Бертрам Росс — Вот, уж, история.

— С каким Вадиком? С малышом у Самойловых что ли?

— Да, нет же, не с ребятенком, а с почтальоном нашим — Вадиком.

— Что серьезно? — брыкнула бровями Александра Васильевна,

— Серьезнее и быть не может. Я сама вчера видела, как он у ее дома стоял.

— Так может ей газета или посылка пришла, — предположила Вячеслава Никитична. — Он позавчера ко мне тоже приходил. Письмо от сына принес.

— Руки-то у него пустые были.

— Значит успел отдать, — сказала Александра Васильевна.

— У них у обоих в руках ничего не было!

Александра Васильевна вновь вскинула свои тощие брови и, придвинувшись ближе, словно ей было плохо слышно, заговорила.

— А чего они там тогда делали?

Марья Ильинична прищурено взглянула на нее.

— Чего делали говоришь? Много чего. Я все видела. Глаза-то у меня еще зрячие.

— Да говори уже! Не тяни.

— Я и говорю...Вадик возле нее и так и эдак. Все норовился обнять. Руку тянул, а та все отнекивалась, да по сторонам озиралась.

— Ох, чего творится, — всплеснула руками Александра Васильевна.

— А, чего тут такого? — заступилась Вячеслава Никитична. — Они оба молодые. Пусть строят семью.

— Как это строят семью? Ольга-то ведь еще недавно развелась, негоже сейчас ей женишка искать.

— Так ведь не помер же ее бывший-то, а просто развелся. Тут ничего плохого нет.

— И все равно не хорошо это.

— Ильинична, ты лучше бы себя в юности вспомнила, — горячо сказала Вячеслава Никитична. — Мужики через твою постель вагонами ходили. Разве не помнишь? Еще Колюньку моего все хотела увести. Запамятовала?

— Ты чего такое брешешь? Какими вагонами?

— Железнодорожными наверно, — вставила Александра Васильевна.

— Тьфу на вас, клуши старые. Не правда это была, и все тут. Тем более никто ничего не видел.

В это время скрип открывающейся калитки долетел до чуткого слуха старушек, и уже через минуту из-за рябины, что росла недалеко от дороги, показалась Ольга Сергеевна.

Невысокая, худенькая, с тонкими чертами лица — она больше походила на маленького зверька, чем на злобную искусительницу, какой представляли ее подружки.

— Здравствуй, Оленька, — ласково поздоровалась Марья Ильинична. — Как у тебя дела?

— Все хорошо.

— Ясно...ясно...А ты случаем не на почту собралась?

Ольга замялась, чуток покраснела, но глаз не отвела.

— Нет. В магазин за продуктами.

— А-а-а, ну ясно. Иди, милая, иди.

— Видимо мужиков нормальных ей не хватает, раз уж на почтальонов лезет, — шепотом проговорила Александра Васильевна, когда девушка отошла чуть дальше.

В этот момент, Вячеслава Никитична, взбешенная притворными разговорами своих подруг, неожиданно, даже для самой себя, вскочила и с обрушилась на них:

— Вы чего к девчушке пристали? Сами бы сначала на себя посмотрели... Эта, вот — она указала на Марью Ильиничну, которая сидела с ошалевшим видом, — всех мужиков в деревне испробовала. Еще умничает тут. А ты чего вылупилась, — это она уже Александре Васильевне. — Думаешь ты ее лучше. Даже слушать вас противно.

Вячеслава Никитична резко развернулась, махнула рукой Ольге, которая, остановившись посреди дороги (не меньше удивленная), слушала ее недолгую тираду, и крикнула:

— Оль, подожди. Я с тобою пойду. Мне тут нужно уши прочисть, а то грязи столько надуло.

Вскоре они скрылись за огородами, а Марья Ильинична с Александрой Васильевной удивленно переглянулись.

— Да...видимо Никитична, когда осталась без мужика, совсем забезумила.

— Кстати, о безумстве, — спохватилась Марья Ильинична, — Федька-дурачок ведь чуть братка своего не зарезал. Прямо ножом в живот тыкнул.

— Да ладно?

— Аха, вот уж история была.