Марина Новиковская — Бессмертная. Дневник. Сашка

Его называли просто — Сашка. Он мало спал, и потому, почти все время проводил за письменным столом. Писал рассказы. В основном на четыре, пять страниц машинописного текста. Но он не признавал компьютеров. А вернее их просто боялся. И потому писал мелким неразборчивым почерком в тетрадках в линейку. Со временем тетрадок накопилось так много, что Сашка полностью забил ими книжный шкаф.

Когда я приходила к нему в гости — он смотрел на меня серыми грустными глазами. Его взгляд напоминал мне взгляд побитой собаки. Его имя напоминало о дочери. Кем он был для меня? Не любимый, не муж. Просто человек, с которым приятно поговорить долгими зимними вечерами.

Зимой на меня всегда нападает хандра. Снег усыпляет. Холод заставляет сердце биться медленнее. И тогда я начинаю сожалеть, что не родилась медведем. Косолапым бурым мишкой. И о том, что у меня нет берлоги. Хотя нет. Берлога у меня есть. Правда, человеческая.

Сашка — страшный эротоман. Он часами мог рассказывать о женщинах. Прекрасных, недоступных, возвышенных. Часто им он посвящал горы своей писанины. Невысокий с коротко стриженными русыми волосами невзрачный обыкновенный Сашка, когда рассказывал о женщинах — преображался. Становился как будто выше, солиднее. В осанке появлялось благородство, в повороте головы — аристократизм. Возможно, так выглядели графы в моем любимом девятнадцатом веке. Я сравнивала Сашку то с князем Мышкиным, то с Алешей Карамазовым. Хотя причем здесь Мышкин и Карамазов? При том, что Сашка запросто мог стать еще одним героем романа Достоевского.

— Меня замучила эта бессонница, — жаловался Сашка. — Я могу поспать за сутки пятнадцать минут! Понимаешь?! Пятнадцать!

— Понимаю, — кивала я. — И очень сочувствую.

Хотя, если честно, не понимала. Сама я спала всегда крепко и долго. И видела цветные сны.

Сашку вообще мало кто понимал. Его одиночество я называла про себя особенным. С сумасшедшинкой. Оно словно тяжелой подошвой грубых ботинок оставило оттиск в Сашкиной душе. Герои его рассказов почти всегда умирали, практически постоянно — мучительно. Мистический детектив — его любимый жанр.

— Ты не волнуйся, Саша, у тебя все будет хорошо! — пыталась уверить его я.

— Нет, не будет, — раздраженно отвечал он, расхаживая из стороны в сторону.

Он не мог говорить сидя или стоя, ему постоянно нужно было двигаться.

— Я, наверное, в прошлой жизни сделал что-то плохое. Бог проклял меня — вот я и не сплю.

— Бог не проклинает. Проклинают люди.

— Не-ет, — Сашка на секунду остановился, скрестив руки на груди, — Проклинает. Я — проклятый.

Прекрасная девушка видит себя в зеркале. На ее глазах отражение стареет. А затем медленно выползает из зеркальной глади и душит девушку.

— Чем-то твой сюжет напомнил мне «Портрет Дориана Грея», — заметила я, отложив в сторону очередной Сашкин рассказ.

— Я знаю. Дориан Грей — мой любимый герой.

С Сашкой я познакомилась лет пять назад. Кажется летом. В книжном магазине. Я зашла купить пару книг. Пополнить свою и без того огромную библиотеку. Не люблю смотреть телевизор. Иногда только позволяю себе качественные фильмы по DVD. «Эффект бабочки», «Призраки Гойи». Так сложно найти стоящий фильм. Стоящую книгу, впрочем, тоже. Особенно мне.

— Тоже не можете выбрать? — спросил приятный в старом полинялом свитере и серых застиранных брюках мужчина.

Он ходил в этом свитере и этих брюках неизменно. Возможно, это было и не так. Свитера и брюки все-таки менялись. Но все они неизменно полинялые и застиранные создавали впечатление бедности. Крайней бедности.

— Я никому не нужен, правда, — говорил Сашка чуть не плача. — Я буду умирать, а ко мне никто не придет. Хотя у меня есть сестра и племянник. Но они приедут только на мои похороны.

Говорят мысли материальны. Мне неведомо, каким образом самые жуткие, самые злые герои его рассказов проникли в реальность.

Однажды Сашка пропал. Телефон молчал сутки. Я пошла к нему домой и увидела опечатанную дверь. Набрала 02.

— Он в больнице, — коротко ответили мне.

— Он умирает, — сказала врач. — Возможно уже завтра…..

— Что случилось?

Сашка часто говорил о смерти. Особенно о своей. Особенно в последнюю неделю. Но чтобы умереть по-настоящему. Никак не могу привыкнуть к тому, что люди умирают.

— Его избили.

— Кто?

Врач пожимает худыми плечами.

— Идет следствие.

Этой ночью я снова стояла на мосту реки Забвения.

— Ты часто стала приходить, — заметил Переправляющий души. — Тебе нравится страна мертвых?

— Нет. И никогда не нравилась.

— Зря, — обиделся Переправляющий, — У нас очень красиво. И есть все, что и у вас, в мире живых.

— Я ищу человека, — сказала я, чувствуя, как тоска впивается в сердце, подобно маленькой хищной рыбке, — Он умирает.

— Ищи, — заметил Переправляющий безразлично.

Я искала Сашку в мире мертвых. Я искала его в мире теней. Там, где тысячи душ мечутся между жизнью и смертью. Среди тумана и высоких деревьев.

— Выбор за ним, — сказал голос у меня над головой.

— Разве не бог устанавливает сроки, — усмехнулась я.

— А кто это — бог?

Сашка выбрал смерть. Он лежал в красном гробу в новом сером костюме и как никогда напоминал мне аристократа из девятнадцатого века. На похороны сбежались родственники. И надо же, их у Сашки оказалось предостаточно. Или как модно теперь говорить до фига. Было все: дорогой гроб, панихида, поминки. Не было только любви и сочувствия.

Зачем Сашке новый атласный костюм? В мире мертвых будет бал? Он приглашен? Почетный гость?

В огромной пещере — гулкое эхо. На камнях тысячи матросов застеленных серым шелком. На матрасах мертвые тела.

Я нашла Сашку в самом конце пещеры. Он сидел, вжавшись во влажный камень, и дрожал.

— Что ты тут делаешь? — его взгляд показался мне взглядом испуганного ребенка. — Это же кладбище.

— Я умер, — ответил он.

— Умерло твое тело. Вон оно лежит — видишь?

На самом ближайшем к нам матрасе лежал одетый в новый дорогой костюм труп.

— Но это не ты, — добавила я. — ты говоришь со мной.

— Не уверен я ли это.

— Пойдем. В эти ворота дважды не входят.

— Куда я пойду? Я никогда здесь не был. Я ничего не знаю.

— Но разве ты узнаешь что-то сидя здесь в пещере среди трупов?

Каждый из нас людей — создатель. Мы создаем свои миры, а потом живем в них. Я поняла, что Сашке пора покинуть созданный им, воплощенный, жуткий мир смерти и разложение. Впереди его ждала жизнь — бесконечная, и я надеялась другая.

У меня остался портрет. Однажды я уговорила Сашку позировать мне. Лукавый взгляд из-за плеча.

Теперь я иногда смотрю на него и думаю.

Ты выспишься. Наконец-то ты выспишься, как всегда мечтал. Смерть — самый долгий сон….