Aniluta — Тишина

Глава 1.

        Этот день с самого начала не предвещал чего-то особенного. Проснувшись и открыв глаза, я не вставала, а молча глядела в окно — оно было как раз на пути моего взгляда. Солнце уже встало и ярко слепило глаза, в окно стучались ветви раскидистых деревьев. На улице сейчас, наверно, прекрасная погода, самое лучшее время, чтобы погулять...

        Я села и открывшийся моим глазам вид вернул меня в реальность. Комната была обставлена очень скудно: две пружинные кровати, тумбочка, некогда выкрашенная лаком — теперь от него остались лишь следы — и платяной шкаф. Больше ничего. На соседней кровати спала, свернувшись калачиком, моя кузина. Её огненно-рыжие волосы разметались по подушке, руки вцепились в простыню. Опять ей снился кошмар. Бедняга. Они часто мучают её, я пару раз даже просыпалась от её истошных воплей, хотя меня не так-то легко разбудить. Хорошо ещё, что хозяйка плохо слышит, иначе бы не жить нам здесь.

       Я посмотрела на стоящий на тумбочке будильник без стекла. Восемь утра. Пора уже мне на работу, а кузине — на учёбу. Я встала, прошлась босыми ногами по холодному полу к кровати сестры и легонько потолкала её в плечо.

        — Анжела, просыпайся, — сказала я. — Пора уже.

        Анжела открыла глаза и сонно посмотрела на меня. Её взгляд явно говорил: «Ну, чего ты пристала? Я по полночи работаю, никогда не высыпаюсь, а ты ещё меня будишь в такую рань».

        — Анж, ты опоздаешь на учёбу, — мягко сказала я.

        Как и следовало ожидать, с сестры сон как рукой сняло. Она вскочила с кровати и стала носиться по комнате со скоростью электровеника. Учёба для Анжелы, пожалуй, одна из самых важных вещей в жизни. Впрочем, всё объяснимо — она всегда мечтала стать врачом. Но поступить в медицинский очень трудно — она дважды проваливала экзамены, и лишь на третий ей удалось добиться своего. Теперь она всё время занята — днём в университете, приходит домой в шесть, два-три часа спит, потом идёт на работу... Она работает стриптизёршей в баре неподалёку. Я там же официанткой. Когда я рассказываю об этом кому-то, человек обычно морщится. Но я не вижу здесь ничего предосудительного. Мы просто не можем зарабатывать на жизнь более пристойным способом. Уходить в преступный мир или на панель мы не хотим обе — прекрасно знаем, что оттуда невозможно выбраться. А из нашего нынешнего состояния с трудом, но можно.

        А вообще Анж молодец. Я, например, бросила школу, проучившись только положенные законом девять лет. Не думаю, что смогла бы продолжить образование. Я училась безо всякого интереса, перебивалась на проходные баллы, не проявляла никаких способностей. Да и с деньгами было совсем туго, подработка в свободное от уроков время уже не спасала. Впрочем, и сейчас ненамного лучше.

        — А вообще есть чем позавтракать, не знаешь? — спросила я у кузины.

        — Посмотри в холодильнике на нашей полке, — ответила она, натягивая джинсы.

        Я вышла из комнаты. Я сплю прямо в одежде, поэтому переодеваться мне не нужно. Я прошла на кухню, открыла холодильник и посмотрела на самую верхнюю полку. Полбуханки чёрного хлеба и две морковки. Всё. Остальные три полки буквально ломились от продуктов, таких соблазнительных: колбас, сыра, рыбы, шоколада, была даже бутылка вина... Но трогать это нельзя. Анж один раз съела небольшой кусочек сыра, когда была очень голодна, и продуктов не было — хозяйка пригрозила, что выгонит нас на улицу. Приходится подчиняться... Я взяла одну из морковок, отломила от буханки немного, налила в кружку воды и стала медленно жевать. Хотелось взять всё, но нужно оставить и Анжеле — она же в полдень придёт голодная, потом снова на учёбу, требования желудка здесь совсем не нужны...

        Я доела хлеб, догрызла морковку... Не наелась. Но, по крайней мере, заглушила тупую ноющую боль в желудке. Нужно будет купить продуктов. Я ополоснула чашку и так же тихонько, как и пришла, пошла к себе. Анжелы уже не было. Я открыла тумбочку, выгребла из углов мелкие монеты, пересчитала... Двадцать центов. Не хватает даже на хлеб. После развоза газет мне дадут пять евро, тогда можно будет сходить в магазин. Я достала расчёску, подошла к зеркалу и стала расплетать косу. Я всегда заплетаю её на ночь, иначе потом волосы не продерёшь... Наскоро собрав их, одев бейсболку, мешковатые штаны и длинную, явно не по размеру футболку (ну нет моего в сэконд-хенде!) я вышла. Типография, где печаталась небольшая газета, явно пытающаяся быть похожей на «Der Spiegel» находилась напротив моего дома. Сонная администраторша выдала мне толстую пачку газет (тянуло на все пять килограммов), швейцар вытолкал... Ко мне все так относятся — пренебрежительно. Вполне нормально, ведь я стою на самом низу лестницы нашего общества. Не на последней ступеньке, но внизу. И каждый считает нормальным лишний раз указать мне на моё место — сиди и не высовывайся.

        С трудом дотащив газеты до моего велосипеда, я положила их в корзину, немного отдышалась, затем села и поехала. Ехать нужно было пять кварталов — к той части Берлина, где жили семьи с достатком. Хорошо хотя бы то, что я могу просто кинуть газету, а то другие редакции требуют заходить в дом и вручать хозяевам в руки... Совсем уже! Ну, зайду я в один из таких домов, и что? Меня сразу же выгонят, да ещё и пригрозят вызвать полицию!

        По сторонам замелькали ухоженные частные домики с небольшими садиками. Я раскидывала газеты, стараясь не приглядываться к тому, что было по стороны от дороги. Тем не менее, я заметила, как в одном из двориков пухлый мальчик лет семи сказал, указывая на меня: «Мам, посмотри, какая оборванка!» Захотелось слезть и дать ему хорошую затрещину, но я сдержалась. Ну и сами родители виноваты, что так воспитывают.

        В следующем квартале все дома уже были разными, с замысловатой архитектурой... Я как раз проезжала мимо дома, имитирующего замок Средневековья (куда только не тратят деньги!), как случилось неожиданное. Я налетела на какой-то крупный камень, потеряла равновесие и поцеловалась с асфальтом. Ай, как больно! Несколько секунд мир кружился перед глазами, но потом мне удалось опереться об асфальт и сесть. По носу текла теплая жидкость, я переносицу, посмотрела на руку — она была вся в крови. Ну вот, я ещё и разбила себе лицо... Очень весело! Как теперь дальше? Я развезла только половину газет, если не довезу остальные — влетит штраф по десять евро за каждую... Откуда у меня пятьсот евро??? Это же целое состояние для меня. А, с другой стороны, как можно ехать, если я вся обливаюсь кровью?

        — Эй, что с тобой? — услышала я за спиной мелодичный женский голос.

        Я оглянулась, сжимая нос рукой. По старой привычке я сначала посмотрела на одежду, а не на лицо. Тёмные обтягивающие брючки, топ стального цвета, волосы выкрашены в чёрный цвет, умелый макияж, профессиональный маникюр... «Богатая» — сразу же определила я.

        — Чего тебе надо? — по привычке с вызовом ответила я.

        — Ты вся в крови, — сказала девушка. — Пойдём ко мне. Тебе нужно приложить лёд и обработать раны.

        Я посмотрела на правую руку. Падая, я содрала с неё кожу, теперь и она сочилась свежей кровью. Странно, как я сразу не заметила?

       — Я могу защищаться, — сказала я, выставляя вперёд руки. Девушка не унималась — она взяла меня за здоровую руку и попыталась поднять с земли. Признаться честно, я разозлилась. Да как она смеет меня трогать! Я рывком встала, схватила девушку за талию, развернула спиной к себе и локтем дала ей в стык шеи и спины. Если удар достаточно силён, твой противник падает в обморок. На силу я не жалуюсь — девушку сразу же обмякла у меня на руках. Я брезгливо кинула её на асфальт — пускай поднимают её сердобольные родители — быстро сложила газеты и только теперь заметила, что колесо проколото... Видимо, камень был слишком острым. Чёрт! И ещё эта дура так невовремя пристала. Я видела что из «замка» вышла ещё одна девушка, по виду одного возраста с ней. Между ними можно было заметить сходство. Наверное, сёстры-погодки. Всё, я попала… Убежать я не могу, сейчас она вызовет полицию, а просто так из участка меня не выпустят — таких как я, всегда подозревают. Хотя за мной ничего не водится, ну если только не самая лучшая характеристика из школы, но это же ещё не преступление.

        Девушка кинулась к своей сестре с воплем: «Натали! Натали, что с тобой?» Потрогав её за руки, она подняла глаза на меня. Её глаза были светло-карими, почти жёлтыми, чем-то напоминавшими глаза кошки. Они смотрели на меня одновременно с ужасом и осуждением:

        — Ты побила мою сестру? — спросила она слишком высоким даже для девушки голосом.

        — Она сама первая полезла ко мне, — сказала я. — Я не знала, что ей было нужно от меня.

        — Ты вся в крови.

        Я посмотрела на футболку. Она вся была в красных пятнах. Залило даже один кроссовок. Похоже, я слишком сильно ударилась. Да и нос болел, хотя и до перелома здесь явно не дошло.

        — Ну и что? — привычным резким тоном спросила я. — Заживёт как-нибудь. А твоей сестре не надо приставать к чужим людям.

        Девушка покачала головой, что-то прошептала и стала легонько хлопать свою сестру по щекам. Она медленно приходила в себя и бормотала что-то. Я не вслушивалась в её слова — мне это даром не надо.

        — Это она тебя побила, Натали? — спросила девушка.

        — Да, — ответила она. — Я всего лишь предложила ей пойти в дом…

        — Знаете, в прошлом году компашка из таких же богатеньких как вы затащили к себе домой одну из наших девушек, — сказала я, не дожидаясь вопроса. — Её изнасиловали, убили, тело выбросили на улицу. И родители их откупили, наказания не понесли. Как я могу доверять вам после такого?

        — Глупости, мы нормальные адекватные люди! — сказала девушка. — Натали тебе помочь хотела, а ты.… Или ты думаешь, что мы настолько извращенки?

        Она посмотрела мне в глаза. Странно, но я не могла выдерживать её взгляд. В нём не было злости — осуждение, перемешанное с недоумением, но не злость, хотя я и сделала ей плохо… Мне стало неуютно, даже совестно. Может, эти девушки приезжие? Ну, слишком уж они не похожи на местных!

        — Извини, — почти невольно вырвалось у меня. Я стала созерцать запачканные кроссы — не было сил взглянуть ей в глаза.

        — Да ничего, — вздохнула она. — Натали, ты в порядке? (вторая девушка кивнула и с трудом встала с асфальта) Может, всё-таки обработаем тебе раны? Умоешься заодно.

        Было в этой девушке что-то, что заставляло ей поверить. Или же причина была в том, что со мной никто раньше не разговаривал на равных. Что же она со мной делает! Презирая себя, я кивнула.

        — Ну, пойдём, — сказала она. — Не бойся, я тебе ничего не сделаю.

        Поддерживая свою сестру, она пошла по посыпанной гравием дорожке, ведущей к «замку». Я стояла в нерешительности, мне было жутко от собственной реакции. Девушка оглянулась и помахала мне рукой. Я вздохнула и быстрым шагом направилась за ними. Мы прошли через ухоженный сад, взошли по красивой кованой лестнице в готическом стиле. Девушка с заметным трудом открыла тяжёлую дубовую дверь, и мы зашли в дом.

Дизайн здесь меня поразил. Всё было сделано под старину — замок был замком как снаружи, так и внутри. Просторный холл, оформленный в черно-красных и серебристых цветах, картины на стенах, две винтовые лестницы, ведущие на второй этаж. Девушка указала мне на боковую дверь.

        — Умойся, потом иди в гостиную. Это здесь, — указала на дверь рядом. Будем тебя ждать.

        Я зашла в ванну. Не знаю, может, у меня уже в крови сравнивать себя с другими, но мне сразу же вспомнилась ванна в доме хозяйки. Для себя у неё была своя, а нам и ещё нескольким студентам, которые в разное время снимали у неё комнаты, вторая — с треснутой ванной, постоянным неприятным запахом и без душа. Здесь всё было другим. Посередине огромное джакузи, оформленное под старину, душевая кабина, две раковины, стеллаж с чистыми красными, черными, белыми полотенцами, всевозможными баночками и бутыльками… Мне снова стало неловко — посреди такого великолепия такая грязная оборванная я.… Но делать было нечего. Я посмотрелась в зеркало. Лицо и руки были донельзя перепачканы. Я с трудом отмыла их. Было немного совестно появляться в такой одежде, но делать нечего. Сёстры сидели в просторной гостиной, у Натали на лбу лежал холодный компресс. Я осторожно присела на краешек великолепного кожаного дивана. Девушка, имени которой я не знала, протянула мне перекись, ватку и мешочек со льдом.

        — Можно было бы и безо льда, кровь уже почти остановилась, — пробурчала я.

        — Всё равно не помешает, — сказала она. — Меня зовут Элис, а тебя?

        — Карин, — ответила я.

        — Ты не немка? — удивилась она.

        — А что, не видно? — сказала я. — По-моему, среди немцев мало блондинок.

        Я занялась руками. По-моему царапины не были тем, ради чего стоило тратить лекарства. Хотя раз уж это не моё… Я налила перекиси на ватку и стала протирать царапины. Кое-где кровь уже запеклась, выглядело жутко. Я, правда, видела вещи и похуже, а вот для Натали и Элис это явно было страшно.

        — А кто ты тогда? — поинтересовалась Элис.

        — Шведка, — сказала я. — Но живу в Германии уже восемь лет. Мне семнадцать.

        — А почему ты переехала?

        — Не слишком ли много вопросов для начала? — оборвала я её.

        Элис недоумённо заморгала. Похоже, она не привыкла к тому, чтобы её резко обрывали. Но мне не хочется объяснять, как я оказалась в Берлине. И уж тем более, почему я живу без родителей.

        — Может, будешь чай? — спросила Элис, явно желая загладить возникшую неловкую паузу.

        — Не откажусь, — сказала я. Странно, но я чувствовала себя так, как будто бы и не ела утром. Я даже забыла про газеты, которые так и остались в корзине велика. И про разорительный штраф, который вскоре поджидал меня… Я, Элис и Натали (она уже выглядела, как будто бы её и не били) поли на кухню. Она была оформлена также в готическом стиле, впечатление от которого не портила даже дорогая техника. Элис указала мне на один из стульев, а сама занялась чайником. Натали доставала из шкафчика печенье, конфеты, ещё чего-то — вскоре весь стол был уставлен креманками и вазочками. Странно, это зрелище не усилило моего голода, а скорее наоборот, приглушило его — половина лакомств была мне неизвестна. Натали пододвинула ко мне чашку, от которой шёл соблазнительный пар. Я заметила, что они ненавязчиво, как бы между прочим, изучают меня. Это сильно напрягало. Если учесть, что я одета как хорошо покатавшийся в грязи репер и у меня манеры обезьяны…

        — Карин, бери что хочешь, — улыбаясь, сказала Натали, заметив моё смущение. — Здесь всё очень вкусно.

        Я взяла какое-то печенье и надкусила. Может, я слишком привыкла к грубой еде, но оно показалось мне великолепным — буквально таяло во рту. Элис и Настя внимательно наблюдали за мной. Видимо, скрыть выражение блаженства на лице мне не удалось, потому что Элис довольно улыбнулась и сказала:

        — Натали же говорила, что это вкусно. А теперь попробуй вот это…

        Через полчаса я поняла, что если съем ещё хотя бы кусочек, то лопну. Меня уговорили попробовать всё. И они были правы! Последний раз я ела сладкое три года назад, это было похищенное в школьной столовой у одноклассника пирожное (заплатить за такой обед я не могла), и этот вкус уже давно стёрся у меня из памяти.

        — Всё, я больше не могу, — сказала я, отодвинув чашку. — Не уговаривайте.

        — А может ещё кусочек? — в глазах у Натали горели весёлые огоньки. У неё были ясно-голубые глаза, цвета неба в безоблачный июльский день. Мне доводилось видеть разные глаза, но голубые обычно напоминали мне лёд, сталь — всё холодное и недоброжелательное. А эти были тёплыми, приветливыми и дружелюбными. Мне даже стало интересно, как же выглядят мои глаза. Я иногда смотрелась в зеркало с такой целью, но не смогла отметить ничего, кроме цвета. Они у меня светло-серые, почти бесцветные. И никакого характера я в них так и не заметила.

        Я уже открыла рот, собираясь сказать, что если я лопну, то кухню они будут мыть сами, но неожиданно позвонили в дверь. Любые резкие звуки ассоциируются у меня с опасностью, поэтому я вскочила с места.

        — Спокойно, — сказала Натали. — Это наши парни, наверное. Соскучились уже! Я открою!

        Она подмигнула Элис и вышла с кухни.

        — У вас есть парни? — спросила я.

        — Ну, как же без них, — ответила она. — А что, у тебя нет?

        — Неа, — сказала я, всем тоном выражая, что продолжать разговор на тему моей личной жизни я не хочу. На кухню зашла Натали в обнимку с высоким женственным (я бы даже сказала, чересчур женственным) парнем, за ними шёл длинноволосый шатен и плотно сложенный блондин. Шатен обнял и поцеловал Настю. Я уткнулась носом в кружку — терпеть не могу этих телячьих нежностей.

        — Мальчики, это Карин, — сказала Элис. — Карин, это Вольфганг (показала на брюнета), Михаэль (на шатена), Георг (на блондина).

        Мы обменялись стандартными фразами типа «Очень приятно», «Рад знакомству», с трудом расселись за столом, причём так вышло, что Вольфганг сидел с Натали, Михаэль с Элис, а рядом со мной оказался Георг. Георг быстро окинул меня взглядом, затем отвёл глаза. Ясно. Я ему не понравилась. Ну, кому вообще нужна такая, как я? Да и надо оно мне? По-моему, от парней больше неприятностей, чем удовольствия, даже если вас связывают нежные чувства. Михаэль положил руку на колено Элис и загадочно улыбнулся. Я сразу же почувствовала себя чужой. Я не знала, что среди молодёжи высшего круга принято такое раскованное общение. У нас всё было куда проще: хочешь помиловаться — уединяйся. Делать всё открыто разрешалось только лидеру местной шпаны. Но назвать его нежным язык не поворачивался. Я видела его «ухаживания» — он считал нормальным целовать девушку, оттягивая ей волосы. Как всё-таки хорошо, что в мою сторону он никогда не посмотрел, а то было бы мне несладко.

        — Георг, у тебя же скоро будет день рождения? — спросила Натали.

        — Да, через два дня, — ответил он. Будет небольшая вечеринка. Вы всё приглашены.

        «Кроме меня», — мысленно добавила я.

        — Карин, ты тоже. Буду очень рад тебя видеть.

       Мне показалось, что у меня что-то со слухом, поэтому я переспросила:

        — Что-что?

        — Пойдёшь ко мне на вечеринку? — спросил Георг, повернувшись ко мне.

        Сказать честно, я замялась. Я не была в числе нашей местной шпаны, но считаться с ними всё же приходилось. Уже за то, что я зашла в этот дом, можно было неплохо получить.… Но с другой стороны, соблазн был очень силён. Где-то в глубине души во мне жило желание вырваться из бесконечной череды серых будней. Я скрывала его даже от себя, забрасывала обидами и чужими мнениями, но оно жило, и сейчас заявило о своём существовании. Я мялась, не зная, что мне ответить. Георг внимательно смотрел на меня. И его взгляд было трудно выдержать… У него были тёмно-карие глаза. Кажется, такой цвет называют шоколадным. Они странно сочетались с всклокоченными светлыми волосами и нежной, как у женщины, кожей. Однако в отличие от Вольфганга назвать его женственным было невозможно. Черты лица резкие, хорошо очерченные, не совсем правильные, тёмные брови часто хмурились — видимо, он был человек не из весельчаков. Плотно облегающая тело футболка вырисовывала рельефы натренированных мышц. Спортсмен… И наверняка нет отбоя от поклонниц. Зачем ему тогда так потребовалась я? Посмеяться на вечеринке над попугаем?

        Неожиданно в саду раздался приглушённый свист. Вернее, два коротких и один длинный свисток. Это был условный сигнал. Невразумительно пробормотав извинение, я подошла к окну. Оно было открыто. Когда я подошла, я увидела Ларса, стоящего на подоконнике. Он заглянул на кухню, затем прошипел:

        — Karin, vad gör du här?

        — Dom bjöd mig på, — начала я оправдываться.

        — Är du galen? Förstår du inte att dom ska döda dig???(1)

        Я не знала, что на это ответить. Ларс внимательно смотрел на меня. Он никогда не говорит, пока не дождётся ответа. Помню, однажды мы так простояли три часа, и всё это время он пилил меня взглядом. Ему бы снайпером с таким терпением.

        — Кто это? — спросила Натали, подходя к окну.

        — Это Ларс, — ответила я. — Мой друг.

        Я заметила, что Георг отвернулся.

        — А почему ты своего бойфренда не приглашаешь, — спросила Натали. — Пусть заходит.

        — Да никакой он не бойфренд мне! — возмутилась я. — Ларс, пожалуйста, забери мой велик. Я скоро буду.

        — Galen, du vill inte leva2, — пробормотал Ларс и спрыгнул с карниза. Я видела, как он шёл шаркающей неуклюжей походкой, продираясь сквозь кусты — о дорожке даже не подумал.

        — Карин, так ты пойдёшь на вечеринку завтра? — спросила Натали. — Ты не переживай, мы всё организуем, и со шмотками поможем. Согласна?

        Я снова металась. С одной стороны — моя безопасность, с другой — шанс хотя бы ненамного вырваться. И как знать, может быть мне повезёт… Я оглянулась. Георг смотрел на меня с надеждой и, как мне показалось, даже с нежностью.

        — Хорошо, — сказала я.

        Счастливая улыбка озарила лицо Георга, волшебно преобразив его. Он теперь выглядел как мальчишка, которому всё-таки удалось стащить яблоко из соседского сада. Такая хитрая, немного бесшабашная улыбка.

        Михаэль обнял Элис за талию, поцеловал её в шею и что-то прошептал на ухо. Мне снова стало неловко. Сразу же вспомнились и оставленные в велике газеты. Хотя Ларс наверняка разнесёт их, но всё же… Я посмотрела на часы. Половина двенадцатого.        Однако я и не заметила, как быстро пролетело время! А в двенадцать мне уже нужно идти в бар, за опоздание штрафуют… Выходит я опаздываю, и если мне не хочется остаться без обеда, то стоит ускориться.

        — Мне пора, — сказала я.

        — Ты так быстро? — удивилась Натали.

        — Вообще-то мне нужно на работу, — кажется, я извиняюще улыбнулась.

        — Тебя подвезти?

        — Нет, сама дойду, не надо. Всем пока! — я быстрым шагом вышла, чувствуя обращённые на меня недоумённые взгляды, стрелой помчалась по гравийной дорожке. А может я и зря отказалась, прокатилась бы с ветерком. Я вряд ли успею пробежать девять кварталов за полчаса. Но я всё равно бежала. Выскочив на улицу, я помчалась в сторону моего дома. За углом стоял Ларс, положив руку на руль другого велосипеда.

        — Цепляйся, — скомандовал он. Я умудрилась усесться на небольшую стойку, на которую положено ставить корзину. Ларс со всей дури закрутил педалями. Он терпеть не может низкую скорость — всегда гоняет на максимуме. Хотя надо отдать ему должное — он прекрасный водитель. Не помню ни одного случая, чтобы он кого-то сбил. Деревья и дома по сторонам мелькали с огромной скоростью, ветром мне растрепало волосы, несколько прядок выбились из хвоста, и теперь неприятно били по глазам. Мы доехали минут за пять. Я спрыгнула на асфальт. Ларс оглянулся на меня. Он тяжело дышал, но его лицо не покраснело.

        — Var försiktig om du riskerar3, — тихо сказал Ларс и рванул с места, обдав меня дорожной пылью. Я вздохнула и поплелась в бар. Нужно ещё переодеться в униформу и привести себя в приличный вид. А потом начнётся старое — разносить пиво толстым мужчинам, разговаривающих с твоей грудью, терпеть их похлопывания и щипки… Ненавижу свою работу. Но другой, увы, нет.

        Всё-таки Ларс за меня волнуется. Даже Анжела не беспокоится так. В общем-то всё ясно — мы прошли с ним сквозь огонь, воду и медные трубы — но порой мне кажется, что здесь замешано что-то ещё… Иначе бы он не стал отрывать последнее от себя. Нередки были случаи, когда он отдавал мне последний цент, хотя и у самого голод был в глазах… Как это всё запутанно!

        Впрочем, ладно, чего это я рассуждаю? Лучше сконцентрироваться на работе…

1)— Карин, что ты здесь делаешь?

— Меня пригласили.

— Ты с ума сошла? Понимаешь, что тебя убьют за это? (шв.)

2) Сумасшедшая, тебе жить не хочется (шв.)

3)Будь осторожна, когда рискуешь (шв.)