Солнечный Волк — Трупоняня И Мурь

        Одну картину из своего детства я унесу, пожалуй, навсегда. Маленькая двенадцатилетняя девочка со свертком одеяльца в руках. Одеяльце белое, с красными яблоками на боках, с не отмытым красно-ржавым пятном у края. Редкие растрепанные грязно-желтые волосы, и чистейшей воды голубые глаза, вечно смотрящие на тебя с каким-то непонятным, и от этого немного страшным укором.Она часто ходила по нашему двору и подходила к людям, преимущественно взрослым. Тихим голоском спрашивала «Вам не нужен котенок?». Этой детской робостью,подкупающей скромностью, этим не по годам взрослым взглядом, она, почему-то, вызывала у взрослых восхищение. Этакое умиление, с которым они гладили девочкупо голове, и аккуратно приоткрывали одеяльце, с обычной для них маской участия.

        Правда запах гнили и разложения мигом убивал у них все дальнейшее желание общаться с«милой» девочкой. Трупик котенка торчащими ребрами, укоризненно смотрящий на тебя, вызывал лишь искреннее отвращение.

        Взрослые отворачивались. Кто-то, ничего не понимая, кричал на девочку, кто-то бил её, кто-то, мучительно сглатывая слюну, быстрым шагом уходил прочь.

       А она как будтоне понимала их. Все с тем же презрительно-испуганным удивлением смотрела на человека, поправляла одеяльце и шла искать следующего потенциального хозяина.

       Её сверстники не общались с ней, дав ей полупрезрительную кличку Трупоняня. Смеялись, игнорировали, иногда издевались,но это всегда было односторонне. Девочка всегда молча поправляла растрепанные волосы, проверяла все ли в порядке у её котенка, и молча шла дальше.

       Взрослые боялись её. Её руки насквозь пропахли смертью.

       Мне было17. Я был заперт в себе, старался не замечать других, делал все, что бы не замечали меня. Но я жалел Настю. И котят. И делал я это в перерывах между своими мыслями или когда натыкался на неё при возвращении домой — она жила на моей лестничной площадке. Раньше, когда я думало ней, мне было интересно, откуда она брала котят? Но ответ нашелся довольно быстро — пара кошек в нашем подвале таскали котят именно в наш подъезд. Видимо здесь пахло вкуснее всего, да и было достаточно сухо. О том, что здесь у котят будет своя Няня они, к сожалению, не знали. Хотя, учитывая Настину страсть к котоводству, вряд ли это что-либо изменило бы.

       Был вечер, когда я увидел её. Через три дня мы с семьей переезжали в Москву, я пытался сдать все школьные экзамены экстерном. Привычные мысли об учебе, одноклассниках и скуке разорвал полумрак подъезда и довольное мурлыкание на ступенях.

Настя сидела рядом, осторожно положив пустое одеяльце рядом, и гладила котенка по головке.

«Это не мое дело», мелькнуло у меня в голове. Но я так и не смог пройти мимо тогда, уловя её чуть слышный шепот: «я буду заботиться о тебе, малыш… ». Остановился рядом с её острыми сбитыми коленками и сел рядом. Холод ступени обжог голые руки, но это ощущение, по-крайней мере, перебивало запашок гнили в полуметре от меня.

-Привет, — полушепотом сказал я девочке. Она осторожно повернула голову ко мне, улыбнулась одними губами, осторожно поправила волосы, и вернулась к зверьку.

       Я не знаю, что нахлынуло на меня когда она потянулась обеими руками, что бы взять котенка на руки. Ржавые пятна крови на одеяле? Жалобный писк задыхающегося в неосторожных руках Трупоняни малыша? Или желание, наконец, поучаствовать в жизни? Не знаю. Но, тем не менее, из моих губ вырвались те самые слова.

-Ты знаешь, что это Мурь? — спросил я её, добавив в голос немного страха.Её руки застыли на подходе к засыпающему котенку, и она медленно повернула свою маленькую нескладную голову ко мне, и я торопливодобавил — да-да, это точно он!

-А кто такой Мурь? — она осторожно выдавила это имя из себя своим хрупким голоском,и я облегченно вздохнул. Впрочем, настороженный взгляд её ярко-голубых глаз вернул меня к реальности.

— Мурь — это очень опасный зверь. Он только притворяется котенком, но на самом деле он очень коварен, — медленно начал я, но вскоре возбуждение ложью захватило меня. Но что там — ведь это ложь во спасение. — Он приходит ночью во сне и вызывает кошмары или наоборот, хорошие сны, в зависимости от своей поведения своей хозяйки. Ты же не любишь кошмары, Насть?

        Это был стопроцентный удар. Она вздрогнула и отвела руки от невозмутимого зверька. Котенок выразительно зевнул, и девочка, вздрогнув, спрятала руки подмышки. Она осторожно перевела взгляд с него на меня, и её личико скривилось.

— И что мне теперь делать? — чуть дрожа от страха и слез, спросила она.

— У меня дома есть книжка о Мурях. Но она очень редкая и секретная — сказал я, понизив голос — дать тебе её? Что бы этот коварный зверь ничего не натворил?

— Д-д-да, — заикаясь, проговорила она, осторожно хлопая ресницами.

       Я вскочил и быстро зашагал к своей квартире. Лихорадочно открыл её ключом, прошел мимо матери, бросив ей торопливое «я скоро», нашел в её шкафу книгу по уходу за кошками, пошел обратно, но внезапно меня осенила мысль.

— Вот она, держи.— Настя аккуратно взяла книгу в руки и вздрогнула, прочитав обложку.

«Правила Ухода За Мурем». Правда последнее слово было написано жирным красным маркером, но ведь это секретная книга, не так ли?

— И делай все по ней, хорошо? — я потрепал её по голове, и зашагал к своей квартире. Девочка,не отрываясь, смотрела на вылизывающего котенка. И, вдруг поняв ещё одну очень важную вещь, я развернулся и добавил. — Кстати, Насть, Мурь очень ревнивый.Поэтому ты лучше других котят не трогай.

    Она напряженно кивнула и медленно потянулась к котенку.Зверек поднял на неё глаза и протяжно мяукнул.

Улыбнувшись, я довольный зашел домой.

    Она позвонила мне через три дня, за три минуты до взлета. Я, быстро отвернувшись от родителей, склонился к ногам, делая вид, что поправляю шнурок — телефоны мы должны были выключить ещё перед посадкой.

— Мурь заболел. Он кашляет кровью и почти не мяукает, что мне делать? — девочка была очень взволнована, и чуть не плакала — это чувствовалось по её тонкому,дрожащему голосу. — Скоро он заснет, как и все котята?

— Нет, просто тебе надо позвонить врачу — шепотом начал говорить я, но, получив затрещину ототца, выронил телефон. Выругавшись про себя я с отчаяньем подумал о Насте.

        Больше я не слышал ни её ни о ней. Её телефон оказался бессмысленно утерян вместе свыброшенной отцом симкой, а больше ничего от неё у меня и не было. Несколько дней я думал о ней, о своей маленькой лжи, которая вполне могла стать очень большой из-за какого-нибудь неосторожного слова её друзей, но вскоре и это прошло.Меня захватила, закрутила эта новая жизнь.

    Я вернулся в этот город лишь восемь лет спустя. Осенью. Промозглый ветер, швыряющий мокрые желтые листья в лицо, изменившийся до неузнаваемости двор. Да и сам я зашел сюда лишь в приступе ностальгии. Оставляя отпечатки на грязи, я медленно подошел к своему подъезду и задрал голову, выискивая свои окна, когда меня сзади окликнул женский голос.

-Привет!

-Привет, — протянул я, оборачиваясь.

    Я узнал её лишь по свертку в руках, и меня мигом пронзило это гадкое ощущение дежа-вю. Я сделал шаг назад и попытался улыбнуться Насте.

-Да, я теперь такая — улыбнулась она мне потускневшим небом своих глаз. — Уже нета Трупоняня, что ты знал.

       Из ощущения неправильности происходящего меня вывело прикосновение к моей ноге. Огромный черный кот, поймав мой взгляд, вызывающе мяукнул. Я выдохнул.

-Да, Мурь подрос — расхохоталась Настя и протянула мне одеяльце — тебе не нужен котенок?

           Я оцепенело смотрел, как высокая стройная девушка разворачивает сверток.

           Из которого мне улыбнулся младенец.

           Живой.

Я выдохнул второй раз. И рассмеялся вместе с девушкой.

Страшно коварный ревнивый зверь яростно заметался между наших ног.