поле боя

«Какой из меня поэт…» — подумал он и, перехватив Дубье покрепче, пошел прочь из палатки.

На улице уже собралась толпа таких же как он, набранных Айяхом и Росой в качестве наемных воинов для массовой войны с варх’гонами. Он слегка улыбнулся, глотнув свежего утреннего воздуха, еще влажного от недавно выпавшей росы.

Толпа ополчения кое-как, спотыкаясь, двинулась к обширной равнине, где и предстояло им все решить. Расс шел и предавался весело текущим спокойным мыслям. А чего еще делать? Он достаточно опытен, чтобы не умереть в первые же пятнадцать минут, как-никак десять лет в Пернатых Тварях, время проведенное с пользой. Да и не ждать ему больше полнолуния — ему уже нужно было всего полчаса и его дурацкая способность тут как тут. Только всегда она требовала сумасшедшей концентрации на том, что все это «невзаправду». А то мало ли.

В этом мире все на мыслях держится.

Спустя полчаса они уже были в строю. Расс стоял неподалеку от Психопата, у которого в углах рта притаилась его вечная дебильная усмешка, только лишь на этот раз она была какая-то не такая. Невеселая, что ли? Расс усмехнулся — вот занесла же нелегкая!

Айях заорал благим матом и все ломанулись вперед.

Расс ждал. Лишь только когда Психопат издал свое старое вечное «Йе!» протяжно и громко и оторвался от земли, натужно крутя над головой свой цеп, Расс сдвинулся с места. Что-то в Психопате его определенно настораживало. Его вечный вопль звучал так, как будто выуженный из старой заплесневелой комнаты. Что-то было определенно не так.

Кто-то толкнул его и Расс поднял голову, нахмурившись — такого с ним никогда раньше не бывало. Он знал, что сзади лежит около десятка жертв его Дубья, и понимал, что раньше, когда-то, он все свои ратные победы выдавал за заслуги своего оружия.

Расс, не глядя в сторону противника, махнул рукой с зажатым в ней Дубьем. Раздался короткий вскрик, которого 29-тилетний полукровка уже не услышал.

Весь мир сократился до стоящего перед ним. Расс смотрел прямо в его зеленые мутные глаза, которые затягивали его выражением в них кромешного ужаса насмерть перепуганного ребенка. Казалось, что оно кричало: «Помоги мне!», и так громко, что этот так и не изданный вопль отдавался в ушах Рассыпающегося В Прах стуком крови, биением его собственного сердца.

Наваждение длилось буквально секунду. Потом варх’гон-полукровка прошел мимо упругой пружинящей походкой.

Наваждение кончилось сразу же после того, как полукровка ушел. Расс осознал, что стоит, прижимая руки к груди, задыхаясь от потрясения и полностью утратив над собой контроль. Он чувствовал, как все его тело покрывается темными обширными пятнами, тронь — и кожа порвется, потечет черная жидкость. Ему было не больно, когда крылья обнажали свой белый скелет, а по лицу сползал осклизлый кусок мяса, бывший когда-то его глазом. Он повалился на колени еще минуту назад, истошно что-то крича отказывающимися голосовыми связками, а с рук его сползало мясо, обнажая кости, которые покрывались трещинами и медленно рассыпались в пыль.

Боже, как смешно! Зеркало! Его погубило зеркало!

Психопат обернулся и увидел, что от Рассыпающегося В Прах осталась только смятая одежда.

— Расс умер! — крикнул он Пурпурному, который был неподалеку.

— Что его погубило?

— Зеркало! — прокричал в ответ Психопат, отчаянно орудуя цепом.

— Откуда здесь зеркало? — прокричал Пурпурный.

— Это был зеркальный щит! — прокричал Психопат и обернулся. — Осторожно! — истошно крикнул он. Пурпурный увернулся от варх’гоновского топора. Психопат облегченно вздохнул и тут же почувствовал, как его ребра смялись от резкого удара. «Предатель» — мелькнуло перед его угасающим взором, а в ушах звенящей болью отдавался проклятый удар от предателя-цепа.

Минуту спустя, когда Пурпурному уже перерезали горло, Психопату наступили на шею сапогом и пронзили грудную клетку. К тому моменту он был уже мертв.

— Сдавайся, М'ьёра! — охрипшим голосом крикнул Айях, оскальзываясь на песке. — Сдавайся — и ты останешься в живых!!

М’ьера издал нечленораздельный звук.

Айях огляделся по сторонам, облизав пересохшие губы.

— М'ьёра, сдавайся! — Айях не отрывал взгляд от маленькой фигурки где-то внизу холма. — Твои действия неразумны!

— Я действую в интересах Великого Ярхе!

— Дебил!— простонал стоящий неподалёку Яр Хагель.

Айях огляделся по сторонам и продолжил "психическую атаку" на М'ьёру.

— В каких там интересах? Он тоже пришёл тебя покарать! Сдавайся, М'ьёра, ты уже всем надоел своими выходками!

Колдун взвыл от злости и бросился на Айяха.

Как раз в этот момент все собравшиеся увидели щуплую отрешенную фигуру Ярхе.

— А это еще что за хер? — услышал Боевой Нож и обернулся. Бросил взгляд на нахмуренного Каменного Кулака, на фигуру в красном..

— А.. это..

— Ну да, это.. — поддакнул Кулак, не меняя выражения лица.

— Это Ярхе. — сказал Боевой Нож и похлопал Кулака по плечу. — Челюсть подбери, а то заметит.

За что и был удостоен яростного взгляда.

— Я не хочу тебя убивать! Уйди с дороги! — умоляюще воскликнул Роса, глядя на загораживающего ему путь темноволосого угрюмого ворона. Он загораживал ему дорогу, дорогу к тому месту, где в пыли уже, наверное, лежал умирающий Психопат.. «Я уже потерял Ядовитого…»

— Уйди! Педант, уйди с дороги! — отчаяние овладевало Росой. Ну почему, почему он всегда должен выбирать? Особенно между дорогими ему воронами.

Одновременно с предсмертным хрипом Психопата Педант бросился на Росу.

— Умри, придурок! Да здравствует великий М’ьера!!

Вся злость, весь гнев рванулся наружу вместе с потоком бессильных слез— тело Педанта, разбухшее от воды, куском мяса шмякнулось на землю. Роса несколько секунд отупело смотрел на него, а потом, переступив, вспомнил о Психопате. Судорожно преодолел эти несколько метров, чертовых метров, но понял, что уже опоздал. Мертвые серебристые глаза ласкали небо, а горло улыбалось кровавой дырой. Роса горько хихикнул, невольно вспомнив лицо Вепря, когда Юродь исчезла из этой жизни, следом в памяти всплыла фраза пьяного Палача: «Она считает, что ты плох на вкус, поэтому берет тех, кто тебе дорог— по одному за убитого, равный обмен, допустимые потери.» Роса беспомощно оглянулся на тело Педанта.

— А когда-то мы жили вместе, в большом уютном доме, дружили и вместе хоронили своих друзей..

Лицо Росы окаменело и, поднявшись на ноги, он ушел с поля боя. Твердо решив, что не убьет больше никого.

— А где Роса? — внезапно сказал Айях, когда все кончилось, включая пьянку, и неожиданно для себя протрезвел.

— Не знаю. — растерялся Боевой Нож. Пьяный Каменный Кулак опять навалился на него, а тут еще и это.

— Он ушел. — сказал Эахил. — Март видел, как он ушел.

-Да, а еще у него было такое лицо, что я решил, что ему лучше побыть одному. — и ворон поежился.

— Странно, — произнес Айях.

— Да, на Росу это непохоже. — согласился Боевой Нож.

Каменный Кулак мирно похрапывал у него на плече.