Солнечный Волк — Настоящий друг

— Неплохо, — скупость слов предельно четко отражала мое настроение

— А, по-моему, в самый раз.

Парень отложил расческу и подошел ко мне, остановившись в двух шагах. Чуть помедлив, спокойно сказал:

— Игорь. Мы уже все обсуждали, — в его глазах на миг промелькнуло нечто похожее на жалость, и он опустил взгляд на листок бумаги в моих руках.

Я не ответил ему, исподлобья проводив взглядом до двери. Его спина излучавшая непоколебимую уверенность, скрылась, наконец, за дверью, и тут же раздался его чуть смеющийся голос:

— Пошли на кухню, а?

Покачав головой, я пошел за ним. Дима встретил меня спокойным взглядом, и пошел в сторону кухни, мелькая голыми пятками в тапках,что так нелепо смотрелось вместе с брюками и рубашкой.

Но сейчас подобная несостыковка вызывала во мне лишь раздражение.

Кухня на миг ослепила меня утренним январским солнцем, затем потонула в голубом сумраке задернутых штор.

Дима задумчиво рассматривал внутренности холодильника, а я сел за стол. Посмотрел на мерно тикающие часы.

Они единственные в этом мире поддерживали постоянство и абсолют. Ведь времени плевать на мечты и диагнозы, страхи и надежды. Ему вообще плевать на людей.

От невеселых мыслей меня оторвал голос Димы, севшего напротив меня с бокалом вина и яблоком в руке.

— Итак, давай ещё раз пробежимся по списку, все ли ты понял— он улыбался мне, и эта искренность улыбки вкупе с фальшивостью всей ситуации выбивала меня из колеи. Зверь где-то внутри меня зарычал в ненависти, но вместо того, что бы дать ему волю, я в десятый раз прошелся взглядом по листку, останавливаясь на тонких моментах.

— Клео. Покормить завтра, послезавтра её заберет твоя сестра. Кормить банкой возле раковины — я быстро перевел глаза на предполагаемое место,и, убедившись, что кошачья еда на месте, вернул взгляд к лицу Димы.

— Да, все так. Жаль, конечно, что я не могу забрать её ссобой, — грустно сказал он, глядя на кошку, лежащую на подоконнике — мне былобы гораздо легче…

От этих слов зверь внутри меня взорвался, давая волю накопившейся боли и гневу:

— А мне будет легче?! А Юле, которую ты оставляешь?? Ах да,для неё есть пункт номер 7 — письмо на твоем рабочем столе, — я кричал, буквально истекая бессильной злобой. Клео в страхе убежала уже после первых слов, но маленький укол жалости уже не мог остановить меня.

Меня остановило только выражение его лица. Пустое лицо, не выражающее никаких эмоций. Лишь где-то в глубине зрачков медленно тлело пламя, которому я побоялся дать имя. Я осекся и замолчал, начав расправлять скомканный в этом приступе список.

Я был жалок, и я чувствовал это. Стыд, заполняющий всю мою душу, загоняющий бьющегося в истерике зверя в клетку сознания, заставил нацепить виноватую улыбку на лицо.

Спустя пару минут, Дима наконец тихо заговорил:

— Все решено, Игорь. Путей назад уже нет, и я прошу тебя, помоги мне.

— Хорошо. Но ты знаешь мое отношение.

— Да. Знаю. — парень пришел в себя и вновь улыбнулся мне. Допил вино и энергично откусил яблоко. В его движениях наблюдалась легкая истеричность, но и она была уместна сейчас.

Такой уж он был человек, мой лучший друг. Уместный. Спокойный, рассудительный и чертовски предсказуемый.

До сегодняшнего дня.

— Со списком все? — мягко спросил меня парень

Я задумчиво пожевал губы, и бросил в ответ лаконичное «Да».

— Вот и замечательно! — внезапно рассмеялся Дима и хлопнул владоши. Вскочив, он швырнул недоеденное яблоко в мусорное ведро и повернулся ко мне. — Пошли в зал?

Я встал, намереваясь следовать за ним, но парень, вдруг хлопнув себя по лбу, остановился.

Я с внезапно нахлынувшей нежностью смотрел на его плечи. Кусая губы, смотрел, как он наклоняется, берет необходимую ему вещь, и идет дальше. Молча, не слушая его беззаботно-истерических шуток, пошел за ним.

Оставив меня у порога, Дима быстро пробежался по комнатам, проверив, ничего ли он не забыл. Вернулся.

Времени плевать на людей. Но иногда оно играет с нами, ускоряя или замедляя переломные моменты нашей судьбы. Жестоко ли, милосердно ли, никто не способен дать ответ.

Все приготовления прошли мимо моего сознания.

Лишь когда мой лучший друг внезапно оказался выше меня на пару десятков сантиметров, я наконец поднял глаза на его растерянно-испуганное лицо.

Я действительно любил его.

И вся эта любовь внутри меня кричала сейчас:

Улыбайся, улыбайся, УЛЫБАЙСЯ!!

И я улыбнулся ему.

Парень осторожно улыбнулся мне в ответ, и из его глаз исчез столь мучавший меня вопрос. Дима закрыл глаза, глубоко вдохнул, и сказал мне, не открывая глаз:

— Спасибо за все. Ты действительно настоящий друг.

Я не помню, что было дальше, лишь хрипящую агонию всех чувств внутри себя, лишь дикую боль в прокушенной насквозь губе, в расцарапанных ладонях, в глазах, что разрывали слезы.

Всего этого Дима не видел, потому что из зала я ушел тихо, отдавая последний долг дружбе.

Холодная тьма подъезда на несколько мгновений отрезвила меня. Я осторожно прикрыл за собой дверь в квартиру, до легкого щелчка.

Все как сказано в первом пункте списка.

Через несколько секунд раздался грохот откинутой табуретки и еле слышный вскрик.