Блоги

Доброго времени суток!Пишу стихи, есть желание положить их на музыку (подобный эксперимент уже имел место быть). Собственно, ищу музыкантов, вокал беру на себя. samlib.ru/... na/ music.lib.ru/... Пишите: colombina-d@yandex.ru www.vk.com/dfiordaliso

в даль, в такие моменты Антон был рядом со своей возлюбленной. Сергей же наоборот, ему хронически не везло в выборе девушек и ему часто разбивали сердце, так что в один момент жизни парень просто забил на все и перестал искать любовь, разочаровавшись в этом чувстве. Анна знала, что эти парни в глубине души очень несчастны, но они прекрасно умали прятать свою боль от других, в порой безрассудном веселье. Это сейчас ей было нужно как ни когда, просто повеселится и сойти с ума, забыв обо всем на свете и пусть этот мир катится к черту. КОНЕЦ

Стучусь я в двери Но открываются их не все Замки сердец заперты навеки!!!

nbsp;  (изображение) Не будем... Давай не будем мы с тобою наши годы считать. Все они в надёжном месте, Просто иногда давай-ка их навещать. Особенно те, В которых не хватало ночей. Цветы и скамейки, свиданья на крыше, да в общем-то всё, Поверь мне, там нет мелочей. Не смотри что жизнь стрелой несётся, Радуйся со мной, встречая новый день. Ведь она один лишь раз даётся, А всё плохое, всего лишь просто тень. А помнишь... Ты помнишь наши танцы под дождём босиком ? Промокшие джинсы, дрожащие губы, Как срочно пришлось лечится нам коньяком. Гром намекал, Он знает что влюблённым дарить. Вечер на пляже, костёр под гитару и всё остальное, О чём нельзя говорить. Не смотри что жизнь стрелой несётся, Радуйся со мной, встречая новый день. Ведь она один лишь раз даётся, А всё плохое, всего лишь просто тень. Родная... Моя родная, улыбнись и уложи спать детей. Вся наша жизнь — серенада, В ней только ты и я плюс море страстей. Не будем, Не будем мы с тобою наши годы считать. Наши рассветы, шоколадки-букеты, да в общем-то всё, В чём не смогу я тебе отказать. Не смотри что жизнь стрелой несётся, Радуйся со мной, встречая новый день. Ведь она один лишь раз даётся, А всё плохое, всего лишь просто тень. © Автор Саша Осинсян. http://osinsean.com

Сегодня я проснулся с полной апатией. Абсолютный ноль эмоций. Но театр не спит и мне пришлось в таком состоянии ехать на репетицию и проявить максимум актерских навыков, чтобы что-нибудь из себя выдавить. Оказывается, я не такой плохой актер — никто ничего не заподозрил. Но от такого насилия над собой стало плохо, внутреннее состояние можно было сравнить, в лучшем случае, с разодранной тряпицей, которой художники вытирают масляные кисти и пятна с рук. Я долго думал, как привести себя в норму, но истощение не давало собрать, хотя бы крупицы приемлемого состояния. "Попахивает нервным срывом" — решил было я, как внутренности тут же содрогнулись в подтверждение моих слов и лицо исказил внезапный приступ смеха, а на глаза навернулись слезы. Подобные приступы происходили в течение дня еще раза три-четыре, но мне удавалось их сдерживать. Придя домой я решил раскрутить это состояние до предела — тогда с ним бы что-то точно должно было произойти и я бы как-минимум проревелся, чего за день я так и не смог достичь. Но произошло самое страшное... Меня до предела наполнили непонятные ощущения — словно все вокруг так хорошо, и музыка вся райская, и картина-то новая у меня получилась, и дышится-то мне свободно, но...все это так ужасно, на самом деле мне было настолько плохо, что хотелось тут же пойти и перерезать себе глотку. Вот и не понятно, что со мной твориться: улыбка больше похожа на оскал безумца, а смех отдает инфернальными песнями. Глаза высохшие и слезами даже не пахнет. Несу какую-то ахинею и бесконечно боюсь. Потому что не понимаю, что происходит. Потому что все настолько плохо, что мне уже хорошо. Отвратительные пограничные состояния, неоднозначные и непонятные. И сделать с ними ничего не можешь.

Дорогие друзья, появились у меня тут мысли на тему писательства и его функций. Именно писательства, а не произведений. Хотя, нет, ошибся, это касается любых литературных потуг — значимых и не очень. К счастью, выбранная мною профессия очень тесно связана с литературой и литературным творчеством. Как с поэзией так и с прозой, а про драматургию я вообще молчу. Читать приходится много, анализировать все до последних запятых и точек, а потом еще и работать с этими текстами. В общем, к чему же я это все веду: есть два главных вопроса искусства,а именно "как" и "зачем". Чуете, о чем я? Большинство великих авторов не вызывают у нас вопросов "зачем вообще был нужен этот абзац" или "как просто, зачем тогда это все нужно", верно? Верно. Потому что эти люди отлично понимают зачем они пишут то или иное произведение, и как им надо это сделать. Все в их творчестве работает на поставленную задачу и на авторскую идею. Но чем больше я читаю произведений современных молодых авторов, тем чаще я заставляю себя дочитать до конца, уже отлично понимая к чему все придет. Я синтетически создаю у себя интерес, потому что иначе эти бесконечные потоки слов не осилить. Поверьте, ваши чувства волнуют кого-то только в том случае, если мы понимаем зачем об этом говорят. А когда бродят вокруг да около одного и того же, хочется найти автора и оторвать ему руки. И я все чаще задаюсь вопросом, зачем все вокруг стремятся усложнить свою речь кучей витьеватых и загромождающих произведение терминов, профессионализмов и просто красивых, но совершенно не нужных слов. Тот же Пушкин и Лермонтов не стремились навертеть покруче, они писали так, чтобы это трогало, а не утомляло. если мне станут приводить в качестве контр-аргументов футуристов серебряного века — я расстроюсь. Их конструкции были оправданы содержанием, поверьте мне. Так, подведем же итоги: когда вы садитесь что-то писать и потом намерены предавать это огласке, хорошо подумайте как и зачем вы это будете писать. И если каждый возьмет это себе в привычку — эстетический оргазм нам обеспечен. Лучше писать просто, но жизненно. Нисколько не хотел никого обидеть. Это не более чем мои мысли и наблюдения. Всех люблю, всем здоровья и успехов в творчестве! Искренне ваш, Рост.

Соловейка матерится. Лихо кроет всех подряд: И медведя и лисицу, Рощу, поле, речку, сад, Город, горы и болото, Ветер, дождь и листопад. И ложится ровно в ноты Певчей птицы грязный мат. Только вот певец пернатый Не на русском языке Поливает едким ядом Как пьянчуга в кабаке. Он ругается по птичьи И по своему орёт. Грубых слов в таком обличьи Человек не узнаёт. Вот и чудятся прохожим В соловьиных голосах, Что поют они, похоже, Со слезами на глазах О романтике и страсти, О любви и красоте. Но нет птичкам в жизни счастья, Вот и песни все не те.

За окошком шёл снег.. Уже очень стемнело, Он сидел у окна и тихонько дышал.. Его сердце от боли уже занемело, А в глазах его читался лишь страх. В его голове не собрать было пазл, Он не мог осознать, что она так смогла. Он любил лишь ее и это не фраза, Это вся его детская душа. Он мечтал чтобы она оказалась с ним рядом, Он хотел ощутить ее кожу лица, Он всего лишь сказать ей хотел — МАМА, Мама я все равно люблю тебя..

В наши дни если забарахлит прибор сложный, то задача технаря лишь определиться с узлом отказа, что не всегда конечно легко, но это главное. А далее замени блочок на вновь купленный и запускай игрушку. В прошлое же время, давнее, запасных узлов не было, поэтому все подлежало восстановлению из подручных материалов, деталей, а для этого умелые руки нужны были и голова хорошая. Работники лаборатории КИП и автоматики на заводе полностью соответствовали этим высоким требованиям. Но вот с дисциплиной дела обстояли неважно, ибо спецы знали себе цену и свою значимость, поэтому позволяли себе опоздания, прогулы и полный кавардак в лаборатории. За два года трёх начальников сменили не из-за профессионального несоответствия, а «за отсутствие взаимопонимания с коллективом», такая была формулировка. И вот приняли на работу нового руководителя малочисленного коллектива киповцев, не считая балласта, который, как и повсюду, тоже имелся. Новый руководитель был чернявым и очень даже серьёзным низкорослым человеком, кандидатом технических наук, участником ВОВ. На шутки обижался и сам не шутил. Запасные релюшки, сопротивления, конденсаторы, шурупы, гайки и другие нужные в работе части были насыпаны в нескольких ящиках гамузом. При необходимости руками перегребали часами содержимое в поисках нужной гайки или конденсатора. Фёдор Иванович Пауков около месяца занимался созданием кассетника упорядоченного хранения запчастей, параллельно вникая в жизнь лаборатории. По его кропотливой работе с частичками элементов автоматики и грамотным репликам ребята поняли, что дело он знает и фуфло не пройдёт. Пауков попросил людей соблюдать распорядок дня, притом он всегда знать должен, где находится специалист. Просил всех в рабочее время заниматься только делом, перейдя плавно на прибориста Попова, который целую неделю занимался лишь заводской газетой, как её редактор. «Впредь такое недопустимо на работе, понять должен», — пояснил Фёдор Иванович. Но Попов Алексей Петрович возмущённо огрызался и пытался парткомом прикрыться, добавив, что как коммунист выполняет задание... и т.д. Короче, Попову запретили общественной работой заниматься в лаборатории и закрепили его за первым цехом, где станки с ЧПУ постоянно барахлили. Партком, конечно, вмешался, под защиту Попова взял. Паукову мозги пытались прочистить, но все напрасно. Главреду просто прогулы поставили в табеле и зарплату не начислили полную. В итоге «балласт» был переведен к метрологам на должность наладчика с хорошим окладом. Паукова же, естественно, на заметку взяли, биографией его занялись в поисках «интересного», но пока не трогали, как участника войны. Никину, принявшему Паукова на работу, позвонили из парткома с вопросом ехидным, что мол кандидат от наук доверия почему-то не вызывает у них, пора, наверное, нового подыскать. Никин дипломатично промолчал и положил трубку. Лично ему, руководителю технических служб, нравились сдвиги в работе лаборатории. Прибористов пустили по кругу, чтоб они освоили работу практически всей автоматики и приборов, которые обслуживались лабораторией, т.е. монополию ликвидировали, уровень квалификации расширили. Ребята сначала артачились, бойкотировали, но со временем втянулись. Взамен же активиста Попова на работу был принят дяденька солидных лет с института, коллега Федора Ивановича — Метлов Петр, который, не отлучаясь из лаборатории, восстанавливал приборы, узлы бракованные, параллельно имея информацию о местонахождении всех спецов в течении рабочего дня. Производственники, конечно, оценили более оперативную работу лаборатории, так как уменьшились простои оборудования, дисциплина наладилась. Людские же страсти также не обошли стороной прибористов, профессия тут не причем, думаю. В партком завода поступило громкое заявление от Наталии Никифоровны, заместителя начальника отдела труда и заработной платы, ОТЗ сокращенно. Это была видная женщина в многотысячным коллективе завода. Она прославилась умением экономить заработную плату в целом за счет минимальных выплат сотрудникам. Только указующая резолюция генерального или личное расположение дамы могли повлиять на добавление в окладе. Наталья и по части личной жизни завоевала популярность своими откровениями относительно мужа Петра Локтева. В окружении молодых женщин-мамаш Локтева куражилась своей терпимостью к бесплодному мужу своему, а то давно бы детишек заимела, восемь лет замужем за «этим». Да у него и сестра бездетна, семейственность у них, видимо, такая, а Петя еще ее к врачам посылает на проверку, вот чудак… Молиться на нее должен муженек и благодарить, что не бросила. В общем, страдалицей себя выставляла, а его на посмешище. А тут, весной это было, такое событие неординарное случилось: приборист Петр Локтев радостным криком всех оповещал по заводу, что у него сын родился от Елены Бунеску, технолога девятого цеха, и он очень счастлив поэтому. Да, да счастлив, и не бесплодный он вовсе пень, как выставляли... Как жить будет далее? Петр обещал в ближайшее время это решить, с учетом сына, конечно. Наталья Никифоровна, как верный коммунист, в партком за помощью обратилась, чтоб вернули ей заблудшего мужа. «Побаловался там маленько на стороне, дурачина, хватит. А с дитем девица, понятно, шантаж сварганила, неспособный Петр детей делать, все знают». На обсуждении в парткоме член партии Локтев с достоинством держался, к жене категорически отказался вернуться, пообещав одинокой женщине Бунеску Елене сына помочь вырастить под своей фамилией. Никакие увещевания и запугивания Петра не поколебали, выглядел он счастливым даже на судилище. Паукову же указали на аморалку его сотрудника, что является следствием низкой воспитательной работе в лаборатории, где даже не осудили поведение сотоварища, а лишь поздравили его с новой ролью отца. Короче, Федора Ивановича строго предупредили за такое поведение киповца, приведшее к распаду семьи, и посоветовали политико-воспитательной работой заняться серьезно, в противном случае поставят вопрос иначе. Закон подлости срабатывает часто неожиданно и не вовремя, так в жизни бывает часто. Буквально через несколько дней после описываемых событий Мишка рыжий, спец по гидравлическим приборам, в драку полез с начальником седьмого цеха Филоненко Игорем Степановичем, которому два зуба передних выбил и синяков по морде понаставил. Сам Миша также был изрядно побит, но зачинщиком он был. Огласку по заводу драчка солидную получила, не было такого сроду на производстве. Споры, скандалы бывали, но до драчек... Медпункт длительно обоих пострадавших обрабатывал и, естественно, шум также поднял, генеральному в подробностях все изложили, об агрессивности прибориста рассказали. И, конечно, порешили драчуна с завода прогнать с соответствующей записью в трудовой, нечего руки распускать на работе. В лаборатории зашевелились, кто-то высказался, что разобраться бы надо, а не так в яму пихнуть, искать его стали. Не нашли. Пауков сам напросился домой к драчуну сходить и разобраться с ним досконально. Супруга рыжего, Людмила Мартынова была вся заплаканная от беспокойства за мужа, который вторые сутки пропадал где-то-то, с дочуркой истерика. Людмила добавила, что муж замечательной у нее, но с ним обращаться необходимо осторожно, чтоб не задеть за больное. И она Федору Ивановичу рассказала о тех ужасах, которые пришлось супругу испытать. Пауков пообещал матери с дочуркой, что завод примет срочные меры по розыску пропавшего. Утром же он попросил Мартынову на завод подойти, побеседовать надобно с Филоненко, пострадавшим, его позицию узнать. И он их свел утром, на скамейку посадив у остановки, повелев женщине об испытаниях мужа рассказать побитому Филоненко и досконально узнать о причинах драки. Минут через тридцать Пауков к скамеечке быстрым шагом вернулся и выпалил, что Михаил в вытрезвителе нашелся, извещение пришло на завод. Мартынова затряслась вся, вскочила, спросив лишь хрипло адрес заведения. Начальник вытрезвителя приказал привести к нему алкаша рыжего, который в депрессии себе голову об стенку разбил, поэтому связанным лежит в одиночной. Был доставлен верзила со страшно окровавленным лицом и диким взглядом больших зеленных глаз, наголо постриженный, упрямо твердивший, что не помнит ничего и никого, документов нет, утопил их самолично. «Нет никаких родичей, — твердил он, — и не нужный никому я, давно понял». — Прекрати комедию ломать, Гальперин, тебя сосед признал твой, старшина милиции Сомов Семен, да и родственнички нашлись, тебя повидать пришли. Им чушь пори свою, понял? Жену пригласите алкаша, так. Сами разберитесь меж собой, я выйду ненадолго... Пауков и Филоненко уговаривали в курилке майора отпустить их бедолагу домой, срыв, мол, случился с их товарищем, всем видно. Вы знаете, тогда люди чаще общий язык находили меж собой, ибо войну всенародную совместно прошли, победу общую добывали заветную, сочувствие более преобладало меж людей, может кто помнит. Что касается нашего героя, то он на коленях стоял, уткнув свою побитую морду в грудь маленькой женщины, которая гладила и целовала постриженную под ноль голову, приговаривая: «Я же орала тогда ненормально, потому что ты дочурку чуть не уронил, помнишь? Да, кричала, что видеть тебя более не хочу… Может быть, не помню. Мишенька, как подумать мог такое…» — Хватит гражданочка, нечего мужа доводить скандалом... Что, ты тоже руку приложил к срыву мужика? Да вы что... договорились... — Прости, Михаил, не думал тогда о таком. Ну, назови меня хохлом упрямым или еще как, отвечу — сам дурак, а у тебя это реакция болезненная, фашисты привили. Ну что, рыжий, мир, руку дай, так-то лучше. Шатались они, зубы те, нет их больше... Есть — убраться всем, начальник. * Прошло время, все утряслось, болячки зажили, завод годовой план успешно выполнил, премиальные дали. Петр Локтев сына поехал навестить в Единцах, отпуск взял. А тут объявление повесили, как всегда на проходной, что на заседании парткома вопрос рассматриваться будет о соответствии коммуниста Паукова Ф. И. занимаемой должности в связи с низкой дисциплиной, драками, аморалкой в лаборатории. Нет, не промолчали заводчане. Никин Борис к генеральному помчался, просил содействия по снятию вопроса, киповцы коллективное заявление написали, что в случае чего с их начальником — все уйдут. И генеральный, представьте, добился своего, объявление сняли где-то в районе восемнадцати, после рабочего дня. Никин ближе к семи вечера позвонил домой Федору Ивановичу, с женой поздоровался и бодрым голосом мужа пригласил, представившись. Она ответили, что у мужа приступ сердечный случился, скорая у него сейчас, и заплакала вовсю, слышно было. После планерки на следующее утро, которая к девяти закончилась, Никин Борис Матвеевич на улицу Пловдива отправился сразу, к пятиэтажке за почтой. Ему дверь открыла женщина в черном, опрятная очень, в квартиру впустила, попросив тихо головной убор снять. — Ночью это случилось, — делилась женщина, — мучился страшно, в атаку рвался напоследок. В спальне покойник, — указала она, — снарядила в путь последний, безвозвратный, так Богу было угодно, а может... партии, которой верно служил... В спальне с зашторенными окнами коптила лампадка из снарядной гильзы и патефон приглушенно крутил песни войны. Пауков Федор Иванович лежал прилично одетым на кровати. На подушечке рядом множество наград аккуратно расположились, папка с незащищенной докторской на соседней подушке устроилась опечаленной, хозяина лишившись. Такое вот случается, когда не думают о последствиях. Вот и все, пожалуй, что о Паукове и киповцах рассказать хотел, потревожив память. А так, прикрыв глаза, ожившими своих увидел рядом, но дотронуться побоялся. Локтев Петр, вот рядом сидит. Еще годик, помню, у нас проработал, затем с Еленой Бунеску и сыном Сашей в родные края подался, в Пензенскую область. Писал изредка, с праздниками поздравлял, дочь еще родилась у него чернявая. «Прямо молдованочка!» — хвастался папаня. Мишу Гальперина помню послевоенного, тощего очень и прожорливого страшно, никак наесться не мог. Обедом ему тогда служил батон целехонький, иногда с добавкой, и кефира пакет. Зимой в сандалиях щеголял, ему жарко было, говорил, а когда заболел воспалением легких сильно, то фармацевт Мартынова Люда выходила, к которой еле живой клиент за аспирином в аптеку обратился. У Людки, кажется, еще две дочери родились, и тоже рыженькие... Пауков Федор Иванович в сорок втором семью потерял в Ленинграде, умерли жена и дочка в блокаде. После тяжелого ранения длительно в госпитале лечился, где и сошелся с хирургом своим Маданой. В сорок пятом сын родился, у бабули в Таджикистане часто проживал, здоровье чтоб поправить, как теща мотивировала. Наталья начальником ОТЗ долго и успешно трудилась, одинокой жила в трехкомнатной квартире, но как-то, случайно, через несколько лет, встретил ее с мужичком хилым, мужем его представила печально. С развалом Союза эпоха жизни нашей рассыпалась, исчезла, и разбросало нас по всему свету земному зачем-то. Лишь память часто тревожит, знаете ли, годами прожитыми, где жизнь бурлила и была, была, конечно... любовь.

ЦЕНА МЕСТИ                         Западная Ирландия. 776-й год н.э.                 Боуэн стоял на скале и вдыхал соленый воздух Великого моря. Жестокие волны разбивались о каменистый берег, но даже их шум не мог заглушить пронзительные крики чаек. Черно-белые птицы — проводники между мирами — были безразличны к судьбам людей. Их совершенно не волновали столбы дыма, что таяли над горизонтом. Там, среди влажных зеленых равнин, догорали селения клана Тромхейдов. Родного клана Боуэна. Где царили мир и радость, где смеялись дети, теперь чернели пепелища... Из затуманенной памяти снова всплыл тяжелый, давящий своей яркостью образ — белозубый бородач в островерхом шлеме, мощный как волкодав. Он улыбается, в руках — боевой топор, у ног умирает старик. А вокруг: крики и плачь, шум огня и запах горелой соломы и десятки бородачей грабят, насилуют, убивают ни в чем не повинных людей. Викинги. Враги.                         Легкая и хрупкая на вид чайка пролетела над самой головой кельта, едва не задев его длинные рыжие волосы. Бывалый воин даже не пригнулся. В своих мыслях, суровых как серое небо, он был далеко отсюда... 'О боги... За что?'                 ***                 — Душу? — Лицо друида было очень старым, словно вырезанным из коры векового дуба.         — Да.         Воин поежился от осеннего холода. Сизый туман обнимал обоих храбрецов, что осмелились нарушить покой Проклятой рощи. Невдалеке завывала сова. Совы — это пропащие души. Кем ты была, сумрачная птица? Несчастной девушкой, что бросилась с обрыва, дабы не достаться викингам? Или одним из этих самых викингов, жестоким воином, на чью голову обрушился карающий меч ирландца?.. Боуэн отвлекся от пустых дум.         — Да, Сараус. Я хочу продать душу.                 Друид неуверенно почесал седой висок.         — Ты должен знать, сын О*Коннора, Вейра — коварный дух!         — Плевать! — выкрикнул воин. — Я должен отомстить! За своих братьев, за семью, за свой клан. Они убили всех!                 Морщины на лбу Сарауса стали глубже, на лицо наползла тень.         — Не кричи. Не гневи Хранителей рощи, глупец. Это тебе не римская таверна, где все решают сила глотки и сила кулака. Мы стоим на могилах Ферраев!                 Воин смутился.         — Да. Прости меня, Учитель.                 Вокруг возвышались старые, изъеденные мошкарой ивы. Вне всякого сомнения, дивными лунными ночами на их ветвях раскачиваются эльфы, а среди корней проказничают русалки. Ива — великое древо. Молодое и зеленое оно олицетворяет жизнь. Старое и трухлое — смерть. В этом изменчивом мире все слишком запутано... Повисло холодное молчание. Смотря на опустившиеся плечи Боуэна, на его осунувшееся лицо и безнадежный взгляд, друид понимал: отговаривать воина бесполезно. Только месть все еще оживляла глаза Последнего из Тромхейдов.                 — Ты окончательно решил, сын О*Коннора?         — Да.         — Подумай хорошо. Если твою душу заберет Вейра, ты никогда не ступишь на берега блаженного Авалона!         — Мне не нужен Авалон. Это все сказки для слабаков. Тихая земля для усопших воинов. Цветущий край за морем... Прекрасные девушки и сладкие плоды. И реки, где вместо воды — вино... Не верю я в сказки!                                 Друид пожал плечами:         — Ну и напрасно. Я видел его берега. Но ты свой выбор сделал!         Воин едва сдержал злую усмешку. Старик начал его раздражать. Говорит высоким слогом, верит в сказки... Но ведь на то он и друид! Сам Боуэн все же верил в сказки. Но лишь в темные. И лишь в злые силы!         — Сараус, давай начнем Обряд.         Старик посмотрел воину прямо в глаза.         — Начнем!                 ***                 Могучие волны разбивались о скалы Норвегии. Двадцать драккаров рассекали воды Северного моря. Эрик Белозубый возвращался домой. С богатой добычей!                 ***                 В тумане над болотом помигивали фиолетовые огоньки. О*Неи — души мертворожденных детей. Они звали за собой: 'Иди к нам, храбрый воин! Иди к нам, храбрый воин! Оставь жестокий мир живых! Жизнь — это борьба и страдания. Смерть — это мир и покой! Иди к нам, воин. Оставь все свои заботы! Познай тишину Забвения... 'Храните меня, светлые боги' — пробормотал Боуэн. И ступил в гнилую воду.                 ***                 В обширном жилище пахло жареным мясом, царил полумрак. Хмельные напитки лились рекой, играла простая веселая музыка. Викинги клана Меровингов праздновали победу.                 — О, да! Как я его разрубил! Трусливый кельт пытался закрыться щитом. Так я его вместе со щитом! Ударом топора пополам! Ноги сделали еще пару шагов, а глаза уже остекленели! Это надо было видеть.         — А какие там девушки, эх!.. У нас, в Норвегии, таких нет...         — Что!? Что ты хрюкнул, грязный хряк?         — А тебе не понравилось, шелудивый пес?         — Да сейчас я тебя!!!                 На пол полетели кувшины вместе с яствами, жалобно хрустнула деревянная скамья... Кто-то азартно захохотал, кто-то сокрушенно покачал головой. На грязный стол брызнула кровь. Вместе с зубами... Эрик зло сплюнул.         — Видел бы это Один! Бывалые воины напились и дерутся как юнцы.                 Старый Герман вытер рот тыльной стороной ладони.         — Но ведь в Ирландии они храбро сражались. Как от них бежали кельты! Наверное, сам Игга — конь богов — при всех своих восьми ногах не смог бы бежать быстрее!         Эрик отхлебнул душистого эля.         — Ирландия — это прошлое. Мы можем и дальше ее грабить. Но это не принесет нам славы. Добычу — да. Но не славу.         — Неужели ты собираешься...         — Собираюсь, брат. — Эрик вытер засаленные руки о бороду — Я поведу своих людей на Юг. К берегам Галлии. Римские псы давным-давно покинули ту землю. Защищать ее некому. Мы пройдем по ее берегам железом и огнем! Мы награбим столько добычи, что сами боги будут нам завидовать!         Герман почесал обросший щетиной подбородок.         — Не нужно говорить о богах дурно, Эрик.         — Хочу и говорю! Сам Один покраснеет, узнав о нашей славе! Мы поставим Галлию на колени!                 Викинг зачерпнул еще эля. Музыка стала слабее. Она продолжала играть, но теперь ее звуки доносились словно из-под земли. И как отражение, из чаши с элем на Эрика смотрело полное ненависти лицо. И глухой, низкий голос спросил: 'Ты помнишь мое селение?'                 — О боги! Кто ты!?                 Мощный хлопок по плечу вернул викинга в мир живых.         — Что с тобой?         — Ничего. Наверно я слишком много выпил.         — Но ведь у тебя еще даже щеки не порозовели! Веселись, брат!                 — Да! Прочь дурные мысли.                 И воин поднял чашу.         — За нашу победу! Слава богам!         — Слава!         — За победу!         — Пусть враги бегут, как крысы!                 Эрик довольно улыбнулся, отхлебнул из чаши... И с криком сплюнул на стол. В чаше была кровь.                 ***                 Пространство наполнял дивный, прекрасный свет. Он струился отовсюду и переливался мягкими красками. Свет походил на душистый мед из полевых трав, мед, что заставляет на миг забыть обо всех горестях жизни... Боуэн медленно шагал по дну и ощущал ни с чем несравнимый покой. Тело омывали прохладные волны светящейся воды, среди золотых лучей звучала блаженная музыка. Всюду сновали серебристые рыбки и прозрачные медузы. Среди зеленых водорослей сладкими голосами пели русалки. Но горы человеческих черепов, что громоздились на дне, напоминали — это враждебный мир.         Воин не ощущал ни тревоги, ни страха. Все что терзало душу там — наверху — здесь казалось пустым и бессмысленным. Хотелось забыть обо всем и раствориться в светящихся волнах, раствориться и исчезнуть навсегда!                 — Забудь обо всем, что тебя беспокоит, Воин! Забудь обо всем! Оставь все свои заботы. Познай тишину Небытия! — Снова эти О*Неи. Какие же они надоедливые!                 Боуэн ощущал дивную сонливость, блаженное желание отпустить душу. Исчезнуть...         — Нет!         Свет Болота померк.         — Нет! Я Человек, а не темный дух!         Мне не нужно ваше Забвение. Мне не страшны мучения. Я рожден для борьбы. И буду бороться!                 Из глубины послышался стук копыт. Он отдавался гулким эхом, напоминал биение умирающего сердца. До ушей Боуэна донеслось ржание лошадей. Жуткое и завораживающее...         — Ты хотел меня видеть, сын О*Коннора?         Владычица Вод восседала на янтарной колеснице. Ее огненно-рыжие волосы развевались на волнах, огромные изумрудные глаза смотрели с темной, нечеловеческой мудростью. И... жалостью. Молочно-белое тело было завернуто в зыбкое одеяние из холодных трав. Во рту виднелись мелкие, но острые зубки. Темная богиня была прекрасна!                 — Вейра, давай не будем тратить время на пустые разговоры. Я пришел, чтобы продать душу.         — А отчего и не побеседовать? Для мертвых времени не существует. Имеет значение лишь Вечность.         — А я еще жив, не забывай этого, Владычица вод.         — Это ненадолго — Вейра оскалилась в зубастой ухмылке.         — Дай мне Силу. Я хочу отомстить врагам. Они...         — Да, я все знаю!                 Золотогривые кони скребли копытами дно. Они светились и переливались медовыми волнами, издавали тихую музыку. Боуэн знал — тут все недоброе. Все мертво. И нельзя верить ничему.                 — Мне мало твоей души, воин, — проговорила богиня. Её голос лился как вода — мелодичный и завораживающий.         — Кроме души у меня ничего нет.         — Есть. Самое дорогое. Самое чистое. То, что осталось у тебя из Прошлой жизни. Жизни, которую забрали враги.                 Боуэн опустил взгляд. Что у него осталось? Память? В сознании проплывали радостные картины детства, отрочества, юности. Изумрудно-зеленые луга, стада кротких овец. Улыбка брата, тихий смех матери, игры со сверстниками. Обряд посвящения в Воины... Все это было таким близким! Но уже недостижимым, чужим. Стена, тонкая и прозрачная, как осенний лед, но прочная, как восточная сталь, разделила жизнь на До и После...                 — Забирай мою Память.         — Не Память. У тебя есть нечто дороже!                 Ах, это! Боуэн достал из кармана золотую монету. Римский динарий — подарок от Отца. Подарок ко дню Совершеннолетия. Сколько тогда было радости! А сейчас... А сейчас имеет значение только месть.         — Согласен ли ты, сын О*Коннора, отдать нам самое дорогое, что у тебя есть?         — Согласен. Держи.                 Болотная богиня протянула вперед свои сильные руки. Боуэн бросил ей монету. И последняя крупица беззаботного детства опустилась в ладони темной владычице.                 ***                 Западное побережье Галлии. Несколько месяцев спустя.                 — Слушай, старый дурак, если к рассвету ты не выведешь нас из леса — ты труп. Понял? — викинг провел ребром ладони по горлу.     — Пожалуйста, не убивайте меня! Я и правда, не знаю дорогу. Произошло что-то странное, еще утром здесь были поля!         — Мы тебя предупредили.                 На юге догорали остатки монастыря. Викинги нагрянули нежданно — среди глухой ночи — и быстро свершили свой кровавый суд. Слабые не имеют права на жизнь! Два десятка наемников были изрублены как капуста, крестьяне побросали вилы и разбежались. Монахи спрятались за стенами и молились. Но молитвы не помогли. Скандинавам досталась богатая добыча! Зарево пожаров отражалось от дождевых облаков. Гремел гром.                 — Так ты не знаешь дорогу? Если знаешь, почему мы до сих пор в лесу?         — Я же говорю вам, еще вчера тут были поля! Не знаю, что произошло!         Эрик сплюнул.         — Старик нас дурит. Рюрик, убей его.         — Погоди, вождь, если он нас не выведет, сами мы уж точно никак не выйдем!         — Выйдем. Тут что-то нечисто. Но я силен. Моя бабка была шаманкой из северных краев. Я чую запах Смерти.                 Викинги молча переглянулись. Лица были бледны. Великие воины испугались! Над головами темнела звездная бездна. На западе клубились грозовые тучи. На востоке начинался рассвет. Эрик достал ожерелье из моржовых зубов, прикрыл глаза и начал напевать странную песенку. При виде этого несколько молодых воинов растерянно ухмыльнулись...                 Подул ветер.         — Слишком поздно!         И Эрик выругался. Со всех сторон к лесной тропе подбиралась вода. Гнилая, бурлящая, светящаяся вода, воняющая Смертью. Кони дико заржали и начали вырываться. Телега с награбленным золотом накренилась и тяжело завалилась набок.         — Бежим отсюда!         — Куда?         — К кораблям, куда же еще!         — А где море!? Куда бежать?         Викинги ругались по-черному, упоминали своих богов, бормотали заклинания, просто кричали. На небольшой отряд надвигалась сама Смерть!                 И тут Эрик увидел Боуэна. Кельт стоял на вершине лысой горы и глаза его светились красным огнем.         — За тобой должок, бородач. Пора отдавать! — Тромхейд обнажил острый клинок.         — Что еще за должок? Я с тобой в кости не играл. Я все долги запоминаю!!!         — Отдай свою Жизнь!                 Гнилая болотная вода подбиралась уже к животам викингов. Она вздымалась высокими волнами и пожирала людей вместе с конями. Кто-то молился, кто-то смеялся, но большинство воинов Севера дико вопили и метались из стороны в сторону, ища за что ухватиться. А вокруг, как ни в чем не бывало, трещали цикады, и шумел легкий ветерок. Теплая южная ночь была безразлична к судьбам людей.                 Боуэн достал второй меч и с громким криком бросился на врагов. Многие из тех, кто не успел утонуть, пытались отбиваться. Другие пытались бежать. Но судьба скандинавов уже была решена. Кельт метался по полю боя как бешеный пес. Он кувыркался в воздухе, прыгал по волнам и рубил врагов пополам. Глаза светились как красные звезды, длинные мечи рассекали доспехи и плоть... Через хаос сражения воин рвался к Эрику. Долги нужно возвращать.                 — Я тебя не боюсь, мертвый кельт! — прорычал Эрик. Взмахнул боевым топором и снес Боуэну голову...                 Но все уже было решено. Спустя всего пару мгновений предводитель викингов упал, сраженный ирландским мечем.                 ***                 Существует лишь одно Великое Болото — оно едино для всего мира. Отдельные болота — лишь его отражения. Потому, если уметь, можно из одного попасть в любое другое.                 Боуэн медленно вылез из воды. Холодные кости были опутаны водорослями, в остатках рваной одежды копошились жуки. Как все-таки неудобно без головы! Бывший воин поправил репу на плечах. Но ничего. Осталось немного. Лишь увидеть родные края — и во тьму. В мир мертвых. Где ему, Боуэну, собственно, и место. Жизнь и Смерть, победы и разгром, метания и вечные мучения людей... Имеет ли все это хоть какое-то значение? Тщедушный мертвяк брел по зеленой равнине и не ощущал ровным счетом ничего. Собаки, учуяв запах Зла, начинали выть. В темной вышине сияли яркие звезды. Полная луна дарила земле свой безжизненный свет. Боуэн возвращался домой.                 Вот руины родного селения... Обгоревшие остатки домов... Тишина. Постойте, а это что!? В маленькой деревянной хижине горел одинокий костер. И слышался детский плач! Эррисиль — жена Боуэна — кормила его маленького сына... Мертвый воин возрадовался! В этом жестоком мире у него все-таки осталось самое дорогое! Самое радостное! Не все Тромхейды погибли от скандинавских топоров. Несколько женщин и девушек таки спрятались в хлеву и спаслись. И среди них Эррисиль — жена Боуэна! И их Сын... Самое ценное в жизни!                 И тут холодный мертвяк содрогнулся от ужаса.         Самое ценное!?         — Н-е-е-е-т!                 Темная волна поднималась из глубин Земли. Зловонная и страшная, словно тварь из тяжелого сна. Вот ее щупальца протянулись к лицу младенца... Боуэн вспомнил наставления старухи-знахарки. 'Нужны сладости. Когда рождается младенец, нужно намазать его губы сладким медом. Тогда силы тьмы не смогут осквернить чистую душу'                 — Дайте сладости! Дайте меду!                 Иррисиль не видела и не слышала своего мертвого мужа. Светлые силы хранили ее. Но маленький Ринай был совершенно беззащитным.                 'Мне мало твоей души, воин. Готов ли ты отдать самое ценное, что у тебя есть?' Владычица вод имела в виду вовсе не монету...         — Ненавижу тебя, Вейра!                 Мертвяк мчался по равнине, от селения к селению, от усадьбы к усадьбе. Заглядывал в окна и молил, кричал, заклинал: 'Дайте мне меду! Я хочу спасти своего сына! Дайте сладостей! Это вопрос жизни и смерти! Мед или Жизнь! Сладости или Жизнь!' Люди в ужасе захлопывали окна и бормотали заклинания. Темный дух с репой вместо отрубленной викингом головы, и с адским огнем в пустых глазах метался по зеленой равнине и умолял поделиться медом.                 'Это вопрос Жизни и Смерти! Что важнее, Мед или Жизнь? Жизнь невинного младенца! Дайте меду! Сладости или Жизнь!' Люди закрывали окна... Женщины кричали от страха. Дети плакали. Кто-то глупо ухмылялся. Ржали кони и гавкали собаки. Старики молились. Никто так и не поделился медом. Кельт не сумел обмануть судьбу.                 ***                 — Я спасу тебя, Ринай, сын Боуэна. С помощью Всевышнего, — Старый седой монах бережно прижимал к груди плачущего младенца. Со скрипом отворились врата монастыря. Над спящею землей разнесся звон колокола.         — Он осквернен? — спросил Настоятель, склонившись над ребенком.         — Его душу требует Нечистый. Видимо, тут имел место Договор.         Настоятель вздохнул и поправил капюшон.         — Хм...         — Мы воспитаем из него монаха. Свет сильнее Тьмы, — и монах поднял младенца над головой.         — Братья! Защитим чистую душу. Отныне Ринай — один из нас!                 Подул мягкий утренний ветерок. Пропели петухи. Небо наливалось светлыми красками. Ночь отступала. Утренний туман пронзили первые лучи Дня.                 ***                 Но душу самого Боуэна уже не спасет никто. Жажда мести, священная, но губительная ярость ослепили его и затащили в Бездну. Он сам избрал свою судьбу. Человек, отрекшийся от самого дорого в жизни, не достоин солнечного света. Его удел — вечная тьма. Лишь в самом конце — по завершению Последней Битвы — душа Боуэна обретет покой. И исчезнет навсегда...                 ***                 С тех пор прошло много лет. Много воды утекло в Шанноне. На зеленых берегах Ирландии выросли города... Набеги викингов, кровавые распри между кланами, восстания скелетов — все это отошло в Прошлое. Неведомо, откуда пришли новые беды, но и они уйдут, как уходит все в этом зыбком мире. Лишь изредка эхо Темных веков дает о себе знать. Поздней осенью, дождливыми ночами, по лугам Ирландии все еще носится душа Боуэна, сына Коннора. Она стучит в закрытые окна и требует меду...                 Многие уже не верят в эту историю. Как это часто случается, Страх был побежден Смехом. На Самайн — день Мертвых, дети шутят над древними сказками. По ночам они носят по улочкам пустую тыкву с огоньком внутри. Пламя освещает глаза чучела. Оно и вправду похоже на несчастную душу Боуэна... И вспоминая судьбу Тромхейда, дети требуют у сонных горожан 'Сладости или Жизнь!'                 Многие забыли, с чего все начиналось. Родились новые легенды, новые предания, которые по-своему объясняют странный обычай. Тени прошлого отходят в Небытие, а с ними забывается и древнее Зло. Чистые воды Шаннона смывают в Океан зловещую грязь. Викинги и кельты уже не воюют друг с другом. Они живут в мире и согласии, улыбаются соседям через холодный океан. И едва ли кто поверит, что некогда, в Темные времена, несчастный воин пожертвовал ради мести всем. И, ослепленный яростью, отдал самое дорогое... 'Сладости или Жизнь' весело кричат дети, заглядывая в окна спящих домов. В этой забаве всё ещё слышится эхо древнего зла... Но воды Шаннона уносят грязь в Океан.

КАРА                Старый шаман Канагива совершал бешеную пляску вокруг костра: "О, Солнце! Великое огненное око, дающее жизнь всему сущему на Земле! Сжалься над нашей холодной равниной! Протяни свои золотые лучи и согрей ее".                Даже костер не мог полностью высушить пространство пещеры. По заплесневелым стенам лазали пауки. А снаружи шел дождь. Он шел уже больше ста лет. Мириады холодных капель сыпались на серо-зеленое болото, и даже древние пирамиды начали оседать в грязи. В этом сыром неулыбчивом мире процветали жабы и змеи, длинные черви и бледные раки. Они ползали в высокой — в человеческий рост — траве и плодились как саранча. Цепкие лианы оплели каменные жилища, всюду проникли плесень и ядовитый мох. Даже костры давали больше дыма, чем тепла. Казалось — вся Вселенная пропитана влагой и нет, и не будет в ней Солнца — сухого и горячего...                Шаман старался. С бешеным взглядом, увешанный костяными амулетами, он плясал уже вторые сутки подряд, но все тщетно. До него уже многие пытались прогнать тучи и вызвать Солнце. И, тем не менее, шаман надеялся на успех. Все в племени знали — Канагива силен! Если даже он — Черная Саламандра — потерпит неудачу, кто тогда сможет вернуть Надежду..? Солнце было глухо к мольбам. Дождь шумел, и слышались в нем голоса Предков. Время шло, костер начал затухать... Но вот, над болотами прозвучал замогильный вой зеленых волков. На Канагиву снизошла темная мудрость и в его лысеющем черепе родилась мысль...             — Атаук! Иди сюда, костлявый пес!        Молодой ученик устало подошел к костру.     — Слушаю, Мудрейший!             — Созывай совет племени! Пусть придут старейшины всех родов, все лучшие воины и охотники, лучшие колдуны и шаманы. Я знаю, как покончить с бесконечным дождем. Мы принесем Жертву!                Заговорили кожаные барабаны. Люди-сверчки подняли к небу трещотки. Среди унылых холмов раздался звук флейты. Жители селения оставляли свои повседневные дела и брели священному месту — жертвенному костру.             — Слушайте, мудрые люди! Сто лет наши предки приносили жертвы Солнцу. Много крови пролилось на Черный камень. Но то была кровь собак и оленей, крыс и петухов. Мы открыто пренебрегали богами, раз не осмеливались на большее! Пришло время покончить с этим. Солнцу нужен Человек!                Вспышка молнии осветила древние пирамиды, прозвучал гром. Над толпой пронесся тревожный гул.     — Человека!? Нет, нельзя! Жизнь человека священна!        Так учили нас Предки!     — Но ведь иначе дождь будет литься вечно...     — Мы жили на болоте сто лет, неужели не сможем прожить еще столько же?     — Это не жизнь!     — Хватит дразнить богов жалкими подачками. Пора показать им нашу преданность!                Канагива поднял костлявую руку. И все тут же замолчали. Казалось, даже шум дождя стал тише.     — Так каково будет решение Совета?                В центр пещеры вышла старая знахарка.     — Мы принесем в жертву Человека! Им будет мой муж. Он согласен. Ему уже минуло восемь десятков лет — свое пожил. Пусть завершит путь достойной смертью во благо народа!                Лицо Канагивы стало похожим на каменное изваяние.     — Старика? — произнес шаман. Произнес тихо, но не было вокруг живой твари, которая бы его не услышала — Нет. Хватит дразнить богов. Мы отправим им лучшее, что у нас есть. Девушку в расцвете сил. Да — Рыжую лису. Солнце будет довольно такой жертвой!                Было еще много шума, много споров и возражений.        Но решение уже родилось и вскоре даже самые нерешительные из собравшихся согласились — богам нужна достойная жертва...                На следующий день Люди Варана разожгли десятки костров. Их живой огонь разогнал туман и отразился в низких тучах. Шаманы били в тамтамы, раздавались звуки флейт. Пожилые люди смотрели себе под ноги, женщины плакали, лица молодых парней были угрюмы. Никто не осмелился выступить против убийства. Рыжая Лиса — самая красивая девушка племени готовилась встретить Судьбу.                И вот она подошла к Черному Камню. На тонком смуглом лице застыла печаль. Но большие зеленые глаза смотрели смело и решительно. Огненные волосы были распущены, по ним стекали струи дождя.             — Не надо! Не надо! — На площадь выбежала пожилая женщина — Не убивайте мою дочь!     — Ее смерть нужна для возрождения племени — голос Канагивы был похож на карканье ворона.     — Но ведь Предки запрещали убивать невинных детей...     — Солнцу нужна кровь! — и шаман едва заметно усмехнулся.     — Да подавитесь вы своим Солнцем! Жалкие крысы!                Шаман поднял топор. В темных глазах отражались вспышки молний. Ноздри беспокойно раздувались, челюсти сжаты. "Может не надо?" Но        тонкая шея Рыжей Лисы уже легла на камень.     — О, Боги! Примите нашу жертву!        И старый Канагива отрубил девушке голову...                        И свершилось чудо! Золотые лучи пронзили занавес туч и протянулись к земле. Люди замерли от восторга... И тут же завопили от боли!                Бледные, почти серые лица покрывались волдырями.        Выцветшие глаза заливались слезами. Лысые головы краснели и шелушились... За сотни лет болотной жизни люди отвыкли от солнечного света! Они стали Детьми тумана, и Золотые лучи убивали их. Трава чернела и дымилась от жара, несчастные жабы и змеи варились в собственном соку. Зеленая вода в лужах шипела, закипая как суп. Старый Канагива прыгнул в болото и попытался зарыться в еще прохладную грязь. Но Солнце достало и его...            Из всего племени выжила лишь Рыжая Кошка — старшая сестра Рыжей Лисы. Эти две девушки были единственными в селении кому от рождения достались смуглая кожа и огненные волосы. Кошка похоронила сородичей и ушла в пустыню. Там встретила молодого красивого парня и родила от него детей. Так началась история клана Мангустов...

Автор: Юрита Калите Дата: 8 января 2015 ПРЕСС РЕВЮ [img][/img] «Здесь все — открытие, все — история, во всем глубокое понимание внутренних связей России и Востоком, вскрытие истоков великого… искусства» Ф.Л.Яшин, академик. Издание необычно, является своеобразной архитектурной летописью Каракалпакии и включает каталог представленных работ с богатейшим иллюстративным материалом — о выдающихся людях, о памятниках истории и культуры Средней Азии. Первое и наиболее полное биографическое издание, посвященное истории русского и советского искусства периода 1920-40 годов, роли и места многогранной неординарной личности Игоря Савицкого. Советский художник, реставратор, этнограф, искусствовед, заслуженный деятель искусств Узбекистана, народный художник Каракалпакстана, создатель и первый директор Музея искусств в Нукусе («среднеазиатский Третьяков»), один из последних подвижников русской культуры в Средней Азии. Он посвятил всю свою жизнь служению науке и культуре Средней Азии. Благодаря ему, сегодня знакомится с историей «загадочного Востока» и приходит в восторг публика, годами избалованная и пресыщенная всевозможными видами выставок и экспозиций. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B0%D0%B2%D0%B8%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B9,_%D0%98%D0%B3%D0%BE%D1%80%D1%8C_%D0%92%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Аннотация к книге     Мариника Бабаназарова / Игорь Савицкий, художник, собиратель, основатель музея — Издано: Silk Road Publishing House, 2011. — 80 с.: ил. — (биография). Книга издана на трех языках: русский, английский, французский. Игорь Витальевич Савицкий посвятил себя археологическим исследованиям и этнографии каракалпаков, коллекционированием произведений современного искусства, впоследствии ставшей основой художественного музея, созданного им в Нукусе. Книга об уникальной культуре коренных малочисленных народов, проживающих на территории каракалпатии. На страницах альбома впервые объединены хранящиеся в музее Каракалпаитии предметы духовной культуры малого народа, живущего среди пустынь, в низовьях Амударьи, представлены уникальные фотографии. Сведения об авторе     Бабаназарова Мариника Маратовна, родилась в 1955 году, дочь друга И.В.Савицкого известного каракалпакского ученого М.Нурмухамедова. Окончила факультет романо-германской филологии Ташкентского университета и заочно искусствоведческий факультет Ташкентского театрально-художественного института. Имеет специальности "филолог" и "искусствовед". Владеет русским, английским и французским языками.    Преподаватель кафедры английского языка ТашГУ (6 лет). ответственный секретарь, главный хранитель (1 год) Каракалпакского госмузея. С сер. 1980-х — наст. вр. — директор Каракалпакского государственного музея искусств, г. Нукус. (крупнейшая картинная галерея ЦентрАзии). Одновременно, с 1998 — член Центральной избирательной комиссии РУ. Награждена орденом "Дустлик". "Заслуженный работник культуры Республики Каракалпакстан". В настоящий момент автор книги — Бабаназарова Мариника — Является последователем Игоря Савицеого и после его смерти в 1984 году. www.centrasia.ru/... Автор готов дать необходимые пояснения или интервью. В книге: — Савицкий: жизненный путь. — Савицкий: художник — феномен Нукусского музея. — хронология основных политических и культурных событий в 1913-86 гг. — Это первая полная биография (жизнеописание) Савицкого, истинного сына каракалпакского народа. — новые данные (и датировки) о художниках России, Узбекистана, Каракалпакстана, представленных в коллекции Савицкого. — Список картин Для связи: для связи с Бабаназарова Мариника Маратовна (е-майл)         Об издательстве: Важное значение для пиар компании авторов сегодня имеет тот факт, предоставляют ли они посетителям возможность комментировать ту или иную книгу, а также их присутствие в популярных социальных сетях. Мы хотим познакомить читателей с лучшими книгами британского издательства Silk Road Media, представить классиков литературы и современных авторов. Это художественные, научные и научно-популярные книги, созданные известными авторами — учёными, писателями, многие из которых стали классиками литературы. Британское частное издательство Silk Road Media (silkroadmedia@gmail.com) на протяжении многих лет сотрудничает с общедоступными библиотеками Великобритании, Узбекистана, России и других стран www.discovery-bookshop.com. Книга выпущена небольшим тиражом и предназначена для широкой публики, библиотек и партнеров агентства. Приобрести полную версию книги можно тут www.amazon.co.uk/... Начните свой день с чтения интересных книг!

Сначала в бездну свалился стул, потом — упала кровать, потом — мой стол. Я его столкнул сам. Не хочу скрывать. Потом — учебник «Родная речь», фото, где вся моя семья. Потом четыре стены и печь. Остались пальто и я. Прощай, дорогая. Сними кольцо, выпиши вестник мод. И можешь плюнуть тому в лицо, кто место моё займёт. 1966 Бродский

Бросились все рассуждать — За живое задели беса! Мысли по ветру пускать Нет у меня интереса. Важно ль какая душа? Есть ли журавль для снеди? Звёзды и небо круша, Цель моя не в победе. И торопясь, невпопад, Камни кидаю в бездну. Агнец явился в мой ад, Поиздеваться над бесом? Ерзают помыслы вспять... Но возложив громаду, Жизнь обещалась отдать! Большего и не надо. Там, на горе Эверест Агнец поставил распятье И пригвоздился на крест... Думал, приду отдирать я. 12-12-2013

Неполная луна, хрустящий снег, Молчание оград и шелест зимних снов... И в пустоте дорожной тьмы осколком слов Лишь я и некогда мне близкий человек, Затеяв тонкий разговор о вечном. Две маленькие смерти — он и я. Но смерти нет в мерцаньи тихих плит, Лишь веток скрип — плач мёртвого младенца. Стук каблуков и гулкий топот берцев О наболевшем. Совесть не простит Остывшей дружбы, постулатов сердца! Там, видно, Бог, где Бога не видать, Он огонёк в упавшем наземь пепле. Не мы Его, Он должен нас познать... Но тело ищет жизнь, а мысли тянут в петлю...

Иногда люди пытаются себя обмануть. Человек любит-любит, а потом его предают. Он меняется: стиль, образ, цели, принципы, идеалы, отношение к людям и к самому себе,— всё меняется абсолютно. Человек обещает себе, что больше никогда не будет привязываться к людям. Он запрещает себе любить. И вроде бы всё хорошо, новая жизнь налаживается, но тут... Человек вдруг встречает того, кто предал его, тогда, в прошлой жизни. И всё рушится в один миг: человек снова начинает чувствовать привязанность к тому, кто его предал. Но это не просто привязанность— это любовь. Снова любовь, которая вспыхивает с новой силой, снова страсть. А как же быть с принципами, как быть с запретом— никогда не любить? А дело в другом: мозг может запретить любить, а вот сердце...сердцу не прикажешь. Любовь можно в себе убить, а вот воспоминания никуда от тебя не денутся.

Буває день, буває ніч, Коли ти думаєш: "Навіщо? Навіщо все оце мені? Чому наш час спливає швидко?" А відповідь-глибока тиша... І ти лишився сам на сам. Біжи! Бо час спливає швидко. І насолоджуйся життям!

Проект Eon Of Nether это библиотека интерактивных романов объеденных в единую фантастическую вселенную, позволяющий всем желающим не только читать их любимые книги, но и непосредственно участвовать в их создании. Начало проекту положил интерактивный роман «Восход Акроникса», предлагающий читателям, принять на себя роль бога фэнтезийной вселенной и даже опосредственно влиять на мир рассказа. Помимо самой книги, даются инструменты позволяющие менять судьбы персонажей. Изначально у Вас будет подопечный смертный. Заставить его делать что-то нельзя, но можно подсказывать как стоит поступать, а тот уже будет реализовывать ваши советы сам по себе. Авторы проекта являются летописцами, целью которых, будет запечатление похождения исполнителя Вашей божественной воли (это не наш аватар и не ваш альтер эго, главный герой — самостоятельная личность, вы просто указываете ему путь, а идет он сам). На данный момент запущен портал, на котором вы можете ознакомится со вступительной главой романа, узнать о проекте и о том как влиять на сюжет. Сам сайт находиться все ещё в стадии доработки и в скором времени на нем намечен запуск форума, системы открытого голосования и разумеется базы знаний по вселенной. В конце декабря планируется следующая глава Восхода Акроникса. Мы с нетерпением ждем вас на нашем ресурсе. Заходите, читайте, меняйте судьбу главного героя и всей вселенной.

Большинству писателей хочется быть напечатанным. Идеально, если это собственная книга. Многие начинают публиковаться в альманахах, литературных журналах. Но прежде я бы советовал опубликовать стихи, рассказы и другие виды произведений на литературных сайтах. Например, на нашем сайте Avtor.net.ru, который специально для этого и предназначен. Здесь есть и опытные авторы, и новички, только начинающие путь писателя. Есть как и взрослые, так и совсем молодые. На нашем портале, чтобы, например, опубликовать свои стихи, не нужно каких-то мудреных действий или платить за что-то, посылать смс. Достаточно зарегистрироваться, оставить комментарий к любому произведению на сайте, чтобы открылся счетчик общительности, и можно публиковать новое произведение. Счетчик общительности нужен для того, чтобы стимулировать авторов читать других писателей. Если комментируете вы, то будут комментировать и вас. Не забывайте про это. Людей, которые не читают других, как правило сложно читать. Они не расширяют собственный кругозор, закрыты только на себе и внутренних переживаниях. Они не развиваются. Но если вы станете читать других писателей, как опытных (учиться у них), так и новичков (видеть их ошибки, учиться на этом), будет нарабатываться опыт. Вы уже не будете публиковать стихи с рифмой "любовь-кровь" или "вены-стены". Душа будет просить уже другого выражения внутренних переживаний. И от этого вас станет легче читать другим, и уже на вас будут учиться другие авторы. Загляните в ТОП произведений на нашем сайте. Там примеры творений, которые имели резонанс у нас на сайте, были комментируемыми, имели хорошую оценку, много раз добавлялись в избранное. Если будут вопросы, обращайтесь!

Не понимаю,почему Ты просто так легко меня забыл? Ты выкинул мен из сердца так легко... А мне так больно, Ведь мне забыть сложней... Не понимаю я,заем нужна любовь. Чтоб мучится и вены себе резать? Ну не хочу страдать я, Но ведь боль Со мной всегда,везде и повсеместно.