14) Суд

Предыдущая часть:

https://avtor.net/page.php?id=84316

Недели через две был суд Адмиралтейства

В Сантьяго — де — ла — Вега созван. Он постановил

Единогласно, что виновники злодейства

Джек Рэкхем (капитан) и каждый, кто с ним был.

И в соответствии с таким постановленьем

Был смертный приговор судом девятерым

Из шайки вынесен, с пометкой: «се решенье

Не подлежит обжалованьям никаким иным».

На смерть был осуждён сам Рэкхем, его штурман

Джон Фезерстон и Ричард Корнер — рулевой,

Ной Харвуд, Томас Эрл, Джеймс Доббин, Патрик Кэрти,

Джон Хауэл, Джон Девис — сброд все рядовой.

Так первых пятерых казнили в Порт — Ройале,

На мысе Гэллоуз, а остальных на днях

(Тех в Кингстоне); тела трёх старших в шайке сняли, —

Смолой облив, повесили их вновь, гнить на цепях.

С тем выставили Рэкхема труп на Свинцовом мысе,

Украсил Фезерстон Кустарниковый риф,

Труп Корнера утёс близ Пушечного рифа, —

Охоту тем пиратствовать у множества отбив.

.....................................................................................

.....................................................................................

.....................................................................................

Ну а что касается двух героинь наших, —

Когда же открыт был их истинный пол,

Суда председатель был так ошарашен,

Что как подойти к делу тут не нашёл.

С одной стороны им прямая дорога

На виселицу, как и прочим шести,

С другой — на вопрос что сказать они могут

В своё оправданье, чтоб жизни спасти,

И в деле их нет обстоятельств ли прочих,

Которые были в учёт не взяты, —

То обе просили их казни отсрочить,

В ответ указав на свои животы.

Да, каждая в чреве ребёнка носила,

И это была их к спасенью нить,

Так как обстоятельства этого в силу

Суд принял решенье… их казнь отменить.

Возник, правда, спор — часть присяжных стояла

На том, что порок не смягчал ни один

Пункт их обвинений. Красотка молчала,

Но Мэри Рид честью не пренебрегала,

Ответила, что ни с одним из мужчин

Она не свершала прелюбодеянья,

Адюльтера, что у неё есть супруг,

Но кто он — на то отвечала молчаньем,

Упорство явив чрезвычайное вдруг.

Ответила лишь — человек он честнейший,

Они собирались пиратство вдвоём

Во времени как можно только скорейшем

Покинуть и жить начать честным трудом.

Ребёнка отец её, «муж» по обету,

Как пленники все был оправдан судом,

Просил он с ней встречи, столкнулся с запретом,

Сама Мэри ведь настояла на том.

Сочувствие в судьях всё то вызывало,

Фемиды слепой дрогнул поднятый меч,

Но и обвинений, всё ж, было не мало,

Которыми вовсе нельзя пренебречь.

Свидетельствовал против них один пленный

(На Библии) как у него на глазах

Шли Мэри и Энн в стычках всех непременно

Всегда в атакующих первых рядах.

В команде они твёрдо славу имели

Тех, кто б взял за рог дьявола самого,

И в каждом опасном, рискованном деле

Решительней их не было никого.

В особенности в стычке той, как их взяли,

Вся шайка в трюм спряталась,

Сдаться чтоб в плен,

Без боя. Когда их на абордаж брали

Военные, палубу обороняли

Лишь двое оставшихся — Мэри и Энн…

Свидетель второй во всю ту паутину

(Итак весьма прочную) звеньев привнёс:

Он с Мэри, её принявши за мужчину,

Вступил в разговор как — то, задал вопрос:

Какие сумел отыскать (он) соблазны

В сём деле, с законом ведущим войну,

Таком отвратительном, мерзком и грязном,

Где жизнь постоянно стоит на кону.

Что если (он) не погибнет при стычке,

Живым попадётся так в руки властей,

А те уж уважат (конечно, в кавычках)

Болтаться ему, как мешку без костей.

(Да! Знал бы тот парень какая удача,

Что Мэри он задал вопрос дерзкий свой, —

А то бы ему отвечали иначе —

Отправили за борт бы вниз головой).

Ответила Мэри, что сами корсары

Себе не желали бы казни иной

И что не считает повешенье карой,

Ужасной для всех, для себя таковой.

Что если б не смерть была им наказаньем,

Мошенник любой, каждый трус, негодяй

Отправился в море, и храбрые парни

Отребьем тем бы оттеснились за край.

Тогда б океан засорил кто попало,

Торговля бы стоила стольких проблем,

Что делом невыгодным вовсе бы стала,

Хватило бы духу пиратствовать всем.

Все те, кто сейчас наживался на горе

Обманутых вдов, бедняков и сирот —

Все те подлецы сразу б бросились в море,

Его полонив до полярных широт.

Ведь страх смерти делает многих честнее,

Удерживает, как незримая нить,

Ну а храбреца от того веселее, —

Не смерть, так и вовсе б не стоило жить…

Была та беседа уликой серьёзной

И очень бы делу могла навредить,

Но к вящему счастью уже было поздно —

Суд принял решение казнь отменить.

Обеих девиц взять под стражу до срока,

И вновь ассамблею присяжных созвать,

Ведь требовалось, безусловно, глубок

И тщательно дело сие разобрать…

Но распорядилась судьба по — иному.

Тюремная камера, каменный пол,

Прикрытый охапкой подгнившей соломы,

Чурбан деревянный — он стул, он же стол.

Извечная сырость, зараз, паразитов

Рассадник: клопов, вшей, прожорливых крыс,

И в глиняной миске по краю отбитой

Болтушка раз в день, — ней не выловишь рис.    

И днём полумрак здесь. Луч света в едином

Решёткою забранном узком окне,

Едва освещал той норы середину,

Лежал как бельмо жёлтое на стене.

А смрад из отхожего места — не меньше

Терзал, постоянно желудок мутя…

Сюда поместили двух молодых женщин,

И каждая носит под сердцем дитя.

.......................................................................

Сперва Мэри лёгкое недомоганье

Тогда ощутила всего, но она

Поэтому не обратила вниманья,

Беременность только, — причина ясна.

Однако назавтра ей сделалось    хуже:

Жар, кашель удушливый, боли в груди,

Душа будто бы вырывалась наружу

Из тела, что кто — то к кресту пригвоздил…

Тюремщик, пришедший к ней в камеру ныне

И пищу принесший, увидел — цела

Вчерашняя порция, а вот в кувшине

Воды ни глотка — выпита вся была.

Он сразу смекнул, что здесь дело неладно,

А пуще понять то взор Мэри помог:

Нездешний, блуждающий, мутный и хладный;

К смотрителю бросился он со всех ног.

Да шутки ли то?! Сколько же эпидемий

Своим очагом выбирали тюрьму,

Один заболевший здесь вместе со всеми,

Кругом теснота — всё одно к одному.

.......................................................................

Но лекарь, что вызван был к Мэри, отверг

Опасность чумы, по порядку, —

И вынес диагноз один — жёлтый Джек,

Сразила её лихорадка…

Болезнь скоротечной и острой была…

Пять строк в формуляре казённом,

Две жизни угасли. Одна умерла

И вовсе ещё не рождённой…

.......................................................................

А что же Красотка? Как с гуся вода

Сошли ей тюрьмы все страданья,

Ещё, вроде бы по решенью суда

Им с Рэкхемом дали свиданье

Пред казнью его.

Энн сказал, если б

Тогда, как мужчина он дрался

(В их схватке последней), то с честью погиб,

Как пёс бы в петле не болтался.

Как видно, Красотка совсем не нашла

Любовнику слов утешенья,

Покрыть только тенью его предпочла

Последние жизни мгновенья.

Что дальше случилось? Помилована

Была Энн судом чрез полгода,

И с тем из — под стражи освобождена

И выпущена на свободу.

Судьба же дальнейшая мне уж, увы,

Её неизвестна… По слухам, —

(Коль верить преданьям стоустой молвы)

Скончалась глубокой старухой.

                                     История редкая должен сказать,

                                     Друзья мои, — верьте, не верьте…

                                     Видать, когда Бог думал женщин создать,

                                     Ему подвизались и черти,

                                     И в них бесовское проглянет подчас,

                                     Проглянет и скроется тут же,

                                     Во взоре лукавом мерцающих глаз.

                                     Что разум дурманят и кружат.

                                     В походке их бег, то размеренный шаг,

                                     То поступь крадущейся кошки,

                                     Но лишь зазевайся — и ты на зубах,

                                     Что уж не оставят и крошки.

                                     В каком колдовстве, в чарах древних каких

                                     Источник всесильной их власти?

                                     В имеющейся средь основ мировых

                                     Правах неотъемлемой части?

                                     Признать нам приходится это во всём:

                                     Стихии, вода, вся природа, —

                                     Суть женщины и в этом только одном

                                     Залог непрерывности рода…

                                     И верно — нам некуда с вами бежать:

                                     Русалками средь морской пены

                                     Они нас преследовать будут и звать

                                     Чарующим пеньем сирены

                                     И всё же, без женщин не будет мужчин,

                                     И в хаос сорвутся стихии,

                                     Так как от Отца не родился бы Сын,

                                     Коль не было б Девы Марии.

                                     И вас, капитан, забрала в свою сеть

                                     Одна из них — ваша супруга,

                                     Вы, как за цыганкой учёный медведь,

                                     Покорно идёте по кругу.

                                     И это сказал я отнюдь не в укор, —

                                     В том нашего мира основа,

                                     Такой и останется, верно, до пор

                                     Пришествия разве второго…

                                     Не место ей в этом суровом быту,

                                     Средь ветров, настоянных в соли,

                                     Сухарь где порою подносишь ко рту,

                                     А пальцы рук сводит от боли,

                                     Так как накануне сорвался вдруг шквал,

                                     Рангоут скрипел от натуга,

                                     А ветер то выл, то свистел, как шакал,

                                     Гнал валов гигантские цуги.

                                     Натянут, как струны был весь такелаж,

                                     И каждая снасть, как живая,

                                     В руках извивалась, в змеиный шабаш

                                     С креплений сорваться стараясь.

                                     Теперь среди этого хаоса сил,

                                     Храбрец где предастся испугу,

                                     Что скажете вы, если б я предложил

                                     Представить вам вашу супругу?..

                                     Вот то — то! А слёзы, так это пройдёт,

                                     От них будет радостней встреча,

                                     И пусть ваша жёнушка дома вас ждёт,

                                     Законам морским не переча.

И ещё,

P.S.

На том рассказ кончаю я,

Благодарю вас за вниманье

И за терпение, друзья.

Хочу сказать вам на прощанье,

(Вы уж простите старику

Его болтливость, знаю, знаю!..)

Я много видел на веку

Своём, теперь то понимаю:

Мы все, по сути, моряки,

И моря нет судьбы капризней,

Средь волн и ветров не легки

Бывают курс и путь по жизни.

И пожелать хочу я вам:

Подальше чтоб пираты были,

Ветров попутных парусам,

Семь фунтов только лишь под килем.

Благополучно миновать

Риф, скал коварные откосы,

Чтоб не смогла вас в сети взять

Сирены песнь сладкоголосой.

Чтоб обходил вас знак дурной

И тень «Летучего голландца»,

На берег чтобы вам родной

Всегда счастливо возвращаться.

Вот

теперь: