — И вопросительно посмотрел на Колю. Тот утвердительно кивнул головой.

— Да, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — произнёс Коля, вставая.

Они вышли из кабинета, спустились вниз и по центральной аллее пошли в направлении к главному корпусу. Обойдя его, спустились по дороге к озеру. Миновали крытый павильон с фонтаном, около которого летом шла бойкая торговля мороженым, прохладительными напитками, шашлыками, пивом и прочими радостями души и желудка. Сейчас было слишком прохладно, поэтому павильон был закрыт до следующего сезона. Поднялись на ротонду, примыкающую к обширному аэрарию. Сели за столик. Вокруг ни души. Один только ветер гуляет по пустому побережью.

— Ой, да тут совсем неуютно, — поёжился Коля, — аж до костей пробирает.

— Да, тут сейчас не очень весело, — согласился Константин Михайлович. — Но сегодня ещё более или менее терпимо. А вот вчера ветер был покрепче. По прогнозу на той неделе ожидается усиление ветра до штормового. Может вернёмся наверх? Там гораздо теплее.

— Ну уж нет, — засмеялся Коля. — Здесь безопасней. Я совсем не уверен, что в вашем кабинете климат здоровее. Тут, хоть, только простудишься. Мне здесь больше нравится. Вон, красота какая.

— С чего это ты так плохо к моему кабинету относишься? — удивился Константин Михайлович. — Неужели боишься подслушивающих устройств? Неужели на свете есть люди, которым жить спокойно не дают мои картофельные проблемы?

— Ну, есть у вас в кабинете подслушивающие устройства или нет, я точно не знаю. Но могу предположить, что уже могут быть. И напрасно вы иронизируете по поводу желающих узнать, как вы собираетесь решать эти самые свои картофельные проблемы. Денежки-то не маленькие. Кое-кто может и побеспокоиться об их состоянии. Я точно знаю, что среди работников базы отдыха трое работают против вас.

— И ты их знаешь? — Константин Михайлович пристально смотрел на Колю.

— Ваш помощник, экспедитор и главбух, — не стал тянуть резину Коля.

Константин Михайлович нисколько не удивился.

— Как ни странно может тебе это показаться, — медленно произнёс он через некоторое время, — но я в последнее время начал подумывать о них в том же плане. Я уже начал осторожничать с ними. Почему я не менял их? Так я хотел через них если не узнать, то хотя бы попробовать догадаться: какая опасность мне грозит? Ну выгоню их. Ну и что? Надо брать других. А где гарантия, что другие окажутся лучше? Эти, по крайней мере, у меня на глазах. Я их уже знаю. Поначалу я и тебя воспринимал как моего врага. Но потом смотрю, ан нет, ты ничего, простой, надёжный, честный, стараешься работать хорошо. Да и кто из нормальных людей, которые всегда не против слегка подзаработать на продаже моей шкуры, пойдёт на ту работу, которую я взвалил на тебя? Нет, я убедился, что тебе можно доверять. Ты, конечно, очень даже странный. Но — не вредный! — Константин Михайлович поднял вверх палец и улыбнулся.— Я очень рад, что не ошибся в отношении тебя. А ты не обижаешься, что я с тобой на «ты»?

— Всё нормально, — Коля махнул рукой. — Мне это больше нравится, чем на «вы». Когда человек со мной на «вы», мне так и кажется, что я общаюсь с коброй, которая очень интеллигентная, очень тихая, почти вежливая, но язычок у неё раздвоенный, а во рту зубочек вроде бы и не очень большой, но весьма ядовитый. Нет, если перейти на аналогию со зверями, то мне больше по душе иметь дело со львом. Он не умеет шипеть! И если он чем-то не очень доволен, то слышно издалека.

— Так, ну, ладно, хватит ходить вокруг да около, — Константин Михайлович опять испытующе уставился прямо Коле в глаза. — Давай, выкладывай, кто ты такой и что тебе надо от меня? Хотя, нет, постой, скажи, где ты достал мясо, картошку, капусту и всё прочее? И учти, я обязательно сегодня же проверю твои слова. Так что, давай без всякого бре-бре. Я уже по одному тому, где ты взял продукты, могу догадаться о многом. По крайней мере, что ты за птица? Из какой стаи тебя ко мне занесло. Уж больно ты какой-то странный. Я никак не могу классифицировать тебя. Давай, выкладывай, где отоварился?

— Хорошо, я сейчас всё скажу, — улыбнулся Коля. — И без всякой брехни. Можете не тратить время на проверку. Всё будет честно. Только предупреждаю, вам это не поможет. Не поймёте.

— Давай, давай, не темни. Как-нибудь разберусь, не первый год живу. Давненько уже слез с горшочка. Говори, где взял овощи и мясо? Да ещё так дёшево.

— Так недалеко. Тут, в Русановке.

— Не может быть, — медленно и недоверчиво покачал головой Константин Михайлович. В его глазах появилось жалобное выражение. — Не может быть. Я же к ним уже не раз сам обращался. Они меня терпеть не могут. Я даже не могу понять: почему? Хотя, чего тут непонятного? Они сами мне сказали, чтобы я отдал им свои теплицы и парники. Да и земли у меня, видишь ли, слишком много.

— Вы отстали от жизни, — Коля серьёзно смотрел ему в глаза. — Всё в Русановке сейчас очень быстро меняется. А те, к которым вы обращались, они и сейчас с вами сотрудничать не будут. У них сейчас голова очень сильно болит о другом. У них земля горит под ногами. Я не к ним обращался. В Русановке сорганизовался сельхозкооператив. Там хорошие ребята.

— Кооператив? — пожал плечами Константин Михайлович. — Да, я что-то слышал об этом. Но мне его обрисовали, как бандитскую группу, которую скоро разнесут по клочкам. Я думал, что это всё интриги райсельхозуправления по дроблению земли, чтобы потом рассовать самые лакомые кусочки по частным карманам. Я не подозревал, что из них может выйти что-то путное. Я уже перестал верить в изменения к лучшему во всей нашей жизни.

— Я с вами согласен, — сказал Коля, — надеяться на изменения к лучшему в наше время — верх наивности. Но бывают же исключения. И даже иногда приятные.

— Ну что ж, в таком случае, мне очень сильно повезло, — вздохнул Константин Михайлович.

— Да, — согласился с ним Коля, — исключительно редкое везение.

— Ладно, если овощи ты действительно взял в Русановке, то это меня немного успокаивает. Уж с Русановкой-то я как-нибудь разберусь. Да, а эта партия продуктов не случайная? Я имею в виду, как долго можно будет получать у них овощи и мясо?

— Ну, это будет зависеть от того, как вы воспримите моё предложение к вам, — осторожно вздохнул Коля.

— Вот, я же чувствую, что здесь всё далеко не так просто, как может показаться легкомысленному человеку, — Константин Михайлович не спускал с Коли глаз. — Кто ты? И что тебе нужно от меня?

— Ну, кто я, это не имеет никакого значения, — очень осторожно начал Коля. — Я — человек очень маленький. Но я очень хочу, чтобы вы поверили мне. Уверяю вас, я честен с вами. Я считаю, что мои предложения, которые я передам вам от имени других людей, принесут пользу очень многим людям. В том числе лично вам и всем членам вашей семьи.

— Ну да, ну да, конечно, разумеется, — забормотал Константин Михайлович, кивая головой. — Все люди говорят, что они хотят принести как можно больше пользы брату своему, но ни в коем случае не упустят малейшей возможности вырвать последний кусок из горла его.

— Ну конечно же, — вздохнул Коля, — я бы пошёл против самого себя, если бы начал убеждать вас в обратном. Но я же только что сказал вам, что данный случай — исключительный. Будьте немножечко потерпеливей, и вы услышите предложение, которое поможет вам решить свою самую страшную проблему, и в то же время исполнит вашу самую заветную мечту.

— Сладкие звуки твоих речей чуть ли не опьяняют меня, — засмеялся Константин Михайлович. — Будь я девочкой школьных годков, я бы отдался тебе с первого раз. Но тебе не повезло: я — не девушка, и года у меня уже не школьные, поэтому ты не можешь быть объектом моих желаний. Да и я как-то ещё ни разу никому не отдавался, всё больше — брал. Поэтому, выкладывай всё сразу, и без соловьиных трелей. Коротко.

— Аренда.

— На сколько лет?

— На пятьдесят.

— Долго. Я не доживу. И потом, а что с базой отдыха будет?

— Арендуется не вся база. Только часть. От площади будет зависеть и сумма арендной платы. Лично для вас ничего не изменится. Вы так и останетесь владельцем базы с правом в любой момент отказаться от аренды, но, конечно, с выплатой неустойки. И последнее. Ну сами посудите, кто даст большие деньги за аренду на короткий срок? Только вложишь средства в улучшение, и уже готовься к освобождению территории. Это же не реально.

— А много — это сколько?

Коля коротко назвал сумму. У Константин Михайловича аж глаза округлились. Он некоторое время молчал, что-то прикидывая в уме. Наконец опять поднял глаза на Колю.

— Это деньги реальные?

— Если пожелаете, то можете взять даже наличными. Сразу же как только подпишите договор. Даже ждать не придётся. Эти деньги сейчас лежат и ждут, когда вы приедете и протянете к ним руку.

— В каком банке?

— Я вам его назову, как только вы дадите устное согласие на подписание договора.

— Какой порядок оплаты аренды?

— Половина сразу же, а остальное — погодовая оплата. Сначала больше, а остаток всё меньше и меньше. Ну, в этом плане можно и поторговаться. Насколько я знаю, в крайнем случае можно требовать сразу полную оплату.

— Да ну, — махнул рукой Константин Михайлович, — мне половины с головой хватит. Я и её не смогу сразу толком освоить. И так всё слишком невероятно. Одного я никак не могу понять: почему так много? Вы же не можете не знать, что это очень большая сумма. Многие бы согласились.

— Это деньги не одного частного живоглота, который повыскребал их из карманов нищих и вдов. Это деньги одной очень большой корпорации, которая сильно заинтересована в том, чтобы это прекрасное место не только не заглохло, но стало ещё прекрасней и комфортабельней. Чтобы хозяин этого места перестал латать тришкин кафтан, чтобы занялся, наконец-то, серьёзным строительством и благоустройством. Я убедительно всё разъясняю?

— Убедительно-то оно, конечно, убедительно, только всё равно непонятно, потому что абсолютно невероятно.

— Это ничего, — улыбнулся Коля, — вот как только получите деньги, так всё сразу станет реальным.

— А когда можно будет взглянуть на проект договора?

— Да хоть сейчас же, — пожал плечами Коля. — Давайте поедем в город к вашему доверенному лицу. Затем в банк, к юристу. У него уже ждёт вас проект договора. Посмотрите, обсудите, посоветуетесь, поторгуетесь, если согласитесь, подпишите. И всё, ваши деньги уже давненько лежат, ждут, когда вы пожелаете их пощупать, прежде чем пустить в дело.

— Сказка, — покачал головой Константин Михайлович.

— Подумайте, ведь вы уже сегодня можете подписать платёжное поручение на погашение вашей ипотеки в самый последний момент. И будете спать спокойно. И у вас ещё останется достаточно денег, чтобы начать улучшение своей базы отдыха. До открытия сезона ещё много времени, вы успеете очень много сделать. Я не вижу ничего опасного для вас.

— Вам известно о моём кредите?

— Всё известно: и сумма, и срок погашения, и то, что денег на полное погашение ипотеки у вас не хватает. Вы, случайно, не надеетесь на отсрочку?

— Да, только это может спасти меня, — вздохнул Константин Михайлович, — но то, что сейчас происходит со снабжением подсказывает мне, что надежды мои были напрасные.

— Я тоже так думаю, — дёрнул плечом Коля. — Я даже не хочу фантазировать на тему, что вас ждёт после истечения срока погашения ипотеки. Поймите, мы хотели бы, чтобы вы перестали суетиться, дёргаться по пустякам. Чтобы занялись серьёзным делом. Из вашей базы может получиться прекрасный санаторий. Серьёзные городские предприятия, когда увидят, что вы организовали серьёзное совремённое обслуживание и лечение, будут присылать к вам своих работников, чтобы они отдохнули по настоящему, поправили своё здоровье. Шахтёры, металлурги, горноразработчики с удовольствием будут приезжать в ваш профилакторий.

— Да, это была мечта моей жены, — задумчиво покачал головой Константин Михайлович. — Она мечтала превратить наш »Родник» в рай для женщин.

— Именно для этого мы берём часть вашей базы в аренду. Только у нас к вам очень большая просьба: никому не говорите ни слова о нашем договоре и о деньгах. Ведь у вас в договоре нет пункта о вашем праве на досрочное погашение ипотеки?

— Нет, — настороженно качнул головой Константин Михайлович.

— Поэтому, давайте не будем дразнить гусей. Пусть они думают, что вы от них никуда не денетесь. Погасите ипотеку в самый последний момент, когда договор потеряет всякую юридическую силу.

— Но для этого мне надо быть абсолютно уверенным в надёжности банка, — сказал Константин Михайлович. — Какой банк берёт меня под защиту?

— А вы согласны на подписание арендного договора?

— Если в проекте договора стоят именно те пункты, о которых ты мне тут наговорил, то да.

— Авиабанк.

— Ну, о такой чести я и мечтать не мог. Самый надёжный и престижный банк в городе.

— Мне сказали, что часть суммы вы можете взять акциями банка, — поднял палец Коля. — Таким образом вы станете акционером банка, что даст вам возможность пользоваться льготами для акционеров банка. Это же твёрдая гарантия. Об этом мечтают многие видные бизнесмены города. Неужели и это вас не успокаивает?

— Дорогой мой, я успокоюсь только тогда, когда буду иметь в руках всё то, о чём ты мне так сладко поёшь, — Константин Михайлович потёр палец о палец. — И обязательно, если будет мне позволено, возьму акциями банка. Теперь я просто жажду всё это посмотреть и пощупать. Долго мы ещё тут с тобой будем мёрзнуть на этой холодине? Не пора ли приступить от слов к делу?

Они поднялись на территорию базы и направились к приёмному корпусу. Константин Михайлович поднялся в свой кабинет, чтобы отдать необходимые распоряжения и предупредить, что уезжает в город. А Коля устроился в кресле у батареи. Он грелся и думал о том, что скоро, наверное, встретится с Ирочкой. Скоро у неё должен быть отборочный концерт перед международным конкурсом. Она, скорее всего, выиграет. И после концерта, когда официально её объявят победительницей, все кинутся поздравлять. И к ней будет трудно пробиться. Но он, конечно, сумеет приблизиться к героине дня. И он тоже поздравит её с победой, а потом наклонится и шепнёт ей на ушко: «Я выполнил первое своё обещание. Ещё немножко, выполню и второе». А она сильно так удивится и спросит: «Какое — первое? Какое — второе?» Но вокруг неё будет огромная толпа, и каждый будет стараться лично поздравить её. И её будут всё время отвлекать. Будет очень много цветов, слов и улыбок. И в этой сутолоке невозможно будет что-то объяснить, невозможно будет поговорить. И ему придётся освободить место для других поздравляющих. Но он не уйдёт совсем. Он втиснется и станет рядом с ней, например, слева. Может случиться так, что придётся кого-то и оттеснить. Может быть, даже её тётушку. Ничего, надо тётушке привыкать к тому, что первое место — мужу. А Ирочка будет посматривать на него с удивлением. Она ничего не сможет ни сказать, ни сделать. Её роль — пассивно принимать поздравления. Но она будет заинтригована. Она обязательно захочет узнать, что он приготовил ей? Какой подарок он припас к её такому прекрасному дню? И вдруг Ирочка испугается, что он может исчезнуть в этой суматохе. И она сунет ему в руки букеты цветов, которые будет держать в левой руке, и возьмёт его руку левой рукой, и будет удерживать его около себя. А он будет принимать её букеты и будет спокойно ждать, когда она освободится. А поздравляющие будут подходить и подходить, и каждый будет изощряться в придумывании самой оригинальной формы восторга. Женщины будут прижиматься щекой к щёчке, а мужчины — целовать ручку. Правую. А ладошку левой руки будет держать он, и будет потихоньку гладить ей пальчики, стараясь сделать это как можно более незаметно для окружающих. А Ирочка, не прекращая уделять должное внимание поздравляющим, не поворачиваясь к нему, будет изредка отвечать ему пожатием, как бы прося подождать ещё немного. И он будет ждать. Он готов ждать сколько угодно. Он даже не будет целовать ей ручку. Нет. Он не хочет быть одним из равных. Даже первым из равных. Он хочет быть у неё одним из всех. И чтобы никто из всех не мешали ему. Он отложит это наслаждение до той сладкой минуты, когда они останутся вдвоём. Только она и он. Никаких всех. Тогда он, начав целовать ей пальчики, пойдёт дальше, дойдёт до локотка. А там уже совсем ничего до прекрасного, тонкого, нежнейшего плечика, уже хорошо ему знакомого и очень желанного. Но её плечико будет прикрыто платьем. И надо будет что-то сделать с ним. Какое же платье будет на ней? Он же ещё ни разу не видел её в концертном платье. Глухое? Да нет, вряд ли глухое. Глухое платье она будет носить, когда станет его женой. Он очень сильно постарается, чтобы убедить её в этом. Зачем выставлять свои прекрасные места взгляду мужиков, которые мечтают положить туда свою руку? Я жить спокойно не смогу, если буду знать, что кто-то смотрит на её грудочки, на попочку. Даже на ушки, губы и глаза. Я докажу Ирочке, что лицо надо обязательно прятать. И совсем не правда, что чадра — это пережиток прошлого. Это совсем не пережиток, это сейчас у современных женщин — недожиток. Ведь всё так просто. Люди уже давно знали, что солнечный свет сильно старит кожу. И чтобы как можно дольше сохранить молодую, красивую, без сетки старческих морщин, кожу, надо прятаться от прямых солнечных лучей. Ну что в этом плохого? При чём тут какие-то непонятные пережитки? Всё же очень просто. Если хочешь иметь красивую кожу, прячься от солнца. Если же ты пьяница или работница полеводческой бригады, которая всеми своими частями тела старается удовлетворить председателя колхоза, то пожалуйста, ходи уже в сорок лет, как старая бабка. Просто, современные женщины уже не знают этих старых приёмов сохранения красоты. Современные женщины надеются на модерновую парфюмерию, забывая, что сейчас все вещества химизированы или синтезированы, поэтому вредны для человека. Поэтому сейчас женщина бегает по фитнес клубам и прочим подобным бодибилдингам. И если посмотреть на неё сзади, то может быть и возникнет нечто похожее на желание, но когда глянешь на её лицо в фас, то кроме ужаса, страха и отвращения ничего не испытываешь. Конечно, подтяжки, в сочетании со всяческим макияжем, могут ввести какого-нибудь придурка в заблуждение, особенно сильно поддатого, да ещё при искусственном освещении. Но эффект обмана глаз просуществует, максимум, до утра. А потом, когда он немножко очухается и доползёт до состояния разобраться что к чему, то сразу же, бегом на работу или в командировку, на всю оставшуюся жизнь. Нет, Ирочка — создание разумное, она поймёт, что чадра — не пережиток, а вещь, необходимая женщине, которая ещё не махнула рукой на верхнюю половину своего тела. Ну, ладно, пусть не чадра, пусть будет хотя бы вуаль.

Ну, а пока будем жить в том, что нам наши предки приготовили. Поэтому, скорее всего, что у Ирочки платье будет с глубоко открытыми местами и спереди, и сзади. Это высокопоставленные мужики ввели в моду такие наряды, чтобы быстрее добираться до тех мест у женщины, которыя она, по идее, должна получше прятать от чужих мужиков. Но, ведь, начальник на работе — не может быть чужим мужиком. Чаще всего верховным руководством обстоятельства жизни складываются таким образом, что собственный муж оказывается для жены чужим человеком. А начальник, он — лучший член! Он покупает колготки и другие части женского нижнего белья, а потом одевает их ей. Он кормит красной и чёрной икрой, а потом даёт запить коньячком. Ну, какой же он чужой? Он — больше, чем свой член, потому что допущен к тем местам, от которых этот придурок уже давно отстранён.

Поэтому Ирочку будут облизывать глазами и те, которые стоят спереди, и те, которые устроились сзади. Тут уж ничего не попишешь. Придётся немного потерпеть. И вот, оставшись наедине с Ирочкой, он обнимет её, прижмёт к себе осторожненько, чтобы ничего не помять, пока, не порвать и не сломать. Всему своё время. Он положит руку ей на затылочек, чтобы запустить пальцы в её волосы и ласково, пока, перебирать их, поиграть, насладиться их шелковистостью. О, он вспомнил! Да, Ирочка волосы свои, скорее всего, соберёт в узел и скрепит тем самым позолоченным черепаховым гребнем, украшенным бриллиантами, который был у неё на голове в прошлом году, когда он выступал на международном конкурсе. Он стоял на сцене, то есть был выше её, а она сидела прямо перед ним, совсем рядом. Уже тогда она поразила его своей красотой. И потом, он видел её, когда она стояла в фойе у стены. Она кого-то, наверное, ждала. И около неё были мужчины. Ей не давали скучать. Предложения, наверное, сыпались справа и слева. Одно соблазнительней другого. Да, ей было не до него. Да и что мог предложить нищий студент? Только свою игру, которую, совершенно неожиданно для него так высоко оценили. Он тогда ещё не понял значение своей победы на конкурсе. Для него ничего не изменилось. Он тогда ещё не понял, что ему надо научиться привыкать к тому, что он сумел выбраться из неудачников. И он ещё не знал, что надо делать, чтобы воспользоваться плодами победы. Уж слишком сильно его Валечка мордой в навозную кучу сунула. И он нашёл утешение для себя в том, что начал фантазировать прямо на сцене, нисколько не прерывая своего выступления. Придумал тут же, что он влюбился в эту недостижимо возвышенную красавицу. И что она тоже полюбила его. И если он сумеет поразить её воображение своим мастерством, то они уже никогда не расстанутся. И она отвергнет всех тех мужчин, которым хочется затянуть её в свою постель. Для этого надо только доказать ей, что так играть на скрипке как он играет, никто не сможет. И он играл для неё, для самой прекрасной девушки на всём белом свете. Играл так, как не играл никогда. И он видел, как она пристально и напряжённо следила за его игрой. Она вся напрягалась, когда ему предстояло преодолеть трудный кусочек. И по тому как она держит руки, плечи и голову, как она чуть подёргивается и дрожит, как она предчувствует нарастание напряжения в композиции, он видел, что она тоже скрипачка. А как она облегчённо, радостно улыбалась ему, когда он легко, мастерски, даже с некоторой лихостью, справлялся с местом, требующим от исполнителя высшей виртуозности. И он улыбался ей, кивал головой, и она отвечала ему сиянием глаз. Потом он возвращался к реалии жизни, вспоминал о том, что им, наверное, никогда больше не удастся встретиться, что это, скорее всего, их первое и последнее свидание, в переполненном зале. И слёзы застилали ему глаза. И ему казалось, что она тоже охвачена тем же горем. Да, её душа стремится к нему, но она гордая, она никогда не сделает шаг навстречу первой. А он не сможет приблизиться к ней сквозь толпу поздравляющих, а потом ещё надо пробиться сквозь толпу тех, которые вились вокруг неё. Нет, им никогда не встретиться. Их молчаливый диалог глазами слишком тонок и неосязаем, чтобы привести к реальному результату. И она это тоже чувствовала, поэтому торопливо упивалась его игрой, его глазами, движением его сердца. Ей было даже некогда внимательно всмотреться в его лицо. Она ловила каждое движение его сердца. Она совсем невнимательно обращалась с теми, кто пытался с ней заговорить, привлечь к себе её внимание. Она точно знала, что её миг счастья настолько короток, что нельзя позволить себе отвлечься ни на секундочку. И он тоже был в таком же состоянии. Он смотрел только на неё, он играл только ей. Он лил слёзы только в её душу. Один миг встречи превращался быстро в миг расставания.

Да ведь то, что происходило между ними, нельзя было назвать даже встречей. Какая же это встреча? Это, всего лишь навсего, соприкосновение душ на одно мгновение. Две очень яркие искорки костра жизни приблизились в полёте, согрели друг дружку в мимолётном движении, а потом, по всем законам нашей жизни, им суждено разлететься в разные стороны, и погаснуть, и превратиться в пепел. Ах, каким горем охвачена была душа. Ах, как плакало сердце!

И как же сильно он был поражён, когда на морвокзале, погнавшись за мимолётным видением, обогнав и обернувшись, вдруг увидел перед собой свою, уже казалось бы совсем потерянную, мечту. А потом, уже в троллейбусе, он окончательно сказал себе, что ни за что не отпустит её просто так, постарается узнать про неё всё-всё: замужем ли она, нравится ли он ей, позволит ли она ему надеяться на ещё одну встречу?

Нет. Стоп. А как же с платьем? Да ладно, уж с платьем-то он как-нибудь справится. А что делать с цветами? Ведь, они мешают. Ой, долго бы ещё плавал Коля в своих грёзах, если бы не пришёл Константин Михайлович. Она пошли на площадку, сели в его «Мерседес» и поехали в город.

— Меня давно уже мучает один вопрос: кто же ты на самом деле? — начал Константин Михайлович, не отвлекаясь от наблюдения за дорогой, которая то вплотную приближалась к крутому берегу бурной речки Русановки, то уходила в сторону крутого обрыва. — Если судить по твоему внешнему виду, то ты, наверное, из интеллигентов. Но если судить по той работе, которую ты делаешь, то скорее всего — ближе к бомжу, который решил покончить со своим вонючим прошлым. А оказывается, что ты, на самом-то деле, по роду своего занятия стоишь ближе к тем, кого я бы назвал промышленным шпионом. Только, вот, одно мне всё-таки не совсе6м понятно в тебе: я слышал, что ты неплохо играешь на скрипке. Это правда или бабьи сплетни, выдумки?

— Нет, ну почему же сразу сплетни и выдумки? — пожал плечами Коля. — Я действительно, самым реальным образом играю на скрипке. И я считаю, что играю неплохо.

— И что? Ты самоучка или у тебя есть музыкальное образование? Может, ты в музыкальной школе учился играть на скрипке? — Константин Михайлович с любопытством кинул взгляд на Колю, на секунду оторвавшись от пристального наблюдения за дорогой. А это было весьма опасно, так как река, извиваясь, текла по дну долины, стеснённой с обоих сторон довольно крутыми горами, а дорога повторяла все изгибы реки. Крутые повороты следовали один за одним. Дорога впереди просматривалась редко более чем на пол сотни метров. И в любой момент можно было наткнуться на оползень. Да и просто на большой скорости и при крутом повороте потерять связь с дорогой и свалиться в пропасть, на дне которой тебя подхватит резвящийся поток и понесёт к морю.

— Ну что ж, вы правы, я действительно в детстве учился в музыкальной школе, — с улыбкой согласился Коля. — Но — не только.

— Что, и в училище продолжал? — с удивлением покачал головой Константин Михайлович.

— Да нет, — засмеялся Коля, — училище я сумел перепрыгнуть.

— В пединституте учился?

— Нет, сразу в консерваторию поступил.

— Выгнали?

— Ну, зачем же так? К чему такие крайности — выгнали? Закончил. Нормально закончил. Отлично закончил.

— Ты закончил консерваторию по классу скрипки?

— Я очень отлично закончил консерваторию по классу скрипки, — подтвердил Коля.

— Не могу поверить! Так почему же ты …? — Константин Михайлович совсем забыл про дорогу, повернулся к Николаю. И тут же получил от неё втык: он не вписался в поворот. И ему с трудом удалось вернуться на свою полосу движения, буквально в нескольких сантиметрах скользнув правым краем бампера вдоль бетонных столбиков, которые ограждали дорогу от пропасти.

— Так получилось, — ответил Коля, когда машина снова вернулась на дорогу.

— Понятно, — пробормотал Константин Михайлович, вытирая испарину со лба. — Мда, каких только чудес на свете не бывает. Слушай, а у меня дочь тоже в этом году заканчивает консерваторию по классу скрипки. Вот какие бывают совпадения. А скоро у неё отборочный концерт. И если она победит в нём, то будет участвовать от лица нашего города в международном конкурсе. Вот у меня какая дочечка. Наследница моя. Умница. Красавица. Да даже если она на международном конкурсе займёт и не первое место, а какой-нибудь поощрительный приз, то потом перед её выступлением будут объявлять: «Выступает призёр международного конкурса скрипачей». Вот такая у меня дочечка выросла. Наследница моя. Это я ей мечтаю оставить свою базу отдыха. Ирина Русанова! А? Звучит-то как!

Коля боялся что-нибудь произнести. Ведь они с Ирочкой последний раз расстались очень плохо. Она, попросту, выгнала его от себя. Она ругала его. Он даже не мог толком разобраться, за что она его так ругает? Но она была очень разгневана на него. И он даже так понял, что она запрещает ему приходить к ней. И что же это было? Окончательный разрыв. Она сказала, что не любит его. Как же ему теперь жить?

— А хочешь, я тебя познакомлю с моей Ирочкой? — вдруг оживился Константин Михайлович. Только теперь он уже не сводил глаз с дороги. — А что? Можно попробовать. Ты — парень не простой. Ты ей должен понравиться. Да, я теперь точно вижу, что у вас с ней есть очень много общего. Хочешь познакомиться?

— Можно попробовать. — Коля немного расслабился и даже попробовал улыбнуться. — Только захочет ли она заводить знакомства с метельщиком?

— Да, действительно, — задумчиво пожевал губами Константин Михайлович. — А я уже как-то и забыл, какую почётную должность ты у меня занимаешь. Да, действительно, трудно надеяться, что она может увлечься такой редкой, удивительно интересной и созидательной профессией. Не думаю, что тут даже сможет помочь рассказ о том, что пошёл ты на эту ответственную должность исключительно из каких-то особых побуждений. Не поможет. Ну, ничего. А мы ей ничего и не скажем, что ты работаешь дворником. Не будет же неправдой, если я скажу ей, что ты у меня работаешь электриком. Или нет, я же тебя оформил как своего энергетика. Это будет немного позначительней, чем просто дворник. Нет, ну правда, разве это твоя основная профессия? Я так полагаю, что когда я подпишу с вами договор на аренду, то ты уже не будешь работать дворником? Я правильно понимаю ситуацию?

— Да, всё именно так, — Коля глубоко вздохнул. — Я совсем не рассчитывал надолго задерживаться у вас в дворниках.

— Ну, вот и хорошо, — обрадовался Константин Михайлович. — Ты же нормальный человек. Ой, так подожди, так получается, что мне теперь опять надо искать дворника и электрика?

— Да нет, — Коля махнул рукой, — не берите в голову. Если вы подпишите с нами контракт на аренду, то все ваши кадровые проблемы уйдут в безвозвратное прошлое. И электриком, и дворником у вас будут работать отдыхающие.

— Отдыхающие? — изумился Константин Михайлович и чуть опять не повернулся к Николаю. — Каких же отдыхающих вы собираетесь обслуживать?

— Это очень сложный разговор, поэтому на эту тему мы с вами поговорим немножко попоздней. Хотя, стоп, — Коля стукнул кулаком себя по ноге, — ну, прямо, хоть, беги, прямо, назад, и начинай всё заново. Я же всё, буквально, позабыл.

— Да в чём дело?

— Да я же совсем забыл предупредить вас, какой контингент отдыхающих будет находиться на нашей части базы отдыха. Нет, вы не волнуйтесь, мы приложим все свои силы, чтобы они не портили настроения той части ваших клиентов и гостей, которые будут отдыхать только на вашей части базы.

— Да что такое? — закрутил головой Константин Михайлович. — Я ничего не понял. Должен признаться, когда я услышал от тебя о той сумме аренды, которую вы готовы заплатить мне, я подумал, что на вашей части территории будут отдыхать великие шишки нашего общества, которым надоело мотаться по всяким там Мальдивам и Малазиям. И даже начал побаиваться: а не «мафиози» ли российские решили понежить свои косточки на тихих и прекрасных берегах нашего озера? А потом посмотрел на тебя и подумал: да какой бизнесмэн доверит этому малолетке, этому дворнику серьёзное дело? И решил, что больше трети не отдам в аренду. Уж больно ты какой-то не серьёзный? Как ты думаешь: получится у меня?

— Нет, — грустно покачал головой Коля, — ничего у вас с этим замыслом не получится. Вы отдадите и больше, чем половину.

— Ну, уж дудки, — закрутил головой Константин Михайлович. — За одни и те же деньги отдавать больше? Нет уж, ищите дурака в другом месте.

— Отдадите.

— Да с какой стати?

— Потому что вы очень хороший человек.

— Ничего не пойму.

— Ну неужели вам не удивительно: почему я, хороший скрипач, совсем не глупый человек, согласился работать у вас метельщиком?

— Задумывался.

— И как? Почему?

— Наверное, деньги большие, — пожал плечами Константин Михайлович. — Наверное, вы получите очень большие деньги за то, чтобы я согласился на ваши условия заключения аренды.

— Ну при чём здесь деньги? — чуть не застонал Коля и закачался из стороны в сторону всем телом. — Да неужели вы допускаете даже возможность того, что я соглашусь за какие-то деньги подбирать за вашими придурками бумажки и всякие презервативы секонд хэнд? Я что, похож на безумного скрягу? Я что, похож на нормального ненормального?

— А в чём тогда дело? — испуганно спросил Константин Михайлович, останавливая машину и всем корпусом поворачиваясь к Николаю.

— А всё дело в тех людях, которые будут на нашей части вашей базы. Поймите, почему мы вам платим такие большие деньги. Вы не первый, с кем мы заключаем такой договор. Но все остальные директора сразу же расторгали с нами договор, как только узнавали, кого мы пытаемся вылечить.

— Прокажённые? — испугался Константин Михайлович.

— Да нет, ну, что вы? Да никаких заразных болезней.

— Тогда, в чём дело?

— Это люди, которых изломала и покорёжила наша жизнь.

— Самоубийцы?

— Не совсем так. Они, конечно, были бы рады умереть, но только так, чтобы без самоубийства. Они даже не имеют права напрашиваться, так сказать, добровольно нарываться на смерть. Тут очень тонкая граница. Одно дело не бояться смерти. Но совершенно другое дело — искать свою смерть. Не надо этого путать. Они не имеют права искать свою смерть. Но они не хотят жить. Поймите правильно. Жить по тем правилам, которые им навязывает современное общество, они не хотят. А жить по законам совести им наши законы не позволяют. И что им делать? Да нет, многие из них очень хотят жить. Но наша с вами жизнь их ломает и корёжит. И они не знают, как им жить дальше. А те, которые знают, не имеют денег даже на хлеб и тепло. А у них же, и именно в этом и весь ужас их жизни, есть дети, которых они не могут просто прокормить. И это в то время, когда они нормальные люди, у них хорошее образование, а вокруг них ездят на многих богатых машинах очень богатые люди. И их сердце не выдерживает нагрузок. Среди них очень много тех, которые перенесли инсульт. Калеки. Их надо срочно спасать. Они — чужаки в этом страшном мире, который мы с вами построили.

— Но это же я, — прошептал Константин Михайлович и уронил голову на руль.

— И я, — тихо произнёс Коля, отворачивая голову в противоположную строну.

В машине надолго установилась тишина.

— Мальчик мой, — наконец-то приподнял голову Константин Михайлович. Он смотрел прямо перед собой, — да, ведь, мы с Любушкой, женой моей, именно об этом и мечтали, когда выкупали наше бывшее имение. Я же мечтал сделать «Родник» приютом для сокрушённых духом. Зачем мне поместья? Зачем мне столько земли, когда вокруг меня горе и слёзы? Да мне хватит небольшого домика, в котором я мог бы принять детей с внуками, до рядом с ним соток пятьдесят земли для садика и огорода. И хватит мне с головой. Я же не помещик, который только и мечтает о том, чтобы на него другие вкалывала как рабы. Я не хочу сдавать базу в аренду только для того, чтобы потом иметь возможность ничего не делать. Мне много не надо. Мне надо, чтобы вокруг меня были счастливые лица. Ну, ладно, предположим, что и это моё желание слишком завышенное, ибо где сейчас можно увидеть счастливые лица? Ладно, если невозможно видеть счастливые лица, так хотелось бы видеть просто живые души. Или, хотя бы, оживающие. Зачем мне деньги и зачем мне богатство, если рядом со мной нет моей Любушки? — Константин Михайлович опять уронил голову на руль и затих. — Немножко успокоившись, он опять выпрямился и спросил. — А кто будет руководить той частью базы, которую вы собираетесь арендовать?

— Не знаю, — пожал плечами Коля, — но мне представляется, что если вы согласитесь, то этим человеком вы и можете остаться. Мы пока эту тему серьёзно не обсуждали. Но как я понял, изменения на базе будут самые минимальные. Да и те, в основном, касаться строительной части. Надо будет сделать так, чтобы больные и калеки встречали как можно меньше неудобств. Ничего такого, что вызывало бы изменение кадровой политики, я не слышал. Оставайтесь руководителем. Никто лучше вас с этим делом не справится. А мы будем помогать вам во всём.

— Почему именно мне такая честь? Неужели другие хуже?

— Хуже или лучше — не знаю, — вздохнул Коля. Я уже говорил, что договоры с другими директорами заключались. Но быстро расторгались. Не по нашей инициативе. Всё дело, оказывается, в нормальных, так сказать, отдыхающих. Они, оказывается, не способны отдыхать, если видят вокруг себя слишком много несчастных людей. Отдыхающие начинают активно протестовать, вплоть до угрозы уехать. Причём, обязательно с возмещением убытка за неиспользованные дни и компенсации морального ущерба для их тонкой психологической натуры. Дело, наверное, в том, что когда человек случайно, на короткое, так сказать, время видит рядом с собой одного несчастного человека, то этот, в общем-то, неприятный факт переживается им довольно легко и просто. Даже наоборот, несчастье другого человека будто как бы подчёркивает безбедность его собственного житья-бытья. Большое горе другого человека превращает его маленькие неприятности в некоторое, так сказать, достоинство. Ты, мол, несчастный, потому что тупой или невезучий, а я умнее тебя и везучей. Получается маленький праздник для мелкой душонки. Но когда несчастные ходят вокруг тебя толпами, то в голову невольно приходит жутковатая мысль: «А не зиждется ли твоё безбедное состояние на несчастьях других?» Этот вопрос весьма неприятен для человека. Конечно, безбедно живущий легко находит тысячи объяснений и оправданий. Но заноза остаётся. Поэтому нормальные люди идут с жалобами и протестами к директору. А тот становится перед трудным выбором. И выбирает директор нормальную публику, и расторгает договор с нами. Да оно и в жизни так происходит. Милиция и полиция для того и получает немалые деньги, чтобы оградить успешных и состоявшихся от несчастных. Нечего нормальным людям портить настроение. Поэтому я обязан спросить вас: кого вы выбираете? Конечно, можно попробовать отделить несчастных от нормальных. Но на первых порах это практически невозможно: столовая, баня, точки развлечения. Пожалуйста, подумайте.

— А, — махнул рукой Константин Михайлович, — и думать не собираюсь. О чём тут думать? Если вы мне поможете рассчитаться с этой хреновой ипотекой, если вы мне будете платить за аренду, то какого хрена мне ещё надо? Всю свою базу превращу в утешение для сокрушённым духом. Работать буду почти бесплатно. Лишь бы было чем накормить и обстирать.

— Ну, об этом пусть у вас голова не болит, — улыбнулся Коля. — Ни за чем бегать вам не придётся. Всё будет доставляться вам по вашему заказу.

— Сказка, — недоверчиво покачал головой Константин Михайлович. — Я же всю свою сознательную жизнь мечтал помогать несчастному человеку. Да, вот ещё один немаловажный вопрос. Несчастных на свете очень много. Всем не поможешь. Кому вы оказываете помощь в первую очередь?

— Вдовы и сироты, — ответил Коля. И вдруг тихо засмеялся.

— Я спросил что-то несуразное? — насторожился Константин Михайлович.

— Ой, нет, простите меня. Это я сам над собой смеюсь. Понимаете, я сам в этой системе абсолютный новичок. И вдруг я ловлю себя на мысли, что выступаю консультантом. Сам ещё ничего не знаю, а уже уверенно отвечаю на ваши вопросы, даю советы и рекомендации. Вот и удивился происшедшей со мной метаморфозе, — стал оправдываться Коля, окончательно успокоившись.

— У вас очень много друзей, — почти утверждающе произнёс Константин Михайлович. — Меня всегда поражала та лёгкость, с которой вы справляетесь с любыми проблемами. Я же видел, что вы в электричестве поначалу почти ничего не смыслили. Но как-то самоуверенно берётесь, и все проблемы тают как дым от костра, как туман с восходом солнышка.

— Да, я приобрёл очень много прекрасных друзей, — улыбнулся Коля. — Для меня закончился период тоскливого одиночества. И я обещаю вам, что если вы войдёте в нашу систему, то у вас тоже появится много замечательных друзей. И вы уже никогда не будете чувствовать себя жалким куском мяса, брошенным на растерзание хищным зверям. Вот в чём прелесть нашей системы

— У меня к вам большая просьба, — произнёс Константин Михайлович, совсем не обращая внимания на то, что опять перешёл на «Вы».

— Какая?

— Не уходите от меня сразу же. Помогите мне ещё немножко, пока работа не наладится. Вы мне приносите удачу.

— Постараюсь, — успокоил его Коля. — Я познакомлю вас с человеком, который отлично разбирается в технике и строительном деле. Он поможет вам справиться с любыми техническими проблемами. И прошу вас, Константин Михайлович, не говорите со мной больше на «вы». Мне как-то не по себе от этого. Я не люблю этого.

— Буду стараться, — вздохнул Константин Михайлович. — Хотя, должен признаться, для меня это теперь не так уж и легко. И вот ещё что, почему ты не хочешь познакомиться с моей дочерью? Ты как-то не очень активно откликнулся на моё предложение. Ты, наверное, боишься конкуренции. А может, ты боишься, что она будет критиковать твою игру на скрипке? Нет, ты поверь мне, она очень красивая девушка. И постарайся понять меня правильно, я пока не строю никаких планов в отношении вашего знакомства. Просто, я хочу познакомить свою дочь с очень интересным человеком. И всё. И больше ничего. Дело в том, что она мне как-то пожаловалась, что не видит вокруг себя ни одного мужчины, с которым ей хотелось бы встречаться. Она сейчас в глубоком разочаровании.

— Давно? — спросил Коля.

— Что давно? — непонимающе тряхнул головой Константин Михайлович.

— Давно она жаловалась, что вокруг неё нет интересных парней?

— Так давненько, — с удивлением глянул на него Константин Михайлович. — А, собственно, какое это имеет значение? Почему ты это спрашиваешь?

— Ну как же, — старательно пряча улыбку, пожал плечами Коля. — Если это было давно, то за это время она могла встретить интересного парня. И тогда место уже занято, вакансия закрыта.

— Хм, а ты прав, — Константин Михайлович продолжал с удивлением смотреть на Колю. — Действительно, давненько. В последнее время она как-то не жаловалась на это. Так мы с ней уже и давно не говорили по душам. Да нет, я понимаю, ты боишься конкуренции со стороны другого парня. Она же очень красивая. Но, представь себе, она, ко всему этому, ещё и умная. А это уже гарантия, что есть основательная угроза остаться в старых девах. Но ей это не грозит. Да нет, я понимаю тебя. Но ты пойми меня правильно, ей сейчас не до амуров. Она же готовится к международному конкурсу. У неё абсолютно нет свободного времени. Ну как? Хочешь познакомиться?

— Видите ли, — замялся Коля.

— Ты уже женат? — напрямую спросил Константин Михайлович.

— Нет.

— У тебя сейчас есть девушка, с которой ты, ну, это, встречаешься?

— Нет.

— Ну, я так и думал, — начал потихоньку сердиться Константин Михайлович. — Разве я не вижу, что ты ведёшь холостяцкий образ жизни? А ну, попробуйте, пожалуйста, объяснить мне ваше пренебрежительное отношение к моей семье. Простите меня.

— Нет, это вы меня простите, — Коля решил, что он хватанул лишку в своей чрезмерно осторожной боязливости, и начал готовить пути к отступлению, дабы не упустить прекраснейшую возможность легально войти в дом Ирочки. — Я как рассуждаю? Красивая дочка состоятельного человека! Высшее музыкальное образование! Да не может такого быть, чтобы у неё не было парня. Слабо верится, поймите меня правильно.

— Ах, вон оно в чём дело, — засмеялся Константин Михайлович. — А что? Кое в чём ты прав. Нет, с тобой, как я заметил, очень интересно говорить, — Константин Михайлович с улыбкой крутанул головой. — Да, ты прав, у неё есть тот, кто считается её женихом. Но она как-то сказала мне, что поспешила с этим делом. Она теперь, мягко говоря, сильно разочарована в нём. И он не сможет составить тебе конкуренцию. Уверяю тебя, с этой стороны тебе не грозит конкуренция. Ну, и потом, я же ничего не хочу такого особенного. Я, просто, хочу познакомить свою дочь с очень интересным человеком. Ну что здесь такого предосудительного? И самое главное, уверяю тебя: у неё нет мужика. Ты понимаешь, что я тебе хочу сказать?

— Нет, — упорно крутанул головой Коля, продолжая изображать из себя полного болвана.

— Ой, ну не может этого быть, чтобы ты не понял, что я хочу тебе сказать, — хлопнул рукой по баранке Константин Михайлович. — Это же так ясно.

— Вы хотите сказать, — наконец-то решил ему помочь Коля, — что ваша дочь ещё девушка?

— Наконец-то, — облегчённо вздохнул Константин Михайлович, — да.

— Выпускница консерватории? — Коля изо всех сил старался изобразить из себя нечто лихое, разухабистое и фривольное. В таком-то возрасте? С женихом готовым?

— Нет, ты меня достал, — вспылил Константин Михайлович. — Ты думаешь, что все одинаковые? А я до сих пор о тебе думал совсем иначе. Хорошо. Ладно. Скажи мне. Только честно и откровенно. Сколько женщин у тебя было? Честно.

— Честно? — Коля сидел сгорбившись. Наконец глубоко вздохнул и выдавил из себя. — Ни одной.

— Ну вот! — Константин Михайлович опять хлопнул руками по бедной рулевой колонке. — Я так и думал! Ты же замечательнейший пацан! У меня тоже за всю мою жизнь была только одна женщина. Моя жёнушка, моя Любашенька! И я у неё был единственный. Мы же с тобой нормальные, хорошие люди. Ну почему нам так нравится изображать из себя каких-то гулящих, что ли? — Константин Михайлович опять упёрся лбом в руль и надолго замолчал. Коля тоже молчал. Константин Михайлович выпрямился и стал смотреть прямо перед собой. — Ладно. Не хочешь знакомиться с моей дочерью, ну, и не надо, переживём как-нибудь. Тебя заела твоя гордыня. Ты думаешь, что только ты один такой интересный. А мы для тебя — так, ничтожные людишки.

— Не надо так на меня, Константин Михайлович, — тихо попросил Коля. — Я очень хочу встретиться с Ирочкой. Я всё время думаю об этом. Но я очень хочу перед нашей встречей сделать серьёзное дело. Вот мы сейчас с вами оформим контракт на аренду базы, и я тогда не буду бояться Екатерины Михайловны. И я встречусь с Ирочкой не как метельщик, а как серьёзный человек, который помог вам снять с вашего горла цепкую руку Генриха.

— Ого! — воскликнул Константин Михайлович, поворачиваясь к Николаю. — Вот теперь я вижу перед собой настоящего Кольку Иванова. Екатерина Михайловна! Генрих! Ирочка! Всё знает, негодяй! А то притворялся тут передо мной тупицей безмозглым. Артист театра одного актёра! На концерт пойдёшь?

— Буду стараться изо всех сил.

— Я тоже. Вот там я и представлю тебя ей. Пусть разбирается сама с тобой. А на Генриха не обращай никакого внимания. Ошибочка у нас с нею вышла в отношении Генриха. Сначала он ей даже немного нравился. Но мне кажется, что это как раз тот самый случай, когда говорят, что на безрыбье и рак — рыба. Я чувствую, что она в последнее время в нём сильно разочаровалась. А теперь, если я освобожусь от долга перед ним, так уж тем более. Надо мне у доченьки просить прощения. Уж слишком сильно я виноват перед ней.

— А вы знаете на чьи деньги приобрели базу отдыха? — напрямую спросил Коля.

— Как это: на чьи деньги? — удивился Константин Михайлович. — Я думал, что тебе это хорошо известно. Генриха деньги.

— Значит, не знаете, — вздохнул Коля.

— Чего не знаю? — насторожился Константин Михайлович.

— Это деньги вовсе не Генриха.

— А чьи?

— Аспидовского знаете?

— Слышал. Ты имеешь в виду старшего?

— Да.

— Ну, лично с ним не встречался, но слышать — слышал.

— Хорошее? — спросил Коля.

— Ну, уж нет, я бы это хорошим никак не назвал, — покачал головой Константин Михайлович. — Совсем наоборот.

— Так вот, — медленно, задумчиво произнёс Коля, прикидывая, что можно говорить, а что пока лучше придержать, чтобы не травмировать будущего тестя, — всё, что вы о нём слышали, это, всего навсего, только лёгкая тень правды на него. Правда такая страшная, что человек, узнав хоть часть её, начинает заикаться при одном упоминании имени его. Я к чему вам это выливаю на голову? Я хочу просить вас никому не говорить о договоре, который вы собираетесь подписать. Даже если и не подпишите, всё равно ничего не надо говорить. До самого последнего дня. Тогда Старик ничего не сможет предпринять против вас и членов вашей семьи.

— А дома? — спросил Константин Михайлович.

-И дома не надо, — покачал головой Коля. — В доме у вас есть человек, который, сам не зная того, сообщает Старику все ваши семейные тайны.

— Ну не дочери же, надеюсь? — чуть не закричал Константин Михайлович.

— Да нет же, конечно не дочери, — вздохнул Коля. — Но одна из дочерей совершенно непреднамеренно, случайно, по доверчивости может проговориться или просто намекнуть, непроизвольно. Ну зачем рисковать? Это же нисколько не повлияет на ход дела. Ну пусть всё идёт так, как будто ничего не изменилось. И вам будет спокойнеё, и с дочерьми ничего плохого не случится. Ну пусть все считают, что вам до полного краха осталось совсем ничего. Ну пусть люди себя тешут этой гамнюшной мыслишкой. Ну, может, этим людям для счастья в личной жизни только этой мыслишки и не хватает. Ну пусть порадуют себя. А вы будете спокойно спать, зная, что дочерям ничего не угрожает. А потом уже поздно будет что-то делать. Вы не согласны?

— Да как же тут можно не согласиться? Да, то, что я слышал об этом, как ты говоришь, Старике, примерно в этом страшном плане. Но я другое хочу сказать! — Константин Михайлович от возмущения взмахнул руками. — Жуткая вещь! В собственном доме надо таиться. Ладно, хватит копаться в этой мерзости. Поехали побыстрей. Мне не терпится проверить все твои слова.

И они поехали. Скоро показались строения Новопольска. Вот и кольцевая развязка, на которой дорога из Фёдоровки сливается с дорогой из Русановки. Они быстро промчались мимо переулка, в котором стоял дом Русановых, и устремились в центр.

Константин Михайлович взял своего адвоката. Коля позвонил в банк, чтобы подготовили договор на аренду к обсуждению. Проблем никаких не возникло, потому что в банке уже были предупреждены, что именно сегодня договор может быть подписан. Константин Михайлович, детально ознакомившись с договором, собственноручно поставил точки и провёл линию, отделяющей арендуемую часть базы от остальной. Себе он оставил основную, центральную часть базы, на которой располагались: кроме главного корпуса ещё три, немного поменьше, которые стояли вдоль автомобильной дороги к берегу озера, приёмный корпус, тоже способный вместить не маленькое число отдыхающих, столовую, кинотеатр, хоздвор, прачечную с котельной и многое другое менее значимое. Константин Михайлович оставил в своих руках все бразды правления. Он не собирался уходить в сторону.

После подписания договора председатель авиабанка открыл на имя Константин Михайловича счёт, на который перевёл такую сумму, о которой тот до сих пор не мог и мечтать. Кроме этой суммы, председатель составил платёжку на погашение ипотеки, с точным указанием даты и временем исполнения. Константин Михайлович получил на руку чековую книжку. Все облегчённо вздохнули, поздравили друг друга, пожали руки и разошлись по своим делам.

— А что, если мы сейчас же поедем ко мне домой? — предложил Константин Михайлович. — Ополоснём подписание договора. По чуть-чуть. А вдруг Ирочка уже вернулась из консерватории. Познакомитесь.

— Да? — Коля аж стопорнулся от такого заманчивого предложения. Да, предложение было настолько соблазнительным, что он даже чуть не согласился. Но ему почему-то не очень улыбалась перспектива встречи с Ирочкой под перекрестием прицела тёти Кати. Ему почему-то никак не хотелось получать премию за свой подвиг в виде дежурной улыбки и лишённой чувств фразе: « Ах, как мило, что вы избавили нашу семью от бедствий». А ему, может быть, только и останется, что прочитать в её глазах: «Ну, вот, теперь я могу выйти замуж за Генриха абсолютно спокойно, так сказать, безвозмездно, без всяких корыстных побуждений». Нет, он сначала должен увидеть Ирочку наедине, чтобы увидеть истинное выражение её глаз, услышать правдивое мнение её сердца. Поэтому Коля подчёркнуто придирчиво осмотрел свой костюм. — В таком-то виде? Боюсь, что я перепугаю всех в вашем доме. Нет, как-нибудь опосля. В более удобное время и в более подходящем месте. Ведь я же говорил: не стоит членов вашей семьи подвергать неоправданному риску. Давайте попробуем встретиться с вашей дочерью сразу после концерта. У неё и настроение будет совсем другое.

— Хорошо, — быстро согласился Константин Михайлович, — не будем валить в кучу много хороших дел. Я, лучше, сегодня вечером попробую поговорить с Ирочкой. Подготовлю, так сказать, почву. Говорить об аренде не буду, но намекну, что есть возможность выпутаться из того ахового положения, в которое мы попали. Просто намекну. Уж слишком она, бедненькая, опечалена. И чем ближе срок оплаты, тем грустнее её глазоньки. Не могу я больше видеть её грустные глаза. А? Можно же?

— Я тоже думаю, что можно, — улыбнулся Коля. — Ну в самом деле, теперь что, и помечтать нельзя? И потом, если ваша дочь увидит ваши спокойные глаза, то у неё и на концерте будет совсем другое настроение. Да уже только из-за одних её глазок надо постараться поднять бокал с обнадёживающим тостом. Я думаю, что не только можно, но и нужно.

— А ты сейчас куда? — спросил Константин Михайлович.

— Да у меня в Русановке друг уехал на несколько дней по срочным и нужным делам. А у него дома жена беременная. Ей нельзя ничего тяжёлого поднимать. Надо помочь.

— Да, это дело замечательное — помочь другу. Я тебя отвезу. Последний автобус уже ушёл. Дело-то быстрое.

Они сели в машину и поехали обратно в Русановку. По дороге говорили о том, что надо срочно браться за дальние корпуса, чтобы побыстрее принять первую партию отдыхающих от корпорации «Утешение».

— Ой! — вдруг хлопнул себя по лбу Константин Михайлович. — Так ведь я же теперь могу опять начать строить корпус у Бабьего родника.

— Так вот кто расскажет мне теперь об этом самом Бабьем Источнике, — обрадовался Коля. — Сколько времени уже слышу: Бабий Источник, Бабий Источник, а что он из себя представляет, понятия не имею. Расскажите.

— О чём? О волшебных свойствах его или о том, что он из себя представляет? — улыбнулся Константин Михайлович.

— И о том, и о другом. Вообще-то я там уже побывал, посмотрел малость местность. Но это было ещё до того, как я услышал о его необычных лечебных свойствах.

— Ну, о его лечебных свойствах ты от меня тоже ничего не услышишь, —засмеялся Константин Михайлович. — Считается неприличным рассуждать о лечебных свойствах Бабьего родника среди мужчин. И правильно считают. Нечего болтать безтолку. И ни один мужчина не признается тебе, что он купался в его водах. Или пил, или обмывался. Но я сильно подозреваю, что не один мужик сделал это. Нет, никогда не признается. Хотя в этом, по моему мнению, абсолютно нет ничего предосудительного или ненормального. Ну в самом деле, есть очень замечательный целебный источник. Женщины молодцы, они первые открыли его целебные свойства, поэтому он и назван — Бабьим. Ну и что? А я вот слышал, что наши казаки лечились на нём от ран. И помогал источник. Но казак, он как? Вылечился, принёс благодарственную молитву — и молчок. А женщина получила помощь, помолилась, а потом подружке рассказала. Вот так он и стал — Бабьим. Да, о чудесных его свойствах среди женщин ходят легенды. Но опять же, ни одна женщина тебе не расскажет ни одну из них. Даже самую безобидную. Даже самому горячо любимому мужу.

— Почему? — удивился Коля.

— Ой, это для меня очень больной вопрос. Грешен я сильно, — вздохнул Константин Михайлович. — Или кто-то из них пустил легенду, а может это и правда. А может легенда, которая стала правдой. Так сказать, психологический эффект. В общем, говорят так, что если какая-нибудь из женщин расскажет любому из мужчин, даже из самых лучших побуждений, хоть что-то о том, как родник помогает, то она не только не получит помощи от родника, но даже наоборот.

— Очень хитро, — покачал головой Коля. — Только я не понял, вы что-то сказали о том, что грешны. Это перед родником?

— Да понимаешь, — тяжело вздохнул Константин Михайлович, — пришла мне в голову мысль построить для женщин отдельный корпус около родника. Ну, чтобы они могла спокойно пожить на том берегу. Там же сейчас ничего из жилья нет. Ну, так вот, моя Любушка как услышала мою идею, загорелась ею. И тут я согрешил: стал настаивать на том, чтобы она мне рассказала хоть что-нибудь. Она долго сопротивлялась. Но я, сволочь этакая, был очень настойчив. Ну, она и не выдержала моего напора, коё о чём мне рассказала. Вот. И я потерял свою Любушку. Вот я теперь и хочу хоть чем-то загладить свою вину перед ней.

Они довольно ехали в полном молчании.

— А что он из себя представляет, это можно узнать? — наконец-то спросил Коля.

— Ну, это не тайна, — ещё раз вздохнул Константин Михайлович. — Это предмет геологических исследований. Так что скрывать тут нечего. Изумительнейшее творение. Каменная женщина. Ростом несколько километров. Или длиной? Даже и не знаю как сказать. В общем, скала с женскими очертаниями. Женщина лежит на склоне горного кряжа. Ей голова находится высоко в горах, а ступни ног стоят в озере. Левая рука заложена под голову, а правая вытянута вдоль туловища. И когда ходишь по её каменному телу, то можешь и не заметить сходства с человеческой фигурой, с тем, что это женское тело. Вроде бы ничего особенного: скалы, плоскогорье, впадины и возвышенности. И только с большого расстояния, особенно с одной из бухт озера, видно поразительное сходство с лежащей на спине женщиной. Я видел фотографию, сделанную с высоко летящего самолёта. Чётко различимы контуры головы, плеч, рук, ног, бёдер и всего того, что должно быть у всякой женщины.

— А родник?

— Он начинается из её обоих глаз. Две тоненькие струйки слёз начинаются в глазных впадинках, стекают вниз, срываются двумя потоками с подбородка и объединяются между её грудями. Первый водоёмчик для купания под горлышком, в ямочке между ключицами. Из него вытекает хороший ручеёк. Чудесное место. Берега покрыты изумрудной травкой. Густые ежевичные заросли. Зелёные лужайки. Плодовые деревья. Красота. Далее ручеёк протекает между двумя возвышенностями и сбегает уже в то место, где должен располагаться пупок. Там образуется тоже не очень большое, но уже гораздо поглубже, второе озерцо. Переливаясь через его край, вода бежит дальше. Между бёдрами, как бы а подоле сарафана, образуется самое большое удлинённое озеро. А потом вода, стекая с колен, ещё одним водопадом стекает в озеро. Вот и всё. Самая ценная вода та, что вытекает из глазных впадин. Бабьи слёзы. И у каждого озера, у каждого водопада свой набор болезней, от которых он помогает.

— А почему бы эту воду не продавать? — спросил Коля.

— Пробовали, — махнул рукой Константин Михайлович, — никакого толка. Простая вода получается, только очень вкусная. Мало того, её, оказывается, не только нельзя продавать, но и впрок набирать бесполезно. Не поможет. Нельзя даже хранить до утра. Если какая-то из женщин пожелает лечиться водой, но сама не может добраться до источника, то она не должна никого просить об этом. Не поможет. Любящий человек должен сам догадаться это сделать. И чем больше он любит эту женщину, чем труднее ему будет привезти ей хоть один глоток этой воды, тем сильнее волшебная сила воды, тем больше надежд на исцеление. Поэтому Бабий источник работает в основном только летом, когда установятся ясные деньки.

— И вы хотите построить там жилой корпус для тех женщин, которые пожелают там пожить несколько дней? — спросил Коля.

— Да, — подтвердил Константин Михайлович, — дело в том, что даже летом к источнику не так уж и легко добраться. Везде, прямо из воды озера торчат крутые скалы. В штилевую погоду на крохотном ялике под вёслами пройти не просто. А если задует вест-нордвест, заштормит, так любого расколет, кто посмеет сунуться. Есть только одно место, где можно причалить. Правая рука каменной женщины не прижата к туловищу, а вроде чуть изогнута в локте. И кисть почти касается бедра. Остаётся очень узкий проход. Зато между рукой и боком образуется замечательная бухточка, удлинённая, просторненькая, в ней никакое волнение не достанет. Только и здесь заковыка есть. Бок, бедро и вся скала, на которой лежит каменная женщина круто уходят в воду. Не высадишься на берег. Зато правая рука образует пологий берег с песчаным пляжиком. И что получается? Чтобы попасть, допустим, к озеру у пупка, надо высадиться на правую кисть. Но эта кисть от тела отделена узким проливом. И приходится идти по всей правой руке аж до самого плеча и там подняться на основное тело. Я пробовал ходить. Трудно, тяжело. Далеко не каждая здоровая женщина сможет пройти этот путь. А что говорить об уже больной?

— Но вы говорили, что правая кисть близко расположена к основной части тела. Может там можно что-нибудь сделать? Мосточек перекинуть какой-нибудь?

— Так я же как раз сейчас этим вариантом и занимаюсь, — обрадовался совпадению направления их мыслей Константин Михайлович. — Но там тоже не всё так просто. Кулачок женщины — это довольно крутая скала, на него никаким трактором не вползёшь. Надо делать более или менее пологую дорогу, чтобы и больную женщину на коляске можно было вкатить. Потом надо перебрасывать мост. Нужен крепенький мосточек. А я сейчас там натянул висячий мост. Но на него не всякая женщина осмелится ступить. В общем, проблем куча. Но теперь, когда появились деньги, я вплотную займусь этим делом. Я обязательно закончу это дело. Ради памяти моей Любашеньки.

— Ну что ж, кое что мне уже стало яснее, — задумчиво произнёс Коля. — Дело очень хорошее. Надо к нему Борю подключить. А жильё? Дом там будет?

— Для начала я запланировал поставить там не большой дом, — Константин Михайлович довольно улыбнулся, отметив про себя, что Коля относится к его идее, которую он сам вначале считал немного сумасбродной, как ко вполне реальному проекту. — Метров так двадцать на тридцать. Двухэтажный. Основная трудность — там нет электричества. Для приготовления пищи можно подвозить дрова и уголь.

— А газ в баллонах? — предложил Коля.

— Нет. Женщины сказали, чтобы газа там не было.

— Почему? — удивился Коля.

— Не знаю, — пожал плечами Константин Михайлович. — Они говорят, что у него запах какой-то не такой. В присутствии газа вода быстро теряет свои целебные свойства. Разрешили только дрова, уголь и электричество. Вот и крутись теперь, исходя из заданных условий.

— А если поставить мини гидростанцию?

— На воде Бабьего источника?

— Да.

— Да ни в коем разе. Абсолютно исключено, — Константин Михайлович отрицательно качнул головой. — Женщины ни в коем случае не дадут на источнике что-нибудь ставить. Да и не такой уж он и мощный, чтобы можно было легко выжать киловатты. Ничего, кроме дизель генератора, мне в голову не приходит. Шумновато, конечно. Придётся его ставить подальше от домика, чтобы он поменьше солярой вонял.

— А ветряк? — начал перебирать Коля. — Или солнечные батареи?

— В тихий ветряк я не очень-то и верю, — пожал плечами Константин Михайлович, — да и не так уж часто у нас тут ветры гуляют, чтобы полагаться на них. А вот солнечные батареи — это было бы хорошо. Но я в этом деле не силён. Мне кажется, что трудно будет за день накопить столько солнечной энергии, чтобы хватило на весь вечер, да ещё и на ночь что-то осталось. Конечно, солнца там — хоть отбавляй. Южный склон горы. Чаша, обращённая к солнцу. Я там уже виноградник посадил, мандариновую рощицу, хурма, смоква. Всё растёт и уже начинает плодоносить. Так что с солнышком проблем нет. А вот как его накопить в достаточном количестве? Это надо ставить батарею аккумуляторов. А это уже сразу становится дороговато. Даже не знаю.

— Ну что ж, — расцвёл в довольной улыбке Коля, — можете считать, что и эта проблема у вас ушла в далёкое прошлое. Поставим небольшой дизель генератор, так, на всякий случай. Резерв. Поставим где-нибудь повыше маленький ветрячок. Так, на всякий случай. Для исследовательских целей. Но главный упор сделаем на солнечные батареи.

— Ничего не понял, — крутанул головой Константин Михайлович, — это каким же образом будем решать проблему с накоплением энергии на ночь?

— У Бори, с которым я хочу вас познакомить есть панели солнечных батарей с КПД пятьдесят процентов. Собственного производства. Они сами выращивают эту плёночку. Не очень дорогая, но очень полезная и красивенькая. Даже если взять скат крыши десять на тридцать метров, это за сутки даст около полутора мегаватт-часов. Это я вам говорю не отсебятину. Это даже не проект. Это я видел у него своими собственными глазами. И цифры я запомнил, потому что сам видел, как от его солнечной энергии сварочный аппарат тройкой стальной лист резал. Это в хороший солнечный день. Ну, в пасмурный день примерно вполовину меньше. Но это тоже очень много.

— Это, конечно, впечатляет, — вздохнул Константин Михайлович, — я немножечко уловил суть, эффектно спрятанную в мегаваттах, но меня интересует другой вопрос — как я эти мегаватты сохраню на одни сутки, или, хотя бы, на ночь?

— И это для Бори не проблема, — Коля явно смаковал удовольствие. — С помощью своего супермаховичка он вам сбережёт эти самые мегаватты хоть на целый месяц. Потери очень маленькие при хранении.

— И всё равно, я ничего не понял, — крутанул головой Константин Михайлович.

— А помните, вы подходили ко мне, когда я работал на своей мусороуборочной машинке? Вы тогда ещё сильно удивлялись: проводов нет, звука работающего двигателя нет. Вы тогда меня спрашивали: как она работает? Я попробовал вам что-то объяснить, но вы тогда ничего не поняли. Ну, не поняли, и не надо. Но вы своими глазами видели работу этого супермаховичка. Уверяю вас, изумительнейшая штука. И очень надёжная.

— Постой, постой, а твой странный мотоцикл? — вдруг вспомнил Константин Михайлович. — Это тоже он?

— И это тоже он, — засмеялся Коля. — Да не надо никаких бензобаков. Никаких заправочных станций. Сел дома, поехал в Москву, сделал дело, вернулся домой. И ни разу не заправлялся. Красота.

— А стоимость? — осторожничал Константин Михайлович. — Не обойдётся ли мне эта штука дороже аккумулятора?

— Ну, никакого сравнения, — успокоил его Коля. — Даже дешевле солярки. Это я говорю, если применять маховичок на транспорте. А в стационарных условиях ещё дешевле.

— Ну, если всё обстоит именно так, так это будет просто замечательно, — задумчиво произнёс Константин Михайлович. — Поскорее бы мне встретиться с твоим Борей. Слушай, мне что-то в последнее время одна мысль не даёт покоя. И никак я от неё избавиться не могу. Понимаешь, у меня сердце больное. Страшновато становится. Нет, ты не подумай, что за себя. Нет, я умереть не боюсь. Хоть сейчас. С радостью. Наконец-то встречу свою Любушку. Нет, смерти я не боюсь. Мне за детей страшно. Такая жизнь вокруг стала нехорошая. Теперь, когда ты помог мне погасить ипотеку, у меня на сердце стало немного поспокойней. Но всё равно, я хочу попросить тебя ещё помочь мне. У тебя такие надёжные друзья. И вот, я прошу тебя: помоги моим девочкам, если со мной что-нибудь случится. Они у меня замечательные. Красивые. Не понравится тебе Ирина, ты присмотрись к моей Сашеньке. Может её возьмёшь в жёны. У меня дочери — красавицы. Ну, ладно, это я так, для собственного успокоения, чтобы хоть что-то попробовать сделать для моих доченек. Слушай, я составил завещание на всякий случай. Всё своё состояние, а оно теперь не такое уж и маленькое, оставил на Ирочку, с обязательством обеспечить и Сашеньку. И сестру постарался не обидеть. Но я сейчас хочу просить тебя об Ирочке. Она же в бизнесе не очень-то и разбирается.

— Так может Генрих поможет? — спросил Коля.

— Ой, вот только не надо мне ничего говорить о Генрихе, — махнул рукой Константин Михайлович. — Я сегодня же постараюсь как-нибудь поделикатней поговорить с Ирочкой, поконкретней выяснить её отношение к этому прохвосту и предложить готовить ему гарбуза. Понятно?

— Понятно, — кивнул Коля.

— Так вот, я не предполагаю участие Генриха в работе моей базы. Ни в коем случае. Не нужен он мне ни с какого боку. Я прошу тебя оказать помощь Ирочке в управлении базой. Хотя бы в самом начале, пока она немного не освоится в этом деле. Прошу тебя, не оставь мою доченьку без помощи. А?

— Обещаю вам, буду стараться изо всех сил, — улыбнулся Коля. — Если вы говорите, что она красивая. Если у меня сейчас нет никого, так почему же мне не сказать: кроме неё? Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Да, я тебя тоже понимаю, — кивнул головой Константин Михайлович. — И если ты не против, то я даю тебе своё благословение на союз с нею. Она сейчас очень сильно занята. У неё сейчас нет мужчины. И если у вас всё получится, то я буду счастлив. Бог вам в помощь. Ну, это я говорю на тот случай, если со мной что-то случится. Не надо из этого делать трагедию. Я буду рад уйти к моей Любушке, если буду уверен, что мои дочки не останутся без помощи. Так вот, сейчас мы приедем на базу, пойдём ко мне в кабинет, и я покажу тебе свой тайничок. Вдруг пригодится.

— Обещаю вам: не оставлю ваших дочерей без помощи, — торжественно произнёс Коля. — Теперь наша часть базы и ваша часть будут работать вместе, поэтому надо, чтобы жизнь наша протекала без эксцессов. Я буду стараться изо всех сил. Знаете, как-то обидно будет, если что-то с вашей семьёй будет не так. Столько сил я положил для заключения договора на аренду. Обидно будет, если всё пойдёт прахом. Нет, обещаю вам, что буду помогать Ирине Константиновне изо всех сил. Но мне кажется, что вам сейчас надо бы хоть немножко отдохнуть. Всё, с долгом рассчитались, теперь можно и расслабиться. Зачем торопиться? Куда спешить? Составим план первоочередных работ, отработаем проект и потихонечку примемся за работу.

— Нет, нет, — закрутил головой Константин Михайлович, — открытие сезона уже на носу. Мне обязательно надо запустить строительство женского домика у Бабьего источника. Хоть сейчас и выходные, но я всех, кого можно подниму, поставлю на ноги и заставлю работать. Мне их жёны сами будут помогать толкать их вперёд. Нет, мне без этого покоя не будет. Завтра же утром я приезжаю на базу. Мы переправимся на тот берег, посмотрим всё на месте, подготовимся к разговору с твоим другом, чтобы он сразу увидел, что имеет дело не с маломысленным пацаном, а с серьёзным мужиком.

— А как же концерт дочки? — спросил Коля.

— А, успею, — махнул рукой Константин Михайлович. –Постараемся провернуть дело без затяжки. Да если опоздаю на концерт, не велика беда. Там и без меня много людей будет крутиться вокруг Ирочки. Я уже был на предварительном концерте. Все очень сильно надеются на Ирочку. Я с ней сегодня вечером обязательно поговорю. Поцелую перед сном, пожелаю спокойной ночи. Я давненько уже не целовал её на ночь. Как-то неудобно было, загрузил ипотекой, а рассчитаться никак не получалось. Тревожно было на сердце. А теперь я спокойно пожелаю ей полной и окончательной победы на конкурсе. Я обязательно намекну, что теперь можно не бояться Генриха. Пусть теперь катится, откуда прикатился. Это будет для неё самой лучшей поддержкой на конкурсе. А на концерте и после него ей будет не до меня. Итак, ты завтра знакомишь меня со своим Борей. Да?

— Конечно, — согласился Коля.

— А где он работает? — спросил Константин Михайлович.

— На авиазаводе. У него много знакомых, которые могут выполнить любые строительные работы с хорошим качеством. Очень деловой и грамотный человек. Мне кажется, что те проблемы, о которых вы мне рассказали, для него вполне решаемы.

— А он не рассердится, если мы завтра заявимся к нему и потащим его на наше озеро? — спросил Константин Михайлович.

— Нет, не думаю, — задумчиво произнёс Коля. — Ваша идея с домиком для женщин настолько замечательная, что он обязательно загорится ею. Ему нравится решать такие проблемы. Он сам будет работать и заставит работать других.

— Аж не верится, — вздохнул Константин Михайлович, — жил, жил, и даже не замечал, что вокруг меня столько замечательных людей. Ну, вот и приехали. Пойдём со мной в мой кабинет. Я покажу тебе свой тайник. Может, пригодится.

Они поднялись на второй этаж приёмного корпуса и прошли в кабинет директора. Константин Михайлович, не произнося ни звука, показал Коле как открывается его тайник. Потом они вышли на улицу и распрощались до утра. Константин Михайлович отправился домой утешить свою старшую доченьку перед ответственным концертом, а Коля, зайдя в свой дом только для того, чтобы подсыпать печку, отправился к Строгановым.

продолжение следует