Марина Упольская — Будем жить, Майя!

Майкин отец обитал в памяти некрепко. Он уехал на север, когда девочке едва исполнилось восемь. Два или три раза она видела его после. Это были удивительные, незабываемые встречи. Отец привозил диковинные сладости, замысловатые игрушки и импортные вещи. А затем перестал приезжать. Писал (а тогда бумага была чуть ли не единственным информационным носителем), что пришлось углубиться в тайгу, где много кедровых деревьев. Осел, строил добротный дом, все обещал позвать и исправно слал деньги. А через три года «добрые люди» передали, что у Майки родился сводный брат.

Мать не спасали ни хорошее положение в обществе, ни стабильные доходы ее молодого бизнеса, который она открыла на отцовские деньги, ни житейские хлопоты. В один злосчастный день она зашла в ванную, закрыла за собою дверь и выпила то ли средство для прочистки труб, то ли другую «помощницу в быту», в общем, жидкость, сделавшую ее инвалидом.

С тех пор, они с Майей словно поменялись местами. Теперь вселенская забота сменила вектор. Майя любила ее, как любят больных детей — еще больше, чем здоровых.

Но не уберегла. Видимо, карма этой женщины не очистилась от содеянного, а усугубилась.

Не зная, как распоряжаться финансовыми потоками «точки» на одном из самых центральных мест города, Майя, будучи подростком, послушала тетку, продала все и положила деньги в банк. Нет, это была уже далеко не пресловутая перестройка, но деньги, замерев на сомнительном счету, в дом так и не вернулись.

Шли годы, в 2008-м миру явился финансовый кризис. Трудно назвать более употребляемое когда-либо человечеством словосочетание. Он был как сетевой червь: незрим, заразен, всеобъемлющ. Рядовой обыватель не мог соотнести степень его опасности с ажиотажем вокруг. Через СМИ он пробрался в каждый дом, в каждую голову. Раньше в шкафу хранили скелеты, секреты и непроворных любовников, теперь и там был кризис. Пролез, пробрался и дышал в спину. Чтобы не замечать дыхание кризиса, люди стали больше ходить в кино и заниматься сексом — об этом гласила статистика. Кризис стал членом почти каждой семьи. Он заставил отречься от новых кредитов и завести «заначку». В некоторых домах впервые за долгие годы стали появляться денежные сбережения. В высвободившееся от шопингов время женщины стали печь пироги и готовить натуральные продукты. В мире тоже было единение. Кризис стал музой для модельеров и кинематографистов. Но все проходит, прошло и это.

Говорят, снаряд не бьет дважды в одну воронку. Но тут ударил. Сейчас, гладя на обмякшее волосатое тело, Майя не могла припомнить, когда точно Аслан появился в их жизни… Теперь это не важно. Важно лишь то, что он забрал самое дорогое, что у нее было. Мать, ставшую за десять лет ее ребенком: беззащитным, наивным, беспомощным. Она твердила о чувствах к Аслану, словно оправдываясь в несостоятельности своего, бабского счастья. Он не раз поднимал на нее руку. А однажды, в порыве ярости толкнул, не рассчитав силы. Через четыре дня ее не стало.

Еще через месяц Аслан объявился, пришел «просить прощения», шаря большими глазами по дому в поисках своих вещей. Принес водки, помянуть. Звонить в милицию Майя не стала. Она достала три граненых стакана — себе, Аслану и, почему-то, отцу. Тот не приезжал на похороны, лишь прислал денежный перевод. Во внешней тишине и при яростном внутреннем диалоге с этими двумя мужчинами Майя налила три стакана, а, когда Аслан полез в диван за заначкой, сыпанула ему маминых лекарств — то ли снотворного, то ли обезболивающего. И вот — ни агрессии, ни грубой мужской силы. Нестриженые ногти, рваные кроссовки на ногах… Пожалеть бы, но кто теперь пожалеет ее — далекий северный сводный брат, ни разу не лицезревший Майю, или подруга Светка, которую она видела вчера в 145-й маршрутке со «своим» парнем?! Каким-то чудом заползший в руку кирпич глухо опустился на обвисшую черноволосую голову…

_________

Новенькие зимние шины упорно цеплялись за оледеневший мост. Все-таки хорошо иметь возможность баловать и себя, и железного друга! Серебристый Prado уже был на середине моста, когда Олег разглядел два красных пятнышка на ограждении. Перчатки. Ну, этого еще не хватало! Решать чужие проблемы — вот то, чего он не любил больше всего в жизни. Он мысленно (еще очень давно) подписал «контракт» с жизнью. Не тревожить человеков, а они, по возможности, не будут тревожить его. Впрочем, можно ведь и не останавливаться…

Снег штукатурил лобовое стекло. Но дворники упорно вырывали из действительности две ярко красных перчатки. Полночь. Машин мало. Олег даже не заметил, как остановился. Что-то внутри него (наверное, в предках не без быков) заворожило его в этом зрелище. Каким-то чудным образом он знал — кричать нельзя. Молодой мужчина не без сожаления покинул теплый салон и поспешил к перилам метров за двадцать от ярких пятен. Легко перенеся тело через ограждение, Олег злился на обладательницу перчаток так сильно, что скрежетал зубами.

Ненакрашенная. Бледная как только выпавший снег. Девушка повисла на вытянутых руках лицом в черноту и качалась из стороны в сторону, будто колышимая ветром. Но ветра не было.

Олег подошел довольно близко, зафиксировался туфлями за ограждение и положил ладонь на казавшиеся детскими руки.

— Ты обдолбанная?

— Да… Жизнью.

— Да ты пьяна!

— Хуже. Я убила человека. И, наверное, одним не ограничусь! — при этих словах внешне хрупкое создание рвануло руки с такой силой, что Олег потерял равновесие, лаковые туфли предательски скрипнули на льду, и тело юзом отправилось вниз.

Майя пришла в сознание от жуткого холода, пронизывающего поясницу. Она лежала на снегу, возле трассы, проходящей по мосту, без брюк, а в ее ногах сопела и сквернословила черноволосая голова.

— Аслан? — выдавило сознание и предательски ретировалось.

— Олег! — ответил Олег и обнаружил, что его никто не слышит.

Адреналин колотил виски. Три минуты назад, вися над смертью на рвущихся под его тяжестью женских брюках, он испытал в меньшей степени страх, чем любопытство. По крайней мере, ему теперь так казалось. А еще отчаянную злость от того, что под рукой не было рабочего снаряда — фотокамеры. Вот это бы сюжетик получился! Был бы рейтинг и на Твиттере, и в Фейсбуке!

____________

Запрокинув голые белые ноги через плечо вместе с тем местом, откуда они росли, Олег поспешил к внедорожнику.

— Оставь меня, — запротестовало тело, — у меня все равно нет будущего.

— А зачем тебе будущее? Живи настоящим! — с назидательной целью мужчина аккуратно опустил белое тело рядом с машиной прямо в пушистый снег.

— Ау!

— Ага, боль — признак живой материи, а я уже было подумал, что ты — зомби. Ты хоть представляешь, как больно было бы моей матери, если бы ей поутру сообщили о трупе, найденном под мостом?!

При слове «матери» у Майи перехватило все внутри, и жизнь пронеслась перед глазами пестрым калейдоскопом — и детство, и родители, и три стакана с водкой на столе, и незнакомец, отчаянно цепляющийся за ее брюки над пропастью. Под анестезией нахлынувших чувств, не слыша холода на оголенных ногах, Майя как полугодок на четвереньках поползла к краю моста.

— Опять? Да неужели!!!

Олег уже собрался на спасательный дубль, когда услышал характерные звуки. Из девушки с рвотой выходило отчаянье. Но, не зная этого, Олег пошел ва-банк.

— Ну, не хочешь эту жизнь, подари ее кому-нибудь. Сдай тело на органы!.. Или… Или подари ее мне.

Последнюю фразу оба услышали не без удивления.

— Что я несу?! — подумал Олег, но вслух признался, — я давно ищу невольницу. Будешь жить, как в раю! Хочешь — контракт подпишем.

— Возвращаться мне все равно некуда, а жить ли дальше… Я подумаю об этом завтра, — промолвила Майя, вспомнив известную кино-героиню.

___________

В салоне авто было тепло и вкусно пахло. В феврале уже так хочется весны, а здесь все усыпано мандаринами.

— Как тебя зовут?

— Майя.

— А я-то думаю, чего это ты торопишь конец света, пусть даже только своего… Вон, бери пример у своих «предков» — Майя.

— У кого?

— Мексиканцев. Это их год. Апокалипсис-2012 — одно из самых раскрученных шоу за всю историю человечества. Племена Майя жили на территории современной Мексики, и мексиканцы под лозунгом: «Жизнь так коротка, что ее нужно не проживать, а праздновать!» понастроили супер-отелей для тех, кто хочет разделить их точку зрения. Создали роскошную шоу-программу о конце света. С песнями, плясками, в общем, затмили бразильский карнавал. А ты тут по-тихому!.. Замерзла? Ничего, сейчас примем экстренные меры. Там, на заднем сиденье, есть бутылка коньяка, глотни пока.

Майя нащупала под собой округлый предмет, откупорила, глотнула.

— Почему мы едем так долго? Вы живете за городом?

— О! Мы теперь на «Вы»? Да, не смущайся ты так, подумаешь, чуть не угробила порядочного человека. Вот, почти приехали.

Олег взял мобильный и набрал домработницу: «Оксана, возьми теплый плед, да, и включи воду в джакузи, погорячее!»

Следующий звонок был должнику Федора — родного брата, сделавшего блестящую карьеру в юриспруденции и скопившего немало полезных знакомств за свою адвокатскую деятельность: «Арсений Давыдович, это Олег — брат Федора Константиновича, помните? Мне нужны ваши услуги. Возьмите такси к нам в южную резиденцию, я компенсирую… Нет, девушка, дальняя родственница. Психическое расстройство? Нет, думаю, затяжная депрессия. Гипноз? Да, возможно понадобится. Посмотрим. Выезжайте!»

В эту секунду Олег почувствовал сильный сквозняк и узрел в зеркало заднего вида все те же белые ноги, мелькнувшие за борт.

— Идиотка! И я — идиот, не замкнул дверь!

Четыре новеньких зимних шины остановили свой бег посреди проселочной дороги.

— Дура, это хорошо, что я еле крался, подъезжая, а если бы на скорости! Молодец, четко в сугроб! И на кой ты мне такая сдалась!

— Я, я… я не хочу гипноз!.. — Майя хотела крикнуть, но горло только слабо клокотало. Оставь меня здесь, ну пожалуйста!!! Не надо меня кодировать…

— Чего? Да он — семейный доктор, ну и психотерапевт по совместительству. Расслабься. Хотя нет, куда уже больше. А ну соберись!

— Он меня сдаст!

— Куда? В лабораторию, на опыты?

— Нет, в милицию, я человека убила.

— С этим мы разберемся завтра. Не хочешь психиатра — не веди себя как психбольная! Ты поняла меня?! — Олег сам не заметил, как перешел на ор.

— Арсений Давыдович, Вы уж извините меня ради всего, не стоит ехать. Нет. Нет. Она уснула, я дал ей очень сильное снотворное, созвонимся завтра!

Майя тем временем уже поднимала в салон свои красные от регулярных снежных ванн ноги.

— А ты вообще кто?

— Колбасный магнат. Ловлю по мостам молодых и красивых женщин и после осмотра доктором — ну, как вет-контроль, — пускаю на колбасу!

— Ага, под гипнозом мясо смачнее, без адреналина, — Майя отметила возвращение чувства юмора. — А Оксана — это жена?

Перед джипом как в сказке вырос высоченный глухой забор с массивными воротами. Высокий голос брелка сигнализации — и препон послушно отворился хозяину.

— А вот и Оксана!

На пороге шикарного особняка стояла хрупкая девочка лет восемнадцати в натуральной шубе поверх зелено-белой униформы. В руках она держала шоколадного цвета плед, которым Олег поспешил укутать Майю. Он взял ее уже привычным образом, перекинув тело через сильное плечо, как делал это там, у моста.

«Не задает вопросов», — отметила про себя Майя, думая о новой знакомой, и словно в подтверждение своих мыслей услышала сзади: «Неразглашение информации — в ее контракте».

Вися вот так, на плече у полу-незнакомца, Майя почти реально увидела занесенные над ее мягким местом розги проведения. Но удара не последовало.

Опустив «найденыша» на пол, Олег принялся интенсивно растирать махровым полотенцем ее ноги, затем выше, стащил куртку и продолжил. Майя не сопротивлялась. Не потому, что стеснялась молодого мужчину — ее психика была к этому еще не готова. Не потому, что ей было больно — эти ощущения ничто в сравнении с перспективой размозжить тело, спрыгнув с моста. А потому, что о ней впервые реально заботились за долгие, долгие годы.

Раздевая подранка, Олег нашел в куртке паспорт: «Майя Кирилловна Дробот». Так, 25 лет. Значит, младше всего на два года. Красивая. Он усадил ее в джакузи и объявил приговор.

— Завтра мне нужно уехать, у меня работа в Германии. Профессиональный боксерский поединок. Буду через три-четыре дня. Если ты попытаешься покончить с собой — ты меня подставишь, если ты попытаешься меня подставить каким-либо другим образом — я тебя из-под земли достану. Если ты попытаешься начать жизнь заново, здесь или в другом месте, — будешь умницей. Отъедайся, отмывайся, Артур отвезет, когда и куда скажешь. Артур — наш водитель, охранник и домработник. А если ты не будешь умницей, приедет страшный гипнотизер и увезет тебя в наручниках в свое жуткое гипнотизерское царство. Поняла?

— А как же: «Будешь невольницей»?

— Знаешь, нам всем иногда нужна помощь психотерапевта…

— Спасибо!

— Ну вот, первое человеческое проявление эмоций. Согрелась? Давай, поднимайся.

Олег быстро вышел, стараясь не смущать гостью своими откровенными взглядами, которые лично для него, профессионального фотографа и оператора, были весьма тривиальными. В своей жизни он привык к визуальной оценке людей и событий — от военных действий в «горячих точках» и жестоких боксерских поединков до заказных свадебных фото— и кино-сессий, когда пара ставит целью запечатлеть свою первую (101-ю или 1001-ю) брачную ночь что называется во всей красе.

Повергать в личные перипетии домработницу, пусть даже очень сознательную, мужчина не хотел, а потому достал из собственного шкафа клетчатую пижаму. Подаренную мамой, одетую лишь раз, когда они гостили у родителей вместе с Федором.

Майя послушно влезла в удобную одежду и свернулась калачиком в большом кресле рядом с кроватью.

— Нет, нет, не мостись. Это моя спальня. На втором этаже есть премилая комната для гостей, Оксана тебя проведет.

Нажав какую-то незаметную постороннему оку кнопку, Олег материализовал юную панянку.

____________

Оксана была второй домработницей в южной резиденции. Первой была Анжела. Из модного агентства по подбору персонала. Старше, опытнее и в чем-то управней Оксаны. Она проработала полгода. Так сталось, что в эти полгода южную резиденцию (а на то она и резиденция, чтобы пребывать и встречаться с друзьями и партнерами в ней лишь от случая к случаю) братья Собянко приезжали не так уж и часто.

У Анжелы было удивительное свойство издавать нехарактерные человеческой речи звуки. Когда ее кто-либо звал по имени, в ответ раздавалось протяженное «А». Но это было «а» лишь по содержанию, а по форме — гортанный крик утки-трясогузки на болоте. Отталкивающее, недовольное всеми «а» отсекало мысли о просьбе в ее адрес и заставляло раскаяться в обращении в принципе. «А» — как тотальное недовольство миром, «а» — как апогей пофигизма.

Это свойство гнездилось в ней глубоко, и не зразу было заметно.

Но не для такого человека, как Федор. Лишь заходя в зал заседаний, опираясь на первые девять секунд восприятия, он легко давал точнейшие психологические характеристики всем участникам процесса. Приближаясь после прогулки к дому, Федор стал невольным и не замеченным свидетелем диалога Анжелы с Артуром. Через час модное агентство по настоятельной просьбе хозяина дома забрало Анжелу восвояси.

А через месяц Олег, устав от сухих завтраков, привез в особняк второкурсницу престижного вуза, бывшую провинциалку, ныне — довольно перспективную, но только начинающую фотомодель. Таков был его творческий путь — принцип не ограничиваться и не зацикливаться. Он мог с одинаковым удовольствием отработать фото-сессию и для гламурного глянца, и для первого портфолио. Если это доставляло удовольствие и служило расширению круга полезных знакомств. Оксана привезла тогда в студию удивительные пирожки: из заварного теста, как пирожные «эклер», но не со сладкой начинкой, а с изысканным салатом из морепродуктов. Была тиха и исполнительна. Раздумывать долго не стала. В резиденции стала незаменимой помощницей. Правда, почему-то очень боялась Федора…

________________

Роскошный подарок — подарить себе себя. Целиком. Забрать у хлопот, нескончаемых дел и даже хороших (и плохих) друзей.

Майя заметила за собой одну странную особенность. Силясь вспомнить вчерашние приключения, она будто анализировала увиденное накануне со стороны, не проводя никаких параллелей с собственными переживаниями. Словно ее жизнь — это только будущее и мерные капли настоящего, тихо скатывающиеся в Лету. Ничто пережитое ранее не волновало. Оно потеряло вкус как пережеванная пища. Даже очень сладкие события предыдущих лет не отзывались в душе приятной ностальгией, как это случалось раньше. Эмоциональная память, такая сильная доселе, ушла в отставку.

Таял снег, с ним таяла боль. Но на обнаженном пространстве пока ничего не росло. Что ж, Майя, подождем мая. Или хотя бы апреля… Отчаянная попытка самоиронии.

Прошла неделя. Олег не появился. Без эмоций жилось на удивление комфортно. Не было стыдно за съеденное в новом пристанище, за праздность, за то, что спишь по десять-двенадцать часов в сутки. Пришел март — ранний, капризный как ребенок.

Природа сродни человеку. Возраст каждого из нас так похож на возраст сезона...

От рождения до семи лет — март. Мокрый, капризный, неизвестно, во что выльется.

С семи до 14 лет — апрель. То яркие лучи радости дарит, то раскисает от неопытности жизни.

С 14 до 21-го — май. Время нежного, золотого, пекучего солнца. Но если уж загремит гроза — все, прячьтесь, кажется, сильней проявлений в жизни и не бывает — что поделаешь, переходный возраст…

С 21 до 28 лет — июнь. По регулярной погоде (настроению) уже четко определяется климат (характер, темперамент). Время установки планов на весь сезон, кажется, лето — вечно.

С 28 до 35 лет — июль. Страстный, обжигающий, буйно цветущий. Все — лишь свет или тень. И не знаешь, что лучше. Либо уже точно знаешь.

С 35 до 42-х — август. Все для тебя или все — не для тебя. Называется, что посеешь… Время истинной гордости или глубокой неудовлетворенности, настоящих побед или поражений, восхищения или разочарования, полного штиля или бушующих ураганов. Но, сколько бы ни штормило, всегда виден яркий диск солнца, только начинающий движение к закату.

С 42 до 49-ти — сентябрь. Почти лето, у многих сентябрь даже более знойный. Но то, что светит, уже не всегда греет. Взрослые проблемы взрослых детей, осознание цены здоровью и дружбе.

С 49 до 56-ти — октябрь. У кого — урожай внуков, у кого — уход старшего поколения, «посредника» между тем и этим мирами. Окостенение позвоночника и амбиций.

С 56 до 61-го — ноябрь. Может быть солнечным, может быть унылым. От чего зависит? От климата, друзья, в основном от климата… А еще от экологии: все ли жизненные системы к ноябрю находятся в гармонии, не зашлаковано ли жизненное пространство.

От 61 до 70 — декабрь. Начало зимы. Заняться есть чем. Но может и завьюжить недугами.

… Два последних месяца жизни не имеют четких временных границ. Их может не быть вовсе. Они могут быть длительными и томительными. Могут озаряться теплом близких и любимых, могут генерировать тепло… если за жизненный сезон удалось «отрастить» генератор.

_________________

В спальню донеслись умопомрачительные ароматы. «Заплыла» Оксана. На ее разносе паровали домашние сырники, рядом в хрустальной вазе — горка свежей клубники.

— Зачем вы меня так кормите? Я же с вами никогда не рассчитаюсь!

— Расслабься. Я не знаю кто ты, но всех гостей здесь принято кормить одинаково вкусно. Ты знаешь, какие люди здесь бывают? Я поначалу тушевалась — ведь весь бомонд. У Олега Константиновича — певцы, модельеры, спортсмены, гламурщики, одним словом. У Федора Константиновича — сплошные политики да бизнесмены. Мне Артур сильно помог, объяснил, что ничто человеческое им не чуждо: больше всего любят домашнюю кухню из простых, натуральных продуктов. А их нужно знать, где брать. Такой принцип — берешь самое качественное, а с ним легко работать, все само по тарелочкам раскладывается! — Оксана впервые засмеялась. А когда Кирюша приезжает, здесь вообще пир горой!

Смеялась она хорошо, не зажато, а значит, и человек должен быть неплохой.

— Тебе сказали, что со мной делать? — осторожно закинула удочку Майя.

— Что значит «делать со мною»? — ты что — вещь?! — Я привыкла ничему не удивляться, ведь Олег — натура творческая, поэтому в гостях кого только не было! Но чтобы на руках нес — впервые.

— А чтобы полуголую? — Майю позабавила ситуация, она по-прежнему смотрела на нее «со стороны».

— А полуголые здесь не редкость, — спокойно констатировала домработница, — он же фотохудожник. И видео снимает как профи, все-таки окончил режиссерский.

— Порно?

— Нет, что ты! Но пикантные настроения любит. Понимаешь, он любит снимать именно «настроение», а чтобы его создать, готов пойти на многое. И к эротике это далеко не всегда относится. Однажды привез маленьких бомженят в свои хоромы, устроил им праздник, а заодно — фотосессию, потом откормил пару дней и увез в какой-то частный интернат. Эмоции, понимаешь, лучше продаются, чем факты. А заказчики у него — Западная Европа, Америка, ой! — Оксана осеклась, явно смущаясь нарушению пункта контракта о «неразглашении», но тут же продолжила, — мне почему-то кажется, что ты здесь надолго.

— Почему?

— Олег Константинович сказал: «Она не уйдет. Она — умная». А когда его интересовал в женщинах ум? Значит, зацепила.

— А почему его до сих пор нет?

— Да ведь они не отчитываются! Застрял в своей Германии. Дела. Может и по два месяца отсутствовать. А Федор Константинович вообще летнюю резиденцию посещает редко, вот Кирюша… Ладно, мне пора, отдыхай!

___________________

Жизнь продолжалась. У жизни много прилипал. Лень, например. Поборница смерти, как высшего проявления покоя. Мать ожирения, безразличия и, в то же время, крестная технического прогресса.

Страх. Спаситель или убийца? Не его ли флюиды побуждают Неангелов реализовывать наши самые страшные ожидания?!

Страсть. Это вам не пристяжная лошадь. Самая что ни на есть головная. Несет нас по судьбе со всем в упряжи.

Жизнь непостижимо многогранна. Ангелы с их безмолвным шепотом (его еще называют интуицией). Какова их роль в совершенствовании душ человеческих, вечных учеников? Беречь от испытаний — что прятать от завуча. Ах, подсказывать? Ну, да, они же отличники…

______________________

Старых коморок в особняке не было. Каждая комната исправно оправдывала вложенные в нее средства. Все продумано и со вкусом. Но ведь в каждом доме есть свой «буфер обмена»! У кого-то — не обмена старых вещей на новые, а просто накопления ненужностей. Мы — не японцы. Ведь на Востоке копить ненужности вредно по фен-шую. Говорят, не освобождая жизненные пространства, люди перекрывают потоки чистой энергии, что ведет к неудачам, болезням и даже ожирению. Впрочем, по вере-то всем и дается.

В особняке братьев Собянко тоже был свой «буфер». Светоувеличитель «Ленинград», ванночки для фиксажа и проявителя, алюминиевая посуда, раскладушка, море книг и… швейная машина, электрическая, на вид совсем новая.

Человек не может без творчества. Вернее, не может быть полноценным без творчества. Швейная машинка была как нельзя кстати. Майя аккуратно взяла агрегат, но в дверях ее встретил удивленный взгляд Артура.

— Олег Константинович поручил мне приглядывать за Вами, так, на всякий случай. Говорил, может, станете искать веревки. Но зачем машинка-то?!

— Не поверите, Артур, сей предмет предназначен сшивать ткани, материализуя их в одежду. Вот Вас, Артур не смущает, что я второй месяц то в пижаме Олега Константиновича, то в рубахе Оксаны?

— Так, давай отвезу куда надо, заберешь свои вещи!

— Нельзя мне домой. Сразу все в Тартарары!

— Константинычи деньги оставили, поехали в магазин!

— Нет, Артурушка, не поеду. Но если есть «лишняя» копейка, то пусть Оксана купит мне пару отрезов на свой вкус, я шить с детства умею, да и не могу я столько без дела!

_______________

Дело пошло складно. Ткани они навезли столько, что Майя скроила костюм на выход, пару платьев а-ля серьезная дама, но тут же отложила их пошив. На нее смотрели глаза тигров и черных пантер — это был мягкий эластичный трикотаж высочайшего качества с модным принтом «джунгли». Впервые за долгие месяцы где-то вокруг солнечного сплетения собирались потоки энергии. Причем, обхватив тело хищным принтом, Майя почувствовала себя всецело защищенной. Странно, она никогда не фантазировала о новой семье, о богатом доме, да и сейчас не знала, сколько продлится сие наваждение. Но это чувство как парфюм с тонкими нотами — женственности, решительности и таинственности в одном флаконе показалось ей таким знакомым и желанным. Как смысл жизни. Не той, что протяженностью 95 лет, спланированной и размеренной, но той, что еще какое-то время назад могла оборваться, а теперь состоит из единого мига, того, что между прошлым и будущим.

Из «тигров» вышел пеньюар, роскошный набор белья, и еще нечто, что не имело названия, но имело наивысшее назначение — производить впечатление. Все лучшее в нем подчеркивалось, а не скрывалось, благо, что лицезреть это нагло-молодое, дерзкое и сексуальное позерство было некому. Так думала Майя. Но не Оксана. Она вошла в спальню с профессиональным фотоаппаратом и хитро улыбнулась:

— Такую красоту надо запечатлеть непременно!

— Где ты его взяла? А вдруг Олег Константинович узнает???

— Ну, не убьет же? Да и не узнает. В доме кроме нас никого — Артур на выезде. Дом — крепость. Если кто-то, даже свой, приблизится на сто метров, сработает автоматическое оповещение. А фотоаппаратов у него несколько, кабинет не закрывает, значит, можно. Знаешь, меня всегда поражает, почему ни один салон красоты не держит штатного фотографа? Ведь, когда человеку хочется сфотографироваться? — Когда он ухожен, когда, как с картинки! Сотворил красоту — зафиксируй на память — это же элементарно. Дай померить!

Барышни облачились в тигров, и настроение взметнулось подозрительно высоко.

— Олег делал мне профессиональную фото-сессию, я знаю, как надо, — Оксана за руку потянула новую подругу в гостиную.

Эксперименты со светом, грациозными позами, аксессуарами и… барной стойкой со всем содержимым. Они передавали фотокамеру друг другу, делали снимки в зеркалах, «рисовали» на лицах радость, испуг, смущение, загадочность и ярость.

Пока Оксана пускала воду в джакузи, Майя сбегала в зимний сад, где как раз распустились ранние розы. Срезав несколько цветков, босиком через весь особняк Майя неслась в каком-то немыслимом состоянии. На грани реальности. Но было не страшно. Эта дивная и дикая фотосессия казалась насмешкой над обстоятельствами в сравнении с красным кирпичом, так круто опустившемся на чью-то голову и ее жизнь.

Вода уже клокотала и пенилась, а Оксана все не решалась.

— Я боюсь замочить такую красоту!

— Глупости, я еще пошью. Вещи для нас, а не мы для вещей. Смотри…

Майя пустила цветок за цветком под струи воды. Розы не тонули, они танцевали в крутящихся потоках воды вальс, как будто радовались такой судьбе. Оксана взяла фотокамеру, установила режим для съемки спортивных состязаний и толкнула подругу в центр танцующих роз…

_____________________

Детский смех — как нектар цветов — лучшее из проявлений физического мира. Он озарил летнюю резиденцию перового апреля. Федор, закончив очередной громкий процесс, наконец взял выходные, чтобы провести пару дней с сыном, которого забрал у бывшей жены. Ехать к морю было некогда, а середина весны в резиденции — красивейшая пора. Его встретила традиционно парадным столом домработница, и слегка сконфуженный Артур, опускавший глаза при встречном взгляде. Успешный адвокат, психолог и знаток физиогномики покруче киношного Лайтмана, свернул охранника с пол-оборота:

— Что случилось?

— Видите ли, Федор Константинович, Олег Константинович задержался в Европе, у него образовалась срочная работа — снимает фильм про наших знаменитых боксеров…

— Ну и что, я все это знаю! Что не так?

— В конце февраля он привез девушку, Майю, она гостит в резиденции.

— Не беспокойся, она мне не помешает. Я всего на пару дней. Взял сына на неделю, но планирую еще «выгулять» его в столице.

— Я не беспокоюсь, но в моем контракте прописано сообщать обо всех неординарных событиях в особняке, даже если птицы сменят траекторию полета…

— Не тяни, что случилось?

— В общем-то, ничего, дом в идеальном состоянии. Но однажды я вернулся из города и обнаружил запись с камер видеонаблюдения дома. Словом, взгляните…

______________________________

Холодный виски обжигал и плавил сознание. Федор еще и еще раз просматривал снимки. Не умея правильно чистить карту памяти, девчонки оставили файлы своей фото-сессии. И что в ней, этой Майе, такого? Бесстрашие? Душевная нагота, передающаяся через фото? Она завораживала, пробуждая инстинкты. Зачем ее привез Олег, и почему она не вышла к обеду? Впрочем, сын Кирилл вечером помогал на кухне делать торт, а Оксана в это время занималась домом. Кому помогал шестилетний ребенок? Ну, не Артуру же! Значит, и шьет, и печет… Золушка, блин! Впрочем, кажется, у Шарля Перро про эротическое белье не было ни слова.

— Олежка, как дела? — Голос в телефонной трубке был подозрительно вкрадчивым. Да и «Олежка» для сдержанного Федора — что-то новенькое. Олежка напрягся. Федор продолжил. — Не подскажешь ли, в какой роли живет у нас гостья Майя?

— Она что-то натворила? — догадался Олег.

— Нет, она премило хозяйничает в саду, по ее просьбе Артур привез какие-то семена и саженцы, печет торты с моим сыном, а на досуге снимается в стиле ню.

— Ну, рассмешил! Она забита и задергана. У нее личное горе. Она, если хочешь знать, пыталась наложить на себя руки…

— Ну, ну… Ты электроночку свою посмотри, я тебе скинул.

Через четыре минуты Федору пришел ответ. Ни одной буквы. Все в смайликах и иконках, отрази содержание которых словами, получился бы современный словарь нецензурной лексики. Еще через несколько минут Олег уже мог говорить и даже смеяться.

— Дело сделано! Они хозяйничают без спроса, что ж, а я без спроса продал их фото в Бельгию, мужскому глянцу, с аукциона.

— Купили?

— Вырвали с руками. Правда, пришлось продавать под псевдонимом, ведь и свет, и многое другое выдают аматеров, а у меня безупречная репутация профи. Да и кой, какую ретушь наложил, она ведь скрывается…

— Что?!

— Я точно не понял, но, кажись, она замочила какого-то Аслана. Ты же юрист, пробей через свои службы адрес, кто там жил и что случилось, диктую…

_______________________

Майя была в одиночестве, ей хотелось расслабиться.

Обед был скромным, но не без изящества. Черный хлеб, баночка мидий в масле, баклажаны, запеченные с помидорами и сыром, фея-чекушка. Спустя четверть часа, войдя в раж и мурлыкая от удовольствия, она уже не наливала водку в стакан, а поливала ей мидии, словно пытаясь подарить им удовольствие, равное своему.

Полчаса назад в комнату вошел Олег и выложил перед ней на стол триста баксов за их с Оксаной шуточную фото-сессию. Майя его почти не узнала. За полтора месяца образ «спасителя» трансформировался в огромного накачанного мужчину, а настоящий Олег вернулся среднего роста, достаточно молодым и в чем-то неидеальным. То, что он обо всем узнает, было делом предсказуемым. Но то, что похвалит за самоуправство — нет. Майка вспомнила моменты, когда летишь в мотоциклетной коляске на скорости и видишь, как «твое» колесо мчится в яму: должно подбросить, ударить, и ты вся сжимаешься в ожидании… А ничего не происходит, обошлось. Но и пресс, и нервы, и сгусток энергии у сердца находятся в тонусе еще несколько минут. Так и сейчас, непонятно, как пронесло.

Еще через пару дней, отдохнув и отъевшись на Оксаниных натуральных продуктах, Олег лично повез Майю в город. Он был благодарен ей за то, что она его дождалась. Ему не хотелось думать, что это случилось по прагматичным причинам. Просто знал, что не уйдет, не посмотрев ему в глаза. И она не ушла. Ничего не просила, но и не отказывалась от поддержки. Вела себя не как загнанная в клетке львица, но как свободная (конечно, обусловлено обстоятельствами) кошка.

Олег отвез ее лишь в один магазин — «Ткани». Бельем и прочими необходимостями ее давно снабдила Оксана. Через три недели состоялась новая фото-сессия. Майя — в темных очках и огромной шляпе в садовом шезлонге. Четыре молодых красавицы-модели в ее вещах и ее цветущем саду. Нет, сад ей не принадлежал, но благоухающие кустарники и роскошь весеннего цветения — дело ее рук. Как и первая коллекция женских нарядов — откровенных, манящих, будоражащих фантазию. Так случилось — Майя дождалась мая.

Она не спрашивала Олега, что будет дальше. Он продолжал жить своей жизнью, стал лишь все чаще советоваться по поводу оформления студии, стилей и направлений. Майя теперь много читала, ей хотелось генерировать больше идей.

Кирюшка бывал очень часто. Он стал важным, ведь отец ко дню рожденья отдал его в конную секцию и подарил пару настоящих лошадей. Так считалось, что подарил. На самом деле Федор Константинович сам зачастил в летнюю резиденцию. Кони — что-то неимоверное из его детских фантазий, но тогда он не смел о них даже мечтать. Или смел. Ведь если бы не мечтал, теперь бы их не было.

___________________

— Когда ты скажешь своей «пленнице», что ее «жертва» живет и здравствует? — Федор смотрел на брата без укора, но с затаенным подспудным интересом.

Олег знал, ЧТО интересует старшего. Не спит ли Олег с Майей. Олег не спал, у него была невеста. Но она была в городе, в их большой просторной квартире. Он не возил ее в летнюю резиденцию, хотя она прекрасно о ней знала. Но одно дело знать, что есть какая-то дача с домработницей и охранником, и в это время гостить у мамы или подружек. Всем удобно. И совсем другое — показать семейный особняк в лесном массиве с шикарной студией, в которой такой полет для творчества и, вообще, фантазии! Дом, теперь — утопающий в цветах, где двадцатилетняя Оксана в униформе от Майи (это надо видеть!) разносит гостям и гостьям июньскую клубнику со сливками.

— А давай, я устрою вам супер-фото-сессию. Она заканчивает новую коллекцию. Там есть вещи — бомба! И ты — в смокинге…

— Я уже лет пять у тебя не снимался. С моим нынешним статусом-то, ты обалдел?!

— Так ведь мы не кому не покажем, максимум где-нибудь в Европе.

— Какая Европа?! А вдруг они появятся в Интернете, он не имеет границ. И вообще, не спрыгивай с темы! Когда ты расскажешь Майе, что Аслан жив-здоров? Дело с матерью списали на «несчастный случай». Аслан устроился на работу в стройфирму, так и живет в их доме и всем рассказывает, что Майя укатила с каким-то хахалем в Крым.

— Что ей теперь до того? Она счастлива.

— С таким тягарем на душе?! Она же мира больше не видит, сидит здесь у нас взаперти!

— Ладно, скажу. А как же фото-сессия?

— Я сказал: «Нет»!

________________________

Маленькая речушка с живописными ивами у берегов нашептывала о вечном. Свет был идеальным. Усталое солнце было еще высоко, но уже не угрожало объективу. Олег был спокоен. Майя волновалась. Не потому, что предстояло сниматься. Она волновалась каждый раз, попадая в зону ауры Федора. Это было похоже на страх маленького подчиненного перед большим начальником, и в то же время, совершенно иным чувством. Ведь она его не боялась. А он никогда даже не намекал на ее зависимость от него и его решений. Но сердце колотилось так, что через виски уши слышали барабанную дробь. И ноги подкашивались. C чего бы это? Она догадывалась, но не давала волю мыслям в этом направлении...

Окончание на i-h.com.ua/...