Придворная тайна, которая осталась за рамками сюжета (легкое допущение, юмор)
Когда мы познакомились, небо было синее, синее… Он сказал мне: Привет, малыш. И мне сразу его слова запомнились. Мы сидели под сенью осенних деревьев, и я чертила какие-то каракули, а он загадочно улыбался — это шляпа, не правда ли? Мы ходили по бульварам и улицам, и он мне рассказывал, а больше слушал. Я что-то сбивчиво ему объясняла, стеснялась очень, как мне тогда казалось, и только позже, значительно позже я догадалась, что торопилась похоже, скорее ему понравится. «А звезды, — сказала я — а звезды, порой смеются очень…— и тихо добавила — надо мной». Это было тяжело конечно, пока он покорял свой звездный небосклон, я писала стихи ночью и глупо и нежно часами уставлялась в окно… Звезды? — переспросит он, будто вспомнит что-то. И загребая меня за плечи в охапку; как довольный кот, бормочит мне на ухо: я напишу сказку, которую прочтет весь мир, про тебя, мой маленький принц. Ты веришь. И я отвечала, смущенно потупив взор: очень, очень… И розу, тогда прибавит он. У такой хорошей девочки обязательно должна быть роза. Чтоб ты вышла на балкон — а там роза в горшочке. Скажи же хорошо? Очень. Очень. — как дыхание морского прибоя, скажу я эти слова. Он называл меня маленьким принцем и звездной скиталицей, затем чтоб открыв окно, на пронзительно свежем воздухе — я его шарфом оборачивалась и ещё просил заранее подготовить для него кипятка для чая. И я жгла плиту ночами, из синего синего неба годами его ожидая… Чего тебе сегодня приснилось, малыш? — спрашивал меня сходу, ещё не смыв запах скипидара и солярки, что-то обещал мне волшебное пронзительно синей ночью и зачем-то постоянно подтыкал одеяло. Я стояла босая и без головного убора. Ты будешь меня ждать? — спросил он. Очень, очень… кажется я ещё так много хотела сказать, если б знать, я б смогла сказать тогда как тяжело воет ветер в печных трубах, когда его нет рядом. Как обнаженное солнце сползает краями за горизонт, обжигая морозом кожу своими лучами, когда его нет рядом. Как луна выглядывает из колодца и шепчет и шепчет грудным голосом о моем одиночестве, когда его нет рядом. Но лишь прикоснулся теплыми губами к кружевам моей сорочки: Мне тоже не хватает тебя порой. И замяв в руке поношенную шапку, бросил как обычно: Привет малыш! И уехал… точнее улетел… Шли бесконечные письма и телеграммы на его аэродром. Молния. Срочно. Пропал человек. Точка. И в этой телеграмме всего два слова пропечатанные в вечность — любимый очень. Остались между строчками. И потом чужой почерк приписывал между прочим: пропал без вести. Я пересчитала звезды, я все звезды сложила в созвездия, я даже большую медведицу кликала ласково родницей. Я пережила сто столетий и даже больше, я читала рукопись, хранившуюся им на полке. И на каждой странице дописывала: второстепенный тоже персонаж. Я искала пристанища, я теребила на куртке его заклепки. Я говорила, ты мне снишься, снишься, снишься, слышишь, мой маленький принц — когда ты вернёшься? Вернёшься… Вернешься… Вернешься… Я ведь жду тебя. Очень. Очень.
Это произведение читают в альманахах:
1. Карнавальная ночь
Читайте еще в разделе «Турнир 56. Карнавальная ночь»:
Комментарии приветствуются.
За маленького принца