Марк Адам — Ботинки 2.0

Начало истории https://avtor.net/page.php?id=81178

Митя был невысоким и пухлым парнем, на его широком лице всегда играла добродушная улыбка. Дружелюбный характер всегда толкал Митю на помощь другим, в этом смысле он был, как говорится, безотказным. Что частенько и эксплуатировали окружающие, поскольку слово «нет» напрочь отсутствовало в Митином лексиконе.

Вот и сейчас он подменял своего сменщика Леху, позвонившего в последний момент. Сказал, мол, мама заболела, и нужно срочно ехать к ней в Серпухов. Ну как тут не помочь товарищу? Мама — это святое.

Ночные смены были самой непыльной работой в морге, да и некоторые санитары грешили присваиванием вещей своих «клиентов», что неплохо компенсировало небольшие зарплаты. Наличка, часы, украшения — все это добро чаще всего загадочным образом исчезало именно в темное время суток. Митина честность не позволяла участвовать в подобных делах, что на первое время служило поводом для подозрений со стороны коллег — вдруг, побежит стучать начальству. Однако, время шло, Митя стал своим в доску, и его законопослушность не вызывала ничего, кроме редких подколов. Со временем и они сошли на нет.

Однако сейчас Мите было очень стыдно. На прошлой неделе он впервые за два года работы в морге украл вещь покойника. И, теперь трясся как осиновый лист, боясь, что об этом узнают все вокруг. Самое смешное — Митя похитил старые полуразвалившиеся ботинки, убитые настолько, что на одном подошва была наполовину оторвана. Снял прямо с привезенного в его смену тела. Какой-то бедолага погиб на пожаре, а обувь его чудесным образом уцелела, хоть и выглядела так, словно в ней было совершено пешее кругосветное путешествие.

Теперь они лежали у него дома в глубине шкафа, завернутые в черный непрозрачный пакет. Зачем? Ответить на это вопрос Митя не мог, чувствуя себя круглым идиотом. Пару раз, он порывался выкинуть их, но что-то каждый раз останавливало его. Казалось, в голове звучал чужой голос. Присвистывающий шепот, ранее заставивший его снять ботинки с обгоревшего мертвеца. Вместе с обгоревшей плотью, кусками сплавившейся с внутренней частью обуви. Этот голос пугал Митю до смерти, но поделать с этим он ничего не мог. Трудно бороться с голосами в голове. А идти к психиатру, значило лишиться работы…

Часы показывали два ночи, когда в здание морга вошли двое мужчин. Здоровенные плечистые амбалы в спортивных костюмах.

«Бандиты какие-то... Ох, не к добру это…», — подумал Митя.

— Дмитрий Фролов?

— Да, а что такое?

— С вами хотят побеседовать. Давайте-ка выйдем на воздух.

— Я вообще-то на смене. Кто со мной хочет поговорить? Это какая-то ошибка.

Ответ Митя нашел, а точнее увидел в чернеющей глубине пистолетного дула, направленного на его лоб. Как в тумане, пошатываясь на враз ставших ватными ногах, он проследовал за неприятными посетителями на улицу. На небольшой парковке у морга было пусто, только у противоположного края стоял ритуальный черный микроавтобус.

«И, как назло, никого нет…»

Боковая дверь автомобиля отъехала в сторону. В открывшийся проем один из бугаев впихнул Митю. На одном из сидений вальяжно развалился худощавый мужик, куривший длинную темную сигарету. Его холодные колючие глаза сверлили насквозь.

— Здрасьте, — выдавил из себя Митя.

— И тебе не хворать. Деньги принес? — ответил незнакомец неприятным дребезжащим голосом. — Деньги принес?

— Де…деньги? Какие еще деньги? Вы меня с кем-то пу…путаете.

— Хорош блеять, дебил! Твой дружок сказал, что деньги у тебя.

— Какой дружок? — заикаясь, пробормотал Митя.

— Вместо которого ты сейчас работаешь.

— Вы про Леху?

— Именно. Не такой уж ты оказывается и идиот, каким кажешься на первый взгляд.

— Но я ничего не знаю ни про какие деньги.

— Речь про шестьсот тысяч, которые этот ублюдок нам должен.

— А я-то здесь причем?

— Притом, что твой приятель перевел стрелки на тебя, мол, передал бабки тебе. И что ты будешь вместо него этой ночью в морге. Так вот, повторю вопрос — где мое бабло?

— У меня их нет! Правда! Он ничего не говорил ни про какие деньги. Сказал, что мама заболела, попросил подменить. И все!

— Слушай сюда, полудурок! Мне плевать на твое нытье. Либо ты находишь шестьсот тысяч, либо своего хитрожопого друга. Усек? Завтра в десять вечера мы еще раз встретимся, и, не дай Бог, ты решишь сбежать или кинуть меня. Тогда пострадает твоя семья. Ты же не хочешь, чтобы с твоей дочкой случилась беда?

— Но…

— Никаких но! Завтра в десять вечера. На этом месте! — с этими словами незнакомец сунул Мите в руку листок бумаги. Постучал в дверь фургона. — Вали отсюда. И, если не хочешь стать лежачим пассажиром, не пытайся меня кинуть.

Митю выволокли за шиворот из машины и толкнули в направлении морга.

— Катись, поц, — прошипел сквозь зубы один из бандитов. — Завтра свидимся.

Когда Митя вернулся со смены домой, жена с дочкой еще спали. Поставив на плиту чайник, он сел на кухонный табурет и сгорбился над столом. Казалось, что все произошедшее ночью — страшный сон. Лехин телефон не отвечал.

— Каким же нужно быть уродом, чтобы так подставить? — пробормотал Митя. — Что мне теперь делать?

— Хватит ныть, жирный, — прошипели прямо у него над ухом.

Митя вскочил с табуретки как ошпаренный.

— Кто здесь?

— Здесь? Категорически никого. Просто ты окончательно поехал. Ладно, шучу. Давай-ка сыграем в игру?

— Ка…какую еще игру?

— Холодно — горячо. Выиграешь, и я тебе помогу. Договорились?

— Э-э…

В ту же секунду невидимый собеседник выбил табурет из-под Мити, и он плюхнулся на пол.

— Не тупи, жиртрест! Выбора у тебя все равно нет. Знаешь, что сделают с твоей женой и дочкой эти уроды? Могу показать, если хочешь.

Мозг Мити словно взорвался изнутри потоком образов. Некоторые из них, действительно касались его семьи, и были ужасны настолько, что начало мутить.

— Хватит, умоляю!

Видения исчезли, оставив Митю на четвереньках, хватающим воздух широко открытым ртом.

— Ну как? Убедился?

— Прошу… хватит…

— Вот и ладушки. А теперь — играем. Правила, думаю, тебе известны?

— Да… хорошо…

Митя вышел с кухни в коридор.

— Теплее.

Повернул в спальню.

— Холодно-холодно. Как у славян в преисподней.

Развернувшись, он подошел к шкафу.

— Тепло.

Открыл дверцу.

— Ой, горячо!

Начал копаться в вещах.

— Горячо! Кипяток! Жара! — надрывался голос в голове.

Рука наткнулась на сверток, в котором лежали украденные ботинки.

— Ай, малаца! Нашел! Не зря два года в ПТУ провел, умен, как академик.

— И что дальше?

— Дальше — расслабься и получай удовольствие от процесса, — усмехнулся незримый собеседник.

По указанному адресу оказался пустырь в соседнем спальном районе. Митя приехал на десять минут раньше и стоял, прижимая к груди черный пакет. Время тянулось мучительно долго. Наконец, с дороги свернул уже знакомый черный микроавтобус, и, потушив фары, поехал в его сторону.

Остановившись в паре метров, фургон остановился, и из него вылезла уже знакомая Мите троица. Они неторопливо подошли к нему.

— Принес? Молодец! — криво усмехнувшись, произнес главный, глядя на сверток. — А говорил нету. Давай-ка сюда поскорее, денежки счет любят.

Митя как в замедленном кино протянул пакет.

«Боже, на что я только рассчитывал? Меня же сейчас убьют!»

Главарь, развернув пакет, заглянул внутрь. Улыбка сползла с его лица от увиденного содержимого.

— Это что?! Ты, мать твою, издеваешься?!

С этими словами он вытряхнул содержимое пакета на землю. Амбалы за его спиной заржали.

— Андрей Викторович, он, походу, реально дебил, — произнес один, доставая из-за ремня пистолет, — Ну что, кончаем его?

— Погоди, Сереж. Слушай, кретин, ты, я смотрю, любишь шутки шутить? Ошибся адресом, за такое тебя прямо здесь порешат. А потом я доберусь до твоей женушки и дочки. Ох, и повеселимся же мы с парнями. Раз ты принес эти калоши — одевай, в них тебя и зароем.

Митя послушно сел прямо на землю и начал переобуваться. Голос в голове пропал.

«Что же я натворил?»

Пальцы не слушались, а глаза заслоняли слезы.

«Они же найдут их…»

С горем пополам Митя натянул ботинки.

— На колени, падаль, — процедил главный бандит.

Митя послушно встал на колени.

— Соскучился, поди? — задорно произнес знакомый голос в голове. — Я решил сделать небольшую театральную паузу, для накала страстей, так сказать. Ну что, погнали?

Мир вокруг выцвел, став черно-белым. Бандиты исчезли, вместо них маячили тени. Пустырь исчез вместе с окружающими домами, и вокруг, насколько хватало глаз, тянулась выжженная растрескавшаяся земля.

— Эх, вот я и дома, — мечтательно произнес голос. — Ты не против немного пойти прогуляться?

Митя послушно шагал вперед.

Дождь из пепла льется из глаз

Черная бездна смотрит на нас

Дальше не будет дороги другой

Если ты в пекло, я — за тобой.

Самозабвенно напевал его невидимый собеседник.

— Эх, талантливый парень этот Левка. Хозяин в нем не ошибся — могет парень! Ты давай топай, не отвлекайся. Полный вперед!

И Митя шел. Над пустынным горизонтом зависло черное солнце. А Митя шел. Когда впереди замаячила какая-то постройка, голос сказал: «Почти пришли».

Здание шевелилось, стены его слагались не из кирпичей или досок, а из живых людей. Они стонали, извиваясь подобно змеям, но не могли освободиться. Лишенные волос и век, истощенные и обожженные. Глаза у Мити расширились от ужаса.

— Стильно, не правда ли? Заходи — не бойся, выходи — не плачь.

Дверь была из кожи, ободранной с человеческих лиц. Капли крови стекали частыми каплями, падая на землю, они испарялись с громким шипением. Дрожащими пальцами, Митя прикоснулся к двери, и она открылась перед ним настежь.

Внутри помещения царил мрак, только слышно было какое-то шуршание на полу, да и сама его поверхность шевелилась. Когда Митины глаза привыкли к темноте, он увидел, что все пространство вокруг занимали люди. Они лежали на полу, объятые похотью, и предавались дикой оргии. Мужчины и женщины двигались как единое целое. Тела их блестели от капель пота, а лица… лиц не было. Словно их стерли.

— Ох, Митька. Да ты у нас шалунишка! Разве мама не учила тебя, что подглядывать нехорошо? — с издевкой рассмеялся голос. — Нам дальше. Уже почти пришли.

Идти в некоторых местах приходилось прямо по телам, но их обладатели были настолько увлечены процессом, что не обращали ни малейшего внимания, хотя ботинки оставляли на их коже следы похожие на страшные ожоги.

Выйдя в следующую комнату, перед Митей открылась длинная пустая зала, в центре которой стоял огромный вытянутый стол. На дальнем его конце сидел некто, низко опустив голову вниз. Вблизи стало видно, что человек этот огромен ростом, а лицо его опущено в блюдо, наполненное дымящейся пузырящейся жидкостью, похоже на расплавленную смолу.

— Булькает как твой чайник. Он-то нам и нужен. Не забудь поздороваться, Мить. У нас здесь бестактность не в почете.

С каждым шагом, пузыри в миске поднимались чаще, а звуки становились громче. Внезапно, резким движением сидящий поднял голову, огласив комнату жутким воплем, от которого закладывало уши. Он был лишен глаз и носа, и только огромная воронка рта зияла на большую часть его лица, покрытого смолой.

— Быстрее! Хватай нож! — завопил голос.

Митя рванулся вперед, хватая с поверхности стола кривое лезвие. Монстр перед ним начал подниматься, нависая словно гора. Огромная пасть продолжала истошно вопить, а руки потянулись вперед, слепо шаря вокруг.

— Режь скорее! — скомандовал невидимка. — Чтобы кровь попала в его миску!

Митя изо всех сил полоснул ножом по внутренней части ладони. Кровь хлынула на стол, часть ее попала прямо в смолу, кипящую на тарелке. В ту же секунду, чудовище бросилось к столу, опустило пасть к блюду и начало высасывать содержимое, оглушительно чавкая.

Земля под ногами начала дрожать. Стены рушились, а потолок проседал. Митя, пытаясь защититься, закрыл голову руками…

— На колени, падаль.

Открыв глаза, Митя обнаружил, что находится на пустыре, а один из бандитов целится в него. Но что-то было не так…

За спинами уголовников возвышался незримый силуэт. Огромная тень того, кто пришел в этот мир по дороге из крови. Митиной крови. Правда, для него она была лишь легкой закуской.

Трясущаяся рука направила пистолет на второго здоровяка. Тот с удивлением посмотрел на товарища.

— Серега, ты чего? Что за прикол? Мочи его…

Говорившего прервал выстрел. Он осел на землю, хрипя простреленным легким. Получив еще пару пуль в грудную клетку, он затих окончательно. Стрелявший угловатыми неестественными движениями приставил пистолет снизу к своему подбородку. Глаза, остекленевшие от ужаса, в последний раз посмотрели на Митю. Палец спустил курок. Кровь и мозги брызнули во все стороны фонтаном, орошая багряным цветом жухлую траву вокруг.

Главарь стоял в оцепенении, с ужасом глядя на своих мертвых подчиненных. Его обувь начала дымиться, а затем вспыхнула ярким огнем. Перебираясь выше, пламя охватило бандита, вмиг превратив человека в горящую спичку. Он упал на землю, катался по ней и истошно выл, пытаясь сбить пламя. Но безуспешно. Митя видел, как с лица несчастного сходит пузырями обуглившаяся кожа, обнажая кости черепа и зубы. Чувствовал отвратительную сладковатую вонь горящего человеческого мяса и паленых волос. Бедняга умирал долго. Несколько мучительных минут агонии. Пока, наконец, не затих, догорая с задорным потрескиванием.

— Тринадцать апостолов! Что за беспорядки? — воскликнул кто-то за спиной у Мити.

Обернувшись, он увидел, что через пустырь к нему идет незнакомец. Высокий и стройный, одет он был в дорогой серый костюм. Худое лицо, гладко зачесанные назад темные волосы. Левый глаз был серого цвета, а правый — зеленого. Под мышкой держал приоткрытый кожаный портфель.

— Дмитрий Анатольевич, ну что же вы тут такое творите? — произнес мужчина приятным баритоном. — Ну, разве так можно? Нашумели, надымили, еще и костры жжем в неположенных местах. Да и шашлык бы я вам готовить точно не доверил — вы беспощадно пережариваете мясо.

С этими словами он слегка толкнул сожженное тело носком ботинка.

— Я.… Это… Ну… — промычал Митя.

— Крайне познавательно, — ответил незнакомец, иронично изогнув одну бровь. — Вы не знали, что разговаривать с обувью дурной знак? Особенно с проклятой.

— С о… обувью? Вы о чем?

— Ну, вы же взрослый разумный человек, а пошли на поводу у каких-то потертых тапок!

— Позвольте внести поправку, мессир — я вообще-то представляю собой дорогую итальянскую обувь. Из натуральной, заметьте, кожи, — вклинился невидимый голос. — Я же служил вам верой и правдой, а вы… Вы променяли меня на бездушный кожзам!

— Ладно, хватит бубнить. Натворил ты дел, а мне расхлебывать. Милейший, вы не против небольшого обмена? — произнес незнакомец, обращаясь к Мите.

— Что?

— Ясненько. У человека ступор. Что ж, бывает. Разувайтесь, милейший. Вашей обуви пора возвращаться в ад.

Митя покорно плюхнулся задом на землю и начал стаскивать ботинки. Те, на прощание, пощекотав его шнурками, соскользнули со ступней и подлетели к своему хозяину. Внезапно, подошвы раздвинулись, и ботинки, ощерившись двумя рядами острых зубов, набросились на обувь таинственного незнакомца, разрывая их на куски в приступе ярости. Куски летели во все стороны. Пара мгновений, и мужчина остался стоять босиком.

— Ну, и к чему вся эта безвкусная театральщина? — спросил он. — Мне вообще-то холодновато здесь.

— Пардон, мессир.

С этими словами ботинки стали сливаться со ступнями, и за пару секунду вернулись на свое место, самостоятельно завязав шнурки.

— Другое дело. А то развел тут мелодраму. Так-с, молодой человек. Вам же я предлагаю небольшой бартер, — произнес незнакомец, протягивая свой портфель.

Митя послушно взял его, прижав обеими руками к груди. Мужчина похлопал его по плечу, и, заглянув в глаза, произнес:

— Ты, главное дочку береги, она у тебя такой ведьмой вырастет, что закачаешься. Будешь гордиться. Ладно, нам пора.

Развернувшись, он пошел куда-то в темную глубь пустыря.

— И купи своей Ксюхе нормальные сандалии, нищеброд, — раздался голос ботинок. — А то бабе на улицу летом выйти стыдно! И сумочку! Сумочку обязательно подбери под сандалии. Только все кожаное, жмот несчастный…

С этими словами незнакомец исчез вместе со своей своенравной обувью. А Митя остался стоять возле трех трупов, один из которых продолжал тлеть. Трясущимися руками открыл портфель. Внутри лежали плотные пачки денег. Митя посчитал — шестьсот тысяч…

Митя сидел с женой на кухне и пил чай , когда забежала дочь, и, запрыгнув к отцу на колени, сунула ему в руки рисунок.

— Папочка, смотри, я дядю Лешу нарисовала с твоей работы, — радостно прошепелявила она.

Митя не успел посмотреть на рисунок, из-за раздавшегося в прихожей звонка мобильника. Не выпуская листа из рук, он пошел отвечать на телефон. Звонил Петрович — самый «старичок» среди санитаров.

— Алло. Что такое?

— Митька, ты прикинь, Леха то наш… уж не знаю, что случилось…

— Да что стряслось, Петрович? Можешь сказать по-человечески?

— Повесился бедолага. Говорят, белку словил.

— Ни хрена себе…

— Ты вечером приедешь, тогда перетрем. Надо бы скинуться коллективом, помочь там…, у него же нет никого из родни.

— А мать?

— Ты что, Мить. Мать у него померла лет десять назад… Ладно, давай. Не расстраивайся особо — все под Богом ходим.

Митя стоял, слушая гудки в трубке. И смотрел на рисунок дочери. Сверху было коряво написано: «Дядя Леша». На листе бумаги был изображен человечек, от шеи которого тянулась к потолку прямая линия…

… главное дочку береги, она у тебя такой ведьмой вырастет, что закачаешься. Будешь гордиться…