Бертрам Росс — Поступь Хароса

Была половина десятого. Я лежал у себя в комнате на диванчике и от нечего делать листал пришедший по почте журнал «Клинт и магические пассы».

Журнал являл собой пример откровенного издевательства над человеческим родом.

На сайте, где я его заказал, сплошь и рядом говорилось о магии, магах, всякой нежити и другой волшебной твари. Сам же журнал находился на главной странице сайта. Описание к нему гласило:

«Друг мой, (витиеватость автора насторожила меня не сразу), друг мой, коли превратностями судьбы или иными путями ты попадёшь в мир магии и решишь там освоиться, стать магом-чернокнижником, воином или кем-то ещё, моя книга «Клинт и магические пассы» станет для тебя незаменимым путеводителем. Отнесись к ней с уважением и осторожностью. Она может открыть тебе двери в удивительные миры полные приключений и любовных переживаний или же ввергнуть твою душу в самые низшие круги ада. Поэтому заклинаю тебя ещё раз — будь ОСТОРОЖЕН. Остерегайся искушений и необдуманных поступков. И да прибудет с тобой удача! Холла, друг мой!».

Именно из-за подобного описания и, собственно, из-за кричащей обложки, где смуглый воин в обнимку с полуголой красавицей восседал на мифическом создании (люблю я в свободное время почитать приключенческие комиксы и поглазеть на красивых женщин), меня-то и привлёк этот журнал.

Оказавшись в числе первых, а именно единственным обладателем этого чуда, я на какое-то время забыл о его существовании — работа, учеба и дела семейные отвлекли меня. И только сегодня, найдя в почтовом ящике пришедшую на мое имя посылку, решил на сон грядущий ознакомиться с её содержимым.

Но, увы, как у нас любят говорить в семье, меня ждало разочарование.

Изучив журнал от начала и до конца, я не нашёл в «Клинте и магических пассах» ничего, что так часто находил в подобных ему изданиях — удовольствий и развлечений. Повсюду были руны, сделанные от руки надписи и иная нечитабельная чушь, смешанная со странными картинками, кои заменяли изображения страстных девиц в вызывающих позах.

Тогда с горечью и сожалением я отбросил журнал в сторону (тот залетел под прикроватную тумбу), скинул ноги на пол и, преисполненный скорби и обиды, взглянул на часы. На часах всё ещё была половина десятого.

Немного удивленный и сбитый с толку, я поднялся с постели.

Выходит, пока я вчитывался в проклятые закорючки и разглядывал размытые картинки, пытаясь понять, что же такое на них нарисовано (а по ощущениям это заняло у меня не меньше получаса), время ни на минуту не сдвинулось. Это было странно, хотя вполне объяснимо — часы, должно быть, снова сломались.

Борясь с нарастающим чувством раздражения, я подошёл к столику, где стоял электронный будильник, взглянул на светящийся циферблат и стал ждать. Простояв так пару минут, убедился, что время и впрямь остановилось на отметке 9:30.

Настал момент манипуляций, решил я, и легонько стукнул рукой по крыше. После вновь глянул на время. Ничего не изменилось. Время оставалось прежним — 9:30.

Пришлось идти на серьезные контрмеры. Взяв будильник в руки, я потряс его, потом выдернул шнур питания из сети и снова включил.

Без изменений. 9:30

— Чертова техника! — выругался я. — Чтоб тебе вечно перегорать!

Понимая, что дальнейшие манипуляции ни к чему не приведут, я просто-напросто забил на это тухлое дело.

Поставив часы обратно на столик, я направился в ванную. В ванной было свежо и прохладно. Почистив зубы и приняв душ, вернулся в спальню уже заметно повеселевшим.

Однако не сразу мне удалось различить перемены, произошедшие в комнате после моего ухода. Лишь подходя к окну и намереваясь задернуть шторы (я не люблю спать при свете, а фонарь, стоявший рядом с моим домом, работал всю ночь и светил прямо в окна спальни), я заметил странный синеватый отблеск на стекле. Повернувшись, увидел то, что повергло меня в крайнюю степень удивления.

Прикроватная тумба мерцала. То есть не она сама. Свет исходил из-под неё. Пульсируя и усиливаясь с каждым новым импульсом, он разливался, постепенно заполняя комнату.

Не имея понятия, чтобы это могло быть, я осторожно шагнул в его сторону. Воздух вокруг сделался неожиданно плотным. Добравшись до дивана, я встал на колени и заглянул под тумбу. Запустив руку, нащупал глянцевую обложку журнала. Она была горячей.

Воспользовавшись лежащим рядом тапком, я вытолкнул им журнал из-под тумбы. Тот пылал как раскалённая сталь. Исходящий от него жар обжигал лицо и заливал комнату оранжево лиловым светом.

Боясь как бы ни спалить квартиру, а вместе с ней и себя, я быстро схватил махровое покрывало с дивана и накрыл им проклятую книжонку. Жар никуда не исчез, а, казалось, напротив стал только сильнее. К счастью, ни огня, ни дыма пока видно не было.

В конец растерявшись, я стал лихорадочно искать выхода из сложившейся ситуации. И тогда мне в голову пришла идея.

Не теряя ни секунды, я кинулся к окну. Распахнул форточку, сорвал покрывало с журнала и схватил его обеими руками. Дело оставалось за малым — выкинуть эту штуку в окно. Только так я мог от неё избавиться.

Но сделать это оказалось не так-то просто. Когда мои пальцы сомкнулись на корке журнала, произошли два важных события. Во-первых, жар и свечение, которое приобрело уже густой красный оттенок, немедленно пропали, исчезли, словно их никогда и не было. А во-вторых (и самое, пожалуй, главное), вместе с ними исчезла и моя комната.

Как не странно, но теперь я очутился на краю высокого обрыва. Снизу доносился грохот бушующих волн, в небе кричали чайки, вокруг простирались луга, на горизонте маячили горы, руки мои были крепко связаны за спиной, а в лицо утыкалось блестящее от лучей утреннего солнца дуло мушкета.

Сказать, что я удивился, ничего не сказать. И всё же расположения духа я не потерял.

2.

— Спрашиваю тебя ещё раз, ублюдок ты чёртов, где наше золото? — проговорил хозяин мушкета, тряся им перед моим носом. — Говори, крысёныш, или, клянусь богом, я сделаю в твоей башке такую дыру, что туда поместится целый бочонок рома. Ну же, не заставляй Пипера По, ждать!

Пипер По, как назвал себя здоровяк, был на голову выше меня. На поясе у него висела длинная рапира, рядом с ней, из-под намотанных на ремень тряпок, торчала гладкая, белоснежная, сделанная из слоновой кости рукоять пистолета. Одного глаза у Пипера По не было.

Позади него, сбившись в кучку, стояло с десяток крепких ребят. Типичная матросня. В холщовых рубахах, в сапогах до колен и с сальными ухмылочками на грязных рожах. Смех их походил на лай гиен, а глаза горели ненавистью и жаждой крови.

— Ну, — повторил Пипер По раздражённо, — где ты его зарыл?

Не имея понятия, что ответить, и вообще сбитый с толку стремительностью произошедшей перемены, я ляпнул:

— Прошу прощения, конечно, но что тут, собственно, происходит?

Пипер По замахнулся и ударил меня мушкетом по голове. Вышло довольно неожиданно. И больно.

— Вздумал в дурачка со мной играть, да? — прорычал он. — Ладно, крысёныш, я тебе скажу, что тут происходит! Ты украл мое золото, подставил команду и собирался улизнуть со всем этим добром, прихватив заодно и мою подружку. Но не тут-то было! Пипер По не допустит подобной наглости. Ещё ни один обидчик не уходил от меня безнаказанным, тебе ясно, паршивец?

Тряхнув ушибленной головой, я сказал:

— О да, яснее некуда, и всё же я вас не понимаю. По правде говоря, никакого золота я не крал, команду не подставлял и вообще оказался тут по ошибке. Произошла какая-то необъяснимая штука, природу которой я пока не знаю.

Глаза Пипера По округлились. Матросня на время перестала смеяться.

— Ты что такое лопочешь?

— Я хочу сказать, что не знаю ни вас, ни вашего золота, сэр. Это ошибка. Ещё мгновение назад я стоял у себя в комнате, держал в руках журнал, который купил по интернету, а потом вдруг оказался тут, перед вами, не зная как это, собственно, произошло. Странно даже для меня. Могу лишь предположить, что это дело рук каких-то потусторонних сил, заключённых в журнале. Магия, если уж на то пошло.

Пипер По опустил мушкет и обернулся к матросам. Те дружно пожали плечами. Тогда, вновь вскинув ружье, По рявкнул:

— Тебе голову что ли напекло, идиот? А ну хватит дурачиться! Говори где золото.

— Я ведь уже сказал, сэр, что не знаю. Слушайте, давайте сделаем так, вы сейчас развяжите мне руки и мы с вами всё...

Договорить я не успел. Рванув вперед, По ухватил меня за ворот рубахи (к слову, тут я выяснил, что вместо халата, который мне пришлось накинуть, выходя из ванны, я оказался одет в точно такую же рубашку, как и все те матросы), оторвал меня от земли и поднял прямо над пропастью.

— Говори! — закричал он. — Говори или я тебя сброшу!

От вида бурлящей внизу воды у меня перехватило дыхание.

— Эй-эй, пусти!

— Говори, собака! Говори или сброшу!

— Ладно-ладно, я всё скажу, всё скажу!

— Не верю!

— Клянусь, честное слово! Всё расскажу.

Слова мои, по-видимому, убедили Пипера По. Он вернул меня обратно на землю, но из рук пока не выпустил.

— Другое дело. А теперь, плут несчастный, говори где золото?

Пришлось импровизировать. Переведя дух и выпрямившись, я ткнул пальцем в сторону небольшого валуна. Тот стоял в метрах двадцати от нас, на пригорке, среди пальм. Окружавшая его трава сгнила и почернела. На фоне цветущей зелени место это было самое приметное. И оно первое попалось мне на глаза.

— Там.

Пипер По притянул меня к себе:

— А ты случаем не врешь, братец?

— Нет, честное слово, я его там закопал.

Что ещё я мог придумать? Не вечно же спорить и доказывать. Обстоятельства складывались так, что приходилось под них подстраиваться.

Смерив меня взглядом, По окончательно освободил меня из своей хватки, потом достал из-за пазухи короткий нож и кивнул матросам. Матросы расступились. Из толпы вышел рослый детина, за ним, запинаясь, тащилась миниатюрная, молодая девица.

Вид у нее был жалкий. Нижняя губа разбита, нос сломан, левый глаз опух, платье, грязное и в пятнах крови, было порвано, так что виднелась пышная загорелая грудь. Похоже, перед тем как её схватить, матросы хорошенько с ней позабавились. Ослабленная пытками, она едва держалась на ногах.

Подведя девушку к По, матрос грубо толкнул её, и та, не удержавшись, упала к нашим ногам.

— Видишь, что бывает, когда идут против Пипера По, — сказал По, обращаясь ко мне. — Ты думал, что сможешь присвоить чужие вещи? Ха! Теперь я покажу, насколько ты был глуп, парень.

С этими словами По схватил девчонку за волосы и, рванув вверх, поставил на ноги. Хотя и сильно ослабленная, она не издала ни звука. Подняв на По затуманенный взгляд, она прошептала:

— Гори в аду, Пипер! Не будет тебе покоя ни на этом свете, ни на том.

По в ответ лишь произнес:

— Что ж, крошка, раз так, пусть будет по-твоему. Но перед тем как я окажусь у черта на вилах, испробуй-ка ты первая жар адского пламени, — и, замахнувшись, вонзил нож ей в сердце.

Не было ни борьбы, ни агонии. Всё произошло столь стремительно, что я не успел ничего предпринять.

Издав короткий вздох, девчонка безжизненно повисла у По на руках. Он подхватил её обмякшее тело, подошёл к краю утеса и произнес (не без тени сожаления, как мне показалось):

— Прощай, крошка. Ты была отличной спутницей, хотя и не всегда верной. Пусть же море примет тебя как родную дочь, — и разжав руки, выпустил её.

Сомневаюсь, что после такого можно было выжить.

В общем, когда с девчонкой было кончено и море поглотило её тело, пираты взялись за меня. Разрезав веревки, они дали мне лопату и приказали копать. Выбора у меня не было, и я подчинился.

Место, на которое я указал, вышло на удачу паршивым. Копать было трудно, земля, усеянная камнями, не поддавалась, и я, по правде говоря, был этому рад — оставалось время подумать.

Для начала, решил я, перед тем, как найти объяснение происходящему и вернуть всё на свои места, стоит разобраться с По и его людьми. Долго водить их за нос не получится, рано или поздно они поймут, что я солгал. И тогда меня ждёт участь не лучше той, что постигла девчонку.

Конечно, не стоило исключать вариант, где всё происходящее вокруг меня было плодом моего воображения. Представим, например, что журнал по каким-то неведомым причинам пропитали составов, вызывающим галлюцинации (а почему, собственно, нет; ведь занимаются же люди всякой чепухой, когда им делать нечего), то появлялось хоть какое-то мало-мальски внятное объяснение. В таком случае, я должен был лежать у себя в комнате, спать мертвецким сном и быть в относительной безопасности. И тогда, если бы мне не повезло тут, и я бы умер, то непременно очнулся бы там, дома.

Мысль казалась здравой, но проверять её мне не хотелось. К тому же не стоило исключать и магию. А это уже другой вопрос. Поэтому я просто продолжил рыть.

Когда верхний слой грунта был снят, я отбросил лопату в сторону и потребовал воды. Мне дали полную флагу. Утолив жажду, я вернул флагу обратно и вновь принялся за работу.

Приближался полдень. Солнце нещадно палило, мошкара, влекомая запахом пота, кружила вокруг, жужжала и больно кусалась, а я всё копал и копал. Яма росла, а вместе с ней росло и нетерпение Пипера По.

— Эй, ну что там, — спросил он, в который раз подходя к яме. — Долго ещё?

— Совсем чуть-чуть, — ответил я. — Пришлось закопать золото глубже, чтобы его не нашли. Имейте терпение. Скоро ваше добро вернётся к вам.

Хрипя и ругаясь, По вернулся обратно к команде, напоследок сделав мне знак, который значил примерно — голову с плеч.

У меня же не было ничего, чем можно было бы ответить. Ни одной идеи. Даже самой паршивой.

Сколько же, интересно, думал я, нужно вырыть земли, чтобы По и его люди наконец сообразили, что золота тут нет и никогда не было? Вряд ли много. Расстроенный, я сбавил темп и стал копать медленно и сосредоточенно.

Прошло ещё двадцать минут. Силы начали покидать меня. Мышцы нестерпимо жгло, пальцы едва удерживали черенок лопаты. Я понимал, что долго не протяну, ещё чуть-чуть, и свалюсь прямо тут, в яме. В яме, выкопанной собственными руками. Да, не особо радостный факт.

И тем не менее, продолжая рыть, я не терял надежды на благополучный исход и мысленно искал пути спасения. И вдруг тут острие лопаты наткнулось на что-то твердое.

Первой мыслью было — камни. Здешняя земля, как я уже говорил, ими просто кишела, кишела будто проклятая. Но углубившись, я понял, что мое предположение оказалось в корне не верным.

Под землей были доски. Обычные доски, старые, но еще достаточно крепкие. Освободив их большую часть от почвы, я отыскал стыки, где они соприкасались друг с другом, просунул между ними лопату и надавил.

Последовал громкий хруст. И тут я, конечно, облажался.

Мне стоило действовать куда аккуратнее. Если пираты узнают о моей находке, прежде чем я успею посмотреть, что же там такое лежит (я надеялся, что там могло находится оружие), они меня убьют. Даже если там вдруг окажется золото (в чем я сильно сомневался; не может же мне так сильно повезти, иначе это уже непонятно что), меня всё равно лишат жизни. А этого мне совсем не хотелось. Поэтому, осторожно высунувшись из ямы, я огляделся.

К счастью, пираты были заняты тем, что спали, развалившись в тени пальм. Поставленный на стражу матрос, молодой, худосочный парнишка, сидел спиной ко мне и, судя по тому, как беззаботно разглядывал мотылька на своем ботинке, ничего не слышал. Облегчению моему не было предела.

Вернувшись обратно к работе, я принялся выламывать доски, стараясь по возможности не шуметь. Когда с ними было покончено, я наконец смог заглянуть внутрь. И от увиденного меня едва не парализовало.

Там, в темноте, под двухметровой толщей земли, в ящике, напоминавшим гроб, лежал старик. Тело его было обмотано тяжелыми цепями, руки крепко связаны, одежда и лицо были покрыты толстым слоем пыли, а глаза, темные и исполненные нечеловеческой благодарности, смотрели прямо на меня.

Мне потребовалась всё моё мужество и сила воли, чтобы сдержать крик, вырывавшийся из груди.

Старик дважды моргнул и сказал:

— Холла, друг мой!

3.

— Господи, — выдохнул я, обретая вновь дар речи. — А вы-то кто ещё такой?

Старик кашлянул и ответил:

— Я великий архимаг, сынок, а зовут меня Клинт. Как же я рад тебя видеть, честное слово. Слушай, дорогой, не мог бы ты мне чутка подсобить, а то я сам как-то не очень.

Старик поёрзал в гробу. Забренчали цепи, скрипнули доски, и я решил, что это уже чистой воды перебор.

Что и сказать? Сперва журнал, потом пираты с их золотом, теперь вот — колдун. Если так пойдет и дальше, то страшно и представить, что меня ждёт впереди.

В общем, я впал в ступор. Стоял с лопатой в руках и не мог связать ни слова. А тем временем маг смотрел на меня и ждал ответа.

Когда стало ясно, что ответа он от меня не дождется, колдун заговорил.

— Видишь ли, — сказал он спокойно; так спокойно, будто это не он пролежал в гробу несколько лет подряд, обмотанный цепями и лишенный солнца и воздуха. — Видишь ли, тут такое дело... В общем, понимаешь, меня зарыли по ошибке. Вышла некоторая путаница, неразбериха, так сказать. Понимаешь?

Понимал ли я? Да черта с два! Как такое вообще можно было понять?

— Один из моих учеников, — продолжал он, — один из моих лучших учеников оказался на вскидку истинным болваном. Он посчитал мои методы волшебства глупыми и малоэффективными и, убоявшись, что я прокляну его за это, решил меня закопать. Вот скажи мне не милость, разве можно поступать подобным образом со своими учителями?

Я, запинаясь, проговорил:

— Н-нет, пожалуй.

Старик закрыл глаза.

— Ах, какие же я надежды на него возлагал. Какие надежды! — он вновь открыл глаза и быстро заговорил. — Ладно, как бы там ни было, это уже не имеет никакого значения. Всё свершилось. Всё прошло на столько гладко, что я и представить не мог. Теперь ты тут, мой друг, и это главное.

— Что? — спросил я. — О чём это вы?

— Ну как же, дорогой, о призыве, конечно же. Ведь если бы не я, тебя бы здесь не было, понимаешь? Это я призвал тебя. Призвал последнего из Семёрки. Нашего спасителя. Спасителя Кса.

Я едва не выронил лопату из рук.

— Спасителя чего, простите?

— Спасителя Кса, мой друг. Я призвал тебя. Призвал нашего спасителя, — повторил он с гордостью. Потом добавил. — Видишь ли, я пролежал под землёй слишком долго. Сменилось несколько эпох, прежде чем ко мне вернулось сознание. Всё это время я находился...э-э-э...у нас это называется Обителью Снов. Мне пришлось разорвать связь между сознанием и телом, чтобы последнее могло выжить. В Обители Снов я был чистым духом и очутил там нечто враждебное, чуждое нашему миру, нечто, что хотело его уничтожить. У меня оставались кое-какие силы, и я немедленно потратил их на твой призыв. Конечно, не обошлось без помощи тёмной магии, но это пустяки по сравнению с тем, что было бы, если бы я этого не сделал.

— Подождите-подождите, — перебил я, начиная приходить в себя. — То есть, вы хотите сказать, что именно по вашей воле я очутился тут?

— Да, мой друг. Именно так

— Стало быть, и журнал тоже ваших рук дела?

— Верно. Хотя с порталом, надо заметить, возникли некоторые трудности. Пришлось проявить немало сноровки и выдумки, чтобы он попал к тебе. Но в конце концов ты его нашёл, активировал, и вот, пожалуйста, теперь ты здесь, прямо передо мной, как я, собственно, и хотел. Так что, дорогой мой, давай не будем медлить, и освободи меня наконец.

Не скажу, что слова старика убедили меня. Говорил он, конечно, складно и, кажется, лгать не собирался. Но всё равно что-то подсказывало мне, что дела тут обстоят не чисто. Эх, если бы не чёртов По и его люди! Ведь не зря же закапывают колдунов в гробах, да ещё и обматывают их цепями для пущей верности. Думаю, для подобного находятся веские причины.

Однако, обстоятельства вновь ввели меня в тупик, и я сделал то, что сделал.

— Ладно, — заговорил я после некоторой паузы. — Хорошо, я освобожу вас, сер, но для начала вы должны кое-что знать. Там, на верху, есть люди, которые собираются причинить мне вред. Проще говоря, убить. Они злобны и беспощадны, и я не думаю, что они оставят вас в живых, если поймут, что вы как-то связаны со мной. Смогли бы вы с ними разобраться? — спросил я.

— Возможно, — ответил старик. — И кто же там?

— Пираты, как я понял. Во главе у них некий по имени Пипер По. Ненормальный, каких только поискать.

На лице старика появилась усмешка.

— Знавал я одного пирата с подобным именем, — сказал он, посмеиваясь. — Болван и весьма неприятный человек. Мы с ним бились против скардов на западе. Общая беда сплотила нас, но не надолго. После победы он вновь принялся за воровство и грабежи. С того дня минуло не малым веке два, а то и больше, так что этот Пипер По, с которым тебе довелось встретиться, должно быть, внук или правнук того Пипера По, с которым мне пришлось рука об руку воевать. Интересно, что же такого ты успел сделать, что он рвется тебя убить?

— В том то и дело, что ничего! — произнес я с горечью. — Он обвинил меня в том, что я якобы украл у него золото. Но его золота я и близко не видел. И уж тем более не собирался сбежать с его девушкой, которую он собственноручно сбросил сегодня утром с утёса, посчитав, что мы с ней вместе. Чёртов псих! Я не пробыл тут и дня, а он говорил со мной так, будто знал всю жизнь.

Колдун на мгновение задумался. Морщины на лице его стали глубже. Старик над чем-то размышлял.

— Ой, — сказал он вдруг. — Не держи обиды, конечно, но есть вероятность, что всё это произошло по моей вине.

— По вашей вине? А вы-то тут при чем?

— Э-э-э...возможно я чутка переборчил с заклинанием. Видишь ли, когда совершаешь призыв, надо быть крайне осторожным. Важны сосредоточенность и правильно приложенная сила. Я же был взволнован, узнав в Обители Снов, что нам грозит беда, и похоже, потеряв контроль над эмоциями, перенес в наш мир лишь твое сознание. А так как, сознание не может находится вне тела в обычном мире, оно выбрало тело, которое больше всего подходило для него. Понимаешь?

— Не совсем.

— Твое сознание при переносе выбрало тело, которое в равной степени было похоже на предыдущее. Обмен телами, понимаешь?

Я схватился за лицо.

— Ты уж прости, дорогой.

Когда человек испытывает крайнюю степень удивления, про него говорят: «как молнией пораженный» или «как обухом ударенный». Так вот, в тот момент я был именно — как обухом ударенный.

Обмен телами? Что? Магия и всё остальное ещё куда ни шло, но обмен телами... Хотя теперь мне стала ясна реакция По. Выходит, он видел во мне не меня, а одного из своих, который нагло его обокрал. Вот уж свезло, так свезло. Попасть в мир магии, да ещё и в тело какого-то пирата, укравшего у другого пирата золото. Час от часу не легче.

— Что же вы натворили, Клинт? — сказал тогда я. — Теперь этот ненормальный не отстанет от меня, пока не добьется своего. А у меня нет ничего, чем можно было бы откупиться. И да, кстати, где же теперь моё тело?

— Спокойно, друг мой, спокойно, я разберусь со всем. С этим и с другим тоже. Ты только освободи меня, и я всё улажу.

— Уладите? И каким же образом?

— А это уже мои заботы.

Глубоко вдохнув, я сказал:

— Хорошо, ладно. Но у меня есть ещё кое-что.

— Что же?

— После того как вы разберётесь с По, я хотел бы вернуться домой. Сразу же. В тот же миг.... А, впрочем, можно прямо сейчас! К чертям собачьим этих пиратов.

Старик покачал головой.

— Нет.

— Что значит — нет?

— То и значит. Как бы я не хотел, но вернуть тебя домой не смогу.

— Почему?

— Видишь ли, когда избранного призывают, он не может вернуться обратно, покуда не выполнит возложенную на него миссия. Твоя миссия — уберечь мир Кса от прихода зла.

— Да плевал я на ваш мир. Мне нужно вернуться в свой, ясно? В сво-ой!

Старик нахмурил брови.

— Быть призванным и состоять в Семёрке это честь для каждого, — сказал он строго. — Нашему миру как никогда требуется герой. Если бы вдруг вашему миру потребовался герой, любой бы из нас ринулся на помощь. При чем не раздумывая, не говоря ни слова. Состоять в Семёрке, значит быть избранным самой судьбой. А ты говоришь такие гадости.

Старик надул губы. Я махнул рукой и вдруг почувствовал, что у меня нет ни сил, ни желания что-либо делать.

Я устал, хотел есть, спать. Сейчас на Земле, наверно, утро. Я провел без сна примерно сутки или чуть больше, а когда я не высыпаюсь, становлюсь раздражительным. А при таких обстоятельствах, как сейчас, нервы и вовсе ни к черту.

Избранный. Ха! Да кому вообще хочется быть избранным? Это же настоящая морока. Все вокруг только и делают, что требуют от тебя чего-то, ожидают, просят подвигов и свершений, а ты, как полоумный, из кожи вон лезешь, чтобы им угодить. Нет, героем быть паршиво. И в двойне паршивее быть героем для людей, которых ты не знаешь.

Злость кипела во мне. И в первую очередь я злился на самого себя. Нужно было что-то предпринять, решать как-то этот вопрос, а я раскис и вел себя как сопля.

И тогда, собравшись силами, взяв себя в руки, я заговорил:

— Послушайте, Клинт, я не могу быть избранным. Это не моё. Вы же маг, у вас есть возможности, так найдите того, кто подходить на эту роль лучше? А я обычный, тихий человек, любящий книги и компьютерные игры.

Седая борода мага шевельнулась. Он проговорил:

— Не я решаю кому быть избранным. Судьба — вот кто главный.

— Судьба ошиблась.

— Судьба не ошибается. Она выбрала тебя, потому что ты — тот самый. Я же только доставил тебя. И теперь как бы ты не хотел вернуться обратно, чем бы ты мне не угрожал, какие бы отговорки не придумывал, ничего не выйдет. У судьбы есть план, и тебе придется ему следовать.

Меня загнали в тупик. Похоже, именно так и выглядела безысходность... Ладно, к чертям собачьим, если судьба этого хочет, пускай подавится. А за последствия я не отвещаю.

— Что ж, — процедил я сквозь зубы, — если вы так этого хотите, я вам помогу, но после вы немедленно вернёте меня домой, договорились? И если что-то по ходу дела пойдет не так, не получится спасти ваш мир, я не виноват. Я предупреждал вас. Надеюсь, мы друг друга услышали.

Старик просиял, как стоватная лампочка.

— Всё у тебя получится, — сказал он, улыбаясь. — А на счёт дома, не беспокойся. Я верну тебя обратно в целости и сохранности, обещаю. Теперь же освободи меня, а то ты и представить не можешь, на сколько тут тесно.

С тяжёлым предчувствием на сердце, я взялся за черенок лопаты, прицелился, намереваясь снести замок, скреплявший цепи, замахнулся и тут вдруг услышал голос сверху:

— А ну стой, крысёныш! Стой!

Но остановиться я уже не мог. Лопата, влекомая инерцией, со звоном ударилась о дужку замка, выбила искру и отскочила в сторону. А вместе с ней отбросило и меня.

В следующую секунду раздался хлопок. Левый бок пронзила адская боль. Я ударился головой о что-то твердое, и, прежде чем потерять сознание, успел увидеть лицо архимага Клинта. Оно было бледно и не выражало ничего, кроме удивления и испуга. А потом всё вокруг закружилось, завертелось, и я погрузилось во тьму, довольный тем, что хоть немного отдохну от происходящей вокруг чепухи.

4.

Очнулся я в темноте. Спросонья подумал, что дома. Позвал своего кота Белобрысика. Потом вспомнил, что Белобрысик три года как помер — бедолагу сбил грузовик соседа. Это воспоминание в конце концов привело меня в чувства, и я проснулся окончательно.

— Клинт, — позвал я. — Клинт, вы тут?

Пошарив вокруг руками, я не нашел рядом с собой никого живого, лишь холодные доски, от которых тянуло влагой и плесенью, и пару металлических колец вбитых в пол. Снаружи доносились глухие удары — бух-бух, бух-бух. Левый бок нестерпимо жгло. Я положил руку на живот и нащупал под рубахой повязку.

— Клинт, — позвал я снова, — Клинт, где вы?

Попытка подняться на ноги не увенчалась успехом, поэтому я какое-то время лежал на спине и не двигался. Пол ходил ходуном, и я чувствовал, как вибрируют подо мной доски. Сперва мне показалось, что всё это из-за слабости и вызванным ею головокружением, но потом понял, что не только пол, но и всё вокруг действительно находится в движении.

Кое-как приноровившись, я встал на четвереньки и пополз вперед, наугад выбирая дорогу и пытаясь понять, где нахожусь. Занятие оказалось не из лёгких, но я не отступал. Вскоре путь мне преградила стальная решётка. Нащупав её прутья, я уцепился за них, подтянулся и встал на ноги. И тогда же услышал тихий, едва различимый шёпот за спиной:

— Придет время, и сокрушатся горы, и Властелин Мира взойдет на престол, и не будет никому пощады.

А после — задушенный смешок, похожий на кудахтанье.

Я резко обернулся, крепче стискивая прутья решетки, и прохрипел:

— Кто здесь?

Ответом было:

— Тот, кого нет среди живых и нет среди мертвых. А ты кто такой? И почему ты здесь?

Дрожащим от волнения голосом я ответил:

— Меня зовут Олег. Вы знаете, где мы находимся?

— Конечно же, знаю, — произнес голос, — это мой дом! А ты знаешь, почему оказался здесь?

— Нет, — ответил я. — Послушайте, я не помню, что именно произошло, но не видели ли вы тут старика. До этого момента мы с ним были вместе, но теперь я не могу его найти. Его зовут Клинт, он колдун.

— Видел ли я кого-то? — ответил голос смеясь. — Я много чего видел, парень: и величие Вселенной, и её Начало и Конец, но старика, о котором ты говоришь, я ни разу не встречал. Погоди-ка, — проговорил голос, — дай-ка мне тебя получше рассмотреть.

Из темноты донеслось шлепанье босых ног, потом совсем рядом, на расстоянии протянутой руки, чиркнула спичка, и маленький рыжий огонёк выхватил из черноты худое, горбоносое лицо говорившего.

Света спички едва хватало, но даже этого было достаточно, чтобы ужаснуться от взгляда белесых, без зрачков глаз.

Я отшатнулся.

Незнакомец оказался вдвое ниже меня. Уродливый, со шрамами на лбу и щеках, с острым, вытянутым подбородком, заросшим щетиной. Он внимательно рассматривал меня, пока горела спичка, а когда она потухла, зажёг новую и заговорил:

— О, Боги! И вправду Он велик! И нет умнее и хитрее его. Он сделал свой выбор, и он прекрасен. Да свершится предначертанное! — коротышка запрокинул голову назад, так что мне стала видна его тощая, исполосованная шрамами шея. — Теперь я видел всё, — и взмахом руки он потушил спичку.

Вновь воцарилась тьма.

Какое-то время я стоял, прислонившись спиной к решетке, и пораженный столь странным поведением низкорослика. С этим человек, думал я, что-то не так. И осознание того, что рядом со мной находится столь безумное создание, заставило мой разум содрогнуться. Однако, не смотря на это, я не упустил возможности разглядеть (на сколько позволяло пламя спички) окружавшую обстановку.

Теперь мне стали ясны и причины глухих ударов снаружи, и странное движение. Мы были на корабле, в трюме, как я понял, в помещении, напоминавшем камеру. Должно быть, По успел подстрелить меня, а когда я ударился головой и потерял сознание, его люди схватили нас с Клинтом и теперь куда-то везли. Но где же тогда колдун? И почему я до сих пор жив?

Снова раздались шаги босых ног, и я услышал:

— Да-да, он тут, Господин. Он великолепен, как Вы и говорили. Во истину великолепен! Поглядите...

Коротышка зажёг спичку и, крадучись, подошёл ко мне.

Я не имел понятия, что мне делать — то ли сразу оттолкнуть низкорослика, давая понять, что мне не по душе его выходки, то ли сперва объяснить ему, что подобное поведение неприемлемо для человека, а уж потом принимать меры. Но тут вдруг хлопнула неподалеку дверь, скрежетнуло металлом, и коротышка, испугавшись этих звуков, отскочил в сторону. Через мгновение послышался стук подкованных сапог, и вскоре перед камерой появилось два матроса, держащие каждый по фонарю в руке.

Они остановились у решетки. Один из них, рослый и плечистый, передал другому свой фонарь, достал из кармана брюк связку ключей и шагнул к двери. Я узнал в нем матроса, который сегодня (или уже вчера) утром выводил из толпы девчонку Пипера По. Широкое, скуластое лицо пирата было напряжённо и в свете фонаря казалось каменным.

Отперев дверь, он сказал:

— Идём. Капитан хочет тебя видеть.

Я не шелохнулся. Даже пальцем не шевельнул. Тогда крепыш повторил:

— Ты меня слышал? Идём, говорю.

Он перешагнул порог камеры и оказался в метре от меня. Я попятился.

— Повторять больше не буду, приятель. Идём.

— Сперва скажите, где колдун и что вы с ним сделали, а уж потом я решу — идти с вами или нет.

— Не упрямься, пожалуйста. У меня нет ни времени, ни желания с тобой спорить.

— Да ты что, — огрызнулся я и почувствовал, как голос мой дрогнул.

Не говоря ни слова, здоровяк мягко взял меня за локот и потянул за собой, намереваясь вывести из камеры. Но в этот момент произошло кое-что, что я с трудом могу объяснить.

Как только здоровяк потянул меня за собой, из дальнего угла камеры, где до этого слышалось шипение и фырканье, выпрыгнул, подобно дикой кошке, коротышка и без какого-либо предупреждения накинулся на матроса.

Всё произошло столь стремительно, что матрос даже не успел опомниться. Зубы низкорослика вцепились в мясистое предплечье бедняги и едва не выдрали целый кусок плоти. Здоровяк взвыл и замахнулся свободной рукой. Удар вышел такой силы, что мог бы сбить с ног быка, но для коротышки он практически не заимел эффекта.

С нечеловеческим остервенением коротышка стал терзать руку матроса, пока на помощь последнему не пришёл товарищ. Вдвоём они скрутили обезумевшее создание, заломили ему руки и со всего размаху, будто таран, приложили головой о решетку.

— Псина вонющая! — выругался матрос, держась за раненную руку, потом подошёл ко мне, схватил за шиворот и вытолкнул из камеры.

Приказав второму матросу запереть дверь, здоровяк, ругаясь и пихая меня в спину, повёл меня по коридору. Какое-то время я ещё слышал крики низкорослика и его слова:

— Он принадлежит, Господину! Он принадлежит, Господину! Руки прочь!

Но они быстро стихли, и мы наконец покинули казематы.