Halgen — Революция целостности

Если рассматривать только лишь хозяйственную жизнь общества, то центр ее управления, несомненно — финансовая система. Конечно, управление имеет и другие механизмы, вплоть до прямых команд предприятиям и организациям (что практиковалось, как все знают, в СССР). Но управление через перемещение денежных единиц имеет неоспоримые преимущества перед другими методами управленческой работы. Ибо оно может быстро охватить всю хозяйственную жизнь страны.

Так, конечно, все выглядит в теории. На практике же мы видим лишь неадекватность работы финансовой системы страны. Более того, нам даже не понять саму логику ее деятельности.

В чем тут дело? Начнем с самого восприятия людьми денег, как таковых. Со времен своего рождения, как народа, русские привыкли воспринимать денежные единицы, как меру стоимости реальных вещей, вознаграждения за вложенный труд. Разумеется, эта мера всегда будет недостаточной и неполной. Ведь мастер, изготовивший вещь, вложил в нее частицу своей души, своей жизни. Она по определению не может быть продаваема, и потому стоимость любой вещи по своей сути — бесконечна. Но обмен вещами все-таки должен происходить. И потому мастер соглашается принять вознаграждение за потраченные труд и время. А также компенсацию за покупку сырья (если, конечно, он не взял его сам у природы). Все же остальное он отдает даром.

Машинное производство, безусловно, внесло изменения в эту схему, но суть ее осталась прежней. На место мастера пришли конструктора, организаторы производства, технологи и рабочие, он сделался — коллективным. Приложение их сил «распылилось» на множество изделий-близнецов, и также «распылилось» их денежное вознаграждение, что сделало готовую продукцию — много дешевле. Но в целом и средневековый мастер и работник современного завода воспринимают деньги примерно одинаково. И пересчитывая в карманах черствые рубли, они дивятся играм финансистов, в которых возникают как будто из ничего и также в ничего пропадают многие миллиарды денежных единиц.

Им не понять этих манипуляций, из-за чего у людей реального производства возникает закономерный вопрос о природе тех денег. В самом ли деле, финансисты играют теми же рублями, что у них в руках, или нет?! Может, они какие-то другие, вроде игрушечных, которыми дети играют «в магазин»?! Ведь даже глупый человек понимает, что деньгам обязаны соответствовать реальные вещи, которые можно покупать и продавать с их помощью. Иначе ценность таких денег будет не выше, чем ценность бумажных фантиков!

Но, вроде, в банковском деле и вообще в финансах работают люди серьезные, игра в игрушки как-то не вяжется с их обликом. Но если их деньги — настоящие, то откуда же тогда берется обеспечивающая масса реальных вещей и куда она исчезает? Ведь вещи, в отличии от денег, из пустоты взяться не могут, об этом хорошо знает каждый человек, который их делает. Да это очевидно и для всех людей, даже и необразованных.

Можно догадаться, что все дело здесь вовсе не в разной природе «производственных» и «финансовых» денег, а в разных взглядах на них производственников и финансистов. Глядя на деньги финансист видит в них то, что для производственника кажется абсурдом.

Прежде всего, финансисты обитают в мире, где нет ничего, кроме денежных единиц. Производство для них вытеснено куда-то на край мира, они его не видят, и им не интересуются. Потому финансист не может глядеть на мир иначе, кроме как через денежные «очки». Денежные единицы сквозь эти «очки» видятся магическим флюидом, который не зависит ни от чего, но от которого зависит — все. Вещи с точки зрения финансиста — суть сгустки «денежного флюида», для их создания не требуется ни умных голов, ни умелых рук. Достаточно лишь сконцентрировать «божественный флюид» в нужном количестве — и вещь готова!

Впрочем, такими же денежными сгустками в финансовом мире воспринимаются и природные объекты, и даже — люди. Ведь если финансовый мир отрицает частицы души, вкладываемые мастером в вещь (тем более — ученым в свое открытие), то что мешает ему отрицать и существование человеческой души, как таковой?! Но об этом, само собой, всегда говорится только тихо и только для своих.

Особенно чудесное свойство, которое финансовые магнаты видят в деньгах — это якобы присущая им способность к росту и размножению. Которой, как нам известно из естествознания, могут обладать только лишь живые организмы. Это, противоречащее законам природы «свойство», которым якобы обладают деньги, одновременно является и краеугольным камнем всей современной банковской (и шире — финансовой) системы.

Впервые утверждение о росте денег встречается в Ветхом Завете. Но ростовщичество в этой книге недвусмысленно представлено оружием, предназначенным против чужих, но ни в коем случае не применимое к своим.

Но если ростовщичество — оружие, то его объект по определению является врагом ростовщика. С позиций же экономической науки финансовая система — это система управления, как я уже говорил в начале этой статьи. В итоге выходит весьма странная ситуация — управляемый становится врагом управляющего. И последний ведет против первого войну на уничтожение, требуя от него то, что в принципе невозможно — обеспечивать рост количества вещей пропорционально росту количества денег! При этом (что уже доказано наукой) рост производительности труда в реальном производстве никогда не догонит роста количества денежных единиц (так называемый «банковский мультипликатор»).

В «Капитале» Карл Маркс писал о прибавочной стоимости, часть которой присваивает себе промышленник-капиталист, который на этом основании выводится, как эксплуататор. Но ныне слово «эксплуататор» звучит почетно, ведь чтобы эксплуатировать — надо быть заинтересованным в жизни объекта эксплуатации! Потому капиталист-промышленник будет улучшать работу своего предприятия, привлекать новые научные открытия и новые технологии, новые способы организации производства.

Финансист же обо всем этом просто не станет задумываться, ибо, как мы уже выяснили, реального производства для него не существует. По отношению ко всем людям реального производства (хоть — к рабочим, хоть — к предпринимателям) он ведет себя отнюдь не как «эксплуататор», но — как враг. Ибо Егор система ценностей является полным и последовательным отрицанием их системы ценностей.

Кто хоть немного знаком с техникой, тот знает, что любая система управления должна иметь обратную связь от объекта управления. Невозможно себе представить, к примеру, ни самолета, ни автомобиля, полностью лишенных всех приборов и датчиков. Финансовая же система, отказываясь делить с производством его многочисленные риски, которых в мире веще на несколько порядков больше, чем в пространстве абсолютно послушных человеческой воле и бессмертных денежных единиц.

Уничтожая обратную связь, финансисты из управленцев превращаются фактически во врагов реального производства, в его убийц. Но убивая производство, финансисты, в конце концов, уничтожают и самих себя. Ибо мир денег без мира реальных вещей лишен жизнеспособности. Если мировая финансовая система до сих пор не истребила реальное производство, а, вместе с ним — и саму себя, то это может быть лишь следствием ее экстенсивного роста, объятия все новых и новых народов и стран. Но размеры Земного Шара — ограничены, и потому на сегодня предел роста достигнут. Об этом сегодня недвусмысленно говорят разгорающиеся финансовые кризисы, закономерно порождающие кризисы экономические, социальные и даже природные. Ведь именно под действием кредитно-финансовой системы реальное производство стремится ко все большему увеличению прибылей, игнорируя при этом среду своей жизни.

Потому не может быть сомнений, что мы не создадим целостного общества до тех пор, пока система управления и управляемый ею народнохозяйственный организм будут жить по разным логикам, разным законам. Их вражда останется заложенной в самой логике бытия финансистов и промышленников.

Потому инородное тело, каким является современная финансовая логика, должно быть удалено из нервной системы народа. Но, устранив современную финансовую систему, необходимо что-то создать взамен нее. Ведь жить без центров управления хозяйственный организм не способен точно так же, как и организм живой. Переход же на «ручное» управление, как показал опыт СССР — себя не оправдал.

Потому остается лишь один выход — формирование новой финансовой системы на принципиально иной логике. Новая система управления должна работать исключительно в интересах реального производства, для чего должна иметь с ним не только прямые, но и обратные связи.

Как же должен работать центр финансового управления (не будем употреблять здесь дискредитировавшее себя слово «банк»), организованный в интересах реального производства?

Так как его единственная задача — создание и поддержание реальных производств, то и работать он должен вместе с их организаторами, то есть — с предпринимателями. Центр управления вместе с организаторами промышленных проектов оценивает их реализуемость, дает необходимые консультации, помогает с планированием производства и выделяет под проекты необходимое количество финансовых средств. После этого он становится совладельцем созданных производств и вместе с их организаторами имеет право на определенную долю прибыли. Но эта прибыль жестко связана с экономическим положением самого предприятия, разделяя с ним его успехи, финансист также берет на себя и его риски.

Создание новой финансовой системы, связанной с реальным производством обратными связями — это революция в области экономики. Прежде всего эта революция должна произойти на уровне мировоззрения и миропонимания. Личности, искренне убежденные в волшебных свойствах денежных единиц и потому категорически отрицающие любое другое к ним отношение, от управления финансовой системой должны быть отстранены. Как и вообще от любого управления, ибо очевидно, что такие люди — неадекватны.

Разумеется, изменив логику работы нашей денежной системы, мы оторвем ее от мировой финансовой системы, в которой сохранится прежняя логика. Их взаимодействие станет предельно затрудненным, если вообще — возможным. Что же, в данном случае изоляция — единственно возможный выход, она напоминает покидание гибнущего корабля. Ведь очевидно, что лучше создать для себя островок жизни в мировом океане смерти, чем раствориться в том же океане заодно с другими народами мира. Думаю, что с этим утверждением никто не поспорит.

Эту революцию на уровне хозяйственной жизни народа я бы назвал Революцией Целостности, ибо ее задача — вернуть хозяйственному организму давно потерянную целостность. Лишь ее совершение принесет реальному производству, а вместе с ним — и реально живущему народу внутреннюю крепость и здоровье. Ибо лишь она способна устранить имеющееся на сегодняшний день смертельное противоречие.

Итак, сегодня я обозначил еще один кирпичик, который нам жизненно необходимо заложить в основание нашего будущего Русского Мира.

Андрей Емельянов-Хальген

2014 год