Выдрина Эльвира Александ — Вальс разбитых надежд (часть 4)

Часть 1. Цирк.

Часть 2. Стеклянный арлекин.

Часть 3. Дом Мод.

Часть 4. Витрины или вторая половина суток.

Часть 5. Осень.

Часть 4. Витрины или вторая половина суток.

1

«Ужасное утро, — вздохнула Милена».

Она налила в стеклянный стакан воды из графина, чтобы запить таблетку от головной боли и потом прилечь на диван, но тут совершенно ни к стати раздался телефонный звонок.

— Да, я слушаю, — сказала Милена, подняв телефонную трубку.

— А вы знаете, кем был ваш муж, — спросил голос из телефонной трубки, не представившись и не приветствуя.

— Я знаю все, что мне нужно, — ответила Милена. Но тревожность собеседника вызывала холодный мерзкий пот на ладонях. — С кем имею честь говорить?

— Неважно, но мне вы можете полностью доверять, — ответил голос. — Мне известны некоторые преинтереснейшие факты, которые смогут в корне изменить ваше отношение к супругу.

— Я повторяю: никакие сведения мне не нужны!

— Он унижает вас на всю страну! О вас ходят недобрые слухи, а вы ничего не знаете!

— Только у него есть такое право. Мне все равно, что обо мне говорят.

— Милена Граунд! Я хочу снять пелену с ваших глаз! Речь идет о предательстве и лицемерии, о жизни и смерти, если хотите!.. Десять лет назад я работал в одном флоридийском кафе официантом, подрабатывал, чтобы платить за жилье. Работал в ночную смену, так как помимо кафе у меня была еще основная работа, как инженера-строителя. В этом же кафе появился однажды и известный вам Чарльзтон Граунд. Хозяин взял его в качестве незаурядного артиста для своей ночной публики. Не приходится объяснять, что это за публика. Но хозяину нужны были именно такие зрители, которые готовы выложить все деньги из своего кармана (и деньги не плохие). Новоявленный артист так заинтриговал любителей эксклюзива, что они сразу стали требовать от него «чего-нибудь новенького». Внешность у Чарльзтона и сейчас привлекательная, но в то время, когда он был еще совсем молод, черты его лица, утонченные и даже женственные

, заставляли пьяные глаза необузданных лихачей принимать его не за того, кто он есть. Вы понимаете. Поверьте, мне очень не приятно говорить об этом вам, его законной жене…

— Что же вас заставляет? Мне совсем не интересно, что говорят о моем муже посторонние. Врагов у Чарльзтона достаточно. И скажу более, многие его поклонники, как женщины, так и мужчины, восхищаются им и не скрывают этого! А завистников у него достаточно.

— Поймите, дорогая Милена, ни вам, ни ему я не желаю зла. Я хочу уберечь вас от сетей врагов, которые создаются у меня на глазах.

— Что же?

— Очень скоро Чарли добился намного больше, чем его предшественники. Он часто исполнял свои номера на заказ, одевал те костюмы, которые нравились завсегдатаям бара. Потом он перестал посещать бар постоянно, приезжал в кафе на собственном новеньком Мерседесе, но не на работу, а проведать хозяина. Я видел, сколько денег он носит с собой в кошельке, когда он расплачивался за выпивку. Скажу, что с тех пор он стал пить. К хозяину он приходил пьяный, с приподнятым и развязным настроением, перед уходом часто выпивал двойную порцию виски со льдом. Однажды за очередной порцией выпивки Чарли сел за столик . Вдруг он услышал рояль (на его место наняли другого), и взгляд его остановился. Мне показалось, что он понял, как далеко зашел и всю безвыходность его положения. Он повертел в руке стеклянный стакан с остатками виски и обтаявшими кубиками льда. Именно в этот момент я не на шутку испытал страх за его судьбу. Нужно было что-то делать, но я был бессилен. Мы не были друзьями, я не знал, где отыскать его. После этого случая Чарльз больше не появлялся в баре, я не видел его нигде. Только недавно я узнал о нем и решил позвонить.

— Так что же вы хотите?

— Будьте осторожны!

Незнакомец повесил трубку. Милена стояла у трельяжа в растерянности. Можно ли было верить всему тому, что она только что услышала? Сомнения и противоречия не позволяли сделать движение, и она стояла с телефонной трубкой в руке, остановив взгляд на флаконе женских духов в виде черной змеи с красными рубинами вместо глаз. Конечно, можно было убедить себя, что это всего-навсего ядовитая ложь, происки старых, давних врагов, добивающихся расплаты за прошлые обиды. Ведь репутация Чарли в обществе была настолько противоречивой, что каждый верил в то, во что сам хотел поверить. Он избегал общество, к которому его причисляли, и его так называемые коллеги по призванию уже давно восприняли это, как незаслуженное пренебрежение. О, сколько озлобленных лиц, искривленных презрительной усмешкой, можно было заметить, когда произносили его имя! Подумать только, какой абсурд можно выдумать и, более того, твердо верить в него, если проверенный план не оправдывает ожиданий и к тому же причина негодности не поддается объяснению!

   Милена решилась выяснить, что имел ввиду незнакомец и расспросить Чарли лично, и искала слова, которые собиралась сказать.

«Ведь теперь не осталось другого выхода, кроме того, как забыть все, что было между нами, — размышляла она, — и уверить себя, что это лишь мои фантазии. Я ничем не отличаюсь от других. Все это могло произойти и с любой другой, в другое время, мне чужое, в котором я играла бы роль наблюдателя, зрителя, в котором моя роль была бы так незначительна, так незаметна. Так и бывает на самом-то деле. Это только совпадение, воля случая. Случайность. Совпадение. Обидно и горько должно быть, но что с того? Какой смысл протестовать, когда от нас ничего не зависит? Радует, что мы оказались в чем-то когда-то кому-то нужными. А сейчас все в прошлом, время, когда мы были героями, отбило свои несколько ударов и вот-вот появятся новые герои… И что же мне теперь остается? Только извиниться. Простите, я в вас ошиблась, я выберу скоро другой объект для преклонения. В вас, Чарльзтон, я любила только какой-то жест, который, к тому же, мог оказаться просто случайным. Но… чувствую, будет хуже. Он поступает со мной несправедливо. Ему — все нипочем. А мне?! Я так искренне верила, что он обязательно полюбит меня. А я — только зритель. Артист обязан работать так, как хочет зритель. Нет, все кончено. И если бы мне сейчас сказали, что все останется так, как есть сейчас, я бы отказалась от своего будущего. Я часто думала раньше, что одна в этом сложном мире. И тогда наступала поздняя осень, а потом снег… Но вот, я встретила Чарли. Я была счастлива. Но то, что он так далеко от меня и вряд ли верит мне, убивает каждый день. Все оказывается слишком банально по отношению к нашим кумирам: находясь на расстоянии, в них мы любили какой-то мало заметный образ. Но они, так же, как все люди жили, ждали. Через некоторое время образ пропадал, и мы уже сомневались в этих людях, которые подсказали его. Мы переставали верить им и постепенно отдалялись, разочарованные обманутой надеждой. Как быть? Мы смиряемся и снова верим… в реальность мечты, ищем, находим и вновь разочаровываемся».

2

Оставшись в своем кабинете наедине с самим собой, Чарли задумался: все окружающие его люди оказались предателями, друзья и враги действовали сообща. Никому нельзя было доверять! Он первым раскрыл все свои карты и поэтому был обречен на поражение. Слепец! Если бы он заметил это раньше!

Темные шторы закрывали высокие окна, и настольная лампа освещала только какие-то бумаги на письменном столе. Минуты полного одиночества не давали ему пробудиться от охватившего оцепенения, когда вспоминались прошлые ошибки, прошлое. Он вспоминал себя молодым талантливым артистом, аплодисменты, овации и восхищение в глазах зрителей; вспоминал вечера после концертов, когда никто не спешил расходиться домой в ожидании автографов любимого актера и музыканта. Как все это было прекрасно! Счастье наполняло весь мир, оно наполняло театр, который казался сказочным, и проспект рядом, все вокруг было похоже на давнюю исполнившуюся мечту. Но так случается, наверное, только раз в жизни. Кого сделало то время счастливым навсегда? Все обернулось другой стороной бед, обид, трагедий в равной степени былого счастья.

Чарльз разговаривал по телефону, когда в его кабинет без стука вошла Милена :

— Да, Мадлен, я тоже не в восторге от того, как прошла наша встреча… Ну, не преувеличивай, ты выглядела прекрасно, — это я был невнимателен, по крайней мере, недостаточно внимателен, как полагается настоящему джентльмену…

Он повернулся в сторону Милены, увидев ее отражение в стекле серванта.

— Прости, поговорим позже, — поспешил он отложить разговор.

— Тебе нравится унижать меня?

— Только не устраивай опять скандал, я не хочу сейчас выслушивать твои однообразные бессмысленные упреки.

— Объясни, почему я должна все это терпеть?! У меня уже не осталось никаких сил.

— В чем ты меня обвиняешь? Мои деловые звонки не дают тебе покоя?

— Если бы твои коллеги не назначали тебе свидания, после которых ты приходишь под утро, пьяный, измазанный помадой, я бы еще могла поверить тебе. Но все происходит совершенно иначе, и женская помада…

— Видишь, ты сама находишь себе знаки в совпадениях, и сама все выдумываешь, чтобы оправдаться. Я давно замечал за тобой черты безумия. Тебе не мешало бы показаться психиатору, дорогая. Что-то еще?

3

Субботний вечер и привычный праздничный выход в ресторан не привел к приминению.

Случайные прохожие равнодушно смотрят на стекла ресторана, на Чарли. Проходят мимо.

— Скажи, зачем ты привел меня сюда?

— Разве не знаешь? Я хочу, чтобы и на тебя смотрели люди.

— Как на жену знаменитого артиста?

— Совершенно верно.

— Но на моем месте могла быть любая другая.

— Может быть.

— Тебя давно никто не помнит. Я ухожу. Ты можешь остаться, — эти слова были похожи на угрозу.

— Как хочешь, дорогая. Коньяка? — он махнул рукой на бутылку.

— Нет, не нужно, — ответила женщина, продолжая смотреть на него с укоризной.

Ресторан почти опустел в это позднее время, и бармен то и дело поглядывал на часы, протирая рюмки салфетками. Тихо играл рояль, тускло светили настольные лампы на столиках.

— Видишь, нам даже не осталось теперь, о чем поговорить, — сказала женщина.

— Извини, но ты сама виновата, — насмешливо бросил ее собеседник и зажег сигару.

— Зачем ты повторяешь на сцене мои слова, жесты и танцы? Разве мало тебе поклонников и признания?

— Дорогая, я просто хочу знать, в каких слоях ты пользуешься спросом, — ответил Чарльзтон и проглотил коньяк.— Чтобы потом, соответственно, делать беспроигрышные ставки.

— Но ты рискуешь, если я не оправдаю надежд. А я не собираюсь этого делать.

— Что ж, значит, мы останемся нищими.

— Ты не решился бы на такие умопомрачительные жертвы, если бы для тебя не существовало конкуренции. Любишь быть победителем? Любишь, когда весь мир у ног? Но знаешь, жажда власти никогда не приводила к чему-то хорошему. Поэтому откажись от этого безумства немедленно, иначе потом будет поздно и уже ничего тебе не поможет, ни любовь, ни связи, ни популярность. Ничто не послужит тебе оправданием. Ты окажешься жертвой своего тщеславия и корысти.

На этих словах разговор прекратился. Женщина встала из-за столика, оставила деньги за кофе, взяла пальто и вышла на ночные улицы столичного города. Прозвенел позади колокольчик, дверь ресторана закрылась. Она не села в такси, пройтись по бродвею позволяло время

Милена чуть было смешалась с толпой и пропала, но ночь наступила так быстро, что толпа вокруг нее тут же рассеялась. Вокруг никого не оказалось, когда она вышла на дорогу, ведущую из города.

Шоссе было черным и уходило куда-то вдаль, и тучи над ним сгущались мрачные.

Милена стояла одна и понимала, что сейчас обратного пути ей не найти.

Приближалась полночь. Ветер налетел холодный, он пробирал насквозь. Близилась гроза. Легкое летнее платье ветер трепал рывками, и гремел угрожающе: тебе не укрыться, уже поздно.

Милена понимала, что оказалась лишь причиной, по которой простые люди забывают про свои обиды друг на друга и снова клянутся друг другу в любви и ругают себя за глупую ссору. Мерзко! Но об этом никто не должен знать. Она запрокинула голову и посмотрела на черное небо: «Даже не пришлось ему объяснять, что нам непременно нужно расстаться! Но почему сейчас так тяжело? Ведь его жизнь сейчас наладилась, он получил, что хотел, о чем мечтал, чем мучился, без чего не хотел жить. Пусть так будет! А моя жизнь? Где же мое сердце? Я не чувствую сердце и не чувствую ничего».

Голова кружилась от сквозняка, ветер гудел.

Но вдруг, как всегда это бывало, незаметно к ней подъехала черная машина и кикбоксер-головорез посадил ее в тойоту и увез в неизвестном направлении. Цербер всегда выполнял то, что говорил ему его хозяин, несмотря ни на что.

Без сил, Милена закрыла лицо ладонями. Мужчина, который сидел около водителя, обернулся и с улыбкой предложил сигареты. Магомет умел оказать первую помощь.

Она улыбнулась в ответ:

— А ты, как всегда, вовремя, Махмед.

— Я… не люблю, когда кто-то страдает на моих глазах. Так же, как и ты.

Понемногу она успокоилась и задумалась:

«И почему я не послушала его? Один человек современности сказал, что мои стихи никому не нужны. А он лучше многих других разбирается в моем мировосприятии. Надо было послушать его. Потому что ничего хорошего не выходит, если мировосприятие не соответствует времени, в котором ты живешь. Так вот, один человек современности (кстати, с высоким интеллектом, интеллигентный молодой человек) сказал мне, что мои стихи сейчас никому не нужны. Так зачем же я другому человеку современности пыталась объяснить свое мировосприятие стихами, которые никому не нужны? Короче говоря, ничего хорошего из этого не вышло. Тот человек, которому я пыталась объясниться в любви, неправильно меня понял. Так что, пожалуйста, не пытайтесь… и т. д.»

4

— Почему так поздно?

— Похоже, вчера ты проиграл меня в карты.

— Ты ошибаешься, вчера я весь вечер был дома. Вот, присоединяйся, — пригласил он к столу.

— Можно спросить, что празднуем? — она с подозрением щурит глаза, сотни маленьких острых стрел из-под ее ресниц вонзаются в собеседника.

— Сегодня день нашей свадьбы, — он берет бледной рукой бокал с вином, и два шестигранных рубина на его тонких пальцах перенимают взгляд Милены.

— В самом деле? — она капризно ломает ярко намазанные губки.

— Я решил это давно. Кстати, мучаюсь вопросом, что тебе подарить. Ты, помнится, говорила, ничего никогда не дарить тебе? — он с наигранной задумчивостью потирает подбородок, отводит глаза в потолок. — Давай, я хотя бы тебе заплачу? — говорит Чарльзтон, не поворачиваясь к ней, и хитрая, злая усмешка одно мгновение скользит по его лицу.

— Ты — негодяй и давным-давно проклят своими фанатами и сумасшедшими поклонниками!

— Дорогая, не нужно истерик. Сегодня твой праздник. Сегодня тот вечер, когда ты можешь открыто похвастаться своими успехами, хотя… зачем обманывать простых людей?

— Я никогда не вышла бы за тебя, Чарли! А если и согласилась бы на это, то только тогда, когда ты был бы при смерти.

Он встает из-за стола, подходит к Милене, протягивает ей ладонь.

— Надеюсь, ты не откажешь мне хотя бы… Вальс в зале! — крикнул он в сторону, не сводя с нее пылающих глаз.

Зазвучала музыка и опьянила неопытный разум.

— Ах, Чарли, ты сущий дьявол, — и Милена подала ему руку в ответ.

Вот, танцуют они, два опасных друг для друга человека, и пламя свечей огромной люстры заливает всю залу золотым светом.

— Что же теперь будет? Ну ничего, завтра разберемся, — говорила себе Милена.

— Ты все еще веришь в завтрашний день? — удивился джентльмен в черном фраке, с генеральской выправкой и неестественно бледной кожей.

— Хотя, ты не вытер вино с губ, — заметила Милена.

— Извини, это случайно, — и вновь тот же огонь сверкнул в его потемневших глазах.

— Ты гениальный актер, но я вижу тебя насквозь.

— Для тебя — особый сюрприз, дорогая.

— Увы, я давно перестала верить тебе.

— Этого не требуется.

— Ты крупно влип со мной, Чарли! Уже завтра я не буду любить тебя, а ты не сможешь забыть нашу встречу.

— Мне не нужны твои объяснения.

— Да, мы говорим совершенно на разных языках, — вздыхает Милена.

— Неудивительно, сколько лет прошло с нашей первой встречи, — отвечает Чарли.

— Зачем я тебе? Я мешаю тебе жить так, как ты привык. У меня могло бы быть очень много поклонников, — она хочет уйти.

— Почему же ни один из них не остался с тобой до сегодняшнего дня? — не отпускает Чарли.

— Сама не понимаю.

— Я скажу тебе: никто из твоих прежних не видел всех твоих масок, и каждый думал, что ты именно такая, какой он видит тебя, созданная именно для него. Единственная и неповторимая! Ха-ха-ха! Вздор! Я видел все твои маски. Все эти годы я ходил за тобой по пятам, был твоей тенью, все эти годы я следил и изучал тебя.

— Как же ты не сошел с ума, мой бедный, несчастный Чарли?

— Я спрашиваю себя, почему я не убил тебя за все то, что мне пришлось вытерпеть.

— И все из-за меня?

— Нет… не только.

— Значит, теперь, когда тебя спросят, для чего ты жил, ты уверенно можешь отвечать: «Страдал за народ!»

— Нет… лучше я отвечу: «Страдал против».

— Интересно, победителем остался ты?

— Как видишь, сегодня ты танцуешь со мной.

— Это ничего не значит. Мне нравится проводить свободное время с гениальным актером, который так правдиво может сыграть нечистую силу.

— Не шути со мной так неосторожно.

— Это — предупреждение «не играй с огнем»?

— Видишь ли, можно просто не угадать собеседника. О чем ты думаешь? — спросил Чарли. — О своих любовниках?

— Нет. К чему эти вопросы?

— А, ты уже обдумала все, что хотела, и теперь, наконец, успокоилась? — Чарли резко стал агрессивен.

Музыка прекратилась. Чарли стоял рядом с ней. Внезапная смена настроения удивила ее, она не знала, что ответить.

— К чему ты клонишь?

— Я потратил на тебя столько сил, денег и времени не для того, чтобы теперь терпеть жалкие пакости с твоей стороны! Ты должна мне за все заплатить прежде, чем… я выставлю тебя за дверь!

— Это все из-за тебя! — стала кричать Милена, все больше злясь, обвиняя его в своих несчастьях. — Из-за тебя мне никто не звонит, будто меня и нет вовсе. Все мои друзья исчезли из поля зрения, из моей жизни. Как ты думаешь, почему? Неужели, они забыли обо мне? Вот так вдруг, сразу и навсегда… Меня больше никто не любит, — она заплакала, пьяная. — Я теперь совсем одна. И некому даже сказать пару слов…

— И сколько можно жаловаться на судьбу? Принимай все так, как есть…

— Разве это я не выполнила своих обещаний, Чарли? Нет — ты не сдержал свое слово.

— Я сделал для тебя все, что ты хотела. Издательство, набережная, цветные фонари и фонтаны. Чего тебе еще не хватает? Мне, в конце концов, скоро надоест выслушивать твои пьяные бредни каждый день, мое терпение кончается. А теперь иди, отдохни и подумай насчет украшений к завтрашнему дню. Иди!

Она шлепнулась в кресло, скривив обижено губы.

— Что, похоже, опять мне придется… придумывать речь для твоих коллег?

Чарли отошел от письменного стола, подхватил Милену и понес в комнату.

5

— А может быть, начнем все сначала? — спросила Милена Чарли и прижалась к его холодному пальто, усыпанному снежинками.

Он не ответил и только обнял дрожащие хрупкие плечи любимой женщины.

— Чарли, милый Чарли…

А снег все падал и падал в этот зимний вечер, похожий на сказку, и все казалось волшебным, добрым сном из далекого детства, когда все мечты могли исполняться под Рождество.

6

— Я тебя не люблю, — сказала она однажды после очередной ссоры из-за пустяка. — Этого ты добивался? Что ж, я умею исполнять любые желания. Я тебя не люблю. Прости-прощай, — взяла плащ и ушла из его дома.