IMHOтеп — Адаптация (15)

Смена была завершена. Кайл вместе с другими Крысами на транспортном скутере возвращался на атолл. Вся бригада двигалась в одной колонне, в голове которой шел транспортный скутер с людьми, в центре двигался джегер. Замыкали колонну с десяток скутеров охраны.

Из головы Кайла не выходили мысли о ящике, на который он наткнулся во время облета нового сектора. Он был закрыт, с нетронутой пломбой. Работая на Пайл он видел такие десятками. В них перевозили циан. Он зафиксировал координаты астероида на котором была находка, но никому о ней не сказал.

Внезапно над их головами просверкали лазерные лучи. Пара скутеров сопровождения разлеталась на куски. На колонну напали пираты. Хоть скрыться под прикрытием обломков мусора на свалке было бы проще, они частенько нападали уже на возвращающиеся группы работников. Так была больше вероятность поживиться чем-нибудь, что было уже найдено на свалке. Кроме того, часто целью пиратов были джегеры, плазменные клювы которых стоили огромных денег на черном рынке. На этот раз это была всего пара тройка скутеров — видимо, совсем отчаявшихся парней.

Промелькнуло еще две вспышки и из транспортного скутера выбросило прошитое насквозь тело одного из работников. Кайл инстинктивно вжался в кресло.

Одному из пиратов удалось проскользнуть мимо охраны, и он устремился к грузовому отсеку транспортного скутера, ближе всего к которорму располагался Кайл. Увидев, что на него снарядом летит скутер, вскочил и резким ударом о соседнее кресло выломал диски ограничителя лазерной пилы. Он выпустил несколько лучей в летящий на него корабль и, если бы пилот не уклонился, луч точно прорезал бы правый двигатель скутера. Еще через мгновение прямое попадание лазерной пушки охраны разнесло бедолагу на куски. Работники бригады, похватали свои пилы и, выломав ограничителя, стали палить по пиратам во все стороны. Один скутер подлетел с нижней сторны и на ходу манипулятором схватил ящик из грузового отсека транспортного корабля. Кайл выпустил еще пару залпов в догонку, но ни один из них не достиг цели. Он продолжал жать кнопку запуска пилы вноь и вновь, но заряд иссяк, и пила превратилась в бесполузный кусок металла.

Плазменная пила могла бы быть отличным оружием, если бы не малый резерв залпов. Энергия в ней использовалась в замкнутом цикле, и без ограничителя заряда хватало на три-четыре выстрела. Дальность выстрелов оставляла желать лучшего по той же причине — удерживая энергию в заданном периметре, ограничитель не давал лучу рассеиваться. Без него луч терял всю энергию, не долетая и двухсот метров.

Несколько скутеров охраны, промелькнув над головой Крыс, устремилась за похетителем. В это время еще два корабля пиратов, с натянутой между ними сеткой из сетелла пронислись сквозь колонну, поймав в сеть один из джегеров. Включив форсаж две яркие точки быстро удалялись в сторону колец Фароса. Оставшиеся силы охраны ринулись в догонку. Кайл оглянулся по сторонам. Транспортный скутер с работниками остался в одиночестве. Ни груза, ни пиратов, ни охраны. Все гнались за тем, что представляло на атолле хоть какую-то ценность.

После процедуры досмотра, наскоро переодевишись Кайл, направился в трушобы. В одном из кориоров он наткнулся на Чаукина.

— Ловко ты с плазменной пилой придумал, — обратился тот к Кайлу.

— Угу, — глухо кивнул Кайл пытаясь обойти Чаукина.

— Погоди, — он остановил его рукой.

— Чего тебе?

— Ты отчет сдал?

— Сдал-сдал, — нетерпеливо пробормотал Кайл.

— Куда ты так торопишься?

— Какая тебе разница? — рявкнул Кайл.

— Не зарывайся, Кайл.

— Слушай, я спешу. К Паку хочу заглянуть в гости. Продам оставшееся добро, а то на этих штрафах за порчу плазменных пил не то что зарплаты не дождусь, так еще и должен останусь.

— Сдался тебе этот скряга? Мать продаст, если хорошую цену предложат.

— Так он вроде сирота.

— Вот и я о том же говорю, — усмехнулся Чаукин. — Прирежут тебя когда-нибудь в этих гнилых переулках. Куб хоть спрячь, а то заметят цепочку на шее, так с шеей и утащат вместе.

Кайл поднял повыше ворот плотной куртки серого цвета. Чаукин отошел в сторону, дав ему пройти.

ТАУ-15, огромный атолл, рассчитанный на популяцию в миллион человек, когда-то полностью заселенный и раскинувшийся на десятки километров по поверхности и вглубь одного из астероидов на орбите Фароса — еще одно доказательство неограниченности человеческих возможностей. Теперь ТАУ-15 ржавел консервной банкой на дальней орбите газового гиганта и делился лишь на несколько обитаемых уровней. Остальное пространство было заброшено и постепенно растаскивалось на части. Первые семь уровней занимали правящие и богатейшие слои атолла. Там же располагались руководители корпорации «Крон ». В целях безопасности семь верхних уровней имели абсолютно изолированную от остального атолла систему вентиляции, и эта огромная запутанная сеть ходов, коллекторов и тоннелей оплетала все семь уровней, представляя из себя отдельно живущий организм. После войны организационная структура каждой выжившей колонии трансформировалась в коммерческую корпорацию со своими вооруженными силами. Доступ на верхние уровни жестко контролировался, а пропускные пункты были хорошо укреплены. Следующие три уровня были рабочей лошадкой атолла, здесь проживали Крысы и прочий технический персонал ТАУ-15, выполнявший грязную работу. Дальше начинались трущобы. И чем богаче и больше был атолл, тем ужаснее были трущобы. После начала войны люди просто бежали кто куда, спасая свои жизни. Так и образовались трущобы на ТАУ-15. Сколоченные из подручных средств хибары располагались совершенно хаотично в огромных, но заброшенных производственных помещениях. Огромные производственные павильоны утратили былое величие, обросли лачугами, словно плесенью. Для того чтобы представить схему заселения этой площади можно высыпать мешок мусора на пол. Получившаяся куча даст правдоподобное описание расположения этих лачуг.

Трущобы считались (и фактически были) самым гиблым местом колонии. Здесь скапливался настоящий сброд: наркоторговцы, контрабандисты, наемники. Руководство ТАУ-15 всегда балансировало на грани поддержания функционирования систем жизнеобеспечения этих уровней. Перебои с чистым воздухом, водой и энергией были привычным явлением для этих мест. Большинство людей постоянно носили маски регенераторов кислорода. Также они защищали от вездесущей пыли, которая провоцировала аллергические реакции, которые стали бичом обитателей нижних уровней. Низкое качество воздуха превратило жителей трущоб в инопланетян в своем собственном доме, которым была необходима защита от среды, в которой они же рождались и жили. Но даже если бы Крон прилагал необходимые усилия для очистки воздуха, вентиляционная система нижних уровней была настолько проржавевшей и гниющей, что воздух, по пути к сюда смешиваясь со зловонными газами и испарениями, все равно мало чем напоминал бы чистый.

Порой люди сотнями замерзали насмерть. Крон объяснял трагедии сбоем в энергообеспечении, но ходили упорные слухи, что таким образом контролировали численность населения нижних уровней. Даже если это было правдой, постепенно этот инструмент стал терять актуальность, так как трущобы стали активно прирастать беженцами и разрастаясь, захватывать и даже отстраивать новые уровни. Они обзавелись своей генерацией, позволявшей протянуть несколько суток и представляли, по сути, свое собственное государство. Многочисленное население с вооруженными и хорошо организованными группировками представляло собой потенциальную угрозу размеренному существованию верхних уровней.

В трущобах периодически возникали вспышки туберкулеза, холеры и даже проказы. По переулкам бродили калеки: выдающийся лоб, выпученные глаза, отсутствовавший нос, треугольный рот, раздвоенный нос, асимметричные конечности — вот краткое описание многих, кто населял трущобы. Это место невозврата. Однажды опустившись так низко, никто уже не мог выкарабкаться, с каждым днем все больше теряя человеческое облик.

Всем новорожденным на атоллах вживлялись чипы для распознавания личности и контроля перемещения. Но для этих мест это было неактуально. Здесь законы, придуманные Кроном, не имели влияния.

В огромном хитросплетении коридоров несведущий человек легко мог заблудиться. Бесчисленные узкие коридоры, ширина которых порой не превышала метра, образовывали целую сеть хитросплетенных проходов, а те в итоге приводили к широким площадям в несколько этажей высотой и вновь разбивались на мелкие лабиринты. Многие улочки были настолько узкими, что на них едва ли могли разойтись двое. В таких местах легко можно было не заметить исчезновение человека. Но вне зависимости от величины проходов над вашей головой всегда нависал потолок, изо дня в день, наседая на твой рассудок. Тебя не покидало ощущение, что это огромная ловушка, из которой нет выхода. Если только в грязном свертке, за борт. И загнали тебя сюда не с какой-то конкретной целью, не за провинность, а так, чтобы ты не мешался. Но Кайлу это чувство от чего-то было до боли знакомо. В нем, конечно, не было спокойствия или безопасности, но это было необъяснимо родное и понятное чувство.

Кайл проходил через бесчисленное количество оттенков полумрака, местами освещаемый мерцающими лампами и искрами от трещащих оборванных проводов. Он продвигался по коридорам и улицам с развороченными стенами, разрушенными жилыми комплексами и оплавленными под плазменными вспышками дверями. Следы передела власти в этих переменчивых местах были повсюду. Кое-где улицы покрывал то ли туман, то ли испарения от канализационных систем, сквозь которые пытался пробиваться свет от редких фонарей. Отовсюду несло каким-то смрадом, пахло гнилью и прочей дрянью. Невентилируемый затхлый воздух сдавливал грудь, заставлял укрывать лицо рукавом куртки, задерживать дыхание и ускорять шаг.

Некоторые участки ему приходилось буквально пролетать, из-за неисправной работы системы гравитации. Собственная гравитация у Гермеса (спутника Фароса на котором располагался ТАУ-15), конечно, была, но она была в двадцать раз меньше Земной. Когда попадаешь в такие зоны, об отсутствии притяжения узнаешь внезапно: по ходу движения вдруг отрываешься от пола и начинаешь беспомощно барахтаться в пространстве, пока не зацепишься рукой за какой-нибудь зафиксированный предмет или не опустишься медленно на пол. Переход на участки с притяжением тоже мог быть не самым приятным. Если граница зон отсутствия и наличия притяжения была резкой, то тебя обычно круто швыряло в пол. Так что без магнитных ботинок передвигаться в трущобах было непростым занятием.

В этой полутьме трущобы с их грязными улицами, оборванными жителями самых разных национальностей, сворами детей в лохмотьях и возможностью в любую секунду получить нож в спину напоминали места из самых жутких кошмаров, которые тебе когда-либо виделись. Нередко человеческий разум не выдерживал такого напряжения, и люди сходили с ума, устраивая безумную резню. Таких людей жестоко и показательно казнили. На некоторых площадях можно было видеть засушенные человеческие черепа, насаженные на пики, как напоминание о неизбежности наказания. Но тех, кто ежедневно находился на грани смерти от голода и истощения, испугать казнью было сложно.

Однажды Кайл был свидетелем такой казни. Народ сбежался в огромный зал и наблюдал. Человеку в кандалах выносили приговор. Смертельный. Это был крупный, сильный мужчина. Кисти рук были изрезаны, на правой щеке была большая ссади с кровоподтеком, а левая была разодрана, но сшита нитью на скорую руку, от чего кожа была неестественно перетянута. Одежда была испачкана в чужой крови, порвана и свисала кусками, оголяя мощный торс. На лоб спадали слипшиеся от засохшей крови локоны волос. Его обвиняли в предумышленном убийстве двух человек. Прошлой ночью он пробрался в одну из хибар, пока ее жители спали, с целью найти что-либо ценное, но к несчастью обитателей, проснулся отец семейства и попытался оказать сопротивление грабителю. На звуки борьбы проснулась жена и трое детей, бросившиеся кто с чем, на выручку отцу. Крики и шум привлекли жителей близлежащих строений, но когда толпа подошла к хибаре, преступник уже убил отца и его жену. Раны на его теле и лице были результатом гнева толпы, которая готова была разорвать его на части на месте. По его лицу казалось, что он ничего не боится. Но это лишь до того, как вынесли приговор. Толпа взревела в одобрительных выкриках и проклятиях в адрес убийцы. Лицо его в мгновение переменилось, стало бледным, почти белым. Внезапно его бросило в дрожь. Все тело вздрогнуло в судорогах, ноги подкосились, и он упал на колени, зарыдав. Двое вооруженных людей подхватили его под руки под гул толпы и втащили на возвышение. Соблюдая протокол у него спросили, не желает ли он что-либо сказать в последний раз. Тот всхлипнул пару раз и внезапно успокоился, отер рукавом мокрое лицо и склонил голову на грудь словно в отчаянии, словно вдруг смирился с происходящим. Толпа не переставала гудеть: — Убейте его!.. Отрежьте ему башку!.. Еще легко отделался, тварь!.. — раздавалось из разных уголков зала.

Никто не может понять, что испытывает человек в эти отведенные ему последние мгновения жизни. Даже достойные смерти жаждут жить. Вот буквально минуту назад еще была надежда, что приговор будет иной, что наказание будет, но не такое жестокое. Что еще есть надежда на жизнь. А теперь нет. И все, что остается, так это отсчитывать оставшиеся мгновения. Вот секунда, еще одна, и еще, и еще... Живу. Живу...

Рука палача сверкнула лезвием топора в воздухе, и голова обреченного отскочила в одно мгновение.

Кайл смотрел на все это с четким пониманием, что это неправильно и даже ужасно. Ужасно что люди вынуждены влачить такое существование, но не он сегодняшний, ни даже прошлый ничего не мог сделать и изменить. Правда, в прошлой жизни такие сцены редко попадали ему на глаза и тревожили его разум.

Вдруг к Кайлу подбежал человек в рванной одежде и спутанными длинными седыми волосами. Его горло распухло, словно внутри него надули воздушный шар, на котором образовалась грыжа и вышла в правую сторону шеи. Он умоляюще смотрел на Кайла большими выпученными глазами с темно-синими кругами на неповоротливой голове. Схватив его за рукав, он стал бормотать:

— Богов не поймешь: один день у них все хорошо, а на другой плохо. Почему плохо? Потому что много!!! Чего много, а не разберешь, просто надо, чтобы стало округлее. С чего вдруг? Ведь только что было много. Почему не выше, а округлее? И ладно если бы левее, так нет, округлее. А я ж ему говорил, что нельзя так громко, а он мне синий, синий. О, как!!! Ничего не понятно. А главное еще вчера все было хорошо. Я же говорю, не поймешь…

Голос сумашедшего переходил то на шепот, то взрывался громким хохотом. Кайл остановился и не одергивая руки смотрел в не моргающие глаза. Тот через несколько секунд отпустил руку и на трясущихся ногах стал пятиться назад: — Ты знаешь… Ты знаешь! Ты один из них! Ты! — он вытянул трясущуюся руку в сторону Кайла, но никто не обращал на эту сцену ни малейшего внимания: — Он один из них! Это он! — мужчина схватился за голову и упал на пол: — Нет! Н-е-е-е-е-т! Уйди из моей головы! Он один из них…

В переулках трущоб готовили варево, называемое Хеслип — дрянь разрушавшая мозг, но помогавшая на время спастись от проржавевшей реальности. В закоулках и крохотных каморках, в полутьме, сидя на голых пластиковых скамьях плечом к плечу, люди с бледными лицами угрюмо предавались своим галлюцинациям, устремляя помутненные глаза в пустоту, не в силах даже держать закрытыми рты, из которых текла слюна. При длительном употреблении Хеслипа у людей бледнела и становилась почти прозрачной кожа, появлялась сыпь, угри и лишаи на лице, притуплялись умственные способности, люди переставали двигаться и медленно угасали. Их одолевала необычная сонливость, отрешенность от происходящего, покладистое, предупредительное поведение вплоть до полного подчинения. Они стремились к уединению в тишине, в темноте, вдали от реальности. Замедлялось сердцебиение, дыхание, снижалась болевая чувствительность. В итоге они просто засыпали... и никогда больше не просыпались. В редких случаях зависимые становились агрессивными. В трущобах существовали каюты, в которых люди, отказавшись от жизни, гнались за своими последними сновидениями. Для этих людей абсолютная пустота, которую приносил Хэслип была многократно желаннее того мира, в котором они не хотели существовать, но из которого не могли сбежать и потому, лишь прятались под одурманивающим одеялом наркотика.

На верхних уровнях был мир веселых, богатых и празднующих, эксплуатирующих других и живущих за счет их жизней. Внизу — мир эксплуатируемых. Фундаментом для роскошного дворца был мрак, злоба и безысходность. Но, стоит отметить, что их господство базируется не на пустом месте. Их дворец хоть и стоит на фундаменте чужих человеческих костей, но они знают, как им управлять, но лишь потому, что они же его и построили. И переверни вверх ногами дворец, вознеси к свету, то что раньше было во тьме, будет ли новый мир лучше?

Проходя одну из небольших коридоров внимание Кайла привлек шум толпы. Он проследовал к ее источнику. На площади фигура на возвышении в балахоне красного цвета фанатично рапортовала толпе. Его лицо было скрыто под голографической маской в виде тигра. Это был Сава.

— Что значит вторгаться в божий замысел!? Мы не можем жить одним лишь разумом. В мире должны существовать религия, обычаи, законы! Законы, которые были созданы не человеком и не человеку их изменять. Телепортация сознания смертельный грех! И мы от лица Создателя покараем грешников! Их еще при жизни настигнет агония, которая продолжится в ином мире! Звезды — это души человеческие. Они яркие и чистые как душа любого. Грехи очерняют души при жизни. Алчность и гордыня, заставляют людей усомнится в промысле Создателя! Они не ведают что творят в своих идеях и делах! Они заблудились в своих разрушающих душу мыслях о том, что звезды возможно понять обычному смертному человеку. Следуя своей гордыне, они пытаются найти объяснения происхождения звезд, тем самым пытаясь себя прировнять к Создателю. Алчность и гордыня — вот верный путь в ад и вечному страданию! Гордыня — это ад! — в упоении кричал Сава.

— Гордыня — это ад… — вторила толпа.

— Усмирите свою гордыню или Создатель покарает нас!

— Покарает нас…

— Лишь смиренный достоин блаженства и спасительного касания Создателя. Смирение путь к спасению.

— Лишь смирение, — вторила толпа.

Сава спустился с пьедестала в окружении охранников и направился сквозь толпу, которая расступалась перед ним.

— Присоединяетесь к праведному движению Самшитов и вам воздастся! Ближайшие точки приёма… — теперь уже говорил один из приспешников Савы.

Сава возглавлял самшитов. Он не был изначальным идеологом течения. Их духовный лидер, несмотря на роль идейного вдохновителя движения, отнюдь не поддерживал агрессивные настроения своих последователей и был убеждён, что вооружённые сопротивления и сражения до последней капли крови возможны только как крайняя мера, идти на которую он был не готов. Сава же увидел военную силу, способную послужить его собственным интересам. Когда началась недельная война и необходимы были агрессивные действия, Сава забрал власть, заручившись поддержкой будущего правления ТАУ-15. А после того как договоренности правлением были нарушены, это стало новой идеологией движения и желанием отмщения и справедливости.

На людях Сава вел себя очень аскетично, одеваясь чуть ли ни в один балахон грубого пошива. Лицо его всегда было скрыто за голографической маской оскалившегося тигра. Что происходило за дверями его кают знали лишь самые приближенные люди. Конечно, ходилии слухи, что ел он из золотых тарелок, но, как ни странно, это лишь добавляло ему авторитета. Многие хотели стать ближе к лучшей жизни.

От него никогда ни на шаг не отходили охранники. Они были одеты в облегающие комбинезоны фиолетового цвета, обтянутые на поясе веревкой толстого плетения, за которую крепились ножны от мечей. Голени, колени, руки с плечами и торс были защищены латами. Голова скрыта плотно облегающим капюшоном черного цвета. У всех на лицах были одинаковые овальные гладкие белые маски с узкими прорезями для глаз. На спину был вживлен экзо-скелет от которого отходили две пары механических рук, держащих четыре катаны из сеталла. В случае опасности они мастерски орудовали мечами, защищая Саву от осмелившихся атаковать его глупцов. На лезвиях светились надписи красного цвета с текстами Савы, которые, при вращении катан, придавали смертоносному щиту красный свет. Один из излюбленных приемов Савы была «мясорубка», когда катана бешено вращалась в механической руке и этим вентилятором просто прорезался проход сквозь толпу, разметая нападающих в стороны.

Внезапно Сава, поймал взглядом в толпе ухоженную молоденькую девушку, явно выделяющуюся среди серой толпы. Девушка была одета в новое платье желтой ткани с высоким разрезом. Талию подчеркивал широкий красный ремень, а глубокое декольте притягивало внимание к молодой груди.

Из-под длинного подола платья Савы показались восемь острых коротких механических лап. Они приподняли его над полом и шустро зашебаршив понесли своего хозяина словно фарфоровую статуэтку на подставке в окружении неусыпной свиты самшитов. Приблизившись к ней, он несколько секунд рассматривал ее со всех сторон оценивающим взглядом.

Она же смотрела на него с восхищением, как маленькая девочка смотрит на отца.

Встав на против и направив на нее укорительный взор он громогласно прокричал, вскинув руку с вытянутым указательным пальцем:

— Посмотрите на нее! Все вы! — он обвел рукой присутствующих. — Посмотрите! Посмотри на себя, ты сама! Разве ты не видишь? Зачем ты так вырядилась? — Сава указывал рукой на одежду из дорогой ткани, уложенную прическу и украшения. — Для кого?!

Девушка, испугавшись смиренно опустила взгляд в пол, не смея поднять глаза.

В следующее мгновение он резкими движениями сорвал с шеи девушки ожерелье. Мелкие бусинки рассыпались дождем на пол. Еще одним движением Сава сорвал серьги из ушей, оставив кровавые следы.

Девушка схватилась руками за шею и уши, подавив в себе желание вскрикнуть и от страха даже не попыталась увернуться.

— Для кого?! Ты думаешь, для Создателя это имеет значение?! — вскричал Сава, тряся перед ее перепуганными зелеными глазами сорванными украшениями, после чего бросил их на пол.

Увидев это люди в толпе стали аккуратно снимать с пальцев кольца и другие имеющиеся украшения и прятать в карманы.

Девушка поникла головой, опустила в пол глаза, всхлипывая и дрожа всем телом. Сава протянул руку и нежно взял в свою ладонь ее личико.

— Я понимаю, тебе больно. Но я стараюсь для тебя, глупенькая. Эта боль во спасение. Я здесь чтобы спасти твою душу. Я здесь ради тебя.

Девушка залилась слезами и упала на колени, обхватывая его ноги и целуя их. Сава наблюдал за ее рыданиями сквозь непроницаемую маску. И только искушенный наблюдатель мог бы заметить, как в уголках его глаз проступили еле заметные морщинки.

Сава поднял голову о обратился к толпе: — Если вам неприятно то, что я говорю, если внутри вас всплывает неприязнь к моим словам, то знайте, это говорит в вас дьявол! Дьявол захватил ваше сознание. Он защищается. Я здесь ради вашего спасения. Ради изгнания дьявола. Я здесь ради вас. Меня направил к вам Создатель, чтобы открыть прекрасный мир, который сотворил он. Я пришел для вашего блага. Я на вашей стороне. Я здесь чтобы вывести вас из забвения, чтобы показать вам истинный мир Создателя. А это всегда болезненный путь. Потому что дьявол будет держать вас своими когтями. Я здесь чтобы вырвать вас из его лап! Да будет больно! Но все стоящее дается только через борьбу и боль! Это боль во спасение! Я проведу вас через этот трудный путь! Тело — это бренная оболочка!

Сава поднял одну руку вверх и ножом, который держал во второй руке сделал надрез на своей ладони из которой потекла кровь. Он обернулся к девушке, которая стояла на коленях у его ног и провел пальцем большой руки по ее лбу, оставив на нем кровавый след. Она в упоении прикрыла глаза. Лицо расплылось в улыбке.

— Я пролью кровь за вас ради спасения вашей души. Потому что тело — это лишь оболочка! Тратить жизненное время, отведенное тебе на то, чтобы украшать его, значить бросать время в пустоту! Человечество потеряло свой дом, потому что погрязло в разврате. Роскошь — запретить! Публичные дома — запретить! — призывал Сава, — Телепортацию сознания…

— Запретить! — кричали голоса в толпе.

— Мы потеряли истинный дом, человечество вымирает, потому что сбилось с пути!— Роскошь.

— Запретить! — кричали голоса в толпе.

— Телепортацию сознания.

— Запретить! — кричали голоса в толпе.

…

К Кайлу со спины подошел один из самшитов и протянул в его сторону считыватель кредитов. Кайл посмотрел на считыватель, затем медленно поднял глаза на непроницаемую белую маску.

— Пожертвование, на помощь нуждающимся, ради спасения твоей души, — напористо прозвучал хриплый голос маски.

— Я сейчас на мели, — спокойно ответил Кайл.

Маска неодобрительно наклонилась на бок.

— По твоему шмотью не скажешь, что ты побираешься, — произнесла она.

— Как только Создатель подкинет мне возможность подзаработать, я передам через вас ему его процент. Но пока, ничего, — улыбнулся Кайл.

Самшит резким движением приблизился вплотную к Кайлу. Его четыре экзо-руки нависли над ним, сжимая в механических запястьях катаны, но вдруг внезапно замер, почувствовав, что в его кожу на горле впивается что-то острое. Кайл молниеносно выхватив кинжал уже держал его холодное лезвие в паре сантиметров от сонной артерии самшита.

— Мы же не будем портит столь красочное представление? — тихо произнес Кайл.

Их обступила толпа людей, осторожно, но с любопытством наблюдавших за происходящим. Механические лапы опустились и самщит отступил. Через мгновение одна из его механических рук, вложив катану в ножны, тонкими пальцами приподняла маску, открыв Кайлу грубое лицо ее владельца. Широкие скулы, крупные губы, массивные надбровные дуги нависали над глубоко посаженными глазами. Нос был расплюснут, переносица перебита.

— Повезло тебе, крыса, — раздраженно огрызнулся он. Опустив маску на лицо, самшит развернулся, растворившись в глубине толпы, настойчиво требуя оплаты от присутсвующих.

Кайла бросило в легкую дрожь. Под коленкой затряслось. Он вовсе не был готов к такому развитию событий и вновь удивился своей реакции и четким движениям тела, как у бывалого вояки. Это было удивительное ощущение, ведь он никогда не изучал рукопашный бой и в обыденной жизни ножом владел постольку поскольку. При чем последнее время навыки становились лучше, движения быстрее и четче. Словно откуда-то из глубины подсознания всплывали чьи-то воспоминания.

Покинув площадь и следуя дальше по коридорам трущоб мимо одной из выбитых дверей, Кайл невольно заглянул внутрь. В первой комнате гуськом один за другим в рваных грязных одеждах толпились люди, подходя к раздатчику, который, черпая ковшом из большого котла, разливал им похлебку серого цвета. Кто-то, принюхиваясь, воротил носом и кривил недовольную гримасу, но в итоге, сжав зубы и кряхтя, проглатывал содержимое котелка. По всем стенам комнаты несколькими рядами, один за другим, стояли четырехэтажные нары, битком набитые людьми. При этом кто-то лежал под нарами, прямо на голом полу. В этом переулке было четыре комнаты. В трех из них было более тридцати человек обоего пола и различного возраста. Каждая комната имела площадь четыре на пять квадратных метров. В ней готовили, ели, спали, работали, жили.

При этом аккуратным взглядом прокравшись внутрь этих хибар и клетушек можно было заметить удивительную чистоту внутри некоторых из них. До блеска натертый пол, аккуратно расставленная по углам крохотных помещений скудная и потрёпанная, но чистая мебель, малочисленная, но вычищенная и аккуратно разложенная утварь. Из некоторых проемов дверей, завешанных лишь большими кусками ткани, доносился звонкий детский смех.

Но истинные трущобы были не здесь. Своя жизнь, свое отдельное государство, свой отдельный мир со своими правилами и порядками находился в заброшенном скрытом в недрах Гермеса карьере. Хибары заполонили всю территорию гигантского пузыря по добыче полезных ископаемых овальной формы. То тут, то там одноэтажные здания, словно коробки составленные друг на друга, составляли гигантские обитаемые столбы, которые взметались вверх и стояли одновременно на двух противоположных внутренних стенах карьера. Всего таких заселенных каверн было с десяток совершенно разных форм и размеров, но оставшихся заселенными людьми была лишь одна. Их активная разработка на начальных этапах строительства ТАУ-15, теперь была окончательно заброшена и все внутреннее их пространство было застроено и заселено людьми. Все было переплетено линиями мостов, словно гигантской сетью паутины, на которой в свою очередь также строились сооружения. Слабая собственная гравитация Гермеса вынуждала генерировать ее непосредственно в местах обитания людей, что в данном случае привело к тому, что по внутренней поверхности этого пузыря в недрах Гермеса можно было перемещаться словно по единой ровной поверхности. Конечно, вестибулярный аппарат поначалу сходил с ума, тем более гравитационные генераторы на разных участках могли выдавать несколько различное воздействие, но через пару дней ты уже не замечал этих особенностей.

Систему жизнеобеспечения также сложно было назвать надежной, и она то и дело местами давали сбои. Но созданная людьми сеть небольших регенераторов кислорода, генераторов гравитации и тепла работала достаточно стабильно для выживания, и когда один из блоков выходил из строя, его области покрывались мощностями других. Как и люди в этих местах, вся система была построена на взаимной поддержке. Централизованной системы канализации не было и воду, добываемую незаконными врезками в системы верхних уровней, подвозили пару раз в день. Системы утилизации отходов также не было, а туалет был общественный, а фекалии сбрасывались в космос через технические отверстия, ранее служившие для отгрузки отработанной породы при разработке карьера.

При всей этой разрухе трущобы населяли люди, которые роем шныряли по ее артериям. А жизнь в космосе, даже такая, весьма редкое явление.

Подняв взгляд вверх можно было увидеть людей бродящих у тебя над головой и занятых своими делами. А в некоторых особенно узких местах, зашвырнув чем-нибудь достаточно сильно, чтобы преодолеть свое искусственное гравитационное поле, можно было даже в них попасть. Местные мальчишки частенько баловались над случайно забредшими в эти края незнакомцами, забрасывая их разным хламом. И Кайл в этот раз не стал исключением схлопотав по плечу каким-то обрубком пластмассы. Вскинув голову, он лишь увидел растянутые во все лицо улыбки трех пацанов лет восьми в оборванной одежде. Они стояли спокойно и даже не пытались скрыться, зная, что объект их насмешек никак не успеет до них добежать.

На одной из улочек, бурых, точно глина, от ржавчины, Кайл свернул за угол одной из конструкций и остановился у железной двери. Она была изъедена ржавчиной, как и все вокруг настолько, что непосвященный человек мог и не разглядеть ее в стене.

Пройдя первую дверь, Кайл попал в коридор длиной в два метра, настолько узкий, что в нем едва ли можно было расставить локти в стороны. Коридор заканчивался монолитной стальной дверью с камерой и дисплеем для общения с посетителями. Кайл нажал кнопку вызова и наигранно помахал рукой в объектив камеры. За стеной что-то заскрежетало, несколько раз лязгнуло, и массивная дверь со скрипом поползла в сторону.

Пройдя в открывшийся проем, Кайл оказался в предбаннике. Железная дверь плотно закрылась у него за спиной глухим тяжелым ударом, откликнувшимся где-то в груди. Крупное кольцо над его головой стало вращаться опускаясь вниз, окутывая тело безвкусным сухим дымом. Примерно через минуту после обработки, насосы с шумом откачали дым, заменив его свежим чистым воздухом. Двери перед Кайлом распахнулись и он вошел в небольшую комнатку площадью четыре на четыре метра. Она вся была заставлена различными коробками, запчастями, микросхемами и полимерными книгами. В углу за столом над одной из них сидел Пак. Это был низкого роста сгорбленный человек с болезненно худыми, изломанными, мозолистыми пальцами. Его лицо покрывала прозрачная маска в которую по трубкам из регенератора кислорода, закреплённого за спиной, поступал очищенный воздух. Пак был одним из многих, страдающих аллергической реакцией на грязный воздух, наполняющий трущобы.

— Это все действительно необходимо? — скривив недоверчивую физиономию спросил Кайл, указывая на дезинфицирующий предбанник позади него. Он поднял взгляд вверх и осмотрел сеть вентиляционных труб с множеством фильтров.

— Порой нужно стараться гораздо больше, чем остальные лишь для того, чтобы жить как все.

— Чего?

— Ничего, — буркнул Пак, отвернувшись в сторону. — Ты не понимаешь, что значит жить в мире, который постоянно пытается тебя убить.

— Прям пытается?

Пак поднял на него неодобрительный взгляд.

— Ты можешь представить, что воздух, без которого ты не можешь жить — это яд, который тебя убьёт? Не сразу, медленно, но убьёт.

— Ты прям как вампир, — ухмыльнулся Кайл. — Они тоже не могли наслаждаться в полной мере миром в которм жили.

— У вампиров хотябы сверх способности были.

— Так у тебя тоже она есть. Просто, ты ее еще не нашел.

— Всё ехидничаешь?

Мало кто отзывался о Паке добрым словом. Скорее можно было слышать, как его называли человеком, отличавшимся непомерной жадностью. «Скупердяй!» — вот что можно было услышать от людей, покинувших его каморку, как только за ними закрывалась массивная стальная дверь.

Кайл подошел к одной из полок вдоль стены на которых лежали старые книги.

— Их еще читают? — спросил Кайл, взяв одну из них.

— То, что однажды было написано на бумаге, уже нельзя отредактировать. Положи на место! — рявкнул Пак.

— Но это не бумага. Страницы полимерные.

— Была бы бумага, я бы не в трущобах жил. Положи, говорю.

Кайл аккуратно положил ветхую книгу на место. Он убрал руки за спину, словно, не зная куда их деть.

— Тебе чего? — настороженно спросил Пак, прижав крохотные ручки к груди и с прищуром осмотрев Кайла, — Т-коины на кредиты Крона менять?

— Пак, это ваши умники сегодня решили напасть на Крыс?

— Пак не пират, Пак торговец. Кстати, кое-кто на тебя держит зуб, — усмехнулся он.

— Жаль, но у меня не было выбора. Я защищался.

— Хм... У нас тут каждый день кто-то отправляется на тот свет.

— Я слышал, Гилиам собирается захватить еще один уровень?

— Сильные мира сего, вольны делать что хотят, — Пак усмехнулся. — Вообще-то это как бы был секрет. У Гилиама сильная армия, технологическая база, его уважают в трущобах… и не только. Последнее время охрана Крона совсем не обращает на нас внимания, грех не воспользоваться случаем.

— Ясно.

— Редко захаживаешь, кстати. Запасы кончаются?

— На черный день хватит, — раздраженно ответил Кайл.

— Говорят, если откладывать на черный день, он обязательно наступит.

— Давай сегодня без восточных мудростей.

Пак молча смотрел на Кайла.

— Мне нужен скафандр, двигатель и экран магнитного поля, — произнес Кайл.

— М-м-м... Это будет недешево, — Пак поднял взгляд в потолок, словно прикидывая в уме, сколько это будет стоить.

— Если после их использования я вернусь живым, то я тебе еще и накину. Так что уж постарайся найти для меня что-нибудь сносное.

— Нет проблем, дружище, — расплывшись в улыбке, произнес Пак. — Ты же знаешь, у меня все самое лучшее.

— И кредит.

Лицо Пака скривилось в недовольной гримасе.

— Ты что-то говорил, про то, что можешь не вернуться? — недовольно произнес Пак.

— Значит ты тем более будешь заинтересован подобрать скафандр, в котором я не окачурусь через пятнадцать минут.

— Пятьдесят процентов.

— Ну, ты… жук. Мне он нужен на двое суток.

— Риски высоки. Большой риск, большая цена.

— Двадцать.

— Пятьдесят.

— Тридцать.

— Пятьдесят.

— Сорок.

— Ты говорил, что накинешь мне сверху, если вернешься. Считай это оцифрованная сумма предложения «накину».

— Ты жук.

— Ты согласен?

— Хрен с тобой.

— Завтра приходи.

Выходя, Кайл вновь обратился к Паку:

— Слушай, а чего коридор такой узкий? К тебе в гости толстые люди что, никогда не ходят?

— В трущобе особо не потолстеешь.

— С такими наценками уж точно.

Едва массивная дверь с лязгом закрылась за спиной Кайла, он услышал истошный крик, доносившийся из-за угла, который внезапно оборвался. Достав нож из чехла он медленными шагами приблизился к краю стены и выглянул из-за нее. Увиденная картина ужаснула его, от чего он резко спрятался обратно за стену.

В двух метрах от него за углом над лежащим на спине человеком склонилось изъеденное язвами толстое тело синегнойного. Он впился зубами в горла бедолаги из которого с бульканьем еще прорывался воздух.

Кайл оглянулся по сторонам в поисках других синегнойных, но никого не обнаружил. Перехватив рукоятку ножа лезвием вниз, он вышел из-за стены. Медленно ступая он старался как можно тише подкрасться к синегнойному. Подняв руку вверх и резко вонзив нож в плешивую голову лезвие словно тесто прошило мягкий череп, утонув внутри по самую рукоятку. Кайл попытался вырвать нож, но тот застрял где-то в глубине. Рука застряла в вязкой массе. Синегнойный внезапно вскочил, обернулся и бросился на Кайла, повалив его на пол. Кайл, отпустив нож, выдернул руку и уперся в синюю шею стараясь оттолкнуть его, но толстяк своим весом напирал. С его головы стекала синяя слизь и зубы приближались к лицу, щелкая у щеки Кайла.

Внезапно изъеденную язвами голову разорвало на куски и все тело вслед за ней с брызгами швырнуло в сторону. Над Кайлом склонился неествественно высокий парень с трубой в руке, по которой стекала синяя жижа.

Высокий рост был характерной чертой живущих в трущобах, из-за постоянных перебоев с искусственной гравитацией.

— Ты в порядке? — спросил он, помогая Кайлу подняться.

— Да, запачкался только немного, — произнес Кайл, морщась вытирая слизь с лица.

— Откуда он взялся? Видел еще? — оглядываясь по сторонам, спросил парень.

— Я больше не видел.

— Осмотрите окрестности! — приказал он другим людям, обступившим их.

Кайл подошел к телу синегнойного и с неудовольствием достал из синей жижи свой нож. Он весь, как и одежда Кайла были вымазаны зловонной слизью.

— Какого черта он не помер после того как ты ему череп пробил? — спросил незнакомец.

— Живучая тварь. До ворот отсюда ведь далеко?

— Полчаса пешком точно.

— Как он смог пробраться?

— Вообще без понятия. И сигнала оповещения не было. Давненько такого не было.

Кайл поднял взгляд на высокого парня: — Спасибо.

Возвращаясь обратно в свой блок, кто-то схватил Кайла за комбинезон. Он мгновенно выкрутил незнакомцу руку, прижал к стене, а у горла уже блестело лезвие ножа, который Кайл достал второй рукой.

— Эй-эй! Черт, больно же! — прокричал Чаукин.

Кайл отпустил захват.

— Чего тебе?

Чаукин недовольно смотрел на Кайла, разминая выкрученное плечо. — Будем считать извинения приняты, — буркнул он.

— Вот чёрт! — внезапно выпалил Чайкин, прикрыв лицо рукой, — Чем от тебя так несет?

— Так что стряслось? — недовольно переспросил Кайл.

— Я серьезно, от тебя ужасно воняет. Ты в канализационный коллектор провалился чтоли?

— Что случилось?

— Питерсона казнят.

— Питерсона? Он же в карантине.

— Все так думали. Оказалось, после того как у него обнаружили синегнойку, он бежал из карантина и телепортировал сознание. Выкупил где-то гуманоида.

— Где? Сейчас?

— Да. Идем.

На возвышение площади привели робота. Руки и ноги были скованны, от чего он передвигался медленно. Глухо стучали цепи из сетала. Его подвели к установке электромагнитного излучения для форматирования сознания и стали зачитывать приговор. Это был гуманоид, но с минимальным набором функций: были руки, ноги, голова, но слот для платы вербального общения на груди был пуст, как не было и динамиков, так что говорить он не мог. Лица также не было. То есть оно было, но на нем не было элементов, которые бы передавали окружающим эмоции их обладателя. Голова вертелась в разные стороны, а механические глаза судорожно фокусировались по очереди на присутствующих людей в безмолвной толпе, перепрыгивая с одного человека на другого. Это было неоднозначное, двоякое и отупляющее ощущение, видеть перед собой робота, осознавать, что в его теле заключено сознание живого человека, который явно боялся, испытывал неподдельный ужас в ожидании смерти, но при этом глазами и ушами не видеть ни малейшей его эмоции. Люди словно не осознавали кто перед ними, словно противились разуму, больше доверяя глазам, которые видели лишь набор механических элементов хитроумно соединённых между собой.

— Откуда у него деньги на андроида? Даже такого? И кто телепортировал его сознание? Бред какой-то, — удивленно пробормотал Чаукин.

— Может он глотку кому перегрыз за него? — ответил Кайл.

— Не похоже на Питерсона, он мухи не обидел.

— Люди меняются перед лицом смерти.

Внезапно фокус объективов глаз гуманоида остановился на Кайле. Он смотрел на протяжении нескольких секунд прямо в его глаза, не производя ни малейшего движения. Если бы не монотонная речь палача, зачитывающего приговор, можно было подумать, что его сознание уже стерли и перед вами стоит просто груда железа. Палач, наконец, закончил читать и тут же активизировал излучатель. В воздухе на мгновение пронеслось тихое жужжание. Тело гуманоида не произвело ни малейшего движения, словно ничего и не произошло. Только жизни в нем теперь уже не было. Тело свалили в бак и унесли прочь.

На следующей неделе группа Крыс как обычно снимала стресс после очередной смены, распивая самогон. Кто-то шутил, кто-то бравировал своими находками или авантюрами. Все старались не обращать внимания на ржавые стены и разящий самогон. Никто не вспоминал Питерсона. Все хотели жить и находили в этом смысл. Каждый для себя свой.

— Чаукин, есть разговор. Отойдем? — обратился Кайл, качнув головой в сторону выхода.

Они отошли за угол, где шум голосов компании слился в единый неразборчивый гул.

— Чаукин, я кое-что нашел на свалке.

— Очередное забавное старье? — безразлично спросил Чаукин, отхлебнув из обшарпанного стакана.

— Циан.

— М-м-м. Много? — все так же монотонно спросил Чаукин.

— Много.

Чаукин замер на мгновение и наморщил лоб.

— Сколько?

— Ты оглох, что ли?

— Это бред. Контора прибрала бы уже все что ты нашел.

— Он в специальном ящике.

— Чего?

— Ты слышал про контейнеры повышенной категории защиты? Они поглощают излучение.

— А ты про них откуда знаешь?

— Неважно.

— То есть ты даже не знаешь что в нем? Может он пустой?

— Пломба не сорвана.

–Так это же неплохо, будет тебе премия. Почему ты вчера не заявил?

— Потому что я хочу забрать себе все, — уверенно произнес Кайл.

— Ты сдурел? Нас ведь проверяют после каждого выезда. Хоть съешь ты его в открытом космосе, на просвете все равно увидят. Да, нет. — Чаукин безысходно махнул рукой.

— Я собираюсь это сделать не в смену. Но мне нужна помощь.

— Не в смену? У тебя есть доступ к скафандрам? К скутерам? Силы Крона нам хоть какую-то безопасность обеспечивают, пока мы работаем. Ты забыл, что на прошлой неделе произошло? Ты хочешь один без защиты вот так прошвырнуться на свалку? Ты на прогулку собрался?

— Да, — без доли сомнения ответил Кайл. — С таким количеством циана я буду самым богатым человеком на атолле.

— С таким количеством циана тебя зарежут в первый же день, — резко перебил его Чаукин. — Циан в таком количестве... Ты хочешь синегнойку подхватить?

— Какая разница, сгнить за месяц или пару лет. Тем более, если все получится, мне и на антидот хватит.

— Крон хорошо контролирует его поставки. На черном рынке уже давно его нет. Его в принципе нет. Люди умирают даже в госпиталях Крона.

— Я найду. Чауки, мне надоело это существование. Эти гроши, эти подачки, которыми нас кормит Крон, забирая все в карманы жирдяев, возглавляющих корпорацию. Мы все равно что рабы. У тебя было хоть раз кредитов больше, чем на одну неделю, месяц?

— Мы можем улететь на другой атолл, — неуверенно попытался возразить Чаукин.

— Можем? — иронично переспросил Кайл. — А даже если и сможем, что там? Я там был, все то же самое. Тем более наш ТАУ-15 самый крупный из ближайших атоллов. Нас Крысами называют — мы и есть крысы. Пылесосим астероиды как прислуга в поисках крошек циана и растаскиваем остатки от прежних атоллов, и у нас нет ни единого шанса выбраться из этого... Воздух искусственный, тепло искусственное, вода черт знает откуда, еда не пойми из чего. Когда-нибудь кто-нибудь, подобный нам, придет поживиться и на наше место. Так что я лучше умру, пытаясь хоть что-то сделать, чем сгнию заживо здесь, запивая все это самогоном из дерьма!

Чаукин несколько секунд напряженно смотрел в глаза Кайла.

— Ну, допустим, — наконец процедил он сквозь зубы. — Что со скафандром?

— Есть.

— Откуда?

— Неважно. С ним все в порядке, я проверял.

— Где?

— С ним все в порядке, — повторил Кайл.

— Хорошо. Как ты туда доберешься?

— У меня есть пневматический двигатель.

— Наспинный?

— Да.

— До-пу-у-усти-им, — медленно протянул Чаукин. — Дрянь двигатель, конечно, но допустим. А радиационные вспышки?

— Будем надеяться, что мне повезет.

— Ты что, идиот?! — Чаукин пристально посмотрел на Кайла, но у того не дрогнул ни один мускул на лице.

— Я пошутил, — вдруг захохотал Кайл. — У меня есть экран. Блин, видел бы ты свое лицо!

— Я сейчас развернусь и уйду.

–Извини, — потирая глаза от смеха, произнес Кайл.

— В каком секторе этот твой клад? — серьезно продолжил Чаукин.

— C137, в старом крейсере.

— Нет, ну ты точно псих, — в этот раз засмеялся уже Чаукин. — Ты осознаешь, насколько это далеко? Полной загрузки пневматического двигателя тебе хватит на сотню, ну максимум сто двадцать корректировок вектора. Плюс торможение, плюс груз. При этом ты будешь двигаться очень медленно. Тебя либо подстрелят на подлете, либо раздавит одним из кусков на свалке, либо ты замерзнешь.

— Чаукин, я все рассчитал. Если мне немного повезет, мне даже с запасом хватит.

— Если?

— Чаукин, я знаю, что это, черт возьми, опасно, и я не просил бы тебя, но мне больше некого. Мне нужен кто-то внутри атолла, чтобы активировать сброс мусора.

— Это не самый безопасный способ покинуть атолл. Если магнитные стабилизаторы на скафандре, с которым все в порядке, — Чаукин сделал два движения пальцами в воздухе, изображая кавычки, — вдруг откажут, тебя изрешетит осколками мусора.

— Я знаю. Но это самый короткий путь, иначе ты прав — заряда двигателя не хватит на обратный путь.

— Черт. Поверить не могу, что я на это соглашаюсь, — выдохнул Чаукин.