Стилизация под сера Артура Конан-Дойла — Потерянный архив доктора Ватсона. Возвращение М

— Ватсон, немедленно закройте! — Холмс одним прыжком оказался рядом со мной, захлопнул окно и оттащил меня от подоконника.

— Что происходит, Холмс?! — я, право, был несколько ошарашен происходящими событиями. Конечно, Холмс всегда отличался мастерством перевоплощения, однако, сегодняшнее поведение я вообще не мог никак объяснить.

— За мной следят, Ватсон. — Холмс задернул окно и снова уселся в свое кресло, которое, я заметил это лишь сейчас, было отодвинуто к самой стене, не давая возможности увидеть через окно, кто же за ним сидит.

— Успокойтесь, Холмс. Мориарти мертв, полковник Моран в Скотланд-Ярде, а остальные преступники не настолько опасны.

— Нет, Ватсон, Мориарти жив! — Холмс сверкнул глазами и взяв трубку, закурил. Вот тут я уже занервничал. А не заболел ли мой друг от длительного бездействия? Ведь его гениальный ум должен всегда работать, а иначе он начинает скучать, а впоследствии может совсем угаснуть. И вот сейчас мой друг говорит мне такие абсурдные вещи!

— Холмс, это невозможно! Мориарти сорвался в пропасть Рейхенбахского водопада.

— А как вы объясните вот это? — с этими словами Холмс взял с каминной полки раскрытый конверт и протянул мне. Взяв конверт я перевернул его и застыл, как вкопанный. Вместо адреса отправителя на бумаге была выведена заглавная буква «М», составленная из четырех перекрещенных сабель. Как раз такой аббревиатурой подписывался гений преступного мира, профессор Мориарти, до своей кончины на дне Рейхенбахского водопада. Заглянув в конверт, я ничего не обнаружил, там было пусто.

— Что было внутри, Холмс?

— Ничего особенного, если не брать во внимание отправителя: три отесанных водой мелких камешка, закостенелый коралл и зернышко. Однако, если рассмотреть эти мелочи с расчетом того, что конверт был послан или самим Мориарти, или его подручными, тогда это безобидное, на первый взгляд, послание, приобретает поистине зловещий смысл.

— Какой же? — к своему стыду, я до сих пор не мог уловить движение мыслей моего друга, хоть уже не один десяток дел был свидетелем его гениального ума.

— Элементарно, Ватсон! Три отесанных камешка — ровно три года прошло с момента нашей страшной встречи на тропинке у Рейхенбахского водопада. Закостенелый коралл — не что иное, как сформировавшееся чувство мести, оформленное в паутину преступности, которую может плести только Мориарти. И наконец, зернышко, что самое интересное — не апельсиновое, как вы подумали, Ватсон, а лимонное. Своего рода — ирония, намек на одно из наших с вами ранних дел.

— Но, Холмс! Вы же сами видели, как Мориарти сорвался в пропасть!

— Да, Ватсон, все верно, однако вероятность того, что можно было выжить при таком падении, все же есть. Маленькая, но есть.

— Что же вы намерены делать? — новость друга словно громом поразила меня.

— Ждать, Ватсон, ждать. Скоро прибудет моя личная негласная розыскная компания, вот тогда и сделаем выводы. А сейчас…

Договорить Холмс не успел, так как дверь открылась и появившаяся на пороге миссис Хадсон возвестила нас о том, что ужин готов.

— Доктор Ватсон, может, вы заставите мистера Холмса поесть, а то он уже неделю ничего не ест, только курит и стреляет.

— Конечно, миссис Хадсон, мы сейчас спустимся.

Когда с ужином было покончено, Холмс снова поднялся к себе в комнату и усевшись в кресло, закрыл глаза. Я наблюдал за ним так где-то пол часа, пока на лестнице не послышались голоса, топот множества ног и, спустя минуту, в комнату ввалилась толпа чумазых ребятишек.

— Отлично, вот и вы, господа. Что удалось разузнать? — Холмс пригласил вошедших сесть и они тут же расположились на полу. Самый главный из них, долговязый мальчишка с вытянутым лицом, обвел остальных суровым взглядом и начал рассказывать.

— Сэр, к сожалению, нам не удалось узнать много, однако несколько необычных деталей мы выяснили. Невдалеке от Кеннингтон-лэйн, на заброшенном заводе, который последние лет пять стоял закрытый, двое наших дозорных заметили нескольких джентельменов. Как они не пытались, не смогли рассмотреть лица этих посетителей — воротники их пальто были подняты, а шляпы надвинуты на глаза. Один из них был высоким, худым джентельменом, прямо как вы, мистер Холмс. Они пробыли там около трех часов, обошли весь завод, словно искали что-то, или высматривали. Также, от Кеннингтон-роуд вплоть до Уэббер-стрит появилась дюжина новых попрошаек. Те, кто не знает этих людей, не заметит разницы.

Я толком ничего не понимал из того, что рассказывали мальчишки, однако глаза Холмса заблестели, после чего он полуприкрыл веки и откинувшись на спинке кресла, скрестил пальцы. Эта поза всегда свидетельствовала о том, что мой друг перерабатывает полученные сведения, внутри его черепной коробки идет сложный дедуктивный процесс.

— Отлично, господа! Ваша информация как нельзя кстати, вот вам мои обещанные две гинеи и можете больше не беспокоится. Отдыхайте, ваша помощь пока не нужна, вы и так сделали достаточно. — Холмс бросил мальчишкам две монеты, которые поймали их на лету и хором поблагодарив Холмса, шумно выбежали из комнаты. Мы слышали лишь стук босых ног по лестнице и последующий хлопок входной двери.

— Как я и предполагал, Ватсон! Скажите, вы считаете себя наблюдательным человеком? — Холмс хитро прищурился. Такое выражение лица всегда ставило меня в тупик. Обычно, я оказывался в неловких ситуациях, конечно — после логических объяснений моего друга. Вот и сейчас я почувствовал тоже самое.

— Думаю, что да.

— Отлично! Тогда скажите мне, какие перемены произошли в этом доме с момента вашего последнего появления?

— Хм… я бы не сказал, что он изменился, все по прежнему — третья половица на лестнице, как скрипела, так и скрипит, ваша стена усеяна отверстиями от пуль, а обед миссис Хадсон подает на все тот же кухонный стол, как и раньше.

— Блистательно, мой друг! Вы почти все подметили, однако упустили, как всегда, самую суть, которая, хоть и не находится на виду, но вносит существенные отличия от того дома на Бейкер-стрит, где мы с вами распутали так много дел.

— Что же здесь изменилось?

— Сейчас вы сами все увидите, не будем зря терять время. — с этими словами Холм подошел к своему шкафу, где висели его многочисленные «маскарадные костюмы» и, отворив дверцы, склонился к самому полу. Послышался едва слышный скрип, после чего Холмс отошел, и я заметил открытый люк в полу. В комнату ворвался запах сырости.

— Что это, Холмс? — я с удивлением смотрел на люк.

— Потом, Ватсон, все потом! Пора действовать. — с этими словами Шерлок Холмс стал спускаться по лестнице вниз. Последовав его примеру, я оказался в небольшом помещении, размером примерно дюймов пятьдесят на пятьдесят. Поднявшись по лестнице обратно, Холмс закрыл дверцы шкафа и опустил люк на место. Здесь же, возле стены, находился второй люк. Открыв его, мой друг стал спускаться дальше. Сразу же почувствовался запах, не узнать который было невозможно. Он просто выворачивал наизнанку. Это был запах канализации Лондона.

Теперь мне стало понятно, как люди, заходившие к Шерлоку Холмсу, исчезали, или наоборот, появлялись, особенно при закрытых дверях. Как Холмс умудрялся появляться и исчезать, хотя миссис Хадсон могла поклясться, что не слышала звуков открывающейся входной двери. Странные голоса в комнате великого сыщика, когда он находился один в комнате. Все эти случаи сразу обретали простоту и объяснялись настолько легко, как разлитый в чашки чай.

— Закройте люк, Ватсон, — бросил мне Холмс и широким шагом направился по коридорам туннелей.    Я закрыл люк, удивившись, что он вообще незаметен отсюда, и поспешил догонять своего друга. Сегодняшний дружеский визит вряд ли закончится мирным чаепитием и светскими разговорами о бездействии Шерлока Холмса, который после смерти профессора Мориарти потерял интерес к преступному миру. Лейстрейд справлялся и так, а достойных противников больше не осталось.

А оказалось, что меланхоличный, апатически настроенный сыщик все это время занимался одним из самых опасных дел. Пожалуй, я назову это приключение «Возвращение М». если, конечно, останусь в живых…