Трагикомедия жизни

Чашу пить её до дна

Все должны мы, пусть она

Будет горечи полна.

Но, порою, нужен луч,

Что, пронзив мглу тёмных туч,

Озарит тропу меж круч,

От тоски подарит ключ.

Поднимает каждый крест,

И свой хлеб насущный ест.

Не беда, что лопнул трест —

Разве мало злачных мест?

С сердцем запада в груди

Шёл он, видя впереди

Мир иначе — зол среди,

Схватят что, тогой гляди.

Пустяки, что в лёгких боль,

Жизнь — в театре Бога роль,

Среди сотен тысяч воль

Всяк с капустою король.

Сам знавал удар потерь,

За решётчатую дверь

Угодил, как будто зверь,

С жизни дна взывая: верь!

Верь, что будущее есть,

Как бумаги чистой десть,

Прилетит благая весть

К тем, кто не пятнает честь.

Роскошь русских соболей

Станет в сотни раз ценней,

Будут персики вкусней

Вне своих сезонных дней.

Пока есть дары волхвов.

Миллионных городов

Гром бетонных жерновов

Высших чувств не скроет зов

Пока ждёт автомобиль,

Отряхнув земную пыль,

Унестись за сотни миль

В небеса, где блещет Киль.

И средь нищенских лачуг

Раздаётся смеха звук,

Хоть на миг порвавший круг

Монотонных тяжких мук.

Он дарует людям смех,

Горечь жизненных прорех,

Утешая лучше всех,

Ведь унынье тоже грех.

И в глуши трущобных нор

Заблестит угасший взор,

Все мы люди до сих пор,

Благороден даже вор.

Ни к чему мишурный блеск,

Жалкий вычурный гротеск,

Рухнул в миг, и слышен треск,

Камнем в воду — только всплеск.

Лучше быть самим собой

Со своею лишь судьбой,

Не бежать за пустотой

И несбыточной мечтой…

Он — великий гуманист,

Чей завет всегдашний чист:

Хоть дрожит последний лист,

Всех ветров бессилен свист.

Внешне холоден, закрыт

Маску чуждую рядит,

Её носит, будто щит,

Тьма который не пронзит.

Выпускавший, как стрелу

Метко-едкую хулу,

От неё любому злу

В дальнем тёмном быть углу.

С твёрдой верою в добро,

Рока вытравив тавро,

Не стяжая серебро, —

Блеск его, как бес в ребро.

Так что ум свой приготовь —

Бьёт он прямо в глаз, не в бровь,

Воспевая вновь и вновь

Правду, Верность, Честь, Любовь.