Tasha Fayer — Призрак Галереи

Мартин совершал ночной рейд по галерее, тщательно, но без малейшего энтузиаз-ма, обшаривая стены тусклым лучом собирающегося «сесть» фонарика. Парень никогда не испытывал интереса, и тем более священного трепета перед, как он выражался, «мазнёй» великих авторов. Поэтому и сегодня, пробегая мимо бесценных картин, он меланхолично зевал и мечтал о горячем кофе.

Обход был почти завершен. Оставалась последняя зала, которая начиналась за по-воротом. Мартин чувствовал, что глаза предательски слипаются, а руки тяжелеют. Он уже вышел на финишную прямую, когда давно заедавший фонарик моргнул в послед-ний раз и умер…

Мартин раздраженно чертыхнулся, проклиная все семейство фонарей и этот экзем-пляр в частности, и постучал по нему кулаком. Однако и после нецензурных заклинаний положительного эффекта добиться не удалось. В кромешной темноте не было видно даже собственных рук. Передвигаться стало практически невозможно, поскольку был риск задеть и повредить подвешенные на стропах полотна. А уже через несколько дней в этом зале должна состояться выставка картин какой-то малоизвестной художницы 20 века с последующим аукционом. Дочь этой самой художницы сейчас очень нуждалась в деньгах и решилась, скрепя сердце, продать все завещанные ей работы. Хотя Мартину было до последнего непонятно, кто может позариться на творчество сумасшедшей старухи, да еще и за деньги.

Однако это сейчас волновало молодого охранника меньше всего. Он стоял посреди залы, оставив бесполезные попытки заставить фонарик заработать, и достал переговор-ное устройство:

— Руди? Блант? Кто-нибудь, слышите меня?

— Да, Марти? — донеслось из хрипящего динамика после секундной паузы.

— У меня батарейки сели, не могу осмотреть последнюю залу. Включите свет. Тре-тий этаж, правое крыло, уровень С.

— Далась тебе эта комната! — вклинился в разговор голос Бланта, — Хватит выпенд-риваться, давай, спускайся.

— Мне повторить запрос? — недовольно повысил голос Мартин.

— Марти, я включу, — донеслось из динамика, и он замолчал.

Мартину никогда не нравился Блант. Он ничего не делал, просто просиживал в му-зее штаны, а в ночную смену мирно спал. Говорили, что за свою жизнь он не сделал ни одного обхода по галерее и до сих пор не знает точного расположения всех залов. С первого дня у них возникла обоюдная неприязнь, поскольку Мартин привык делать свою работу хорошо, доставляла она ему удовольствия или нет. Блант же считал, что это просто способ понравиться начальству. И вот очередной повод уколоть разжалован-ного полицейского.

В рации зазвучало громкое шипение, за которым было почти не слышно голоса Ру-ди:

— Марти, я включил все рычаги.

— Все та же темнота, — грустно вздохнул парень, — Может пробки вылетели?

— Нет, точно нет! — крикнул Руди достаточно убедительно, — На других-то этажах свет горит. — Немного помолчал и добавил, — Никуда не уходи. Мы сейчас придем…

Мартин усмехнулся. Если бы он мог уйти, то сделал бы это без посторонней помо-щи.

Тишина поглотила залу. Мартин знал, что если Руди сказал, то он точно придет. Вот только растолкать Бланта будет весьма сложно. Поэтому Мартин почти смирился с мыслью, что ему придется стоять посреди увешанной полотнами комнаты до самого утра, пока не рассветет. Но он ошибся. Тучи, для Англии явление весьма частое, словно решив смилостивиться над несчастным охранником, открыли спрятанный за своим покровом бледный прожектор Луны. Серебристо-белый свет ровно разлился по галерее, словно парное молоко, медленно проникая в самые недоступные уголки залы. Глаза Мартина облегченно окинули помещение: картины на месте, сигнализация работает. Всё в порядке. Он сделал несколько торопливых шагов вперед и уже собирался уходить, но буквально замер от удивления.

В самом центре зала, напротив окна, перед одной из подвешенных на стропах кар-тин, стоял мужчина среднего возраста. Одет он был бедно и странно, если не сказать старомодно. Не обращая ни малейшего внимания на оцепеневшего охранника, мужчина с сосредоточенным видом, занес над полотном кисть и стал бережно выводить ею что-то на полотне.

— Немедленно отойдите от картины! — крикнул Мартин, доставая из кобуры писто-лет, — Кто вы? Как вы сюда попали?

Но старик лишь безразлично взглянул в сторону Мартина и продолжил водить ки-стью по холсту. Его движения были медленными и невероятно плавными. Казалось, что он находится в режиме замедленной съемки. Кроме того, Мартину показался весьма странным тот факт, что лицо незнакомца был столь же бледно и прозрачно, как и его рубашка.

— Прекратите немедленно, иначе я буду вынужден принять меры!

Мужчина остановил руку, с грустным выражением лица обернувшись к окну. Тучи снова спрятали под своим одеялом Луну. Темнота черной кошкой прыгнула в углы галереи, сделав пространство звеняще-бесконечным. Парень несколько секунд пытался вглядеться в темноту, чтобы посмотреть, куда делся мужчина, но от напряжения зало-мило глаза. Вскоре охранник увидел скачущие по комнате лучи двух фонариков и голоса коллег:

— Наверно, что-то с проводкой. Её давно пора менять, — тихо бормотал Руди.

— Я вообще не понимаю, какого дьявола ты меня за собой потащил…

— Марти, ты здесь?

— Срочно перекройте все выходы! — быстро скомандовал парень, — Похоже, про-изошло несанкционированное проникновение…

Всю ночь в галерее горел свет. Каким-то чудом его удалось включить. В правом крыле третьего этажа на уровне С было полно нужного и ненужного народа. Коллеги Мартина держались в стороне, передав бразды правления в руки штатных полицейских, которые досконально обыскивали каждый угол и закоулок здания. Музейный и город-ской эксперты по живописи тщательно рассматривали каждый сантиметр полотна, на котором был изображен морской закат. Позади них стоял и внимательно наблюдал за их действиями директор музея Артур Хант. Мартин находился рядом и, опустив голову, ждал своего приговора.

— Здание чисто. Посторонних не обнаружено, — с серьезным видом отчитался запы-хавшийся полицейский.

— Вы точно все осмотрели? — недовольно скрипнув зубами, спросил мистер Хант.

— Так точно! — вытянулся в струнку служивый.

— Я повышу тебе жалование, если ты сможешь это как-нибудь объяснить! — с нали-тыми кровью глазами повернулся директор к Мартину. И бросил в сторону: — Можешь быть свободен.

Полицейский коротко кивнул, уводя из галереи отряд. Мартин продолжал молчать. В разговор вступил городской эксперт:

— Картина абсолютно чиста. Она не подвергалась никакому постороннему воздей-ствию.

— Но я видел! Видел своими глазами человека, водившего по холсту кистью! — ткнул парень рукой в картину.

— Куда же он тогда делся?! — свирепствовал директор, размахивая руками, — Испа-рился?

— Уж не привидение ли довелось вам тут встретить, молодой человек? — с улыбкой обратился к нему старший эксперт, поправив очки.

— Перестаньте, не было тут никого! — раздраженно крикнул господин Хант, недо-вольно глядя на Мартина, — Вы подняли на дыбы весь научный отдел и полицию, что бы показать, какой вы бдительный? Я не потерплю беспорядков в моем музее! И если вы таким изощренным способом решили вернуть себе место в отделе безопасности, младший сержант Локхард, то имейте в виду: вы пошли не тем путем! — мистер Хант закончил гневную тираду и, демонстративно развернувшись, с невозмутимым видом пошел в сторону своего кабинета. Мартин остался стоять рядом с картиной, висящей посреди комнаты.

— И все же, это весьма странная картина, — протянул городской эксперт, — Слой краски, словно, как бы это правильно сказать, выпирает. Он очень плотный и толстый. А ведь, если я не ошибаюсь, данный пейзаж был написан в конце ХХ века, когда краски, в большинстве своем, имели химическое происхождение. А тут похоже на то, что художник писал органикой. Вам так не кажется, коллега? — и он обернулся к музейному эксперту. Тот открыл было рот, что бы ответить, но в этот момент Мистер Хант, еще не дошедший до двери и слышавший слова эксперта, остановился и, не поворачиваясь к беседующим, бросил:

— Мистер Сток, будьте добры, зайдите ко мне в кабинет. А вы, господин Мильтон, можете быть свободны. Простите, что пришлось зря вас беспокоить среди ночи…

Рабочий день начался для Мартина в обед. А это как раз то время, когда галерея была практически, да что там, совсем пуста. Единственной мечтой парня было сейчас не попасться на глаза мистеру Ханту. «И почему, когда отец служил в полиции, у него не возникало таких дурацких проблем, как у меня? Выходит, я действительно неудачник? Не хватало еще и отсюда вылететь. Мама этого точно не переживет…» Но любопытст-во, разгоревшееся в нем сегодня ночью, гнало его на третий этаж, словно кусая за пятки. Уже подбегая к повороту на злополучный уровень С, Мартин услышал голоса, которые было легко узнать:

— Не переживайте вы так, мисс Хэмптон, — бархатно вещал тенор директора галереи, — Уже через два дня состоится аукцион. И если никто не пожелает приобрести картины вашей покойной матушки, царствие ей небесное, тогда я лично возьму на себя такую ответственность.

— О, вы так добры, мистер Хант, — тихо и грустно пролепетала собеседница, — Я да-же не знаю, как вас благодарить…

— Что вы, что вы, дорогая! — засмеялся директор, — Не стоит. Но, надеюсь, вы пони-маете, что наша галерея не сможет заплатить вам слишком большую сумму. У нас просто нет таких средств…

— Вы же знаете, — грустно вздохнула девушка, — Я буду сейчас рада любым деньгам.

— Простите, что не могу вам помочь большим, дитя моё, — снова пропел мистер Хант, — А сейчас, позвольте покинуть вас. У меня много работы.

«Вот слизняк!» — подумал Мартин, дожидаясь, когда удаляющиеся шаги директора пропадут вовсе.

Выглянув из-за угла, Мартин увидел ангельского вида существо. Девушка, не про-сто стройная, а тонкая, словно осинка, стояла возле той самой картины. Белоснежный сарафан, не прикрывавший колени, подчеркивал каждый изгиб её стана. Светлые волосы нежными локонами падали на тонкие плечи. Казалось, малейшее дыхание ветра могло легко унести эту девушку с собой. Её большие синие глаза, не отрываясь, смотре-ли на пейзаж злосчастной картины, словно провожая кого-то в бесконечность. Мартин так залюбовался красавицей, что не заметил, как вошел в галерею. Она испуганно повернулась к нему, заставив локоны прыгать по плечам, и спросила:

— Это вы видели здесь привидение? — вопрос был настолько неожиданным, что Мартин растерялся. Он молча и неподвижно стоял в нескольких шагах от нее, словно врос в пол, и, не отрываясь, смотрел на девушку. — Так это вы или нет? — её голос звенел, словно хрустальный бубенчик, а глаза по-детски искали в лице Мартина по-мощь.

— Лучше бы вы спросили: видел или нет, — усмехнулся парень, придя в себя.

— Я вас не понимаю, — серьезно сдвинула она брови.

— Привидение. Чушь какая-то! — пожал он плечами, — Мне показалось. Я просто вчера малость перетрудился, — Мартин покачал головой, еще раз взглянув на юную красавицу, и собрался уходить. Но её голос снова разрезал тишину:

— Мама тоже видела возле этих картин привидение, — дрожа от слез, сказала она, — Седого человека в старомодной одежде. Она тогда еще смеялась: «Береги, Кэтти, эти картины. К ним приложил руку дух забытого гения». Я слушала рассказы мамы, как детскую страшилку. Ведь я и сама не верю в привидения… — она подняла на Мартина полные слез глаза, — Что он сказал? Пожалуйста, я должна знать!

— Ничего, — тихо ответил Мартин, где-то в душе понимая, что этим словом он раз-бивает её робкую надежду на что-то…

— Скажите мне, если он снова придет… — почти шепотом пробормотала девушка, стараясь спрятать поглубже свои слезы, и быстро, словно подхваченное ветром перыш-ко, выпорхнула из галереи.

Ночь обещала быть долгой. Какое-то необъяснимое чувство подсказывало Марти-ну, что если старый художник, приходивший в галерею не объект его больной фантазии, то он появится снова. Обязательно появится. Парню казалось, что этот человек, или, во что верить Мартину хотелось меньше всего, призрак, не успел доделать то, что задумал. Охранник помешал ему своим присутствием. И сегодня помешает снова.

Мартин запасся термосом с черным несладким кофе и взял несколько запасных ба-тареек для фонарика. Мало ли что.

Галерея сектора С встречала его кромешной темнотой. Той же, что и вчера. Луч фонарика золотым зайчиком скакал по углам и картинам. Убедившись, что зала пуста, парень сел на мягкий диванчик, стоявший возле стены, и погасил луч. Спать не хоте-лось, но легкая дрема все же медленно заволакивала уставшие за день глаза. Ведь это такой соблазн: заснуть в темноте, да еще и на дежурстве…

— Марти. Марти. Это Руди, — донеслось из хрипящего динамика рации, — Как ты там?

— Всё тихо, — коротко ответил парень, — Но будь готов, если мне понадобится по-мощь.

— Понял.

Руди был моложе Мартина года на два, но относился к нему как к старшему и очень солидному начальнику. Что бывшему полицейскому нравилось в этом парне, так это его постоянная готовность помочь. Нет, не выслужиться или выполнить приказ, а именно помочь. И этой его чертой нагло пользовался Блант, заставляя выполнять разного рода поручения. Мартин часто ругался из-за этого с Блантом, но все как в песок. Поэтому он для себя уже давно решил, что если удастся свалить из этого музея, он заберет с собой и Руди.

Мартин то и дело смотрел на часы, светя на них фонариком. Стрелки тащились по циферблату, словно усталые за день старики. Время сонно зевало, растягиваясь под покрывалом ночи, пока его никто не видит и никто за ним не следит. Ну, кроме Марти-на. Но он сегодня не в счет…

Охранник сам не заметил, как закрыл глаза. «Всего на секундочку» — пообещал он себе — «Что так в темноте, что эдак — все едино…» Это было последнее, о чем он успел подумать. Сон поглотил его, не дав опомниться…

Мартин проснулся, нехотя разлепляя веки и щурясь от яркого света. Первой его посетила лишь одна мысль: «Неужели проспал до утра…», но он ошибся. Просто эта ночь была невероятно лунной по сравнению с предыдущими. Луна сияла не хуже солнца днем, обнимая своим светом картины ночной галереи. Охранник протер глаза и, что бы быстрее проснуться, решил размяться. Но стоило ему встать и сделать несколько шагов, как перед его глазами появился вчерашний знакомый. Тот же мужчина, в той же одежде, даже с той же кистью стоял возле картины, бережно выводя на ней какие-то контуры. Он не обращал внимания на наблюдающего за ним охранника, продолжая давно начатое дело. Мартин ломал глаза, пытаясь понять человек это или нет. По всем признакам это был, конечно же, человек, особенно если учесть, что Мартин не верит в призраков, но что-то было в нем не так. Парень медленно потянулся к рации и уже поднес её к губам, когда художник вдруг оторвался от своего занятия и взглянул холод-ными глазами на Мартина. Мурашки пробежали по спине. Рука замерла, пальцы одере-венели. Он смотрел в глаза художника, но видел лишь мутные белки, какие бывают у слепцов. Старик, заметив в руке Мартина рацию, медленно покачал головой, давая понять, что не стоит никого звать. Парень судорожно кивнул, опустив руку. Художник сделал несколько медленных взмахов, подзывая его поближе.

— Не стоит, я лучше здесь постою, — холодеющими губами пробормотал Мартин, — Прошу вас, продолжайте…

Художник одобрительно кивнул и снова подошел к картине. Парень наблюдал, как привидение, а теперь он в этом был уверен, наносит плавные мазки на светящийся холст. Старик сделал последний взмах и отступил назад. Склонив голову, творец взглянул на картину и умиротворенно улыбнулся. Его труд, похоже, был окончен. Художник пригласил Мартина взглянуть на его произведение, а сам медленно раство-рился в струящемся лунном свете. Парень успел только открыть рот, чтобы задать вопрос, но Старик уже исчез. Мартин на ватных ногах подошел к картине. Он не чувст-вовал страха, скорее это был тот самый священный трепет, которого он никогда не испытывал. Взглянув на картину, Мартин изумленно вскрикнул. Вместо закатного моря на холсте был изображен портрет лукаво улыбающейся красавицы, которая держала в правой руке игральную карту — даму пик. Парень выхватил рацию и дрожащей рукой, нажал на кнопку:

— Руди, быстро сюда! — кричал он почему-то в динамик, — Я могу доказать мистеру Ханту, что я не сумасшедший…

… Директор галереи, окруженный на этот раз тремя экспертами, метался по выста-вочному залу, кидая на Мартина короткие, но красноречивые взгляды. Служащие музея перепробовали все: включали и выключали свет, светили фонариками, ультрафиолето-выми лампами, и даже пытались рассмотреть картину в темноте. Но на месте морского пейзажа ну никак не хотел появляться портрет молодой особы. Мартин даже не пытался доказать свою, как ему тогда еще казалось, правоту. Спорить с мистером Хантом было себе дороже. Парень и так уже приготовился распрощаться со своей работой. Вторую ночь подряд он устраивает грандиозный переполох в галерее. Перед самым аукционом. Директор такого не прощает.

Эксперты снова ничего не нашли, косо и с некоторыми усмешками поглядывая на парня. А мистер Хант вообще решил, что Мартин уснул во время дежурства, и ему все приснилось. Тогда за этим точно должно последовать наказание.

Господин Сток — музейный эксперт — подошел к директору и что-то тихо сказал ему. На что мистер Хант громко и раздраженно ответил:

— Мне плевать, что он видел! Сделайте так, что бы до окончания выставки он не попадался мне на глаза!..

Миссис Локхард любила, когда сын бывал дома. После смерти мужа она находила в Мартине единственную надежду и опору. Но сейчас помощь требовалась, скорее, ему самому. Парень сидел за кухонным столом, методично и целеустремленно размешивая ложкой остывший чай.

— Ты же даже сахар не положил, — сказала мама, — Что случилось, милый?

— У меня возникла проблема, которую кроме меня никому не удастся решить, пото-му что никто мне не верит. Да я и сам бы не поверил, если бы не увидел все собствен-ными глазами. Мам, что мне делать? — грустно вздохнул он, подняв глаза на миссис Локхард.

— А что бы сделал твой отец? — улыбнувшись, спросила она.

— У папы было столько друзей! — взмахнул он руками, — Они бы ему точно помог-ли…

— Подожди, я сейчас, — все так же улыбаясь, проговорила мама и вышла из кухни. Она вернулась буквально через несколько минут, неся в руках толстую потрепанную книжицу, — Друзья твоего отца — твои друзья. Так он всегда говорил. Думаю, никто из них не откажется помочь тебе.

Мартин взял книжицу. Это оказался телефонный справочник, в котором в абсо-лютном беспорядке были разбросаны телефонные номера и адреса всех, с кем отец Мартина дружил или общался. «Думаю, для начала мне понадобится психиатр», — усмехнулся про себя парень, перелистывая одну за другой едва пожелтевшие от време-ни страницы. Его взгляд остановился на бледной записи: «Гнесин Варковский. Частный психолог». Как раз то, что нужно…

Мартин сидел в мягком уютном кресле и с видом глубочайшего удивления погло-щал круглые шоколадные конфеты, приготовленные для постоянных посетителей психолога. Мало того, что парню довелось дважды увидеть привидение, в существова-ние которого он не верил до последнего, так теперь выяснялось, что этому явлению можно дать четкое объяснение с точки зрения физики!

Гнесин Варковский, поляк по происхождению, говорил хоть и с акцентом, но дос-таточно четко и внятно, так что Мартину не составляло труда понимать каждое его слово:

— В том, что вы стали свидетелем появления привидения, нет ничего удивительно-го. И я больше чем уверен, что с психикой у вас все в порядке. Научно доказан тот факт, что привидения как явление часты в стенах музеев и картинных галерей. Дело в том, что раньше художники пользовались красками натурального органического происхождения. Считалось, что эти краски «живые». Только они могли передать точные оттенки приро-ды или румянец человеческого лица. Художник, как и любой другой человек, обладав-ший определенной аурой и спектром свечения, долгие месяцы проводил, стоя у холста, выполняя по сути одни и те же движения: нанося кистью мазки. — И господин Варков-ский сделал несколько взмахов в воздухе, — Краски, наносимые на холст, как бы запо-минали и фиксировали в своем коде контуры ауры художника. Музейные привидения несколько отличаются от привидений других групп. Они, по сути дела, то, что мы сейчас назвали бы галлограммой. Лунный свет в определенную фазу падающий под определенным углом, позволяет воспроизвести картинку, сохраненную в памяти холста. И если вы говорите, что видели, как старый художник водит кистью по картине, значит, так оно и есть. Или, что скорее всего, было когда-то на самом деле.

— То есть вы хотите сказать, автором картины является тот самый художник, в ста-ромодном одеянии? — уточнил Мартин, разворачивая последнюю конфету.

— Выходит, что так, — подтвердил психолог, пожав плечами.

— Но этого никак не может быть, поскольку все картины, которые находятся в том отсеке галереи, написаны женщиной. Причём жившей в ХХ веке, — недоверчиво нахму-рил брови парень. Мистер Варковский дружески улыбнулся и уже совсем по-другому обратился к нему:

— Если бы здесь сейчас сидел твой отец, Марти, я бы посоветовал ему подвергнуть картину профессиональной экспертизе.

— И что бы сделал он?

— Он бы послушал моего совета…

… Директор отстранил Мартина от дежурства на трое суток, как раз до окончания аукциона, и появляться в здании музея ему было строжайше запрещено. Поэтому удивлению Руди не было предела, когда в окошке кабинета охранников на первом этаже он увидел знакомое лицо. Мартин постучал в стекло, умоляюще сложив руки на груди. Руди выглянул за дверь, убедившись, что поблизости пока никого нет, и открыл окно:

— Марти, что ты тут делаешь? — удивленным шепотом спросил он, — Если директор узнает, что ты под покровом ночи пробрался в музей, чтобы продолжить свою охоту на призраков, он убьет и тебя, и меня. А он обязательно узнает, Марти, потому что где-то неподалеку ходит Блант, и если он тебя здесь увидит…

— Подожди, Руди, не части, — зажал ему рот Мартин и когда тот успокоился, спро-сил, — Ты что, тоже мне не веришь?

— Знаешь, Марти, трудно во что-то поверить, когда сам этого не видел, — печально произнес он, пряча в пол глаза, — А особенно в такое…

— Так веришь или нет?!

— Да конечно верю, Марти, — вырвалось у парня, после продолжительного молча-ния, — Если не тебе, то кому?

— Тогда ты должен мне помочь… — шепотом пробормотал парень.

— Надеюсь, это не противозаконно? — со вздохом уточнил Руди.

— В том-то и дело, что да.

— А знаешь, Марти, я знал, что ты втянешь меня в историю в силу моей бесхарак-терности. С первого дня знал, — протянул парень. Мартин засмеялся, похлопав его по плечу.

— Мне ужасно стыдно тебя просить об этом, но мне необходимо выкрасть ту карти-ну, возле которой появлялся призрак. Руди, это всего на несколько часов. Я её сразу же верну.

— Заметь, я ведь даже не спрашиваю, зачем она тебе, — вздохнув, улыбнулся коллега и взял фонарик, — Надеюсь, Бланту на глаза я не попадусь…

Вопреки всем предчувствиям Мартина, операция по похищению картины прошла весьма тихо. И теперь он несся со свернутым в трубочку полотном через весь город, в надежде найти ответ на свой паранормальный вопрос.

Единственный, кто мог помочь ему поставить все точки над и, был эксперт между-народной академии изобразительного искусства, главный эксперт городского музея — профессор Скотт Мильтон. Он был не просто первоклассным профессионалом, гени-альным исследователем картин великих классиков. Мартин как-то краем уха слышал, что последнее время господин Мильтон практикуется на поисках утерянных произведе-ний искусства, и парню почему-то казалось, что это как раз его случай. Мартин уже выстроил в голове всю цепочку, недоставало лишь ключевого звена, в поисках которого мог помочь мистер Мильтон. Оставалось только надеяться, что профессор сейчас дома…

Дверь отворилась неожиданно быстро. Мартин не простоял и минуты, в ожидании ответа. Профессор, хоть и был одет так, словно готовился ко сну, но сонным вовсе не выглядел. Он открыл дверь, не спросив, кто там, и удивленно вскинул брови, увидев на пороге молодого охранника:

— Мистер, э-э…

— Локхард, Мартин Локхард, — кивнул парень, — Я охранник…

— Я помню, — улыбнулся господин Мильтон и сделал пригласительный жест, — Нет смысла держать вас на пороге. И спрашивать, что привело вас ко мне в столь поздний час, лучше будет за чашечкой чая…

Стоило Мартину переступить порог гостиной, как он развернул дрожащими рука-ми холст, прямо перед носом профессора.

— Что это? — изменился в лице мистер Мильтон, — Вы украли картину?

— И да, и нет, — неопределенно покачал головой гость, — Я хочу, что бы вы срочно, прямо сейчас, провели экспертизу этого холста…

— Если вы хотите убедиться в подлинности данного полотна, то я вас уверяю, что оно подлинное, — холодно сказал профессор.

— Нет, профессор, мне нужно, чтобы вы посмотрели, есть ли что-нибудь под верх-ним слоем краски, — умоляюще протянул Мартин, — Вы же сами говорили, что слой подозрительно толстый…

— Почему бы вам, не подождать утра? — перебил его мистер Мильтон, с опаской отойдя подальше, — К тому же мне нужно письменное разрешение директора вашего музея на проведение данной экспертизы…

— Не даст он никакого разрешения, и если вы сделаете то, о чем я вас прошу, я объ-ясню, почему, — убедительно произнес Мартин. Профессор Мильтон окинул его хитрым взглядом и, взяв полотно, сказал: — Вы же понимаете, что я должен буду сообщить о случившемся мисс Хэмптон?

— Сообщайте кому угодно, но только прошу вас, сперва посмотрите картину!

— Подождите, я сейчас…

Мартин метался из угла в угол. Никак не мог найти себе место. Минуты тянулись бесконечно, и каждый шорох пугал до дрожи. Парень молил только об одном: что бы пропажа картины не была обнаружена раньше, чем профессор закончит экспертизу. После часа мучений Джон Мильтон появился в гостиной. Глаза его безумно горели, а руки тряслись мелкой дрожью: — Я должен… нет, я просто обязан сообщить об этом мисс Хэмптон…

… Выставка с последующим аукционом состоялась. Но стоит сказать, что состоя-лась несколько позже, чем планировал того мистер Хант. И без его присутствия. Экс-пертам пришлось много потрудиться, прежде чем удалось восстановить подлинную картину, спрятанную под закатным пейзажем. Профессор Мильтон возглавлял процесс реставрации, подвергая проверке каждый сантиметр вновь открывающегося шедевра. Таких радостных эмоций, связанных с восстановлением картин он не испытывал, пожалуй, никогда. Под мазней старой миссис Хэмптон сантиметр за сантиметром открывался утерянный портрет прекрасной картежницы, написанный известным порт-ретистом первой половины 18 века. Эта картина с самого начала была овеяна чередой слухов и преданий. Говорили, что художник был влюблен в натурщицу и, когда она не ответила ему взаимностью, со злости замазал уже законченный шедевр черной краской. Осознав, что наделал, он тяжело заболел. Каждый день, возвращаясь к изуродованному портрету, пытался восстановить былую его красоту. Но не успел… Художник умер, не закончив дело своей жизни. Портрет, изуродованный рукой автора, вскоре был утерян, так как не представлял никакой ценности.

Каким образом портрет, пройдя через века, попал в руки молодой девушки Алисии Хэмптон, матери Кэтти, большая загадка, которую уже не разгадать никому. Однако когда юная Кэтти принесла всю коллекцию матери в галерею, что бы получить хоть какие-то деньги, эксперты мистера Ханта быстро поняли что к чему, и сказали об этом директору. Зная, что за картины покойной Хэмптон вряд ли кто-то осмелится предло-жить крупную сумму, он решил, что прямо на аукционе предложит Кэтти больше, легко перекупив холсты. Таким образом, заполучив за относительный бесценок, утерянный шедевр, он смог бы распорядиться им в своих целях. Естественно, мисс Хэмптон ни о чем не догадывалась. Её матушка скончалась внезапно, не успев рассказать дочери секрет таинственной картины. Но в планы расчетливого мистера Ханта вмешался случай, который свел призрак старого художника с Мартином. Единственное, чего не мог до сих пор понять профессор Мильтон, так это того, как под морским пейзажем оказался полностью восстановленный портрет великолепной картежницы. Видимо, легенда об уничтоженном шедевре — просто выдумка?

Мартин лишь улыбнулся, услышав такой вердикт.

Портрет старого художника ушел за баснословные деньги! Его выкупил и передал в королевский музей сын известного в прошлом мецената и ценителя искусства — Джеки Фрост. Кэтти Хэмптон уехала в Лондон. Больше о ней ничего не было слышно. Погова-ривали, правда, что она вышла замуж за того самого Джеки Фроста.

В музее живописи вскоре после инцидента сменился директор. Правда, призраков там больше не наблюдалось.

А Руди и Мартин по приказу самой Королевы были приняты в элитные королев-ские патрульные войска…

… Лондонская ночь мало чем отличалась от ночей других городов Англии, разве, что была куда более светлой от вездесущих фонарей. Мартин стоял на мосту, облоко-тившись на дверцу новенькой патрульной машины, и дышал сырым туманным возду-хом. С ночью у него связаны свои воспоминания.

Редкие автомобили медленно проползали мимо, издалека завидев патрульного и сбрасывая скорость. По спине офицера пробежала промозглая дрожь, и он уже хотел поехать на следующий объект дежурства, как вдруг услышал звенящий скрип электри-ческих проводов. Парень видел, как одна за другой гаснут лампочки, освещавшие мост. На уши упала странная тишина, всегда сопровождающая наступление темноты. Мартин чертыхнулся и уже потянулся к патрульной рации, что бы сообщить о поломке, как вдруг увидел бегущую по мосту девушку в легком красном платье. Сама же она была неправдоподобно бледна и напугана. Девушка то и дело оборачивалась, словно убегала от погони.

— Эй, мисс, с вами все в порядке? — крикнул Мартин, приближаясь к странной не-знакомке, — Я могу чем-нибудь помочь?

Но девушка испуганно посмотрела сквозь него, снова заметалась на пятачке моста и, подбежав к краю перил, рухнула с него, словно пройдя насквозь…

Мартин успел выкрикнуть короткое «Нет!» и рванул со всех ног к оградке. Внизу отчетливо виднелась хорошо освещенная чистая проезжая часть. Ни девушки, ни её тела на асфальте не было. Над головой Мартина снова зазвенели провода и лампочки стали медленно наливаться светом. Парень, тяжело и быстро дыша, попятился к машине. Дрожащей рукой он взял рацию, из которой доносился голос Руди:

— Марти, Марти, где ты пропал? Все в порядке?

— Да, — как можно более спокойно ответил парень, — Все хорошо…

— Говорят, там, на мосту свет вырубился. Проверь, ладно?

— Проверю, — проговорил Мартин леденеющими губами и выключил рацию…

Не верить в привидения? Глупо. Так же глупо, как и безоговорочно верить в их существование. Находясь в темноте, хотите оглянуться вокруг? Не поможет. Они приходят только когда нужно им. Но разве мы в этом виноваты? Мы не можем помочь привидениям исправить их ошибки. Мы можем лишь не мешать им в их исправлении. Дать еще один шанс. И, быть может, они ответят благодарностью? Даже не мечтайте. Им нужно лишь искупление. И мы здесь не при чем. Поэтому, если вам посчастливится встретиться с призраком, подумайте, кому из живых может понадобиться сейчас ваша помощь…