vavikin — Головокружение. Глава 3

Горячие источники. Ролана находит Жизель и ее родителей в соляной ванне. Вокруг снег, пар от бурлящих источников поднимается в небо. Ролана хочет рассказать о нагвалях и о комете, хочет сказать, что нужно убираться с этой планеты, но почему-то молчит. Мать Жизель смотрит на нее и предлагает присоединиться. Белый снег вокруг успокаивает. Ролана раздевается. Никто не смотрит на нее. Соляные ванны действительно успокаивают, но глаза закрывать страшно. В темноте за веками оживают страхи и тревоги. Вода бурлит, но за этим звуком кажется, что слышны шаги. Нагвали крадутся к источникам, крадутся к своим жертвам. Люди с белыми, высохшими глазами. Ролана пытается представить своих друзей, превратившихся в подобных монстров. Невольно пытается. По телу пробегает дрожь.

— Если бы на этой планете было все таким, как эти источники, — говорит отец Жизель.

— Когда-то так оно и было, — говорит Ролана.

— Сомневаюсь, что за пару лет могло измениться так много.

— Это все из-за нагвалей, — она хочет молчать, но не может. Родители слушают ее историю и улыбаются. — Мне рассказала об этом девушка из бара, где я работала, — говорит, смущаясь, Ролана.

— Так ты уже навестила своих друзей? — подозрительно спрашивает мать Жизель.

— Я не нашла своих друзей.

— Может быть, поискать их вечером? — предлагает с какой-то издевкой отец Жизель. Ролана пытается убедить его, что «Ночь ритуалов» уже совсем не то место, где она работала, но родители Жизель настаивают на визите в этот бар.

— Не ручаюсь, что это место не превратилось в то, которое они хотят увидеть, — шепчет Ролана Жизель.

— Ты слишком сильно переживаешь, — улыбается Жизель и пытается отыскать под водой ее руку. Ролана злится. Отец Жизель просит рассказать о резервациях, слушает, затем подчеркивает, что быть танцовщицей в ночном клубе лучше, чем жизнь в одной из деревень ноаквэ.

— Не совсем и не всегда, — говорит Ролана, рассказывает о своем брате, рассказывает о Мижане, жившим с ней по соседству. — Кто-то может приспособиться к законам чужого мира, а кто-то нет.

— А как насчет тебя? Ты считаешь, что тебе удалось приспособиться?

— Я не знаю, — Ролана выдерживает тяжелый взгляд отца Жизель. Мать Жизель спрашивает об интимных связях, в которые вступала Ролана до встречи с Жизель.

— Мама! — возмущается Жизель.

— Я просто хочу знать. Она ведь была танцовщицей…

— Но не шлюхой!

— Многие наши друзья считают, что это почти одно и то же.

— Вечером все узнаем, — подает голос отец Жизель.

Ролана закрывает глаза, думает, что лучше пусть оживают страхи и тревоги, чем выносить все эти разговоры. И отказаться от похода в «Ночь ритуалов» уже не удастся. Чужой, заброшенный бар будет эталоном, по которому родители Жизель станут мерить ее порядочность. Эталоном, который был совершенно другим, когда она там работала. Но никому это не объяснить. Ролана выбирается на дощатый помост и начинает одеваться. Мать Жизель недовольно кашляет, неожиданно смущаясь ее наготы. Ролана поворачивается к ним спиной. Ей плевать. Сейчас плевать. Они все равно уже все для себя решили. Понимание этого приносит покой и безразличие. Даже вечером, в баре «Ночь ритуалов», который больше напоминает дешевую забегаловку на окраине города. Вандида узнает Ролану и махает ей рукой.

— Кажется, ты говорила, что здесь не осталось твоих знакомых? — спрашивает мать Жизель.

— Это девушка, с которой я познакомилась сегодня утром, — говорит Ролана.

Родители Жизель кивают. Хитро улыбаются и кивают. Ролана убеждает себя, что ей плевать. Они садятся за свободный столик. Грязный столик. Ей все еще плевать. Бар заполняется отбросами города, которых прежде никогда не пускали сюда. Плевать. Полуобнаженные официантки-ноаквэ снуют между столами, почти в открытую предлагая интимные услуги. Плевать. Родители Жизель улыбаются. Плевать! Сто раз плевать!

— Я думал, здесь исполняют танцы, — говорит отец Жизель, глядя на пыльную сцену. — Однажды, в молодости, я был в одном из таких баров…

— Этот бар был другим! — обрывает его Ролана.

— Но ты ведь танцевала у шеста?

— Да, но это был не тот танец, о котором вы думаете.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

— Хотите унизить меня, да?

— Просто хочу узнать тебя лучше, — отец Жизель улыбается. — Твой танец. Расскажи, каким он был. Здесь, в этом месте.

— Рассказать? — Ролана оглядывается, понимая, что нет смысла в словах.

— Ты могла бы показать им, — говорит Жизель.

Ролана хмурится, хочет послать всех к черту, но вместо этого идет договориться с Вандидой о выступлении. Старуха ноаквэ спешно убирает пыльную сцену. Мать Жизель вяло пытается отговорить Ролану от этой затеи, но в ее глазах уже горит огонь. Ролана видит его, как видит в глазах Жизель, как видела в глазах большинства посетителей, когда работала здесь. Не похоть, нет. Скорее интерес, интрига. Сейчас же здесь все иначе. И танец превратится не в театральную постановку, а скорее в эротическое шоу, но Ролане плевать. Она берет ключи и идет в гримерку. Лампочки почти не горят и в темноте снова начинают оживать страхи и тревоги. Ролана не боится сцены, но нагвали пугают ее. Особенно картина матери с белыми, высохшими глазами, которая идет к ней, двигаясь по запаху. Идет, чтобы перегрызть ей горло и утолить свой голод. Свой животный голод.

Ролана спешно выбирает наряд для танца. Ткань влажная и пахнет плесенью. Где-то далеко звучит музыка. Сцена ждет. Но ждет и темный коридор. Ждут страхи нагвалей и безразличие к родителям Жизель. Если они все решили для себя, то в предстоящем шоу не увидят ничего, кроме порока и грязи. Плевать. Ролана выглядывает в коридор, бежит к сцене, ждет вступительных аккордов. Обычно в эти моменты публика стихала, но сейчас они свистят и хотят зрелищ. Пьяные и возбужденные. Ролана выходит на сцену. Сотни горящих похотью глаз впиваются в ее тело. Она не стесняется. Танец помогает отвлечься. Он похож на взлеты и падения во сне. И Ролана никого не слышит, никого не видит. Ее ведет музыка. Ее ведет ветер сна. Ветер от взлетов и падений. И лишь где-то далеко слышится одобрительный свист. Одежда слетает с плеч. Ролана не знает, делает это специально или же все по воле случая. Но свист становится громче. Толпа гудит. И Ролана чувствует, как с этим свистом уходят все страхи и тревоги… Свист продолжается, когда она покидает сцену. Темный коридор больше не пугает. Ролана проходит в гримерку. Черная тень отделяется от стены.

— Мижан! — оживляется Ролана. Мужчина-ноаквэ смотрит на нее своими черными глазами. Он изменился, прибавил в весе, лицо потное и опухшее.

— Говорят, ты меня искала? — спрашивает он Ролану. В голосе нет тепла. Только хрип алкоголика, да злость.

— Я искала всех, кого знала раньше.

— Всем повезло меньше, чем тебе. — Мижан смотрит на грудь Роланы, которую почти не скрывает прозрачная ткань наряда. — Эта планета умирает.

— Я знаю. — Ролана заходит за ширму, переодевается и рассказывает о Жизель, забравшей ее с этой планеты.

— Так ты поэтому отвергала меня? — спрашивает Мижан. Он заходит за ширму и нагло разглядывает ее обнаженное тело. — Никогда бы не подумал, что тебе нравятся девушки.

— Я тоже не думала… — Ролана просит его отвернуться. Мижан не двигается, рассказывает о нагвалях. — Так ты видел их на улицах города? — спрашивает Ролана. Она стоит к нему спиной и одевается, старается не спешить, не суетиться.

— Я встретился с одним из них пару ночей назад. Шел от женщины и увидел эту тварь… — Мижан бормочет проклятия, снова спрашивает о Жизель. Ролана игнорирует вопрос, спрашивает о резервациях, о родственниках.

— Твои родные перебрались в город, — говорит Мижан. — Как думаешь, как они отнесутся к тому, что ты живешь с женщиной?

— Им не нужно об этом знать.

— И ты не собираешься познакомить их со своей… — он использует грубое ругательство. Ролана обижается, оборачивается, хочет ударить его по лицу, зная, что мужчины ноаквэ никогда не могут ответить, но Мижан ловит ее руку. От него пахнет алкоголем. По лицу катятся крупные капли пота. — Ты уже не ноаквэ, — шипит он. — Как только легла в постель с женщиной уже не ноаквэ. Так что не думай, что я боюсь тебя. Все изменилось. Мы изменились.

— Отпусти меня! — Ролана освобождает руку, идет к выходу. — Ты мне противен!

— Потому что я мужчина?

— Потому что ты был другим!

— Ты тоже была другой.

— Я не изменилась. — Ролана выходит в коридор. Мижан выходит следом за ней.

— Я видел твой танец, — кричит он в след. — Ты завела всех мужиков в баре! И не говори, что не хотела этого! Не говори, что это не завело тебя!

— Пошел к черту! — кричит Ролана.

В баре ее встречают новым свистом. Она не обращает внимания, идет за свой столик и говорит Жизель и ее родителям, что хочет уйти.

— Еще бы не хотела! — кривится мать Жизель, говорит, что гид в отеле советовал ресторан «Звездный путь». — Говорят, это по-настоящему приличное место, — она награждает Ролану многозначительным взглядом. Ролана не реагирует.

Они выходят на улицу. Солнце садится, оживляет тени. Ролана рассказывает о нагвалях. Говорит, что из-за этого планета Хинар вымирает, становится заброшенной. Жизель не верит. Родители Жизель не верят. А если и верят, то ставят это очередным укором.