Кристина_Негелева — Лучше бы я умерла

— У нас сейчас здесь будет пара, — соврала я незнакомому преподавателю.

Она ушла, окатив меня недоверчивым взглядом. Эта аудитория была моя самая любимая. Она как-то противоречила общему статусу университета. Университет считался самым престижным из всего многообразия в студенческом городке, а тут кое-где штукатурка осыпалась, и кафедра с левого бока была пробита чьим-то сильным кулаком. Ха ха ха. Мне всегда смешно, когда преподы за такой смешной кафедрой делают умные лица, как будто они нобелевские премианты.

Но больше всего мне нравилось это окно. Оно по-старинке было не пластиковым, и краска обшаркалась, но какой был из него вид. Он всегда меня завораживал. Всего десять этажей. Много? Вы скажете — нет. Но для города на берегу Байкала — очень. Запрещают у нас строить выше. Байкал сурово качает землю, иногда, по настроению. А люди ходят. Они такие маленькие из этого окна. Кажется, что протянуть руку и взять какого-нибудь препода за плечи. Но … эээ, не получится. А если прыгнуть? Так.. не от того, что трудно жить, а просто ради прикола. Интересно, о чем будут мои мысли в эти несколько секунд. И как я буду лежать окровавленная на земле? Уф. Меня даже поморщило оттого, что я представила.

А все-таки я люблю смерть. Столько лет моей жизни было посвящено ей полностью и без остатка. Я писала ей стихи. Вот, хотите услышать?

Ты даже на могилу мою не придешь,

Неживых цветов мне не принесешь,

Сквозь крышку гроба посмотрю на тебя.

Улыбаешься мне — но это мечта.

Я таю в земле, меня черви едят.

И все эти твари земные хотят

Мертвого мяса почувствовать вкус,

Сделать смертельный и жадный укус

Я умерла, но дух мой живой

Но скоро и он уйдет на покой

А ты, как ты мог, не прошло и недели

Любишь другую на нашей постели.

Ну да… это конечно от обиды написано было. Я была маленькая дурочка, не понимала много. А Паша — тварь, но моя любимая тварь. В ту ночь, я подумала — сбылась моя мечта. Он мой, а я — его. Странно даже такая логика для меня, ведь уверена была, что любви нет.

Но он меня технично обманул. И я поверила, что она есть, и ее зовут Паша. Гы гы гы )))

Через две недели, я искала смерти. Я была в его квартире и смотрела, как он спит с моей подругой на соседней кровати. И бутылка водки не оправдание. Чего я хотела в тот момент?

Я ушла в 3 часа ночи оттуда, я хотела, чтобы меня изнасиловали и убили. Это была моя мечта. Я шла — громко ревела и внутри молила Бога о смерти. «Бог. Я не верю в тебя, но если ты есть, подари мне смерть»

В тот день я полюбила смерть. В тот день, что-то произошло, я поняла, что надо искать. Что смерть это не то, что думают люди.

Иногда когда я спала, я видела себя в гробу в свадебном платье. Это были самые счастливые сны.

Ну что думать — надо делать. Говоришь — я дура? Если ты заглянешь в себя, то поймешь — что ты тоже.

Сегодня мама повела меня к психологу. Не помню, что произошло. Я сняла зимнюю шапку и откинула ее за спину. Мама отвернулась, что поднять — а я убежала.

За героином. Пришла домой — ее не было.

Ванна … ну где место лучше? Только у окна любимой аудитории, но до нее далеко.

Предсмертную записку чтобы не мучились с мотивами? Неааа… обыденно и скучно.

Ну ладно мам прощай, и знаешь, я любила тебя когда-то.

Помнишь, ты взяла меня с собой на 1 сентября? И я стояла тоже в ряду первоклашек с цветами, но мне было всего 5 лет. И потом ты часто это рассказывала всем-всем, какая у тебя умненькая дочка, в школу пошла в 5 лет и учится на пятерки. А еще, я помню, как мы гуляли по парку ты я и брат. Было лето. Было просто хорошо. Но это детство — сейчас я взрослая и умная, понимаю, что делаю, до встречи, мам.

-Кто вы?

— ты передозировалась.

— а как вы догадались (ха ха ха), — ответила я людям в «белом» )))

Сначала было смешно. А потом — поток разочарования. МЕНЯ ОТКАЧАЛИ. Я ЖИВА. Какой ужас. Зачем? Сейчас будет допрос — зачем и почему.

Может про Пашу придумать?

— Мам, расскажи, что было?

А она ревет.— Я могла потерять тебя.

— Мам, ты уже потеряла меня, не плачь.

— Мы услышали, что ты хрипишь, дверь в ванну была закрыта. Отчим сломал замок. Ты лежала на полу, твоя голова была перекинута через стенку ванны, и лилась вода. Мы попытались поднять тебя. Но тело стало неподъемным. Потом ты перестала дышать.

Потом — ты умерла. Дочь, я люблю тебя, ну зачем ты так?

— Ну вот теперь замок на ванне сломан, — подумала я. Я молчала.

И это был ПЕРВЫЙ РАЗ. Меня отвезли на скорой во Второй Иркутск. Врачи сказали, что она вышла из комы, зачем привезли, и я опять дома.

Опять стены, опять одиночество, которое меня очень даже прикалывало.

Витя — хороший паренек, но со странностями. Он не колется, не бухает, даже сигареты, но травку любит. Мы с ним были хорошими друзьями. А теперь, когда я попала под домашний арест, я с ним сплю. Дома… я даже была очень удивлена. Мне 16,5 лет, и я живу с парнем у себя дома. Мама согласилась на что угодно, лишь бы я жива. А меня кто-нибудь спросил, чего я хочу? В этом и заключается эгоистическая любоФь.

Мама ушла со школы, и стала ходить на лекции со мной. Какой позор. В универе — контроль, она даже стипендию за меня получала, чтобы я не кололась. Дома — Витин контроль.

Однажды он пришел, видя моё отношение к нему, и сказал, что сделает, все, что я хочу.

Я сказала — я хочу ГЕРОИНА.

Он сказал, что тоже начнет колоться из-за меня (манипулятор ..). Колись, меня-то это каким боком касается?

Я выключила светильник и сказала: «Закроешь дверь, когда пойдешь».

Он ушел, ушел навсегда из моей жизни. Несколько раз от него приходили подарочки, но его не стало. И стало так же уныло и грустно.

Для второго раза, мама мне напокупала всяких таблеточек транквилизаторов (с них ведь и началась моя героиновая карьера). 50 таблеток фенозепама и 7 нозепама — это все, что было, думаю, что хватит.

Просыпаюсь в больнице. О-о-о, нееет. Я ЖИВА.

Капельница. Надоело. Сегодня суббота и главного врача нет. О-о-о сколько тут красивых медбратьев. Я подошла к одному, сделала вид, что меня кумарит: «меня кумарит, я знаю, что у вас есть метадончик, может дашь?»

Сначала он отнекивался. Потом налил в шприц без иглы 5 кубиков желтой жидкости (я сразу поняла, что это не то, что я просила, но сейчас я даже водку бы по вене пустила бы). Он вылил себе в рот, и потом так же мне. Я пошла в туалет. Какая гадость. Ужаснее места на земле нет, чем тот туалет. Меня зашатало. Наверное, надо отсюда линять, а то останусь тут после желтого препарата медбрата. Я не могу идти, ноги ватные, даже нет — я их не чувствую. Вон к кому-то пришел посетитель. «Дяденька, дяденька, мне плохо», — говорю я. Но это все мне кажется. Дяденька меня не слышит, не потому что он глухой, а потому что я не могу говорить. Слова — это только то, что в моей голове. Язык меня не слушается. Ноги стали не мои. Я не могу делать, что я хочу. Я ощутила власть лекарства над собой и покорно закрыла глаза. Лучше бы я умерла.