В Невский — ХАН — На острие ножа

— Итак, Куприн Иван Алексеевич, директор ОСБ-банка, сорок пять лет. Жена: Куприна Анастасия Сергеевна, сорок лет. Да? А по фотографии не скажешь. От силы лет тридцать. хорошо выглядит. Ну, это и понятно: нигде не работает, салоны красоты, фитнес, массаж. Детей не имеют. Домашние дела — естественно, на домработнице. Вот! В этом и кроится причина блуда. Загрузить бы её по самое горло: дом, работа, дети. Времени и сил не хватало бы не только на любовника, но и на выполнения супружеского долга. Кстати, а ты сам, Иван Алексеевич, часто ли выполняешь его? Поди, очень занятой человек? Работа на первом месте. Да и любовница полагается по штатному расписанию. Ладно, не за это мне деньги платят. Оставим на твоей совести. Займёмся моложавой супругой бальзаковского возраста. День, как я понял, начинается у неё где-то в районе одиннадцати утра. Поздняя пташка. Но пора за работу.

Он отключил компьютер и собрался. Весь свой арсенал он взял с собой: фотоаппарат, видеокамера, пистолет, телефон, термос с кофе, бутерброды и кипу японских кроссвордов.

Ракушка, где стояла его машина, находилась во дворе. Она хоть и с трудом, но завелась.

— Ничего, — он нежно погладил рулевое колесо. — Вот выгорит дело, и я приведу тебя в порядок. Будешь ты у меня как новенька.

Весь день он тенью следовал за госпожой Куприной по известному заранее маршруту: магазины, парикмахерская, массажный салон. Ничего сверхъестественного. Встречалась в основном с такими же дамочками, не отягчающими трудом. А вот под вечер она встретилась в кафе с молодым парнем. И Андрон приступил к работе. Хорошо, что стена кафе была стеклянная и парочка отлично просматривалась с улицы. Он сделал несколько снимков и не большую видеозапись. Ничего определенного: ну держал парнишка её за руку, ну поцеловал на прощание в щечку. И всё. Куприна вернулась домой, откуда не выходила до самого прихода мужа.

— А что ты хотел? — говорил себе Хомяков, готовя незамысловатый ужин из полуфабрикатов. — Хотел тут же поймать её на месте прелюбодеяния? В первый же день?

Нет. Фортуна — не простая птичка, её голыми руками не возьмешь. Необходимо установить личность этого паренька. Он же ей в сыновья годиться. А может, так оно и есть. Внебрачный сын, потому и скрываем.

Встретились они через два дня. На набережной, пустынной и одинокой. Пока Андрон изощрялся подойти как можно ближе, разговор между ними перешел в более раздражительную фазу. Потому как оба они махали руками и говорили на повышенных тонах. К сожалению, ветер относил в сторону их слова, так что оставалось лишь снимать на видео. Куприна передала парню пакет, судя по всему с деньгами. Он заглянул в него, и разговор вспыхнул с новой силой. И всё же они смогли договориться и прийти к консенсусу. Парень обнял её за плечи, поцеловал и проводил до машины. Мысль о внебрачном сыне можно с легкостью вычеркнуть — поцелуй был далеко не детский. Поцелуй влюбленного, страстный и долгий. Да и ручки шаловливо бегали по её телу. Куприна укатила на своём «Форде», а любовничек стал ловить частника. Вскоре ему это удалось, и Андрон поехал за ним. В конце концов, он установил место жительства парнишки. Время было позднее. И не похоже, что сегодня влюбленные вновь встретятся. Значит, фотографии с постельными сценами откладываются, и Хомяков с чувством выполненного долга вернулся домой. После ужина он вновь приступил к работе: напечатал на компьютере фотоснимки, перекачал видео. И ещё раз внимательно просмотрел его.

— Интересно бы узнать, о чем так шумно беседуют голубки? На повышенных тонах. Что-то у них не в порядке.

Тут идеальная мысль пронзила его. Андрон вспомнил о Михалыче. Жил в соседнем подъезде пенсионер. С детства глухой, как пень. Но отлично читающий по губам. Сколько б ни общался с ним Хомяков, всегда удивлялся этой способности. Михалыч просто смотрел на его губы и отвечал. Всегда правильно, всегда в тему. Детектив, недолго думая, побежал к нему. Старик жил один, телевизора у него не было, он не пил. Зато он читал. Читал много, просто запоями. Хомяков нажал на кнопку звонка, зная, что во всех комнатах сейчас замигают красные лампочки. И где бы ни был в это время Михалыч, будь-то в комнате, или на кухне, туалете или на балконе — он увидит мигание и через минуту откроет дверь. Так оно и случилось.

— О, Андроша! Привет! — радостно воскликнул старик. Громко, басисто.

— Помощь нужна, — Андрон показал на горло. — Вот так нужна.

— Заходи.

— Нет. Пошли ко мне. Там всё узнаешь.

— Пошли, — легко согласился Михалыч. Для него это было событием.

Усадив старика в мягкое кресло и приготовив крепкий чай, Хомяков объяснил суть дела.

— Сейчас я поставлю одну пленку, а ты уж постарайся понять, о чем разговор.

— Только не иностранщину. Я и телевизор не покупаю потому, как там гоняют одну заграницу. — Ответил Михалыч.

Андрон включил видеомагнитофон. Старик внимательно просмотрел запись два раза.

— О чем говорит баба — не могу сказать, снято боком, губ целиком не видно. Да и парень не очень. Только несколько фраз.

— Говори, — поторопил его Андрон. — Важно это.

— А я знаю, что важно, — усмехнулся в усы Михалыч. — Дело то серьёзное.

— Неужели?

— А то. Купишь мне за это десятитомник Бориса Акунина. Усёк?

— Куплю, — согласился Андрон, — если дело стоит этого.

— Стоит, стоит, — успокоил его старик. — Значица так. Парень говорит: тридцать тысяч? За банкира? Где же я возьму такого киллера? Банкир стоит дороже. Что баба говорит — не знаю. А парень еще: хорошо милая, успокойся. Всё устрою, всё сделаю.

Андрон плюхнулся в кресло. Ничего себе: дело принимало иной оборот. Получается, что любовнички решились на убийство Куприна. И парень пообещал найти киллера. А в пакете было тридцать тысяч! Вот это вот развязка! Надо срочно установить за ним круглосуточное наблюдение. Или позвонить в милицию? Или Куприну?

Проводив Михалыча, Хомяков спрятал все материалы по этому делу в сейф, который был хитро устроен в кадушке с фикусом. К единой мысли он так и не пришел. Решив, что утро вечера мудренее, завалился в кровать. Но спустя некоторое время в дверь позвонили. Нехотя, вылез из-под одеяла и прошагал в прихожую.

— Кто там?

— Вам привет. От Снежаны Сугробовой, — раздалось по ту сторону двери. Её имя подействовало сказочным «сим-сим», и, забыв про всякую осторожность, Андрон распахнул дверь. И тут же за это поплатился. Удар в лицо и он — в нокауте. Очнулся только в ванной, от струи холодного душа.

— Очухался? — спросил его мужчина, лет тридцати пяти. За его спиной маячили два бугая — телохранителя. — Держи, утри свои кровавые сопли, — бросил полотенце.

Нос был разбит, и по подбородку текла кровь. Андрон прижал полотенце, пытаясь привести мозги в порядок. Мысли путались.

— Не бойся, убивать тебя не станем. Подпишешь одну бумажку — и свободен.

— Как сопля в полете, — буркнул один из телохранителей.

— Какую? — тяжело спросил Андрон.

— Отказ от дочери, — пояснил мужчина.

— Какой дочери? — не понял Хомяков.

— Своей дочери, — незваный гость начал терять терпение. — От Виолетты.

В голове совсем все перемешалось.

— Ничего я подписывать не буду.

— А может всё-таки его убить, Заречный? А? — вновь подал голос словоохотливый бугай.

— Дурак! — процедил сквозь зубы мужик. — Мне подпись нужна.

Он достал мобильник, набрал номер и включил громкую связь, что бы и Андрон мог слушать разговор.

— Дорогая, это я.

— Привет, — голос принадлежал Снежане. В этом не было никаких сомнений.

— Твой Хомяков не хочет подписывать бумаги. Ты уж сама скажи ему об этом, — он протянул трубку Андрону. Так ничего и, не понимая, он взял телефон.

— Да.

— Андрон? Привет.

— Привет.

— Андрон, пожалуйста, подпиши отказ на Виолетту. Я тебя очень прошу. Без неё я не смогу вернуть дочь. Пожалуйста.

— Снежана.

— Я потом всё тебе объясню. Подпиши, пожалуйста.

Дальше мужчина не дал продолжить разговор, выхватив трубку.

— Всё, дорогая. Он тебя послушался. Целую. — И отключился. Вопросительно посмотрел на детектива.

— Хорошо, — согласился тот, — я подпишу.

Охранники быстро вытащили его из ванной и насильно провели в комнату. Усадили за стол, а их хозяин достал бумаги и положил перед Андроном, указывая, где необходима его подпись.

— Вот теперь порядок, — он спрятал бумаги в кейс, а так же и мобильник Хомякова. — Купишь себе новый. И забудь номер Снежаны, раз и навсегда. Уходим.

И всё же так просто они не могли уйти — провели два-три болезненных удара, и Андрон вновь потерял сознание.

Очнулся он утром. Преодолевая боль во всём теле, прошел в ванную. Слава богу, нос был не сломан, вот только синяки распластались под обоими глазами. Он принял душ, приготовил крепкий кофе и вышел на балкон.

— Ничего не понимаю. Зачем Снежана сначала выдаёт Виолу за мою дочь, а потом просит отказаться от неё? Как это может повлиять на судебный процесс по восстановлению status QUE? Ничего не понимаю.

Он вспомнил о мобильнике и выругался. Мог, в конце концов, записывать все номера не только в телефонной памяти, но хотя бы и в записной книжке. Восстановить все номера было проблематично, тем более до него теперь никто не дозвонится. Новый телефон — новый номер. Хорошо, что компьютер сволочи не тронули. На диске — все его дела.

— Чёрт! — несмотря на боль, Андрон даже подпрыгнул. — Куприн!!! Его собираются убить!

Собрался он в одно мгновение, добавив к экипировке лишь солнцезащитные очки. До дома, где проживал любовник Куприной, он добрался за рекордное для его машины время. Как он и ожидал, около подъезда уже сидели бабушки, обсуждая либо вчерашнюю серию мыльной оперы, либо кого-то из жильцов.

— Здравствуйте, красавицы. — Поздоровался он.

— Ой, как хорошо нас называют, — откликнулась тут же самая молодая из пенсионерок. — Ну, здравствуй, милок.

— Не подскажите мне, милые дамы, — лесть всегда остается лестью и способна распахнуть любое сердце. — В какой квартире проживает вот этот молодой человек? — он показал фото.

— А, это Алик, — узнали его бабушки. — Так он квартиру тут снимал. У Натальи Ивановны, тридцатая.

— Снимал?

— Ага. Сегодня утром съехал.

— Да? — такого оборота Андрон никак не ожидал, и находился в растерянности.

— А Наталья Ивановна сейчас дома, — добавила бойкая старушка, и тем самым невольно подсказала детективу его дальнейшие действия.

— Спасибоньки, — поблагодарил он и зашел в подъезд.

Наталья Ивановна была тоже пенсионеркой, но с небольшим стажем. Бойкая, юркая.

— Я частный детектив. Ищу Алика.

— Он что-нибудь натворил? Не может быть! Такой хороший мальчик. Воспитанный. Снял квартиру на год, даже заплатил вперед. А сегодня неожиданно съехал. Прожил всего десять месяцев и деньги за два месяца не потребовал.

— Во как?

— Что же он натворил?

— Да ничего. Алиментщик он, — нашелся Андрон. — А дочери помогать не желает.

— Ай, ай, ай, — покачала головой старушка. — Вот и дочь моя воспитывает внучку одна. Тоже алиментщик, да только хорошо скрывается, гад.

— Вы квартиру как сдавали? Через агентство или по знакомству?

— Через агентство. Всё по закону.

— И договор имеется?

— А как же. Сейчас, — она стала искать в книжном шкафу. — У меня всё по закону. Алик позвонил вечером, говорит «Утром уезжаю». Я и приехала. Посмотрела, всё в порядке, всё хорошо. Ключи забрала. Вот. — Она протянула договор.

— Ага, — Андрон стал просматривать бумаги. — Вы говорите, что его Аликом звали. А договор заключен на Опилкина Егора Тимофеевича.

— А это он и есть. По паспорту зовут его Егором, но он просил называть Аликом.

— Понятно. — Хомяков переписал в блокнот все данные на Опилкина Е.Т.

Уже сидя в машине, не спеша, раскатываясь по городу, он размышлял:

— Картина получается такой: либо Егор-Алик решил кинуть Куприну на тридцать тысяч, либо заранее меняет место жительство, заметая следы. Вот только с договором промашка вышла. И что теперь делать мне? А не смотаться ли мне в деревню, где прописан этот Егор-Алик. Всё равно день зайден, а уж там я точно узнаю о нем все, включая привычки и вкусы, все черты характера. А потом и решу, что предпринять далее.

Путь до деревни занял у него ровно два часа. Он сразу же зашел в администрацию, где намеревался уточнить адрес Опилкина. В кабинете сидела лишь одна молоденькая девушка. Не по годам полная, и далеко не симпатичная (обидела её природа-мать). По своему опыту Андрон знал, что вот такие невзрачные и обиженные девушки являются просто кладью сплетен и слухов. Они, как обычно, всё и про всех знают. Милая улыбка и шоколадка сделали свое дело. Уже через полчаса Хомяков знал про Опилкина Гошу почти всё. Гошу и его старшего брата Славу воспитывала бабушка. Родители погибли в автокатастрофе. Слава после армии закончил юрфак и куда-то уехал, разорвав все связи с братом и бабушкой. Баба Зоя еще ждет, надеется. А Егор давно плюнул и забыл. Сейчас-то же где-то в городе, то ли учится, то ли работает. Его не поймешь — когда приезжает, то одно говорит, то другое. Всегда одетый по моде, при деньгах, привозит бабе Зое подарков. Кстати и номер его мобильника у девушки имеется, на всякий случай. Вдруг с бабкой что случится, а он её любит и бережет. Хитростью и обаянием Хомяков узнал этот номер.

— А вообще, все они, заречные, злые. Это те, кто живет за речкой. Деревню речка разделяет. У них и земли лучше, урожаи хорошие снимают. А у нас один песок. Они и побогаче живут, отсюда и зло, — на прощание пожаловалась девица.

Домой Андрон вернулся под вечер. Проанализировал информацию, наметил план работы на завтра. Уснул с помощью снотворного, ибо и боль в теле и мысли о Снежане не покидали его.

Утром он отправился в офис компании телефонной связи, где при помощи своего удостоверения взял распечатки звонков со своего уже бывшего телефона, тем самым восстановил добрую половину номеров. Там же приобрел новый телефон. Сразу же попытался дозвониться Снежане, но опять безрезультатно. И, скорее всего, уже никогда не дозвонится. Далее путь его лежал до ГИБДД. Если верить словам девочки из деревенской администрации (а не верить у Андрона не было оснований), то у Опилкина имелась машина. Приезжал он однажды и хвалился перед земляками. Жигули неизвестной модели, белого цвета. Хомяков мог, конечно, и сам взломать базу данных ГИБДД, но он свято следовал правилу: где есть возможность не нарушать закон — не нарушай. В ГИБДД работал его одноклассник, на помощь которого он и надеялся. Старый друг войдет в его положение, а уж ради бутылочки хорошего коньяка нарушит устав и покопавшись в сайтах, найдет все. И ожидания Хомякова исполнились. Через два часа душевных бесед и полбутылки коньяка в организме, Андрон стал обладателем справочки, что Опилкин Е.Т. является хозяином «Жигулей» 99-ой модели, белого цвета с госномером таким-то.

Следующий день он потратил на поиски машины, вернее её стоянки. Если Алик пользовался услугами частного извоза, значит, машина своя, скорее всего, в автосервисе. Но он ошибся, правда, не совсем. Машина стояла на платной стоянке. Вычислить Алика с её помощью оказалось легко. Наблюдая за ним несколько последующих дней, детектив пришел к выводу, что Алик — обыкновенный альфонс. Киллера искать он не собирается, и Куприну кинул на 30 тысяч. Теперь он крутился в ресторане-казино и, как казалось Андрону, подбивал клинья к очередной пассии. Тоже женщина бальзаковского возраста, не знающая нищеты и отдыхающая в полном одиночестве.

Одна бессонная ночь и Андрон выработал план, по которому он собирался действовать. Поздним вечером наконец-то появился Алик в доме, где он снимал квартиру. Едва он вставил ключ в замочную скважину, как за его спиной бесшумно возник Андрон. Он ткнул под ребра дулом пистолета и прошептал на ухо:

— Спокойно, Егор, он же Алик. Открываем тихонечко дверь и заходим.

Руки у альфонса мелко задрожали, и он не без труда открыл дверь. Хомяков затащил его в комнату и бросил на диван. Сам взял стул, оседлал его и внимательно посмотрел на Алика. Тот хотя и вспотел, но уже начал приходить в себя.

— Что вам надо?

Андрон достал из кармана фотографии и бросил ему, сам не торопливо закурил. И пока Алик бегло просматривал снимки, Хомяков пояснил суть:

— Ну, что нашел киллера? За тридцать тысяч?

Алик вновь задрожал и побледнел, фотографии упали на пол.

— Я не собирался искать киллера. Я не хочу убивать Куприянова. Я, я.

— Всё с тобой понятно, жигало.

— Да, да! — истерично закричал Алик. — Я — альфонс. Мне просто нужны деньги. Я беру их там, где они плохо лежат. А эти бабы — сексуально озабоченные. Одни мне дарили подарки, другие деньги. А с Куприяновой у меня произошел прокол.

— То есть?

— Влюбилась она в меня по-настоящему. Вот и решила убрать муженька. При разводе она бы ничего не получила. И давай меня уговаривать. Так насела, что дышать нечем. Пришлось согласиться.

— За тридцать тысяч?

— За сто. Она принесла только аванс. Остальное после вступление в наследство. А я не дурак играть в такие игры. Взял деньги и смотался. Квартиру сменил.

— И успокоился? Так успокоился, что стал другую клеить.

— А что? Ася искать меня не станет. Мужу жаловаться тоже. Поплачет и бросит.

— А тебе, зачем такие деньги?

— Жить хочу. Красиво. Как брат.

— А что брат?

— А то, — разозлился Алик, и давняя обида на старшего брата выплеснулась в полном объёме. — Бабушка была еще в силе, дала ему образование. С трудом, с большим скандалом он закончил институт. А потом нас бросил и укатил. Я думал, что он мне поможет на ноги встать, а он х… забил. Нашел я его в Москве. Адвокатом стал. Деньги лопатой гребёт, а на меня посмотрел как на пустое место. Имя даже, сука, сменил. Был Славкой Опилкиным, а стал Мстислав Заречный. Отрёкся от родителей покойных, от бабушки, которая поднимала нас двоих. Она святая. До сих пор верит и ждет от него весточки, а он, — напряжение взяло своё и Алик, уткнувшись в ладони, совсем по-детски зарыдал.

Хомяков сходил на кухню и принёс стакан воды. Пока альфонс приходил в себя, он думал, как поступить дальше. И хотя где-то в глубине души кольнула жалость, он не дал ей разрастись.

— Короче, жигало. Меня нанял Куприн. И завтра я должен отчитаться перед ним.

Алик сполз с дивана и на коленях подполз к Андрону.

— Не выдавай! Он же убьёт меня! А у меня бабка на руках, старенькая. Я лучше тебе заплачу.

— Встань и сядь на диван. Утри свои сопли и слушай меня внимательно. Если ты сделаешь все так, как я скажу, то возможно мы выкрутимся.

— Я всё, я всё. Всё сделаю.

— Надеюсь. Иначе, за жизнь твою паршивую я и копейки не дам. Куприн порвёт тебя, как свинья фуфайку. И это мягко сказано.

Алик наконец-то окончательно пришел в себя:

— Что я должен сделать?

— Сейчас ты звонишь Куприной, назначаешь ей встречу на набережной. Скажешь, что киллер просит еще десять тысяч. Короче, твоя задача: как можно дольше говорить с ней. И желательно побольше о любви. Что бы она призналась тебе в своих чувствах. Запомни, это важно. Что бы она хотя бы раз произнесла слово «любовник». Запомнил?

— А зачем это?

— В кармане у тебя будет диктофон. А дальше? Дальше посмотрим. Всё. Звони, и поехали, пока Куприн в командировке.

   Их встреча затянулась на добрый час, чему Хомяков был только рад. Больше материала — больше шансов на успешное завершение задуманного. Наконец-то они расстались. Куприна укатила домой, мокрый и бледный Алик обессилено упал на пассажирское место машины Хомякова.

— Ну?

— Вот, — он протянул диктофон.

Хомяков немного прослушал запись и широко улыбнулся:

— Отлично. Поехали.

— Куда? — испуганно спросил Алик. Он находился в сантиметре от нервного срыва.

— Ко мне домой.

Но и находясь в квартире детектива, Опилкин не мог никак успокоиться. Его бил ужасный озноб. Хомяков усмехнулся, налил ему целый стакан водки.

— Пей, и ложись спать. Не бойся, всё будет ok. Спасу я твою паршивую шкуру. Не бесплатно, конечно. Альтруизмом я не занимаюсь.

— Да, да, конечно.

— Раздевайся и ложись, а мне работать надо

Алик стянул куртку, из кармана которой выпал бумажник. А из него в свою очередь — деньги и фотография. Андрон поднял её и нахмурился. На него смотрел незваный ночной гость. «Заречный. Заречный. Так его назвал один из телохранителей».

— Кто это?

— Славка, — Алик, успокоенный и разгоряченный после двухсот грамм водки, усмехнулся. — Мстислав Заречный. Сука!

— Ладно, ложись спать, — Хомяков прошел в свой кабинет и включил компьютер.

«Вот это поворот сюжета. Жизнь выписывает удивительные кренделя. Поистине говорят, что мир — тесен». — Подумал он, и усилием воли заставил себя переключиться на работу.

Проснувшись в семь часов, Алик не сразу сообразил, где находится. Вспомнил, вздрогнул и вновь покрылся холодным липким потом. Хомякова он нашел на кухне за чашкой крепкого кофе.

— Кофе будешь?

— Нет.

— Минералка в холодильнике.

— Спасибо.

Андрон не без любопытства смотрел, как он поглощает ледяную минералку.

— Знаешь, что я скажу тебе, Егор. Ты играешь в опасные игры. Ты вечно под прицелом, на острие ножа. Хорошо, что Куприн нанял меня, а я падок на деньги и немного сентиментален. Пожалел я тебя, молодой ведь совсем. Так вот совет тебе: заканчивай ты паразитический образ жизни. Иди работать. Лучше быть нищим и честным Егором, чем Аликом, чья совесть не чиста. Хотя это твое дело. Слушай, что я дам прослушать Куприну. — Он включил диктофон.

Диалог был таким:

— Алик, мальчик мой, я люблю тебя. Безумно люблю.

— Анастасия.

— Не перебивай меня. Я хочу стать твоей любовницей. Я буду платить тебе.

— Нет.

— Но, Алик, миленький.

— Нет.

Хомяков остановил запись. Алик сидел изумленный, пока наконец-то не понял, что детектив переписал запись в выгодном для него свете.

— Спасибо, — он вытер испарину на лбу. — Сколько я должен?

— Мне придется, и фотографии ему показать. Не все, конечно. Где вы мило целуетесь, где твои ручонки лезут ей под юбку — я демонстрировать не стану.

— Да, конечно.

— Но имей в виду: если ты будешь продолжать в том же духе, и, не дай бог, кого-то убьют из светского общества, я буду первым делом подозревать тебя. И снисхождения уже не будет.

— Понятно.

— Теперь об оплате. Куприн обещал десять тысяч. Думаю, что и ты потянешь прейскурант.

— Хорошо, конечно, — Алик даже обрадовался, что детектив не запросил большего.

— И еще, — Андрон достал фотографию Заречного, которую он отпечатал с помощью компьютера. — Напиши-ка на обороте всё, что знаешь. Московский адрес, номер машины, телефона. Короче, всё.

— Зачем?

— На память, — усмехнулся Андрон. И Алик почувствовал скрытую угрозу в этой ухмылке, переспрашивать не стал. Написал мелким почерком и вопросительно посмотрел на Андрона.

— Поехали, — сказал тот.

— Куда? — страх так и не покидал его до конца.

— За деньгами, — теперь детектив усмехнулся доброжелательней. — А потом… — И театрально замолчал.

— Что потом?

— Потом катись на все четыре стороны.

Алик облегченно вздохнул.