Homoscribens — Мы с Маруськой ищем дом. Продолжение.

«Сталинки» — ушедшая эпоха советской архитектуры. То ли попытка создать лучшее для достойных, то ли амбициозное желание показать миру архитектурный размах сталинского периода.

Впрочем, и «сталинки» тоже были разные, предназначенные для совершенно разных слоев советского общества. Одни строили с особым тщанием — для генералитета, номенклатуры, другие — коммунального типа — для обычных советских граждан. Для первых — высокие потолки, удачная планировка комнат, просторные кухни, а подчас и специально предусмотренные детские, библиотеки, комнаты для прислуги. Для вторых — смахивающие на общежитие, коридорного типа строения со скромной лепниной, которые, надо отдать должное, все же выгодно отличались от следовавших за ними в архитектурной очереди «хрущевок».

Я неравнодушна к «сталинкам», потому что детство мое прошло в таком доме. И гигантомания моя отчасти идет оттуда: от высоких –три с лишним метра — потолков, от огромного окна, открывающего взору бескрайний речной простор. Говорят, каждый человек хранит в памяти то, с чего все начиналось, и в зрелом возрасте стремится вернуться в привычное, милое сердцу окружение. Вот и я подсознательно, ничуть не задумываясь об этом, всю жизнь стремлюсь вернуть ощущение пространства, отнятое клетушечными «хрущевками», «брежневками», «ульяновками».

Впрочем, речь ведь не обо мне… Мы ищем квартиру Маруське, а потому я поднимаюсь сейчас по истертым временем ступеням на пятый этаж «сталинки», чтобы оценить квартиру на предмет соответствия Маруськиным требованиям, в то время как сама Маруська — на противоположном конце города — лежит с гриппом и чертыхается по поводу своей внезапной немочи.

Еще подходя к дому, я успеваю отметить про себя удачное географическое расположение дома — все в шаговой доступности, и вместе с тем идеальную, с моей точки зрения, ориентацию этого строения сталинского периода — на набережную, с не транзитным, а, значит, тихим внутренним двориком.

При большом многообразии новостроек выбирать «сталинку»? У домов этого типа — свои недостатки, начиная от почтенного возраста — самые последние образцы воздвигались в начале шестидесятых годов — до деревянных перекрытий и изношенных коммуникаций. К вопросу о почтенном возрасте: некоторые из жильцов подобного номенклатурного жилья уже и сами являются историческими свидетельствами, а Маруська, насколько мне известно, не большой любитель соседей, которые могут забыть выключить воду или газ.

Но я иду в этом дом, уже зная, что газоснабжения здесь нет, и потому риск взрыва по этой причине сведен почти до нуля (хранить дачные газовые баллоны дома ведь никто не запрещает!). А вот что из себя представляют соседи… Это мне еще предстоит выяснить.

На пятом этаже я нахожу нужную квартиру, и радуюсь весьма приличной железной двери, потому как двумя этажами ниже жильцы решили сохранить двери в первозданном — деревянном — исполнении, при этом нисколько не смущаясь их «замученным» видом.

Звонок!

Почему-то меня внезапно охватывает волнение, будто не Маруське я помогаю выбирать квартиру, а сама мучаюсь этим вопросом.

— Добрый день! Проходите! — дверь мне открывает мужчина лет сорока — весь какой-то взъерошенный и пытающийся в последний момент хоть как-то пригладить непослушные вихры. — Можете не снимать обувь.— добавляет он, но я-то уже вижу идеально чистые полы и потому:

— Здравствуйте. По-моему, обувь не снимают только участковые врачи и слесари, а я ни к тем, ни другим не отношусь, поэтому… лучше сниму.

— Ну, это как Вам будет угодно.

Я озираюсь по сторонам и совершенно ничего не понимаю: это не «сталинка»!! Вернее, снаружи, в экстерьере, это — типичный сталинский дом, а внутри квартиры — полная перепланировка. Остались только потолки и объем. Всё.

На моей мордашке, видимо, проявилась вся гамма испытываемых чувств, потому что мужчина вдруг засуетился и сказал:

— Ну… В общем… это не совсем чтобы «сталинка». Я переделал здесь все на свой лад, и если Вам требуется именно классическая сталинская «трешка», то…

— Нет, нет… Просто все это несколько неожиданно.

— Тогда можно показывать? — обрадовался хозяин.

— Я думаю, что нужно.

И вот мы начинаем нашу экскурсию. Очень интересно наблюдать за хозяевами, когда они приступают к «показу». Некоторые начинают с самого лучшего, чтобы создать правильное первое впечатление, другие, наоборот, припрятывают лучшее на конец — по «методу Штирлица», ибо последнее, как известно, запоминается лучше всего. Кому-то показать нечего, поэтому они с абсолютным равнодушием проводят потенциальных покупателей по всей квартире по или против часовой стрелки, и уж тут все зависит от придирчивости клиента. Хуже, когда сами хозяева недовольны своим жильем, и совершенно не могут скрывать этого. Они все время извиняются, оправдываются, и за квартиру — а по сути любая квартира — это коробка с окнами — становится до жути обидно, будто бы это она сама разбросала вещи, не доделала ремонт и не помыла полы. По моему (сугубо личному) мнению из любой такой коробки можно создать уютную норку, и тому доказательство моя бабушка, которая в эпоху тотального дефицита всего и вся умудрялась при помощи простых, доступных вещей создать пространство, в котором одинаково комфортно себя чувствовали и домашние, и гости.

В квартире, которую мне предстояло заценить, чувствовался стиль — единый стиль, распространяемый на все помещения. Я отношусь к людям, которым сложно придерживаться чего-то одного. Мне нравится кое-что, кое-где, по чуть-чуть. Я таскаю в свою нору совершенно разные (порой не желающие дружить друг с другом) вещи, а оттого никак не могу определиться со стилем. Поэтому преклоняюсь перед теми, кто способен до мелочей продумать и выстроить гармоничное пространство.

Между тем «мой хозяин», начал свой показ с двадцатиметровой кухни, переделанной из гостиной. Хорошо продуманное освещение, рабочая зона со встроенной бытовой техникой, особая зона комфорта с огромным столом и диваном напротив телевизора… Да я сама бы сюда переехала хоть сегодня. «Только что мне делать одной в этой огромной трехкомнатной квартире?» — подумалось мне, и сразу полегчало. И тут же в мою теперь уже отрезвленную голову полезли вполне практические вопросы, которые непременно задала бы Маруська:

— А с водой у Вас как? Напор нормальный?

— Да, хоть и пятый этаж, а насос нормальный в подвале стоит. У меня проблем не было никогда.

— Говорят, в «сталинках» перекрытия пожароопасные?

— Да, деревянные. Только у меня полы подняты, потолки опущены, все везде переделано, так что теперь можно не опасаться.

— А из мебели Вы что-нибудь оставляете?

— Все. Мне просто некуда это вывозить. А что?

— Ну, бывает, что люди и двери даже снимают и ставят старые, привезенные с дачи.

— Ах, как Вы меня позабавили! — искренне рассмеялся хозяин квартиры. — Нет, я ни двери снимать не собираюсь, ни полы выдирать.

— А Вы тут давно живете?

— Да, почитай, с рожденья. А что?

— То есть всех соседей хорошо знаете?

— Само собой. Проблемных нет, если Вас это интересует. Есть, правда, одна болтливая тетушка на третьем этаже, но с ней надо научиться обращаться. В принципе, за последние десять лет многие владельцы поменялись — въехали серьезные люди, которым нравится проживание в центре вкупе с уединенностью. В подъезде всего 10 квартир, и все друг друга знают.

— Ясно.

Затем Артем провел меня по трем комнатам, зацепил по дороге ванную и привел обратно на кухню.

— А глупый вопрос можно? — не удержалась я.

— Да хоть сколько.

— А почему Вы такую хорошенькую квартиру продаете?

— Если Вы о разного рода изъянах, то идеального ничего нет. Все-таки дом не вчера построен. Но он неплохо сохранился, а, будучи номенклатурным, он имеет запас прочности ого-го какой! Да и капремонты здесь регулярные. А продаю я квартиру потому, что не вижу смысла жить в ней одному. Она мне по наследству перешла, а я к тому времени купил свое жилье. Вот теперь маюсь на двух стульях. И здесь бросить жалко, и там. Но все же рациональней одному жить в квартире меньшей площади.

— А на будущее не загадываете?

— Да я уж отзагадывался. Я и ремонт весь этот затеял… Впрочем, что я Вас своими проблемами гружу? И вообще, может, чайку?

— Нет, спасибо. Я тороплюсь. Если честно, то это не я собираюсь покупать квартиру, а моя подруга. Она болеет, вот я и бегаю за нее.

— Серьезно? Тогда вам придется прийти еще разок, уже с подругой. Квартиру должен покупатель выбирать.

— Да, Вы правы, конечно. Выбирать все равно ей: я— всего лишь фильтр.

— Как у вас все отработано. В общем, возьмите мой телефон. — он взял листок бумаги и записал телефон. — Вдруг, Ваша подруга захочет сама посмотреть…

— Да, да. Хорошо. Я ей передам.

Я выходила из подъезда с чувством какой-то странной тоски. Будто я ухожу из родного дома. Все там было мило и привычно мне, будто я жила там когда-то.

Я еще раз посмотрела на дом, и тут вдруг в моей памяти всплыл момент из далекого детства.

— Мам, слушай, а мы всегда жили, где живем?

— В смысле?

— Ну, мы переезжали когда-нибудь?

— Да с чего? Как заселились в 76-м, так и живем. А что?

— Да нет, ничего. Так…

— Подожди, вспомнила я. Когда тебе годика еще не было, мы с папой захотели отдельно пожить. В самостоятельность играли, а тогда квартиры не сдавали как сейчас. Так вот наш знакомый, Димка Скобцев, нам свою квартиру на полгода сдал, пока с семьей за границей жил. Но ты-то уж никак этого помнить не можешь, ты ж такая кроха была!

— Не должна, а помню… Послушай, а дом не на Светличном?

— Да, Светличный, 25, квартира 10. А что?

— Мам, я только что там была.

— Зачем?

— Ну ты же знаешь, Маруська квартиру ищет.

— А… И тебя туда занесло? Димкин сын, наверно, квартиру продает. Хозяина-то не Артемом, случаем, звать?

… Говорят, не бывает в жизни случайностей. Может, и правда — все уже предопределено? Искала Маруська квартиру, а нашлась моя судьба. Артем выпросил мой номер у риэлтора и уже вечером позвонил. Как будто чувствовал. И теперь живем мы с ним в квартире, в которой начиналось мое детство, в «сталинке» с видом на реку. Все как я люблю.