Роман Годельшин — '... побеждает змей'

     Петров приоткрыл дверь в кабинет начальника.

     — Вызывали, Павел Олегович?

     — Да, да, Михаил Николаевич, проходите. Присаживайтесь, пожалуйста.

     Начальник был явно смущён. Он прятал взгляд, теребил безо всякой нужды на столе какие-то бумажки. Петров сел на стул.

     — Дело в том, Михаил Николаевич, что наша фирма проводит реформирование своих структур, — начальник говорил медленно, с трудом, речь его была подобна полному человеку, протискивающемуся в узкую дыру в заборе, — В связи с чем решено провести сокращение штатов.

     На этом месте начальник умолк и как-то неловко посмотрел на собеседника. Петрову даже жаль его стало и он решил помочь.

     — И вы решили сократить меня, — вздохнув произнёс Михаил.

     Павел Олегович виновато пожал плечами. Он был очень порядочным человеком и неприятности окружающих принимал близко к сердцу.

     — Да. Извини.

     — Я понимаю, Павел Олегович. Не расстраивайтесь. Можно Вашу ручку? А то я свою не захватил.

     — Да, конечно, — начальник суетливо захлопал себя по карманам, потом полез в ящик стола и наконец обнаружил искомое прямо у себя под носом, — Вот.

     — Спасибо. С какого числа писать?

     — Так. Сегодня одиннадцатое. Значит, пишите с двадцать пятого. Знаете, Михаил, вы ведь за сегодня успеете дела сдать?

     — Да, скорее всего.

     — Тогда с завтрашнего дня можете на работу уже не ходить. Будем считать, что это у Вас оплачиваемый отпуск. Хорошо?

     Начальнику хотелось хоть как-то подсластить пилюлю.

     — Спасибо, Павел Олегович, — Петров быстро написал заявление и пододвинул лист начальнику, — Вот, пожалуйста. До свидания.

     — До свидания, Михаил. Успехов Вам.

     С делами Петров управился за три часа.

     Фантасты доконтактной эры полагали, что встреча с инопланетянами может иметь два типа последствий. Пришельцы, по их мнению, должны были либо поработить (как вариант, уничтожить) человечество, либо вступить с оным во взаимовыгодное сотрудничество. Произошло совершенно третье. Прибывшие на нашу планету чебурахи не стали ни порабощать, ни сотрудничать. Они вышли из своего звездолёта и сказали «Мы будем у вас жить». И всё. Мнение землян их совершенно не интересовало. Казалось бы, ничего страшного. Живут себе среди людей этакие плюшевые великаны, никого не убивают, есть не просят, так и пусть живут. Как бы ни так.

     Последнее время Петрова неотступно преследовали неприятности. Ничего существенного. Мелкие происшествия вроде сломавшегося дверного замка или оттоптанной в метро ноги. Однако, незначительные в каждом конкретном случае, все вместе они ощутимо отравляли Михаилу существование. А теперь ещё и увольнение.

     Погодка выдалась подстать настроению. Мрачные осенние тучи половыми тряпками волочились по небу, оглаживали влажными брюхами крыши высоток и сеяли холодную водяную труху. Ветер подхватывал её и горстями швырял в лица прохожих.

     Медленно переставляя ноги, Михаил брёл к метро. Спешить теперь было некуда. Он с головой погрузился в мрачные размышления о своей жизни, находя в этом некоторое подобие мазохистского удовольствия, и потому вовремя не заметил приближающийся автомобиль. Серый джип, оглашая окрестности низкими частотами своей стереосистемы («Пумс, пумс, пумс»), торпедным катером промчался по обширной луже рядом с Петровым, окатив того с головы до ног потоком грязной воды, и улетел в размытую даль. Стёкла в джипе были тонированные и потому лица водителя видно не было, но Михаил живо представил глумливую улыбку на раскормленной харе и остро пожалел, что не имеет гранатомёта.

     В метро напротив Михаила сидела старуха. Она сверлила Петрова взглядом, бешено тряслась и громко кричала ему какие-то невнятные фразы, смысла которых разобрать было невозможно. Вонь, безумие и агрессия распространялись от неё как ударная волна, заставляя пассажиров жаться как можно дальше.

     На подходе к дому Петрова больна зацепила тележкой какая-то шустрая бабка. Тележка опрокинулась набок. Михаил покачнулся, теранулся бедром о тесно припаркованный к стене дома автомобиль. Заулюлюкала сигнализация. На новых светлых брюках Петрова остался мерзкий грязный след.

     — Очки нацепил, а не видит ни хрена! — заорала бабка, — Выкормили паразитов на свою голову! Работать не хотят, жрут только, да дрыхнут! Сволочи! Бляди!

     Бабка погрозила Петрову клюкой и засеменила прочь, время от времени злобно оглядываясь и бормоча себе под нос что-то ещё, наверняка не менее ругательное.

     Представить себе абсолютно бесконфликтное сосуществование двух разумных существ можно. Но вот воплотить подобное представление в жизнь по сию пору не удавалось никому. Людям, по крайней мере большинству, свойственно в конфликте искать компромисс. Чебурахи компромиссов не признавали. Возможно, просто не догадывались об их существовании. Если чебураху нужно было оказаться в каком-то месте, он просто шёл туда, невзирая ни на какие, чинимые ему препятствия и не вступая ни в какие переговоры. Собственно говоря, после первого высказывания «Мы будем у вас жить» никто от чебурахов не услышал ни слова.

     Минут пять Петров стоял, тупо глядя на дверь своей квартиры и бессмысленно вертел в пальцах ключи. Ничего хорошего дома его не ждало. Но и пойти больше было некуда. В голове мелькали обрывки мыслей, не означавших ничего конкретного. Его затопила тоска. Кто сказал, что тоска зелёная? Серая она, господа. Хотя, какие мы к бесу господа… Михаил сильно ударил в дверь кулаком, зашипел от боли, развернулся и вяло зашагал по лестнице вниз.

     В гастрономе за углом он купил две бутылки водки, батон хлеба и килограмм отвратительной на вкус варёной колбасы.

     Первый конфликт с пришельцами случился на третьи сутки их пребывания на Земле. Один из чебурахов проник на территорию воинской части под Москвой. Попытки воспрепятствовать проникновению успехом не увенчались: угроза насильственных действий по отношению к пришельцу приводила к тому, что угрожавшие начинали испытывать обессиливающий ужас, сопровождавшийся в ряде случаев непроизвольным актом дефекации. Побродив по воинской части пару часов, чебурах отбыл в неизвестном направлении, оставив военных в состоянии глубокого шока и недоумения.

     На кухне Михаил вскрыл бутылку, посмотрел на рюмку и сделал глоток из горла. Откусил кусок колбасы прямо от батона и включил телевизор. На ожившем экране медленно проявилось постное лицо президента, что-то обсуждавшего с министрами, после чего телевизор щёлкнул, присвистнул и запах палёной синтетикой. Изображение сложилось в яркую тонкую полосу и исчезло. Петров, внезапно озлившись, сильно ударил по ящику раскрытой ладонью, словно отвешивая пощёчину. Телевизор с грохотом упал на пол, расколов банку с солёными огурцами. По полу потекло. Запахло укропом. Михаил схватил рюмку и запустил ею в дальний угол, после чего с мстительным ощущением «пусть мне будет хуже» сделал из горла ещё три глотка подряд. Дыхание перехватило. На глазах выступили слёзы. То ли от водки, то ли от обиды, а может и от того, и от другого сразу. В дверь кто-то сильно застучал. Петров застонал и отправился отпирать дверь.

     Однако случай этот не оказал какого-либо влияния на отношение населения планеты к инопланетянам. Просто вследствие того, что он не стал достоянием публики. Постепенное нарастание неприязни, а после и ненависти землян к чебурахам имело иные причины. Довольно быстро в СМИ стали высказываться мнения о том, что пришельцы питаются негативными эмоциями землян. Выводы эти базировались на нескольких фактах присутствия инопланетян в тех местах, где происходили публичные самоубийства. Некоторые из очевидцев признались журналистам, что сами они едва не наложили на себя руки. Настолько сильную депрессию начали они ощущать, едва только чебурахи появлялись на месте предстоящей трагедии. Социологи отмечали резкий рост числа самоубийств. Психологи — ещё более резкий рост случаев депрессивных психозов, из коих несколько носили массовый характер.

     За дверью стоял чебурах.

     — Что пришёл, падальщик? — злобно спросил Михаил.

     Чебурах, как и следовало ожидать, ничего не ответил. Он таращился на Петрова чёрными блестящими пуговищами глаз, и медленно, но непреклонно вдавливался в квартиру. Михаилу очень хотелось ткнуть кулаком в белое плюшевое брюхо монстра, так похожего на гипертрофированного трёхметрового Чебурашку, но пришлось сдержаться. Пачкать штаны не хотелось. Петров ограничился тем, что смачно плюнул слюной под ноги и вернулся в кухню. Чебурах последовал за ним и воздвигся в углу, попутно обрушив полочку с кастрюльками. Михаил выпил. Пришелец следил за ним с вечной улыбкой малолетнего дебила.

     Не прибавляло любви к чебурахам и их обыкновение вламываться в дома и квартиры рядовых граждан. Сильные скандалы, драки, бытовые убийства притягивали к себе внимание инопланетян. Пришельцев стали ненавидеть. Сделать им по-прежнему ничего не могли. Неоднократные попытки уничтожить хотя бы одного из чебурахов с большой дистанции так же были безуспешны. Оказалось, что даже намерение причинить им вред немедленно каралось невыносимым ужасом, независимо от расстояния до пришельца. Единственным и весьма сомнительным успехом стало уничтожение звездолёта инопланетян. На утрату своего корабля чебурахи не обратили не малейшего внимания.

     Человечество зашло в тупик. Повлиять на пришельцев каким-либо образом оно оказалось не в состоянии, но и терпеть их неприятное для себя пребывание на Земле тоже не могло. Правда, учитывая известную адаптивность хомо сапиенса, можно обоснованно предположить, что, продлись такое состояние ещё десяток-другой лет, и люди как-то приспособились бы. Однако теперь это так навсегда и останется предположением.

     Закусывать Петров более не стал и потому пьянел стремительно. На исходе третьей четверти бутылки он уже перестал бояться вообще чего бы то ни было. Обида его и злость на мир достигли предельного накала, а средоточием и символом жестокой, несправедливой действительности оказался неподвижно стоящий в углу чебурах. Осторожно, придерживаясь рукой за холодильник, Михаил встал.

     — Убью гада, — негромко, но твёрдо сказал он, снимая с крючка на стене разделочный топорик.

     Петров сделал два шага к пришельцу и замахнулся.

     Страх, обрушился на него, оглушил, лишил сил, зазвенел в ушах тонкой струной. Мир завибрировал и схлопнулся в маленькое, размером с пятак пятно, в центре которого маячила буро-белая фигура пришельца. И в ответ на этот ослепительно яркий, пришедший извне, страх из глубин михаилова подсознания поднялся тот, не менее ослепительный, чёрный ужас, который преследовал Петрова всю его жизнь. Михаил захлебнулся в беззвучном крике. Чебурах в углу мелко затрясся, глазищи его расширились и вдруг он обмяк, осел как мартовский сугроб. Больше Петров ничего не помнил.

     Теперь учёные «мозговеды» на несколько последующих веков обеспечены темой для споров «Что же такого пригрезилось Петрову в пьяном бреду?» Как мы сейчас знаем, все прибывшие на Землю чебурахи носили в себе ментальных паразитов. Собственный разум пришельцев находился и находится в зачаточном состоянии на уровне нашего полуторалетнего младенца. Эмоционально-ментальный удар, инициированный бредом Петрова, вызвал запредельную нагрузку у одного из паразитов. А поскольку они были объединены предположительно телепатической связью, то удар этот распространился на всех их. Паразиты, если можно так выразиться, «перегорели» от чрезмерного напряжения. Чебурахи же, избавленные от своих приживал, превратились в тех тихих, забавных и в чём-то по-своему милых существ, которых мы с вами знаем сейчас. К сожалению, когда люди поняли, что пришельцы более не в состоянии себя защитить, двое из них пали жертвами разъярённой толпы. Остальные и по сей день содержатся в нескольких зоопарках мира.