Солнечный Волк — Семь Фенек Будды

— наконец нарушил молчание я

— Куда деваться, — флегматично

ответила подруга, шагающая справа.

Мы шли по улице, Женя привычно

олицетворяла бешеную энергию дороги, тогда как Наташа была самим спокойствием

реки. Я же, что было абсолютно логично, являл собой золотую середину.

-А что такое фенька? — спросила

Женька, предварительно просмаковав это слово на языке.

— Хороший вопрос, — улыбнулся я,

и ищуще посмотрел себе на ноги. Консервная банка бросилась мне под ноги в тот

же миг, умоляюще зацепившись острым зазубренным краем за шнурок.

— Фенька, это кусок души, —

опередила меня Наташа, — и форма здесь не важна. Это может быть хиповский

браслет, амулет, может быть банальная открытка, да хоть что…

— Например, консервная банка, —

ухмыльнулся я брызжущему любопытством взгляду справа.

Подкинув на ладони грязный ржавый

кусок металла, я в шутливом полупоклоне передал его Женьке.

Удивившись её внезапно цепкому

серьезному взгляду.

— Да я каждый год так катаюсь. Традиция такая, после дня рождения еду

стопом. И каждый год все дальше, — я сидел на переднем сидении стареньких

жигулей и дыханием грел замерзшие в осенней промозглости руки. Проледеневший

рюкзак стоял на коленках.

Мужчина устало улыбнулся мне. В

десятом часу сложно быть бодрым и веселым, даже если подобрал на обочине парня,

которому недавно исполнилось 20.

— Интересно, как далеко заберешься в итоге, — ответил, наконец, он, и

напряженно глянул на дорогу.

Чувствовал.

Удивляться Женьке мне приходилось

часто. Её резкие перепады настроения могли довести до панического непонимания

происходящего кого угодно. Я, естественно, исключением не был.

— Ладно, девочки, я надеюсь, вы

помните, что в среду у меня день рождения, — улыбнулся на прощание я.

Прощальное щебетание прошло мимо

моих ушей — в груди ржаво заворочался зверь недовольства.

Праздновать день рождения я не

любил. Очень не любил. Сидеть в окружении друзей, что-то рассказывающих друг

другу о нем, слушать приторные тосты, улыбаться в ответ на искренние улыбки —

за что?

Этому не было ни одного повода,

кроме первого приглушенного крика энное количество лет назад.

Единственное, чем я утешал себя

было то, что этот самый праздник я проводил за день до. Следующий день обязательно был на трассе, с

выключенным телефоном.

— Да как-то не знаю. Стопить одному конечно веселое занятие, но иногда

хочется вынести из всех этих трасс эмоций чуть больше, чем на одно воспоминание

— Чего девушку не взял? — водитель, взяв сигарету в зубы, вдвойне вопросительно

посмотрел на парня.

— Была бы, — протянул парень, и отвернулся к окну. Впрочем, вспомнив

неозвученный вопрос, добавил — да кури ты, кури, я привычный.

— Да-да, я знаю, что ты меня

очень любишь и все такое, но давай уже проходи скорей, пирог стынет — я,

наконец, вылез из объятий очередного опоздавшего гостя.

Дождаться пока он разуется,

нетерпеливо постукивая пальцами по тумбочке, но на лице радость. Да я рад.

Нетерпеливо, очень нетерпеливо рад.

Шумные приветствия знакомых и не

очень знакомых, ищешь куда посадить. Глазами обшаривая улыбающиеся, уже чуть

сумасшедшие глаза друзей, пустые места на диване. Забившаяся куда-то в угол

внезапно тихая Женька. Улыбаюсь мыслям, показываю место другу, плюхаюсь за

стол. Прячу за наигранностью внезапный приступ ненужности.

— Чья очередь говорить тост и

дарить подарок, господа хорошие?

— Да кучу всего. Статуэтку, пару книг, пара фенек от тусовки, мать

телефон новый.

Я прихлебнул чай из крышки термоса и задумчиво посмотрел на панель.

Стрелка сонно моталась возле семидесяти. Водитель открыл было рот, чтобы

сказать что-то ещё но тут машина внезапно (а разве бывает иначе?) подскочила на

ухабе в и бросилась на встречу ослепляющему блеску фар.

От натянутой улыбки ныли скулы,

но оставалось потерпеть совсем немного. Наташа крутилась у зеркала, загоняя

последние выбившиеся пряди в челку, Женя положив мне голову на плечо, тихонько

сопела.

— Жень, ты домой-то собираешься? —

легонько толкнул я её.

— А? — она сонно-недоуменно

взглянула на меня, затем разум рывком наполнил её взгляд, — Да… Собираюсь.

Подарок тебе вот подарю и пойду.

Девушка, чуть подпрыгнув,

побежала к своей сумке. Я, дружески поцеловав на прощание вторую девушку,

закрыл дверь.

Сквозь разбитое лобовое стекло в машину летели грязные листья, гарь и

вонь бензина. Водитель бессильно откинулся на сидении, его лицо было

расцарапано в кровь. Я скривился от боли и осмотрелся. Самым сложным было понять, что машина перевернута.

По левой руке расползалась ноющая боль. Перекрутившийся ремень безопасности,

порванный наполовину, до боли в ребрах вжимал в сидение. Снаружи что-то

выразительно поискривало, усилием мысли

я отогнал внезапно накативший страх. Феньки на руке свисали бесполезной

кровавой тряпкой.

Снял рюкзак с колен, торопливо развязал, помогая себе зубами, и

истерично принялся выбрасывать одной рукой его содержимое в промежуток между

сидениями, засыпанного снежным пеплом стекла.

Фоторамка, две фигурки дракона, новый мобильник, в который парень даже

не успел вставить симку. Нож был в сумке, сумка в багажнике. Черт!

Ремень все сильнее врезался в

грудную клетку, заставляя меня буквально выть от боли. Разорвать руками? Левая

уже висела бессильной плетью. До крови закусив губу, я наконец просто

перевернул рюкзак, вытряхивая все, что в нем есть.

— Эм… Весьма необычный подарок… —

протянул я, глядя на старую знакомую в своих руках. Почти старую. Та самая (ведь

так, Жень?) консервная банка, тщательно вымытая но точно так же укоризненно

смотрящая на меня ржавыми зазубренными краями, лежала на моей ладони.

— Суть не в форме, помнишь?

— Да, сам ведь тебе это говорил

— Можешь расценивать это как… —

она легонько прикоснулась к моей щеке губами, — феньку, как ты там говорил?

Кусок души, кусок жизни. Помню-помню. Разрезав-разорвав наконец остатки

ремня, я открыл-выбил дверь и вывалился из машины на мокрый, вонючий асфальт.

Разорванный капот тлел и искрил чем-то непонятным, и у меня было не так много

времени.

— С днем рождения, что ещё

сказать. Береги себя.

Машина вспыхнула через пару минут после того, как водитель со стоном очнулся.

Жадно глотая воду из раздавленной

бутылки он ещё долго молчал.

Я повертел в руках погнутую консервную банку, на её обглоданной

временем крышке ещё болтались черные рваные волокна.

— А ты сплетешь мне феньку, Жень?

Для того, чтобы снова начать жить необязательно сгореть.