Nixe777 — Предназначение. Часть 10

Несмотря на то, что друиды знали в лесу каждый кустик и травинку, и ступали почти неслышно, ведьмачка каким-то неведомым чувством уловила их присутствие. Июльке и Бартеку, прячущимся в зарослях жимолости, пришлось обнаружить себя.

— Так и знала, что вы за мной увяжетесь. — Вздохнула Мелинда.

Спешившись, она посмотрела на юных друидов и расхохоталась. Оба умудрились где-то нацеплять на себя кучу репьев, от которых по осени не так легко избавиться. Брат и сестра непонимающе переглянулись, но быстро смекнули, что именно вызвало такое веселье ведьмачки, и принялись обирать колючки друг с друга.

— Вот прознает Вит, что вы убежали из деревни, всыплет вам по первое число. И мне достанется. — Вспомнив синеглазого друида, который, прикрываясь ритуалом, пытался добиться ее любви, на сердце у Мелинды сделалось тяжело.

— Не прознает, — хихикнула Июлька, с трудом выдирая из волос очередную колючку. — Ему сейчас нет до нас дела.

Бартек тоже как-то смущенно хохотнул и отвел глаза.

— А нельзя ли обойтись без ваших намеков и загадок?

Друидка кивнула и снова залилась смехом. Досталось отдуваться Бартеку:

— Не пришлось Виту искать себе суженую, сама его нашла.

— Или две сразу, — прибавила Июлька, краснея.

— Замечательно!

Мелинде было совсем не до смеха. Уже занимался рассвет, а ей еще предстояло провести подготовку к ритуалу. Она привязала Карасика к дереву, отстегнула от седла мешок и зашагала вглубь леса. Друиды сопровождали ее.

— Отец сказал тебе, что к любому ритуалу надобно готовиться три дня? Следует ходить в лес и задабривать духов молоком, медом, либо вином.

— К черту правила! — ведьмачка вытащила сигил из ножен. Свет лишь одной руны — Эйваз, самой мощной, еще теплился на лезвие клинка. — Если сегодня я не совершу ритуал, ведьмак пропадет. Душа его окажется во власти ведьмы, а уж та известно как распорядится ею.

— Мы поможем тебе с приготовлениями, но потом уйдем. — Сказала Июля. Брат кивнул, соглашаясь.

— Спасибо вам! — улыбнулась Мелинда. — Сегодня мне действительно понадобится помощь, и вся моя сила.

С этими словами она достала из мешка черный камень, который дала ей брукса. Ведьмачка уже собиралась надеть его на шею, но Июлька вовремя заметила его и, выбив резким движением из рук Мелинды, стала закапывать в землю. Но камень вдруг разломился, и из него вырвалась струйка дыма. Бартек успел оттолкнуть девушек, а сам наступил на камень ногой. Дым быстро развеялся, и уж после того друид закидал камень землей.

— Что это было? — спросила ошеломленная ведьмачка.

— Кто-то желал лишить тебя памяти. Это камень забытья. Стоит вдохнуть дым, вырвавшийся из него, и забудешь обо всем на свете. — Растолковала друидка, тщательно утрамбовывая холмик, под которым остался похоронен камень.

— Элейна! — выкрикнула Мелинда. — Эта чертова вампирка с самого начала пыталась меня запутать, вернуть в Валаарт, только чтобы я не искала ведьмака. Уж не заодно ли она с ведьмой и графиней де Брюникель? Вполне вероятно.

— О ком ты говоришь? — спросила Июлька, но ведьмачка только отмахнулась.

Присев на камень, Мелинда принялась разбирать содержимое мешка. Старик Воймир подсказал ей, какие травы понадобятся для ритуала, и что следует поднести лесным духам в качестве жертвенных даров. Но больше он рассказывал о самой Дикой охоте.

«Легенд древних много по Земле летает, и одна из них сказывает, что в дни Безвременья по миру проносится великая и мрачная процессия, имя коей — Дикая охота, иль по-другому Дикий гон. Это кавалькада призраков-охотников на лошадях и с адскими красноухими псами, а предводитель их — всадник со Стеклянного острова, сам Владыка преисподней. Граница меж мирами стирается в полнолуние перед Самайном, и в ту ночь свита Короля носится по земле, охотясь на души человеческие. Тот, кто на свое несчастье встретится с гоном, немедленно отправится в мир иной. А кто по глупости заговорит с ними, обречен на смерть. Свидетелям рекомендуется пасть ниц на землю и читать молитвы, чтобы спасти свои души от призрачных охотников и пасти адских собак. Но даже это не всегда спасает от воинства Преисподней».

«Нужно отметить место, с которого начнется Дикая охота, — вспоминала Мелинда, ведьмачьим клинком вырезая на земле крест. — А потом точку, до которой надо добраться, чтобы считать ритуал завершенным. Когда взойдет луна, распалить костер и сжечь пучок полыни. В тот момент, как она прогорит, бежать во весь опор через лес к заданной точке финиша. Если все сделано правильно, почувствуешь дух, сопровождающий тебя, бегущий рядом с тобой. Он может принять любой облик.

Достигнув второй отметки, надобно сразу лечь на землю, закрыть глаза и ждать, пока пронесется свита Короля. Узнать ее немудрено по жутким звукам, от которых стынет в жилах кровь — лай адских гончих и смех охотников, трубящих в рога. А коли увидишь Дикую охоту, живым не уйдешь. После свиты явится и сам Король. Но заговаривать с ним не велено, пока сам не спросит. И смотреть на него не следует, пока сам не дозволит подняться. Но и тогда надо отводить взор, потому как лицо его — маска смерти. А самое главное — ничего не просить. Ежели будет спрашивать о состязании, надобно выбрать то, что тебе близко, что умеешь лучше остального».

В детстве отец сам вырезал для Мелинды фигурки для игры в гвиддвелл. Они были настолько малы, что только пальчики девочки способны были передвигать их по клеткам. Те времена давно минули, с тех пор Мелинды не забавлялась такими играми, но надеялась на свою память и детские умения. Тогда она играла в гвиддвелл довольно хорошо.

Ночь быстро наплыла над лесом, затянув небо густым мраком, но желтое око луны то и дело прорывалось сквозь него. Мелинда, закрыв глаза и стиснув пальцами рубин, шептала молитву. Просила она лишь об одном — о возможности отвоевать душу ведьмака и освободить его.

Когда луна полностью выступила из-за туч, и бледный свет рассеялся по поляне, которую облюбовала ведьмачка и которую не так давно покинули друиды, Мелинда разожгла костер. Подкинув в огонь полыни и веток дикой яблони, девушка стала раскладывать рядом приношения, чтобы задобрить духов. На мешковину положила несколько спелых яблок, желуди и гранат, в кувшин налила красное вино. Кинжал Мелинда сунула за пояс и приготовилась бежать, потому что сухая полынь быстро прогорела, наполнив воздух горечью. Глотнув бодрящего настоя из трав, который оставили Июлька и Бартек, ведьмачка вылила остатки в костер и бросилась через лес. То место, где она поставила вторую метку, лежало в миле на север.

Сначала она не чувствовала ничего особенного, просто бежала. Гулкий стук сердца и ток крови заглушал все посторонние звуки, но волчий вой, леденящий кровь, вдруг разнесся по лесу. Мелинда остановилась и даже обернулась — никого. Камень на шее слегка нагрелся и начал трепетать, значит, где-то рядом действует магия. Ведьмачка снова побежала, перепрыгивая через поваленные, вероятно, грозой деревья. Только когда она изучала маршрут в поиске конечной точки для ритуала, никаких коряг здесь не было. Еще через несколько минут Мелинда поняла, что сбилась с пути. Кроме того, теперь за ней точно кто-то следовал, гнался по пятам. Сердце затрепыхалось в груди. Если духи явились, выходит, ритуал начат. Но страх был гораздо настойчивее радости. Возможно, она не только не спасет ведьмака, но и загубит свою душу. Во всяком случае, жалеть уже поздно, а надеяться кроме как на свои силы, бессмысленно.

Мелинда стала озираться по сторонам — деревья и кусты казались одинаковыми, и где-то в отдалении ее преследовал волчий вой. Дух поджидал свою жертву, но ведьмачка не собиралась становиться ею. Повинуясь какому-то внутреннему велению, она достала ведьмачий кинжал и, взмахнув им в воздухе, проведя дугу, прошептала:

— Открой мне дорогу!

Лезвие клинка вдруг заискрилось, а руны на нем вспыхнули красным огнем, будто кровь потекла по ним. Мелинда даже не догадывалась, что ей помогает сам ведьмак, на время освободившийся от чар ведьмы.

Луна осветила просторную комнату, и ведьмак, все еще лежащий на кровати под пологом, застонал во сне. Его рука метнулась, пытаясь обнять и защитить кого-то невидимого, а губы зашептали имя любимой. Будь Виргинья рядом, она бы прекратила кошмар ведьмака, но ведьму в тот час занимали куда более важные дела. Охранять сон Роджера могла бы и графиня де Брюникель, но она по необъяснимой причине отбыла из замка.

И вот он, мечась по кровати в бреду, увидел странную картину. Мелинда, его неистовая ведьмачка стоит на коленях, потупив взор и моля о пощаде. Над нею проносятся целые полчища монстров — безголовые всадники с саблями, а вместо коней у них — скелеты и черепа. И видит ведьмак, что во главе вертепа того — женщина. Ее формы безупречны и способны обольстить любого мужчину. Ее черные волосы вихрем вьются вокруг изящных плеч и обнаженных рук. Ее алые губы маком горят, завлекая его, а белая кожа подобна мрамору. Но яд сочится из ее глаз, и желание у нее лишь одно — убить. Другие чувства ей неподвластны, она не способна любить, и оттого еще больше ненавидит ведьмачку. Владычица снимает маску, и Роджер видит, что это Виргинья. Она смеется. Ее волосы полощутся на ветру, а руки, точно змеи, тянутся к Мелинде. Еще мгновение, и ведьмачке конец. Невыносимая боль пронзает сердце ведьмака, и он, моргая, просыпается.

Сон почти улетучился, но Роджер уже не мог отделаться от мысли, что Мелинда в опасности. Он опустил босые ноги на холодный пол и огляделся. Шикарно убранная комната была пуста. Только нарисованные лица, обрамленные в золото, молчаливо взирали на него со стен. В окно заглядывала луна, и дорожка из лунного света вела к столику, накрытому скатертью, будто направляя ведьмака. Роджер подошел к столу и не поверил собственным глазам. Кроме бутылки вина и чаши с фруктами на столе лежал его сигил. Но ведь он отдал этот кинжал несколько лет назад. Отдал девушке, в которую был влюблен и которую был вынужден покинуть.

— О Боги, Мелинда!.. — воскликнул ведьмак и схватился за голову.

Столько раз он смотрел на ведьмачку и видел в ней ту, другую. Узнавал ее глаза, и тут же заставлял себя забыть. Слышал те же слова, но уговаривал себя, что так может говорить любая. И все же это была она — Мелинда Транкан! Одного ведьмак не понимал — если он не узнал ведьмачку, отчего же она сама твердила, что не знакома с ним?!

Меж тем, кинжал был здесь, лежал на кипенно-белой скатерти и призывно просился в руки. Ведьмак притронулся к холодной стали и ощутил, как боль пронзает его грудь, будто бездушный металл заменил ему сердце.

«Ты ведь никогда меня не оставишь?» — вспомнил он наивный вопрос ведьмачки. Тогда они сидели у костра вдвоем, прижимаясь так тесно, что даже волосок не проскользнул бы меж ними.

Он улыбнулся и лукаво ответил во тьму: «Не оставлю». Хотя знал, что на следующий день уйдет.

А еще она сказала тогда то, что заставило его вспомнить о своей человеческой сущности, заставило задуматься о Предназначении. «Я люблю тебя!» — сказала Мелинда совсем тихо, но ветер подхватил ее слова и разнес по всему лесу, по всему миру, по всей вселенной.

Вот и сейчас они отголоском вернулись в комнату, где пребывал ведьмак.

— Прости, моя любимая! — сказал Роджер и полоснул по венам кинжалом. Кровь обагрила лезвие и потекла по желобку в центре, затем ею начали напитываться сами руны, вырезанные на клинке. Первой вспыхнула ярко-алым цветом самая сильная руна Эйваз, восстанавливая защиту. Затем загорелась Тейваз, символизирующая успешное разрешение проблем. Дальше — Альгиз, укрепляющая энергию и обеспечивающая жизненную силу. Затем — Отала, награда за приложенные усилия, и Уруз — символ мощи. Последними заиграли красным огнем Йера и Ингуз — руны равновесия и баланса.

Когда кровь закапала с кончика кинжала, ведьмак потерял сознание, передав Мелинда всю свою силу до капли. И в тот же миг перед ведьмачкой открылась дорога — та самая тропа, что вела к финишу.