Aniluta — Тишина

        Через неделю я снова стояла в приёмной, готовая разорвать бумагу, которую держала в руках. Одно дело просто услышать, а другое — держать в руках материальное подтверждение. «Ларс Халонен, 13.03.86….умер 08.08.05 в 03:15, причина смерти — остановка сердца…» Бездушная бумага, бездушные врачи вокруг меня, бездушные стены, большой бессердечный город — какое им дело, что умер ещё один человек? Никто не знает, кем он для меня был, и никто не поймёт.

        — Карин, мне очень жаль, — сказала Элис и положила мне руку на плечо. — Сочувствую.

        Мне было неприятно её прикосновение, но я сдержалась. Ничего плохого она мне не сделала, но если она будет продолжать так лезть, я взорвусь!

       — Вы сможете получить тело сегодня с трёх до пяти дня, — спокойно сказала девушка, сидевшая в приёмной.

        — Одно «но», мы…как бы сказать…мы не родственники этого парня, — сказала Натали.

        — Должны обязательно забирать родственники, — отрезала та.

        — У него нет родственников, — сказала я. — Я была его самой близкой подругой.

        — Всё равно мы не имеем права выдавать вам тело. В таком случае он будет похоронен за средства налогоплательщиков.

        — Да что вы в этом понимаете? — мой голос повысился, я уже почти кричала. — Значит за средства? Всё самое скромное? Он был ВСЕМ для нас, а вы предлагаете отдать его этим скупердяям из городского совета. Я вас ненавижу!

        — Не оскорбляйте меня, фройлян, и не кричите, — спокойно ответила та.

        Меня всё раздражало в ней — дурацкие нарощенные ногти, фиолетовые губы, мерзкий хамский взгляд. Ей всё равно, маленькая наглая девочка, уверенная в своей безнаказанности.

        — Вы бессердечная тупая эгоистка! — заорала я. — Тот, кто выше нас всех, видит это, и вы ещё поплатитесь за своё равнодушие!

        — Я вызову охрану, если вы не прекратите буянить, — громче, но с напуганными нотками в голосе сказала девушка.

        Георг сгрёб меня в охапку и поволок на улицу — видимо, он решил не дожидаться проблем. Я орала, царапалась, даже пыталась кусаться. Нельзя, нельзя, нельзя отдавать Ларса им!!!

        — Карин, а теперь, пожалуйста, выслушай меня, — заорал Георг. Он никогда раньше не кричал на меня, от ужаса я замолчала. Так было непривычно видеть это лицо, перекошенное гневом — ведь обычно оно было всегда мягким… — Свою истерику можешь заткнуть подальше, этим ты ничему не поможешь.

        Наверно, в этот момент у меня был очень несчастный вид, потому что через секунду его лицо смягчилось, и он продолжил уже тише и спокойнее:

        — Я понимаю, что тебе трудно пережить. Но всё же, если ты хочешь устроить ему нормальные похороны, тебе стоит быть спокойней. Я думаю, это можно уладить.

        — Ты думаешь?

        — Милая, да я это знаю! — он крепко обнял меня, но спокойнее не стало. — Сейчас я вернусь, обо всём договоримся. А Элис с Натали отвезут тебя домой.

        — Я не уеду, пока нам не разрешат забрать Ларса, — я замотала головой.

        — Глупенькая, ну не стоит, — Георг легко поцеловал меня в губы, перед глазами возник образ Ларса — его тёмный силуэт на фоне окна, слова предупреждения, которые он сказал мне, а затем — его бледное тело на больничной койке… К горлу подкатила тошнота, я резко оттолкнула Георга. Я бы не смогла увидеть мёртвого Ларса сейчас…

        — Карин, что с тобой? — Георг бросился ко мне, я медленно отступала, закрываясь руками — наверно, со стороны это выглядело очень комично. Образ Ларса не исчезал, я не видела Георга, да и его слова долетали до меня, как в тумане…я споткнулась и упала, почти не почувствовав боли в колене.

        — Да ничего… — слабым голосом сказала я. — Хорошо, я поеду домой.

        — Ну и славно, — обеспокоенный Георг помог мне подняться. Я шла к машине, опираясь на его руку и мысленно проклиная свою слабость — чего я испугалась? Что Ларс отомстит мне? Но он вроде бы не был зол на меня, да и все эти россказни про призраков, которые по ночам идут мстить своим убийцам — бред суеверных бабушек!

        Но ведь я действительно убила его… Сев на заднее сиденье, я закрыла лицо руками. Что же мне делать, как жить с таким грузом… Ведь мне и поделиться не с кем — все считают, что я так убиваюсь лишь из-за его смерти — хотя кто знает, ему ведь не нравилась собственная жизнь, может, сейчас он по-настоящему счастлив… Но гораздо труднее переживать, когда впридачу ко всему ты ещё чувствуешь себя убийцей. Наверно, если рассказать об этом сёстрам или Георгу, они лишь посмеются и скажут, что я глупо себя веду, что просто придумала себе вину…нигде мне нет поддержки. Всё равно мы с ними разные люди, и никогда уже не поймём друг друга. Окружение сделало меня такой, и это неисправимо.

        Пришли сёстры, Элис завела машину, и мы поехали. Девушки о чём-то тихо переговаривались, Элис пару раз пыталась спросить меня о чём-то, но я молчала. Сами подумайте, о чём она может спрашивать? Ничего серьёзного, это однозначно. За окном мелькали дома, знакомые и не очень, люди, деревья, другие машины… Глядя на всё это я неожиданно поняла, что мне опротивел Берлин. Я не смогла привыкнуть даже к Германии, а ведь прошло уже столько лет… Конечно, в какой-то степени страна оказала на меня влияние — получается, я не смогу прижиться в Швеции, если когда-то мне посчастливится вернуться домой. Вспомнились аккуратные домики Хальмстада, пляж с идеально белым песком — всё иное, чем этот огромный серый город, который, как монстр, пожирает всё, что попадает в него. Я хочу домой… Но Швеция навсегда связана для меня с Ларсом и Анжелой, а их я больше никогда не увижу. Значит и жизнь дома будет не самой сладкой…

        Да и что по сути я могу? Работаю на самой тяжёлой и низкооплачиваемой работе, трясусь из-за документов, всё порываюсь решить кулаками. Просто ужас какой-то, а не девушка — поразительно, как я ещё могла понравиться Георгу. Тем более теперь я понимала, что не такой он идеальный, каким может показаться в начале знакомства — знала, что он очень громко храпит по ночам и голодный превращается в настоящего эгоиста. Он больше не нравился мне, очарование первой вечеринки исчезло. Может, не первую роль сыграли и сугубо физические отношения с ним — он уже не так ласков, а я по-прежнему ничего не испытываю. И это всего за неделю! Что же будет через год? Впрочем, почему я так мучаюсь, ведь у нас свободная страна, и я не обязана быть вместе с человеком, который мне безразличен… Я не раз думала так за неделю и всегда решала, что нужно рвать, но в присутствии Георга моя решимость всегда испарялась — глупо, но я боялась его реакции! Сказал бы мне кто-нибудь ещё две недели назад, что я буду бояться парня, который заведомо мне ничего плохого сделать не может — рассмеялась бы тому наглецу в лицо. А теперь…

       — Чёрт, что это такое??? — возмущённый голос Натали вывел меня из раздумий, я вздрогнула и посмотрела в окно. Охранник лежал у калитки в самой неудобной позе, какую вообще можно было выбрать, и, кажется, спал. Но как можно так уснуть??? Натали выскочила из машины, подбежала к охраннику и склонилась над ним.

        — Хлороформ, — донёсся до нас её голос. — Чёрт! Элис, вызывай полицию. Я боюсь заходить в дом, вдруг те, которые сделали это, сидят там.

        Элис нервно кивнула и достала мобильник. Я с ужасом смотрела, как её тонкие изящные пальцы нажимают на кнопки телефона с лёгким, еле слышным щелчком. Кто мог это сделать? Разве у Элис с Натали есть какие-то враги? Не похоже, хотя кто знает… А вдруг причина во мне??? Понимаю, вроде бы это звучит глупо, но вдруг?

        — Никто не знает, как разбудить его? — подошедшая Натали кивнула на охранника.

        — Да вроде бы и никак, если доза большая, — голос Элис дрожал. — Натали, мне страшно.

        — Мне тоже, но не волнуйся, всё будет хорошо, — сёстры обнялись. Я почувствовала, как внутри меня растёт что-то тёмное и неприятное…я завидовала им. Мне тоже страшно, но меня никто не утешает. Внешне, конечно, им кажется, что мне это и не нужно, но…

        Дальнейшие десять минут прошли в полнейшей тишине. Сёстры так и не разжали объятий, Натали гладила Элис по голове, я хмуро смотрела на них, но меня не замечали. А может зря я думала, что так уж интересна им???

        Потом подъехал патруль…не вижу смысла описывать, что происходило дальше, обойдусь парой слов. Нам велели оставаться на месте, но при осмотре дома никого не нашли. Охранник, разумеется, не помнил ничего, кроме отвратительно пахнущей тряпки с хлороформом, зажавшей ему нос и рот. Потом мы давали показания в участке, там был тот же следователь, с которым я разговаривала в прошлый раз после вечеринки, он, наверно, очень удивился, но виду не подал. Затем приехал возбуждённый Георг, и уже по его лицу было понятно, что затея не удалась — никто даже не стал спрашивать, удачно ли. Дорога домой — странно, ничего из вещей тронуто не было — ужин на скорую руку. Я чувствовала, что от этих бесконечных проблем, к которым даже не знаешь, как подступиться, у меня начинает болеть голова.

        — Ладно, всем спокойной ночи, — я притворно зевнула и встала с дивана. Мне не хотелось спать, но мне казалось, что если я ещё хотя бы пять минут проведу в компании, то взорвусь.

        — Карин, мне с тобой? — спросил Георг.

        — Нет, я хочу побыть одна.

        Георг встал.

        — Ты понимаешь слово «одна»? — сурово спросила я, пристально посмотрев на него.

        — Ну…да, просто я подумал… — Георг заметно поник.

        — Георг, если я сказала «одна», значит, мне не нужно ничьё общество, даже твоё.

        — Извини, — парень разочарованно плюхнулся обратно. Элис посмотрела сначала осуждающе на меня, а потом сочувствующе на Георга.

        — Вот и отлично, — я вышла, сделав вид, будто бы не заметила.

        — Она просто не в себе из-за этого парня, — донёсся до меня голос Натали, когда я закрыла дверь. — Со временем это пройдёт. Не расстраивайся.

        Они даже не потрудились запомнить имени Ларса! Не расстраивайся, ха-ха!!! Я поняла, что истерически смеюсь во все лёгкие и бросилась бежать наверх. Не хватало ещё расспросов, что со мной случилось — не хочу объясняться. Всё равно они не поймут, только сделают вид, что сочувствуют — им жаль Георга. Ещё бы, друг же, а я так, случайно ворвавшийся непрошеный гость, от которого бы и рады избавиться, да вежливость не позволяет. Я громко хлопнула дверью своей комнаты и заперла её. Если вздумают стучаться, я сорвусь, я серьёзно сорвусь!!! Я бросилась на кровать и закрыла глаза. Замелькали какие-то огоньки, цветные пятнышки, калейдоскопом смешивающиеся в сознании и причиняя невыносимую боль. Говорят, такое бывает только у людей с плохим зрением, а у меня…кто его знает, уже столько лет не проверялась!

        Дверь один раз дёрнулась, я вздрогнула и открыла глаза. Стало немного легче. За дверью послышался кашель Георга, затем его удаляющиеся шаги. Уффф, пронесло… Я перевернулась на живот и принялась поправлять подушку, рука наткнулась на клочок бумаги. Хм, откуда? Я достала его, развернула. На нём очень крупным и угловатым почерком было написано:

        «Мы ещё доберёмся до тебя. Или до твоего любовника с подружками»

        Подписи не было, но почерк показался знакомым — наверно, это был кто-то из наших. Я резко смяла бумажку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Вот кто это был в доме… И какое счастье, что никого, кроме охранника, не было! Но…Господи, это же означает, что они практически устроили на меня охоту — всё в точности так, как предсказывал Ларс. Ларс… Он погиб из-за меня, его бы иначе не тронули. А теперь могут быть ещё жертвы. И ведь им нужна всего лишь я…

        Всего лишь я… А кому я, собственно, нужна? Георгу? Ничего, погорюет немного, и утешится с какой-нибудь пышногрудой красоткой, он же всего лишь влюблён в меня. Натали с Элис? У них и без меня немало подруг… Анжела? Возможно, она и никогда не узнает… Наверно, будет намного лучше, если я исчезну из её жизни, не буду мешать ей, ведь она только начала выкарабкиваться. Может, у неё ещё всё получится, получит образование, найдёт хорошую работу, заведёт семью…

        Мне уже и не кажется, что я что-то смогу. Ларс меня явно переоценил. Ведь я ничего не умею, со мной очень трудно общаться, наверно, я сделаю несчастным любого, кто подойдёт ко мне слишком близко. И теперь ещё и Ларс погиб из-за меня. Я зло…

        Решение пришло само собой. Ведь в моих силах прекратить всё это, чтобы никто больше не пострадал… Я резко встала и бросилась к шкафу, выбрала в груде новых соблазнительных вещичек свои старые мешковатые джинсы, кроссовки и куртку с большим капюшоном — Элис всё грозилась их выкинуть. Что ж, пригодились… Переодевшись и собрав волосы в высокий хвост, я бесшумно вышла из комнаты и тихо прошла по коридору. В гостиной работал телевизор, значит, они всё ещё там. Я зашла в комнату Элис, сразу же на глаза попалась её изящная красная сумочка, висевшая на стуле. Я открыла её, вытащила кошелёк и отсчитала пять евро — больше мне и не надо, думаю, она не заметит такой маленькой пропажи. Воровство, конечно, впрочем, не страшное. Потом я спустилась на первый этаж и вышла на улицу. Было очень холодно, огромная круглая луна спустилась над городом. В пятнах на ней мне снова почудилось лицо друга. Я замотала головой, чтобы отогнать наваждение. Какая теперь мне разница… Вот только как добираться? Впрочем, вон у соседей стоит велосипед…ничего завтра найдут его в нескольких кварталах от своего. Покрепче завязав шнурок на шее, чтобы ветром не сбило капюшон, я села и поехала. Холодный ветер забирался под куртку, я вся покрылась гусиной кожей и задрожала. И снова тихо… Такие безмолвные пустые улицы, на которых никто не увидит одинокую велосипедистку и не поинтересуется, куда и зачем она едет…эта тишина убьёт меня.

        Я одна. Я всю жизнь одна. Почему-то только сейчас меня это тяготит, раньше никогда не задумывалась об этом. Может быть оттого, что просто не было времени — работа отнимала всё? Возможно… Но сейчас я чувствовала внутри себя тянущую болезненную пустоту, как будто бы меня выпотрошили и накачали внутрь ледяного воздуха. Тоска распирала меня, на глазах даже появились слёзы, впрочем, сразу же высушенные ветром. Сердце бешено колотилось о рёбра, как будто бы понимало, что биться ему осталось совсем немного, и пыталось теперь нагнать упущенное, я пыталась дышать реже и глубже, но не получалось — я волновалась. Ладони покрылись холодным потом и скользили по рулю, я вертела педали уже чисто механически, не осознавая ничего. Надо всё-таки успокоиться, они не должны думать, что я боюсь. Ведь я и правда не боюсь конца…

        Я въехала в шумные кварталы шестого района. Ехать оставалось совсем немного, я уже свернула на Блюменштрассе. Окно моей комнаты горело — хозяйка, видимо, наняла новых постояльцев. До чего же на самом деле много на свете бедных людей… Я затормозила у одной из пятиэтажек, из подвала которой до меня доносилась музыка — какой-то реп на английском, разумеется, буквально пестрящий нецензурными словами. Осталось совсем немного… Перед тем, как зайти в подвал, я в последний взглянула на залитый холодным лунным светом город. Снова в диске луны я увидела Ларса. И он улыбался. Я даже не могла себе представить, что она могла волшебно преобразить его лицо — ведь и никогда не видела её. Потом возник Георг, печальный. Он тянул ко мне руки и, кажется, звал. Я отвернулась. Чего только не почудится!

        — Простите меня все, — прошептала я и спустилась по крутым скользким ступенькам вниз. У двери стоял вышибала, перекачанный мужчина лет под тридцать. Он оценивающим взглядом рассмотрел меня. Я молча протянула ему купюру (он еле заметно скривился — видимо, сегодня у него был не самый удачный день, все девушки платили наличными) и зашла. Небольшой насквозь прокуренный подвал, старенькая аудиосистема в углу, заплёванный пол, разбросанные пустые бутылки, несколько бритоголовых парней и пара ярко размалёванных девиц — дешёвые проститутки, вероятно. Услышав скрип заржавевшей двери, они все оглянулись. Парни разглядывали меня с похотью, девушки презрительно — отчего-то местные проститутки всегда с отвращением относятся к тем, кто выглядит немного хуже.

        — Ты кто такая, детка? — спросил один из парней.

        Я сняла капюшон. Из-за ветра волосы порядком растрепались, но сейчас мне было всё равно. Все парни были мне более-менее знакомы, значит, и меня узнали. А в центре сидел…

        Ну, разумеется, Фишер.

        Я встретилась с ним взглядом. У него были карие глаза, но, несмотря на тёплый оттенок, как у Георга, они были холодны. Потом по лицу парня разлилась довольная улыбочка, он перестал тискать одну из девушек, встал и пошёл ко мне.

        Конечно, просто они меня после всего этого не убьют, будут долго издеваться и мучить… Но мне уже всё равно. Даже сейчас я не испытываю страха, глядя в глаза главаря и видя его довольную ухмылку. Главное, что никто больше не пострадает. А я? Подумаешь. Несколько минут, может быть, часов — и тишина для меня настанет навсегда…

Май-октябрь 2009