Виньярд — Что бы это не было это могло случиться с каждым ч.6

Часть VI.

Сестрёнка Кроули:

Сегодня я опять (как обычно, как всегда, как и в прошлый раз) поведаю Вам мои дорогие читатели, три истории, одна из которых началась два вечера назад. В это раз на Ваш великодушный суд предстанет предпоследняя история повествования.

Ну, а первая история о молодой девушке получившей в наследство от бабки странную квартиру, посвящается моей подруге Танечке (спасибо тебе большое) и ныне покойному, но не забытому Анатолию Крупнову.

Дом жёлтого сна.

Что есть, то есть...

Того, что было не вернуть,

Не изменить ни дня.

Раз ты нашёл,

Мой дом, то знай когда-нибудь

Ты сменишь здесь меня.

И это будет твой дом.

Ничего особенного квартира, как квартира. Две комнаты, небольшая кухня, раздельный санузел. Таких квартир тысячи в городе, десятки тысяч в стране. Единственное отличие этих квартир друг от друга — это соседи. Ну а тут, как в лотерее или повезло, или не очень, или деньги кончились. Тут вроде бы всё о`кей.

Через стенку живёт молодая семья с двумя детьми, но детей почти не слышно, видать хорошие родители. Напротив, по лестничной площадке — большая семья из шести человек. Они не очень понравились Ксении, не все конечно. Не понравился ей глава семейства. Она встретила его в первый же день, когда они с Пашей, пока гражданским мужем, возвращались в свой новый дом.

— А-а-а… Новые соседи… Я Дмитрий. — Он протянул руку Павлу. — А что с бабулей случилось?

— Умерла. — Ответила Ксения. Будто не знает. — Моё наследство. — Указала она на дверь квартиры.

— Понятно… Сосед глубоко вздохнул. А жаль, однако неплохая бабулька — то была. Сколько годков-то ей было? Под восемьдесят, небось.

— Около того…

— А квартиру продаёте? — От соседа потянуло хроновым пивом.

Почему бы тебе ни пойти домой?

— Нет, мы с вами надолго. — Ответил Павел. — Рассчитывали купить?

— Упаси Бог! — Дмитрий отшатнулся и перекрестился. — Плохая квартира.

— А что не так? — Спросила Ксения. Сама с бабкой она общалась катастрофически мало. Всё как-то некогда было.

— Толком не знаю.— Дмитрий перешёл на шёпот, Паша усмехнулся, посчитав это жутко наигранным. — Но бабулька ваша частенько жаловалась, что, мол, совсем ей житья не дают.

-Кто? Соседи сверху что ли?

Паша покосился на потолок.

Дмитрий почесал голову. Его состояние позволяло переходить из одной темы в другую.

— Соседи-то здесь неплохие, сверху и снизу одни пенсионеры живут. Тихие приветливые люди. Хотя и о них всякое поговаривают…

— А что на счёт нас? — Попыталась вернуть в нужную колею, разговор Ксения.

— А! — Дмитрий выпятил указательный палец. — Чертовщина ей всякая мерещилась. Будто ходит кто-то и по ночам разговаривает. Я и ночевал у неё, но клянусь, не видел и не слышал ни хрена. Как и она когда я был там. Вот! А потом она или привыкла или успокоилась, мол, зла не делают, и чёрт с ними.

— Старость, не радость. — Подвёл итого Павел. В таком возрасте мозги по-другому работают, мало ли что старухе могло померещиться.

Ксения толкнула его локтём в бок.

— Дмитрий будет что интересного, расскажем вам первому. Идёт?

— Да мне по барабану. Вам жить. — Тут Дмитрий прищурил глаза. — Я рыбак. Сообщил он неожиданно, при этом в голосе было столько гордости, казалось, что перед ними стоит непобедимый Ахилл. — Если нужна рыба, для себя там или для кошки заходите, обеспечу.

— Обязательно зайдём. — Пообещала Ксения, ей уже не терпелось захлопнуть дверь своей квартиры с другой стороны от Дмитрия.

Дмитрий поклонился, и, подмигнув, исчез за своей дверью.

-М-да. — Только и сказал Паша.

Первая неделя прошла относительно спокойно. Полно забот с переездом. Как это всегда бывает, какие-то вещи потерялись в карманах грузчиков и случайных прохожих. Ценного, слава барабашкам, не пропало ни чего, и это уже не мало радовало. О разговоре с соседом забыть не получалось. Он сам постоянно напоминал о себе, всё ли и них в порядке, ничего ли не беспокоит, (а не пойти ли тебе Дима…) а как самочувствие.

Ксения старалась отшучиваться, Павел просто молчал, а сосед искренне радовался за них.

Ремонт подходил к концу, почти все вещи были на своих местах. Никаких звуков они так и не услышали. Ещё через неделю и сосед успокоился и не вспоминал о странностях их квартиры. Молодые люди потихоньку обживались, налаживали быт. Дмитрий заходил пару раз, но был неразговорчив, занял пару «червонцев» и молча удалился.

Отпуск, ушедший на переезд, у Паши кончился. Пришла пора выходить на работу. Как назло, первые смены оказались ночными.

— Пока, я ушёл. — Паша закрыл дверь.

— Удачи, дорогой. — Крикнула вслед Ксения. — Будь аккуратнее.

Она слышала, как он спустился по лестнице, потом хлопнула подъездная дверь. Ксения взглянула на часы — первый час ночи. Надо спать, завтра на работу. Телевизор включён на музыкальном канале. Ксения взяла пульт, и комната погрузилась во тьму.

Ну что, сосед, барабашки так и не появились.

Она закуталась в одеяло и посмотрела в окно. Было мало что видно. Неясный силуэт черёмухи, что раскинулась возле окон. По двору проехала машина. На потолке проснулись тени. Корявые силуэты веток следовали за светом фар. На несколько секунд стало светлее.

Ксения повернулась на бок и закрыла глаза. По асфальту на улице прошаркали чьи-то шаги, неторопливые, похоже, старческие. Как ни странно, ночные звуки убаюкивали не хуже маминой колыбели, и через пару минут пришёл сон.

(Кто-то разбил окно?)

Звук бьющегося стекла разбудил Ксению. Но кому это, чёрт возьми, нужно — разбивать им стекло? Спросони ей казалось, что звук повис в воздухе, дребезжа на воздушных потоках, но через секунду всё стихло.

Стакан упал и разбился к такой-то матери!

Теперь надо идти убирать, а то этот дурень, она почему-то не сомневалась, что разбился именно стакан и что на краю его оставил Паша, ноги себе утром разрежет. И конечно виноватой будет она!

Поднявшись, Ксения тряхнула головой. Погано вот так вот просыпаться едва уснула, а ещё куда-то идти. Её взгляд упал на дерево за окном. В тот же миг Ксения зажала рот рукой и попятилась. На дереве кто-то сидел, и она была готова поклясться, смотрел на неё. Ксения пятилась и пятилась, а существо сидело неподвижно. Чуть меньше человека, много больше кошки или какой-нибудь городской птицы. Страх не вползал, не подкрадывался, он упал свинцовой плитой, раздавив полностью. Не в силах стоять, она села на край кровати. На секунду дерево исчезло из поля зрения. А когда взгляд вернулся, никого естественно не было. Какая глупость! Испугалась игры теней! Смешно, не так ли?

Что-то не очень…

А вот осколки необходимо убрать. Стряхнув с себя остатки свинцовой плиты, стараясь всё-таки не смотреть в окно, она направилась на кухню. Глаза привыкли к темноте, потому включать на кухне свет Ксения не стала. Вместо этого включила в ванной — через окошко между ними будет достаточно света. Аккуратно ступая — ноги резать было неохота — она продвинулась к столу. На полу блеснули осколки. Ксения достала из-за плиты веник. Через минуту уборка была закончена, и она вернулась в постель. Но изгнанный сон уже не хотел возвращаться.

В ванной что-то упало.

Ксения вздрогнула и машинально повернула голову. Ванну и комнату разделяли две стены, и разглядеть что-либо естественно, было невозможно. На этот раз Ксения твёрдо решила не ходить туда. Ей стало казаться, что Паша вообще не виноват в падении стакана, а уж особенно в катаклизме, что произошёл в ванной.

Будто ходит кто-то по ночам, разговаривает.

Слова Дмитрия перестали казаться бредом, а перед глазами возник его крестящийся образ.

А потом появился шёпот, тихий, едва различимый. А с ним шорох множества маленьких ножек. Ксения лежала, затаив дыхание, прислушиваясь. Страх снова навалился. Влажными ладонями она стиснула одеяло. Звук не уходил, наоборот, становился громче. Появилось ощущение, что квартира наполняется кем-то… Или чем-то.

Зла не делают и чёрт с ними.

Стоп! Хватит бояться. Это её квартира и она не потерпит, чтобы её заставили дрожать от страха! Надо пойти и включить свет. Что бы это ни было, оно уйдёт. Ведь оно появляется ночью, а значит, если не боится света, то, по крайней мере, не любит его. А вдруг оно разозлиться и нападёт? Хотело бы — напало. Не трогай рояль, и он не будет играть.

Зла не делают и чёрт с ними.

Нельзя быть ни в чём уверенной. Раз на раз не приходится. Много чего ещё. Надо идти смотреть, может, оставить свет на всю ночь, они всё поймут и уйдут.

Она медленно встала с кровати. Слава богу — новая, не скрипит ещё. Каждый шаг давался с трудом. Несмотря на прохладу, она взмокла, как в парилке. Огромным усилием воли девушка двигалась вперёд. Шум приближался. Она различала голоса, но не понимала ни слова. Шепчут, будто разбудить бояться. Ишь ты, заботливые. Она подошла к дверному проёму. Прямо был коридор, налево — кухня, ванная и туалет. Выключателей было три и все рядом. Ксения пошарила рукой по стене напротив туалета. Некоторое время она не могла нащупать ничего. В ней зародилась паника. Но быстро наступило облегчение. Надо просто чуть-чуть повыше. Вот и они, все три.

Щёлк. Всё одновременно залило светом. Глаза, привыкшие к темноте, обожгло, и Ксения зажмурилась. Тут что-то мягкое коснулось её ноги. Она взвизгнула и посмотрела вниз. Крик ужаса, удивления и непонимания застрял в горле.

На полу был живой ковёр. Ковёр из маленьких пушистых круглых существ размером с котёнка пяти месяцев. Они двигались словно речка, сталкиваясь, ворчали. Ворчание стало громче, когда зажёгся свет. Она видела десятки маленьких жёлтых глазок, в которых горела дикая целеустремлённость. Они двигались на кухню. До Ксении, похоже, им дела не было. А она стояла и смотрела на бесконечный чёрный поток, которому не было ни начала, ни конца.

Откуда же они берутся, чёрт бы их побрал? Ответ пришёл сам собой, стоило посмотреть на входную дверь. Ежесекундно через замочную скважину просачивались десятки едва видимых чёрных полосочек, которые, едва коснувшись, пола, превращались в очередной мохнатый шарик. Не все шарики, однако, были чёрными, Ксения успела заметить парочку белых.

— Кто же вы такие? — Осмелев, девушка присела и чуть наклонилась.

Существа никак не отреагировали, шли и ворчали. Они такие милые — пронеслось у неё в голове. И, повинуясь женским инстинктам, она схватила одного из них. Он оказался мягким и тёплым. Существо выпучило на неё свои жёлтые глазки.

— Ути-ути, маленький. — Ксения погладила его по шерсти. — Какой маленький! Кто же ты такой?

Существо запищало и принялось дёргаться и вырываться. Ворчание вокруг усилилось. Ксения поспешила выпустить чудика, а он не замедлил присоединиться к своим. Река существ текла и текла. И куда? Ей стало необходимо получить ответ на вопрос. Осторожно, маленькими шажками, она вошла в чёрный поток. Она не боялась, просто не хотела раздавить одного из них. Но они, видать, и сами этого не хотели, а потому вокруг её ног образовалось свободное пространство, так, чтобы девушка могла идти.

И вот вместе с сотней чудиков Ксения появилась на кухне. Поток существ резко заворачивал направо, а она же направилась вперёд. Там стоял железный табурет. Ксения забралась на него с ногами и стала наблюдать.

Оказалось, существа очень ловки. Прямо с пола, отталкиваясь маленькими лапками, они запрыгивали на раковину, оттуда на сушилку для посуды. Конечной целью их путешествия оказалось окно между ванной и кухней. Они прыгали в него и, несмотря на стекло, исчезали, и так все. Ксения заворожено смотрела на это действо. До неё вдруг дошло, что можно бесконечно долго смотреть на то, как горит огонь и льётся вода, как работают другие и как льётся поток чёрных чудиков. Но в итоге любопытство взяло верх, и Ксения встала во весь рост прямо на табуретке с целью разглядеть получше, куда же исчезают чудики. Но увидела лишь свою собственную ванную, а чудики прыгали и исчезали.

— Что за волшебство?

Ксения ступила на пол, и опять вокруг её ног образовалась пустота. Она подошла к окошку. В голове билась мысль, что лучше бы так не делать. Но это её квартира или нет, в конце концов? Рукой потянувшись вверх, Ксения коснулась стекла. Оно оказалось мягким. Она провела пальцами — ещё и шершавым. Чудики, стараясь не задевать её, влетали внутрь.

— Очень интересно… — Ксения попыталась убрать руку. Но окно как будто притягивало её.

Она потянула с силой, но бесполезно. Наоборот, окно тянуло ещё сильнее. Ксения закричала. И в тот же момент её подбросило в воздух. А через секунду она вместе с парочкой чудиков влетела в окно. Ксения зажмурилась. Её затошнило то ли от страха, то ли оттого, что она падала вниз головой.

В голове проносились какие-то мысли, но обрывками, вперемешку с воспоминаниями. Вспомнив, что задержала дыхание и до сих пор не дышит, она прерывисто задышала. В воздухе что-то её окружало, пахло ртутью, она откуда-то знала этот запах. Потом был хлопок и запах исчез. Появилось ощущение, что она летит сквозь облака пара, было мокро и жарко…

Алиса, тебе такое и не снилось!

Дмитрий, ничего тебе не расскажу!

Глаза открыть она боялась, но и через сомкнутые веки чувствовала, что вокруг неё постоянно меняется освещение.

Он соврал! Это был не белый кролик, это были чёрные чудики!

Она упала.

Ксения боялась открывать глаза. Хотя то, что она слышала, вряд ли могло быть чем-то плохим. Вокруг раздавались глухие шлепки — наверно чудики приземляются. Слева ласково журчала вода, было слышно, как ветер шумит в листве. В ноздри лился запах свежести и мокрой травы. Ксения перевернулась на спину и открыла глаза. Ей открылось чистое небо — голубое, каким может быть только в мечтах. Светило солнце, но свет его не резал глаза. Она села, огляделась, и у неё сперло дыхание. Всё вокруг было похоже на сказку. Она оказалась на большой поляне среди высокой травы и каких-то диких цветов. Рядом был ручей. Кристально чистая вода омывала белые камни. Ксения встала. Чуть поодаль обнаружилась маленькая берёзовая рощица, оттуда едва слышно доносилось пение птиц.

Слева и справа падали чудики.

А воздух! Какой здесь воздух! Так легко дышать. Сделав несколько глубоких вдохов, Ксения ступила босиком по душистой траве, пошла вслед за теми, кто привёл её сюда. Она едва различала их в высокой траве, но ориентировалась по тому, как она колышется.

Чудики поворачивали в сторону ручья, который потихоньку расширялся. Вскоре Ксения увидела бревно, по которому они перебирались на другую сторону. Она направилась туда. Стараясь сохранить равновесие, Ксения перешла, а сзади её подгоняло недовольное ворчание. Куда же они спешат? Она отошла немного в сторону и пропустила вперёд суетливого белого чудика. Впереди показался лес, как могла разглядеть Ксения — сосновый. Чудики шли туда.

Она шла и наслаждалась каждым шагом и каждым вдохом. Постоянно казалось, что это сон и ей вот-вот суждено проснуться. Она любовалась открывающимися видами. Вдали видны горы, перед ними, не так далеко — озеро, отражающее голубое небо. По другую сторону раскинулись луга, заросшие высокой травой и цветами, совершенно не тронутые человеком. И это было прекрасно.

Процессия тем временем углубилась в лес по едва заметной тропинке. Ксения старалась уловить побольше этих первоприродных запахов и звуков, но тут пахнуло костром. Однако это оказалось настолько естественно, что Ксения не расстроилась своей встрече с людьми, а она было на сто процентов уверена, что это именно люди устроили где-то неподалёку привал. Может быть такие же, как она, случайно заблудшие в этот уголок. А затем она увидела дом. Небольшой сруб из брёвен с простецкой треугольной крышей. Этот домик смотрелся бы идеально — этакое единение человека с природой, если бы не его ярко жёлтый цвет. Так надо, решила Ксения. Здесь всё так, как надо. Из трубы валил белый дым. Недолго думая, Ксения отделилась от процессии чудиков, которые явно не имели своей целью посещение домика, и обошла дом. Окошек не было, а вот дверь закрыта с обратной стороны. Забыв о приличиях, Ксения толкнула её, и дверь, скрипнув, отворилась. Изнутри дома на неё удивлённо взирал сорокалетний лысый мужик в по-панковски изодранных джинсах.

— Здравствуйте, виновато улыбнулась Ксения.

Он ничего не ответил, а просто поманил рукой, она вошла. В единственной комнатке, заменявшей и кухню, и спальню, и кладовку, пахло жареным мясом. У Ксении потекли слюни.

— Садись. — Коротко, без интонаций, сказал мужик, указав на деревянную скамью возле стола.

— Спасибо. — Промолвила Ксения.

Он вернулся к приготовлению пищи, а она принялась разглядывать дом. Обстановка деревенская. Повсюду банки с травами. Много посуды, разумеется самодельной. На полу самотканый коврик с красиво вышитым узором. Здесь всё соответствовало её представлению о деревенском быте. Кроме хозяина. Он будто пришёл из другой эпохи в своих рваных джинсах. Но одновременно чувствовалось неуловимое единение его и этого дома. Может оттого, что он так ловко орудует старомодной утварью, может, просто так и должно быть.

— Их много? — Неожиданно спросил хозяин.

Ксения вздрогнула и повернулась к нему.

— Кого вы имеете в виду? — Чересчур официально, как ей показалось, спросила она.

Мужчина неопределённо указал в сторону двери.

— Шариков… Я так их называю. Их всегда так много. С каждым годом всё больше и больше…

Хозяин вынул из печи красиво расписанный горшок, и через секунду еда оказалась на столе, в деревянных тарелках.

— Ешь. — Бросил он. Сам сел рядом и приступил к трапезе. — О! Извини… Я хозяин негостеприимный… Хочешь выпить? У меня есть домашнее вино, а есть сок.

Ксения выбрала сок.

— Мы до сих пор не познакомились. Но это легко исправить. Я — Анатолий. Просто Толя. — Он протянул ей руку.

— Ксения…

Его рука оказалась твёрдой и шершавой. Много работает руками, подумалось ей.

— Ну так вот… Мы знакомы. И сейчас мне бы хотелось услышать историю о том, как ты попала сюда. И побольше подробностей, если не трудно.

— Я всё расскажу. — Ксения тщательно подбирала слова. — Но если вы, Анатолий, расскажете, что это за место.

Хозяин молча кивнул и махнул рукой, мол, продолжай. Ксения вздохнула и выложила ему всю историю. Он слушал внимательно, иногда кивал, но на протяжении всего рассказа молчал. И лишь когда она закончила и допивала остатки сока, он задал вопрос.

— И куда, думаешь, ты попала?

— Я… Я даже боюсь подумать.

Предположения у неё конечно были. И что это другое измерение, параллельный мир, а может и будущее, но надо заметить — светлое. Наверное, потому что людей нет…

— Это тот свет. — Изрёк Анатолий и искоса посмотрел на девушку.

— Что?

— Извини, выразился я не совсем верно. Но думаю, что меня можно простить. Я не видел людей около десяти лет, может и меньше, но не помню.

Ксения пожала плечами — всё равно не понимаю.

— Я постараюсь объяснить. Только, чур, слушать не перебивая. — Он замолчал.

— Думает с чего начать. — Решила Ксения.

— Понимаешь, это мир, куда люди уходят после смерти, это, само собой, грубо говоря. Но и этот мир не последний, есть и другие. В самом начале есть основной мир, откуда всё берёт начало и там же находит конец всё живое. Поверь мне на слово, это страшное место. Там нет ни добра, ни зла, ни жары, ни холода. — Анатолий налил себе ещё сока. — Так вот самое страшное это то, что весь первоначальный мир окружён пустотой. Живой пустотой. Она поглощает и рождает. И лучше бы тебе её никогда не видеть.

— А вы видели?

Анатолий помрачнел.

— Видел… И слышал…

— А это что за мир?

— Это подобие пересадочной станции в метро. Здесь не остаются надолго. Далее идёт ещё лучший мир.

Ксения улыбнулась.

— А что этот чем-то плох?

— Он скорее чересчур хорош. Многие остаются здесь, но потом уходят. Тут на самом деле всё пресно и серо. От постоянной красоты устаёшь. От постоянного спокойствия гниёшь и тупеешь.

— А Вам нравится? Потому вы ещё здесь.

— Нет. У меня нет выбора. Человек прибывает в каждом мире в определённой форме. Здесь он может существовать лишь в форме мохнатого шарика, постоянно двигающегося в поисках новой формы. В следующем мире он станет одним из представителей флоры. Цветком там или деревом. И так через каждый мир пока не достигнет Живой пустоты.

— И много этих миров?

— Очень много. Земля, ну наш мир, один из первых в этой цепочке. Один из самых не развитых миров. Если я начну рассказывать о следующем, особенно близко расположенном к пустоте ты вряд ли поймёшь хоть слово.

Ксения посмотрела в пол, Анатолий молчал.

— Значит эти чудики — человеческие души? Так много?

— Угу. Но понятие душа тут вряд ли подходит. Скорее это образ или форма… Душа постоянна, она не меняется.

— А почему некоторые из них белые? — Спросила Ксения.

— С прискорбием сообщаю. — Анатолий опять помрачнел. — Это дети, маленькие дети. К ним во всех мирах отношение особое. Иногда у них есть право выбора.

— Выбора чего?

— Иногда они могут вернуться в предыдущий мир, но только один раз. И потом опять продолжить путешествие.

Ксения замолчала на пару минут. Анатолий терпеливо ждал.

— А почему же вы здесь? В чём Ваша роль в этих мирах?

Анатолий рассмеялся. Смех звучал по-доброму.

— Ты мне напоминаешь одного журналиста. — Сказал он. — Много вопросов. Прям-таки по два за раз. Моя роль простая и не сложная. Я хранитель мироздания. Я слежу, чтобы ни один житель моего мира не попал дальше этого мира. Поняла? Что ж … Э-ээ... Если ты пройдёшь мимо моего дома, следуя за, как ты говоришь чудиками, то найдёшь дверь в следующий мир. И так дальше. По пути, столкнувшись с совершенно не логичными и иррациональными вещами, ты обязательно сойдёшь с ума. При этом всём ты внешне останешься человеком и когда предстанешь перед живой пустотой, она отвергнет тебя и весь мир кончится.

— Как это кончится?

— Его просто больше не будет, ничего больше не будет. Всё кончится. А Пустота сама этого не хочет. Потому я здесь.

— Ты здесь вечно? — Ксении стало смешно. Действительно, она только и делает, что задаёт вопросы.

— Нет, что ты. Он махнул рукой. — Тут и до меня были люди. Я самый обычный человек, сменивший очередного. И меня обязательно кто-нибудь сменит, всему своё время.

Ксения оглянулась на дверь.

— Значит, я смогу спокойно уйти?

Анатолий кивнул.

— Причём можешь идти, как назад в человеческий мир, так и вперёд к новым мирам и устроить вселенский катаклизм. Если хочешь вперёд — ступай, если назад — я провожу тебя. Выбор за тобой.

После недолгого раздумья, вызванного скорее желанием побыть ещё немного в этом замечательном месте, она ответила.

— Я иду назад, но напоследок ещё один последний вопрос. Можно?

— Валяй. — Усмехнулся Анатолий.

— Что я должна сделать, чтобы стать хранителем миров и увидеть все эти миры? Или чего я не должна делать?

— Вот завернула-то… Тут не так просто ответить. Этого надо просто очень захотеть. Я однажды увидел это место и всю жизнь стремился найти его. Скорее всего, оно само выбирает нового хранителя, приходит во сне и заявляет о своих правах на тебя. Тебе остаётся искать это место, пока ты не понимаешь, что есть только один путь — смерть. И если в момент смерти ты будешь грезить этим миром, то он призовёт тебя. — Анатолий замолчал. Его глаза наполнили воспоминания.

— Я не хочу сюда. — Тихо сказала Ксения.

— Тебе это не грозит, через какое-то время ты начисто забудешь, что здесь произошло. Я обещаю. — Он поднялся. — Пойдём.

Ксения встала. Анатолий протянул ей руку. Она аккуратно приняла её теперь. Какая нежная кожа, мелькнуло в голове у девушки. А потом дом исчез. Появился знакомых запах ртути, влажное ощущение пара и …

Прохлада простыней, свет солнца за окном. В голове кусочки сна так и не хотели складываться в общую картину. Они один за другим исчезали. И минут через пять остался лишь один кусочек мысли. Какая нежная кожа. Ксения пыталась вспомнить у кого, но безуспешно. В дверях зазвенели ключи — с работы вернулся Паша. Ксения улыбнулась, она чувствовала себя абсолютно выспавшейся. И ещё, это ощущение ей нравилось больше всего, как — будто камень упал с души, она точно знала, что дальше будет всё хорошо.

Ксения откинула одеяло и лёгкой походкой отправилась встречать любимого.

Сестрёнка Кроули:

Волшебная красивая история — редкий гость в моих повествованиях. Но знаете, и у самого закоренелого преступника в голове распускаются цветы. Это так, к слову, дальше всё по плану.

Я не буду предупреждать, о чём следующая история — она как обычно непредсказуема и символична. Скажу одно только — я бы и сама не ожидала на его месте.

Последняя душа.

Жарко, нестерпимо жарко. Вот он ад во всей красе. Ад на земле. И он один, один в выжженной солнцем пустыне, что раньше называлась Землёй. Это надо же было так сглупить и остаться. Конечно, ему оставили запас продовольствия, у него великолепно обставленное жилище в бункере под землёй. Но вот уже месяцы он один.

Разговаривать не с кем, людей насколько он знал, нет, ни рядом, ни на планете вообще. Всё получилось так, как и предсказывали фантасты. Третья мировая война между двумя мировыми союзами. Евросоюз против Альянса Северной и Южной Америки. Итог понятен. Победителя нет — проиграли обе стороны, которые моментально сколотили новое сообщество, с простым названием «Новый мир». Земля же не в состоянии, как оказалась пережать эту войну. Растаяли арктические льды, изменился климат. Многие уцелевшие города канули в лету. Людей почти не осталось. Как известно война — двигатель прогресса, и технологии шагнули далеко вперёд. Что и позволило остаткам населения спастись бегством — вполне человеческий выход из ситуации. Был построен огромный корабль, кто-то по глупости назвал его эпическим. Места хватило всем и ещё осталось. Корабль отправился искать тот самый новый мир, на борту вместе с ним к неизведанному устремились и люди. По правде говоря, корабль этот был построен давно, Альянсом двух Америк. Те жалкие двести тысяч выживших ни за что бы, ни соорудили такую махину.

Они были далеко. Передатчик, что оставили ему, работал от аккумуляторов, но те сдохли неделю назад. Дима не отчаивался, терять нечего. Сейчас он жил в своё удовольствие. Много книг и еды, питья ещё больше. Есть оружие, это можно использовать в двух целях. Можно отбиваться от животных, а можно пустить пулю в лоб. Есть телевизор и допотопный видеомагнитофон, работающие от бензинового генератора. Само собой множество кассет с фильмами. Дмитрий не скучал. Лишь иногда наваливалась тоска. Всё-таки там, на корабле его жена и сын, пяти лет отроду. Жена прокляла его за решение остаться, сын подрастет, и присоединиться к её мнению. Что ж … Он пытался объяснить, он до сих пор пытается объяснить себе.

Когда она спросила почему. Он сказал, много чего сказал, но для неё это не имело веса. Теперь Дима понимал, что ни для кого — бы, не имело. Все хотели одного. Оставить позади, некогда красивую и любимую планету, а ныне бесполезный камень.

И неважно, почему она стала такой. Дмитрий не обвинял их в предательстве, не мнил себя героем, но он должен был остаться. И на то были причины. Во-первых, кто-то должен был искупить вину человечества и погибнуть вместе с Землёй. Почему именно он? Но ведь больше никто не вызвался. Гибель планеты, рассчитанная учёными до минуты, была ещё одной причиной бегства. Во-вторых, он считал эту причину более веской, знание о втором пришествии. Дима не считал себя сумасшедшим, хотя остаться на погибающей планете — уже само по себе — сдвиг в голове, и сдвиг не в нужную сторону. Так считали все, потому он и не сказал им эту причину, а сообщил, что хочет остаться в памяти потомков и в летописях бытия как герой, бросивший вызов основам мироздания. Так сказал он. И они это приняли. Тщеславие, как и любой из других грехов всегда поощрялись.

Но, возвращаясь ко второй причине, стоит заметить, что сам Дмитрий считал это предположение о втором пришествии весьма и весьма вероятным. Человечество близко к полному исчезновению как никогда за всю историю существования Земли. Ну не может бог в этот момент отвернуться от детей своих! Он просто обязан послать сюда сына своего, дабы спасти нас. Ну или на крайний случай устроить тот самый обещанный страшный суд, на котором будет хотя бы один обвиняемый.

Через неделю вера исчезла. Сгорела на жарком солнце, захлебнулась в пустом одиночестве. Иногда Дима, выходя на улицу из бункера, кричал в небо, обращаясь, то к всевышнему, то к своей потерянной семье. Оно никогда не отвечало. Он смирился с судьбой, но не сломался, не собирался воспользоваться возможностью «пули в лоб».

Время летело вперёд. До конца света надо много успеть. Читать, думать. Он даже начал что-то писать, и неважно, прочитает кто-нибудь. Хотелось попробовать. И вот однажды в его дверь постучали. У бункера дверь тяжёлая, железная, Дима стук услышал не сразу. И потом, когда дошло, он решил, что это зверь или ветер пригнал перекати-поле. Однако стук ритмичный, это его насторожило. Дима кинулся к двери. Отодвинув засов, он в удивлении уставился на гостя. Он ожидал увидеть кого угодно. Наверняка забыли кого-нибудь ещё или кто-нибудь не знал о полёте, маловероятно, но возможно. Но тот, стоявший на пороге, не был ни вторым, ни первым. Он в каком-то смысле и не был человеком в полном смысле этого слова. Скорее наполовину.

— Ну, здравствуй! — Только и смог произнести Дмитрий.

Голос хриплый, он в последнее время говорил мало.

— Здравствуй. — Ответил мужчина, поправив длинные тёмные волосы. — Открыты ли двери дома твоего для гостя?

— А-а… Ради бога… Упс. — Дмитрий прикусил язык и отошёл в сторону, пропуская гостя. А затем сам последовал за ним.

— Кроме воды пить у меня нечего, но если вы подождёте, то я сделаю чай. — Сказал он уже в бункере.

— Буду благодарен.

Дмитрий удалился, а, вернувшись, застал гостя, увлечённо листающим то, что он, Дмитрий, недавно написал.

— Вот, осторожно, горячий. — Он поставил на стол две чашки. — А можно вопрос? — Гость поднял взгляд. — Как мне вас называть?

— Просто Иисус.

— Иисус… — Повторил Дмитрий.

— Иисус. — Повторил гость.

— Значит, вот как оно выглядит. — Дмитрий поперхнулся слюной и закашлялся. — Второе пришествие. — Глотая воздух, проговорил он.

Иисус кивнул и вернулся к изучению каракулей хозяина. Дима сел напротив и задумался. Он тысячи раз представлял себе эту встречу. Тысячи вопросов были наготове для этого человека наполовину. Но сейчас они показались ему как минимум глупыми. Дмитрий ждал, пока гость заговорит первым. Тот не заставил себя долго ждать.

— Скажи, Дмитрий, почему я не вижу людей кроме тебя? — Его голос был спокойным. Он как будто уже в сотый раз проводил лекцию для студентов.

— Для меня очень странно, что ты задаёшь этот вопрос. — Голос Дмитрия дрожал, как паутинка на ветру. — Я думал, вы там наверху всё видите.

— У бога особый взгляд. — Спокойно ответил Иисус. — Он видит души, но не обращает внимания на тело. Ему важно видеть то, чего не видит никто. Он смотрит вглубь…

— Но не видит того, что лежит на поверхности. — Слова Иисуса разозлили Дмитрия. — Мы для него всего лишь материал.

В глазах Иисуса мелькнуло беспокойство.

— Речи твои обидны, но будешь прощён ты, ибо не ведаешь, что творишь.

— Что ж. — Пожал плечами Дмитрий. — Мне терять нечего. Планета так и так обречена, я здесь последний. Все, кто хотел, покинули Землю. Так что извини, друг, спасать, кроме меня некого.

— Ошибаешься ты. Много душ видел всевышний перед тем, как послать меня. В большом количестве плутают они по планете. — В словах звучала уверенность, в словах — слабость.

Дмитрий засмеялся.

— Это, видимо, души погибших в войне или от природных катаклизмов. Но они не живые, и души, я так понимаю, не принадлежат вам. Вы опоздали. Они на другой стороне. Верно?

Иисус помрачнел. Его губы беззвучно шептали молитву. Зелёные глаза смотрели в никуда.

— Что случилось? — Спросил он, наконец. — Почему все улетели, а ты остался?

Дмитрий, прищурившись, взглянул на собеседника. Похоже, он примерял шкуру Понтий Пилата.

— Случилось то, что отец твой отвернулся от нас, став считать нас лишь материалом. Теперь у него осталась лишь одна душа, и вопрос в том, готов ли ты, сын божий, пожертвовать собой ради меня одного? — Дмитрий говорил и не мог остановиться, хотя нутром понимал, что говорит лишнее. — Одним словом, стоит ли игра свеч?

Иисус молчал.

Сверху раздались шаги. Дима встрепенулся. Иисус остался недвижим. Человек сверху споткнулся, и полилась нецензурная брань. На секунду Дмитрий напрягся, помня о происхождении своего гостя, а потом расслабился. Он узнал голос мужчины. Мишка Петров — друг детства. И тут до него дошло — за ним вернулись. А ведь он никогда и не помышлял об этом в самых смелых мечтах. Петров определённо застрял наверху лестницы.

— Извини, Иисус. Мне пора. — Тихо сказал Дима. — Я не хотел грубить. И как ты сам понимаешь, спасать тут больше некого. На мой вопрос можешь не отвечать.

Дима подошёл к лестнице. На душе было легко и спокойно. Казалось, он скинул груз, накопленный человечеством за тысячелетия. Иисус остался недвижим.

— И ещё. — Дима обернулся и посмотрел на сгорбленную спину Христа, что помнила удары плетей и тяжесть креста. Но теперь на неё свалился ещё более тяжёлый груз. — Еды и питья тут хватит надолго, так что не отчаивайся.

Дмитрий вбежал по лестнице. Он не оглянулся на своего гостя, но с радостью протянул руку Петрову.

— Дмитрий. — Заулыбался тот. — Дверь открыта. Я подумал, что опоздал… Мало ли что могло случиться.

— Всё лучше, чем когда-либо. — Заверил его Дмитрий. — Пойдём скорее, меня уже тошнит от этого места.

— Базара нет, друг. — Петров развернулся навстречу палящему солнцу.

Двое друзей пошли прочь от бункера.

— Корабль в двух километрах. — Сообщил Петров. — Ты уж извини, что позволили тебе остаться, глупо это было с нашей стороны. Но твоя жена доходчиво объяснила, откуда у кошки ноги растут… Вот и послали меня на шатле за тобой.

Дмитрий слушал в пол уха. Пытался понять, что твориться в голове у Иисуса. Он знал, что Иисус понимает — второе пришествие сорвалось, погибнет он зря, абсолютно зря. И всего один вопрос донимал Дмитрия сильнее всего. Решится ли сын божий совершить грех или останется ждать гибели планеты и умрёт вместе с ней.

Но вот впереди блик солнца отразился на металлическом борту корабля. Солнечный зайчик, на секунду ослепивший его, рассеял все сомнения. Дмитрий навсегда забыл про Иисуса. Там, дома, на огромном корабле, его ждали те, кого он любил по-настоящему, и те, кто любит его. Ещё немного и маленький шатл отнесёт его в бескрайние просторы космоса, где его новый дом. Они, оставшиеся в живых, будут искать и обязательно найдут Новый мир. Теперь он верил в это.

Сестрёнка Кроули

Ну вот и всё. Хватит философских сказок на этот вечер. Вера в это, вера в то. Я верю только в себя — это моя суть.

А теперь то, ради чего вы все здесь собрались. Они голодны и они рядом. Оглянись! Кто идёт по твоему следу.

Что-то в Янтарном:

Твари на заводе.

Паша как раз мотал очередную бухту, когда станок намотки, а с ним и всё остальное оборудование отключилось, и зажёгся слабенький красный свет. Паша негромко выругался и, бросив недомотанную бухту, пошёл к столу мастера. Там уже ждал Гуков.

— Что случилось? — Спросил Женя.

— Откуда, я мать их знаю. Сейчас позвоним. Недовольно ответил Паша. Почему все геморрои случаются в пятницу. Это же опять все экструдеры запускают, будь они не ладны.

— Чёрт бы их побрал. — Паша в сердцах бросил трубку на аппарат. На пластмассовом корпусе появилась трещина.

— Что? — Гуков чуть отошёл от стола.

— Что— что? Сам не догадываешься? — Прорычал Паша. — Не работает мать его. Придётся сидеть и ждать кого-нибудь. Может быть раздувщицы догадаются зайти или Лёха Микуров.

— А может, я схожу наверх скажу кому-нибудь. — Предложил Гуков.

— Иди. Только сегодня пятница, придётся тебе идти до КПП. Солдатам жаловаться.

— Да и ладно. — Весело ответил Гуков.

— Лифт скорее всего не работает. Ключ от лестницы. Где он? — Паша пошарился под столом. В его руках появился ключ, с прикреплённой биркой с лаконичной надписью «Лестница». — Знаешь где что?

— А то. — Сказал Гуков и удалился.

Паша посмотрел ему в след.

— Ох, что за жизнь. Проворчал он и пошёл проверить оборудование. Всё в порядке. Ещё раз снял трубку телефона, но тот упорно молчал.

— Дерьмо! Больно! — Андрей держался за рану на голове одной рукой, другой опирался на Грудова, помогавшего подняться.

— Так мы далеко не уйдём. — Грудов ослабил усилие, и Андрей сел. Давай-ка я схожу к Пашке за ключами от лестницы. А потом вместе с ним или с Гуковым тебя быстро наверх вытащим.

Андрей поморщился.

— Ага, а тут буду сидеть, и ждать, пока вернуться эти, мать их, существа и закончат начатое.

— Я быстро. — Грудов развернулся, но Андрей остановил его.

— Погоди. Если что не так, что-нибудь подозрительное, не ходи, возвращайся.

Гуков кивнул.

— Хреново, что сегодня нас никто не меняет, если что, то два дня ждать. А тут ещё эти… — Он смачно плюнул в сторону двери.

— Это точно. — Проскрипел Андрей. — Ну да ничего. Отобьёмся.

— Интересно, что там с Малиной? — Неожиданно спросил Лёха.

— Да ничего. — Махнул рукой Андрей. — Она только рада, что работать не надо. Уверен — с электриками мысленно ругается. А твари… Это им надо её опасаться.

— Хе-хе. Наверняка. — Усмехнулся Грудов и развернулся в сторону выхода.

— Удачи, Лёх. — Андрей неловко расселся на стуле.

— Постараюсь. — Ответил Грудов и вышел.

Андрей закрыл глаза и постарался расслабиться.

Лёха ещё раз оглянулся на него и направился по тёмному коридору в экструдерную. Он постоянно оглядывался, аварийное освещение здесь очень слабое. Из-за угла впереди, где находилась экструдерная, вышел человек в белом. Гуков. Лёха помахал ему рукой и двинулся на встречу. Гуков тоже заметил коллегу и, помахав рукой, сделал шаг навстречу, не тут же запнулся обо что-то и растянулся на полу. Лёха краем уха уловил ругань на счёт каких-то мешков.

— Что стряслось? — Крикнул Грудов. Голос эхом отразился от стен и улетел во тьму.

— Да, сволочь какая-то мешки расс… — Гуков не договорил.

При таком освещении, Лёха не мог разглядеть, обо что же споткнулся Гуков, но, учитывая последние события, предчувствия у него были не самые лучшие. Он ускорил шаг и вскоре до него донёсся тихий, как топот мышиных лапок, голос Гукова.

— Твою мать, Микуров… Микуров, твою мать. — Повторял как заведённый Гуков, так и не поднявшись на ноги.

— Да что стряслось-то, Жень? — Взволновался Грудов уже не на шутку.

— Микуров, твою мать… — Не унимался Гуков.

И тут Лёха увидел причину скороговорки.

— Трахните мою лысую голову. — Проговорил он совершенно без какой-либо интонации. На полу лицом вниз лежал мёртвый Микуров. Комбинезон на спине был разодран, как и кожа. Грудову показалось, что он видит оголённый позвоночник и лёгкие. На затылке сияла огромная рана, вокруг лужа крови.

— Это эти уроды. — Прошептал Грудов, будто боялся, что их подслушивают.

— Что ещё за уроды? — Всхлипнул Гуков, пытаясь подняться.

— На нас с Андрюхой напали. — Быстро заговорил Лёха, уже громче. — Какие-то твари, как раз, когда выключили свет. Андрюха в итоге сильно головой ударился, но жить вроде будет. Но на раздувку они не зашли почему-то, а потом и вовсе ушли.

— Какие ещё твари. — В голосе Гукова послышались истерические нотки. — Мне надо наверх, домой. У меня ключ есть. Надо уходить отсюда.

— Сперва скажи всё Паше, а потом зайдите за нами и все вместе уйдём.

— А вдруг Пашу уже того! Я не хочу возвращаться! Хочу наверх!

— Успокойся, мать твою за ногу! — Грудов обернулся и оглядел коридор позади — никого. — Иди, давай. Мне кажется, они ушли. — Он сел на корточки и похлопал Глухова по спине. — Нельзя, чтобы с нами случилось то же самое. — Он указал на распростёртого Микурова.

Гуков всхлипнул.

— Хорошо. — Он, наконец, поднялся.

— Только вот что. — Задержал его Грудов. — Отдай-ка мне ключ от лестницы.

Гуков прижал руки к груди. В одной он, что было сил, сжимал ключ.

— Ага, чтобы ты смотался, чтобы время на нас не терять. — Запаниковал Женя и попятился.

— Придурок! — Почти проорал Грудов, потом тише: — Надо Малину проверить, она к нам не поднялась, наверное, до сих пор в чайной.

— Женя с видимой невооружённым глазом неохотой протянул ему ключ.

— Зайдёте к нам на раздувку минут через семь, а я пока вниз спущусь.

— Хорошо. — Промямлил Гуков и, опустив голову, поплёлся в экструдерную.

Лёха кивнул и, оглядевшись в очередной раз, направился быстрым шагом к вожделенной Гуковым двери. Он остановился около огромной металлической скорее преграды или стены, чем двери и на ощупь принялся искать скважину. Провозившись с минуту, он удовлетворённо хмыкнул и вставил ключ.

Лестница соединяла все этажи от первого под землёй до пятого над оной. Ею пользовались редко — когда ломался лифт. Грудов за всё время работы пользовался раза три или четыре. Был ещё один путь наверх — грузовая шахта. Она шла параллельно лестнице. Но так как электричества не было, а от запасных генераторов толку мало, то запустить грузоподъёмник не представлялось возможным, а карабкаться по отвесным стенам — как минимум глупо. Никто из них человеком-пауком себя не считал. Оставалась ещё вентиляция. Трубы довольно широкие, проползти на коленях может каждый из них. К сожалению, никто из смены не ориентировался в лабиринтах шахт. Очень велика вероятность, уползти хер знает, куда и подохнуть в каком-нибудь тупике. Лестница — единственный реальный выход.

Гуков вышел на площадку минус второго. Чайная на минус третьем — внизу. Он медленно двинулся вниз. Как и везде горело слабое аварийное освещение. Плафоны ламп покрыты толстым слоем пыли, вследствие чего ещё темнее, чем в коридоре. Спустя пару минут он вышел к точно такой же двери, что и этажом выше и, повозившись с замком, толкнул тяжёлую дверь.

Он вышел на минус третий. Приглядевшись, Грудов различил дверь в чайную. Было тихо, даже глухо. Не слышно ничьих шагов, разговоров, не гудела как обычно вентиляция. Как в могиле, с отвращением подумал Грудов. Он вышел в коридор. На цыпочках, тихо, как мышь, подошёл к чайной и заглянул внутрь. Никого, всё вроде бы спокойно, только посреди комнаты на полу валяется стул. Грудов решил поискать её в других помещениях… Ну хотя бы тело, чтобы быть уверенным во всём до конца. Он развернулся и сделал, было, шаг, но поскользнулся и бухнулся на задницу… «Опять глицерин разлили, мать их!» — Мысленно отругал он утреннюю смену. Рукой нащупав лужу, в которую свалился, он посмотрел на свои пальцы. Чёрт! Ни хрена это не глицерин, это кровь! И понятно чья…

Грудов внимательно посмотрел на пол. Лужа была размазана, но явно не только им. По полу тянулся кровавый след, будто волоком тащили тело в сторону подсобки, где хранили отходы и просто ненужный хлам.

*******

Андрей открыл глаза. Сильно болела голова. Он опять был без сознания какое-то время. Сколько — определить трудно. Он огляделся — Грудова видно не было. Или ещё не пришёл, или те твари сделали своё дело. А его приняли за труп и оставили в покое. Правда, по внутренним ощущениям отсутствовал он недолго. Андрей провёл рукой по ране на голове. Кровь остановилась — и то уже неплохо. Кто знает, может и удастся выбраться отсюда без больших потерь. Самое плохое, что их никто не меняет, и при самом худшем исходе он заперт здесь до утра понедельника. Конечно, могут хватиться и раньше. Но телефоны оборваны, в трубке будут длинные гудки. Ушли, всё закрыли, никого нет. Нескоро дойдёт проверить.

Значит надо выбираться самому. Лестница закрыта, а ключ и Паши. Надо идти к нему. Там же и Гуков. А что, если и твари побывали и там? Что тогда? Вот там и будем думать, а пока — туда.

Он медленно встал со стула. Травмированная голова сразу дала о себе знать. В глазах помутнело, но, пересилив отвратное состояние, он двинулся вперёд. Легонько толкнул дверь в коридор… И на него прыгнул Саша.

Андрей только и успел слегка толкнуть его, перед тем, как упасть самому. Толчок заставил Сашу лишь чуть-чуть отступить. Андрею же не повезло — он споткнулся о порог и повалился лицом вниз.

— Я был с ними со всеми, теперь и ты со мной. — Услышал он позади себя тихий шепот.

Сделать что-либо Андрей не успел, не успел даже крикнуть. Саша вонзил ему в затылок нож, повернул. Ручьём полилась кровь. И без того залитый кровью комбинезон теперь смело можно было называть красным.

Андрей умер. Саша устало опустился возле него на колени, его руки дёрнули за рукоятку ножа. Бесполезно, застрял намертво. Андрея передёрнуло судорогой, Саша сделал ещё пару попыток вытащить оружие, но, плюнув с досады, сел на пол. И тут в глазах у него потемнело. Кто-то ударил его сзади по голове, он повалился на пол возле Андрея. Перед тем, как потерять сознание, у него возникло видение — лица всех, кого он успел убить, начиная с Ксюхи и Димона, и заканчивая этим парнем, что умер минуту назад.

*******

Гуков влетел в экструдерную. Глаза его горели, лицо покрылось румянцем.

— Ты это чего? — Удивленно спросил Паша.

— Э… Ну! Там… Лёха… Убили! — Пытался выговорить Гуков.

— Кто? Кого? Причём тут Лёха? И вообще, какой из двух?

Гуков отдышался и попытался взять себя в руки, было видно, что не получается, но всё же он смог что-то выговорить.

— Там Микурова кто-то убил, а Грудов говорит, что это сделали какие-то твари!

Паша посмотрел на него, как на идиота.

— Ты видно спятил, Жень…

— Ничего не спятил, можешь проверить. Микуров тут неподалёку валяется… Спина, вся разодрана, кровь везде!

— Господи… Разберёмся, успокойся только. — Паша покачал головой. — Где ключ? Ты дверь открыл?

— Какая в жопу дверь! — Психанул Гуков. — Там труп, ты что не слышишь меня? Грудов сказал, что на них тоже напали. Андрюха кровью истекает...

— Успокойся! Я так понял, что Грудова ты живым видел?

— Видел. — Кивнул Гуков. — Я ему ключ отдал. Он пошёл в чайную малину проверить.

Паша сделал круглые глаза.

— А что она там до сих пор делала? Почему не работала? — Невовремя вспомнил Паша об обязанностях мастера — контролировать рабочий персонал.

Гуков взорвался.

— Ты что, тупой! — Заорал он. — Лёху убили. Нам всем скоро кранты! Эти суки, кто их всех мочит, свет отрубили…. Точно говорю!

— Ёж твою медь… — Паша даже стал выглядеть озадаченным. — Ладно, схожу, посмотрю.

Паша положил ручку в карман и собрался идти, но Гуков остановил его.

— погоди немного, посидим тут пару минут. Пусть Грудов сходит в чайную, Малину проверит. — Гуков глубоко вздохнул и продолжил: — А потом он нас на раздувке будет ждать, вместе с Андрюхой.

Паша откинулся на спинку стула.

— Жень, а ты вообще уверен в том, что ты видел?

Гуков кивнул.

— Точно?

Гуков кивнул и уронил голову на руку. Плечи у него задрожали, послышались негромкие всхлипы.

— Я не хочу, понимаешь, не хочу. — Скулил он. — У меня жена и сын. — Он разрыдался во весь голос.

— Да брось ты, всё нормально будет.

— Только-только всё завязываться началось, косметика начала более менее продаваться. — Женя вытер нос рукавом.

— Ну-ка, ну-ка. — Паша привстал. — Что это у тебя на рукаве?

Гуков повернул руку к лицу. По всему предплечью тянулось пятно крови.

— Не моя. — Прошептал Гуков.

Лицо Паши моментально стало серьёзным. Он снял телефонную трубку, пальцы закрутили диск.

— Никто на раздевалке не подходит. — Мрачно сообщил он Гукову. — Ждём пять минут и идём. Надо выбираться отсюда.

Гуков быстро закивал, губы его шевелились в безмолвной мольбе.

*******

Лёха приблизился к двери в подсобку, чуть приоткрытая она сочилась темнотой. Лёха потянулся к выключателю, но, вспомнив, что толку от этого мало, достал из кармана одноразовую зажигалку. Чиркнул кремень — только искры, лишь с третьей попытки появилось пламя. Лёха приоткрыл дверь… Зажигалка, звякнув об пол, растворилась в темноте. Прикрыв рот рукой, Лёха захлопнул дверь, выскочив из подсобки, не пытаясь, позаботится о потерянной вещи.

Внутри маленького помещения, чего он в принципе опасался, лежало тело… Сильно изуродованное... Если не знать, то ни за что бы Лёха не догадался, что это Малинова. Лица не было, вместо него — кровавая каша. Кисти рук оторванные лежали тут же, из культяпок натекли лужицы крови. Хватило и секунды разглядеть это и запомнить, запомнить на всю оставшуюся жизнь. Никто не должен умирать такой смертью, пусть и такая стерва.

Грудов быстро вернулся к лестнице. Что за тварь могла учинить подобное? Ответ очевиден — одна из тех, или же все вместе, те, что напали на них с Андрюхой. Что это значит? Пора вооружаться! Как раз вовремя Лёха вспомнил о куске арматуры в сейфе. Он то хотел забрать кусок в сад, но руки никак не доходили. И, слава богу, не дошли. Лёха вернулся к чайной, буквально на ощупь нашёл сейф и извлёк тяжёлую железяку. Он подкинул её на руке, и злобная усмешка сверкнула на лице. Ну, теперь держитесь, суки… Через пару минут он вернулся на раздувку. Стараясь ступать как можно тише, Лёха вышел из-за угла и замер. Увиденная картина поразила его не меньше, чем тело Малиной, истерзанное тварями.

Андрей лежал, уткнувшись лицом в пол, рядом на коленях сидел молодой паренёк. Из затылка Андрея торчал большой нож, издали похожий на джойстик управления для компьютерных игр. Паренёк смотрел куда-то вдаль, губы беззвучно шевелились, словно у верующего, молившегося в церкви.

Лёха тихонько подкрался к странной паре, и хотя мальчишка сидел боком, остался незамеченным. Он продолжал что-то усиленно нашёптывать. Лёха не долго думая, признал его виновным, и что было силы, опустил на голову незваного гостя арматурину. Парень упал, не издав ни звука, рядом с Андреем практически в такой же позе. Грудов наклонился и на всякий случай проверил пульс у коллеги. Мёртв… Что ж… Видимо, Паша и Женька ещё не приходили, придётся идти к ним самому. Но сперва…

Он перевернул мальчишку на спину. О-па, тоже окочурился… Ну, а чего он ждал? Кто же выдержит такой удар? Убил ребёнка. А кто просил его убивать Андрюху? Зачем мальчишка на завод полез? Играл с друзьями, что же ещё, чёрт побери? Ага! По подземным водным каналам пробрался и сидит теперь горюет! Да ещё и возле трупа недавно живого Андрюхи, убитого невесть откуда взявшимся ножом. М-да, ситуация — нарочно не придумаешь!

— Заткнись! — Вслух проговорил Лёха, затыкая поток бессвязных мыслей.

Сзади что-то зашуршало. Лёха хотел оглянуться, но не успел — сильный удар по ногам свалил его на пол. Арматура выпала из руки и откатилась в темноту. Не медля ни секунды, Алексей вскочил и бросился за оружием. Благо арматура далеко не укатилась. Он схватил железный прут и наугад махнул им в сторону. Арматура во что-то врезалась, раздался истошный крик, получеловеческий, полузвериный. Грудов, не теряя времени, едва различая в темноте пятно, по которому попал, принялся наносить удар за ударом. Он чувствовал, как извивается существо, пытаясь увернуться, но постепенно сопротивление сходило на нет. Остановился Лёха лишь, когда понял, что тварь сдохла.

Он хотел рассмотреть поближе, что же такое на него напало. Но времени определённо не было, судя по звукам, приближались ещё как минимум две твари, он слышал их шуршащую поступь, а ещё детский плач где-то невдалеке.

— Что ж. — Процедил Лёха сквозь сжатые зубы. — Идите сюда, познакомьтесь с папочкой.

От скорости арматура загудела. Воздух заполнился песней уничтожения. Размахивая орудием из стороны в сторону, Лёха отступал к стене — необходимо было прикрыть тылы. Существа, заходившие теперь с одной стороны — спереди — явно мешкали, будто чего-то ждали, а может и боялись. У Лёхи появилась минутка передышки, и он смог разглядеть нападавших.

В красном аварийном освещении много не разглядишь, а потому он увидел размытые очертания существ размером с небольшую собаку, также на четырёх лапах, с длинным хвостом, огромным ртом, скорее всего полным невообразимым количеством зубов. У каждой по паре блестящих глаз, смотрящих прямо на него. Лёха махнул арматуриной и прижался к стене. Твари прыгнули одновременно.

Одна получила по морде арматурой, а от раскрытой пасти второй он успел увернуться, и тварь со всего размаху врезалась в стену. Лёха пнул её ногой, взвизгнув, тварь отлетела в сторону двух трупов, но тотчас же вскочила и бросилась в новую атаку. Лёха выставил арматуру перед собой, когда тварь находилась уже в воздухе, и не имеющее возможности руководить полётом существо, полетело аккурат открытой пастью на металлическую палку. Существо погибло мгновенно. Лёха сбросил тело на пол и повернулся ко второму противнику. А там стояло уже трое. Лёха чертыхнулся и побежал вдоль стены в сторону экструдеров. Пробежал он немного — ему перегородила дорогу очередная тварь. Она отличалась от тех, что преследовали его раньше — она была гораздо больше. От сильного удара Лёха упал на колени. Арматура вылетела из руки и со звоном приземлилась вдалеке, а в этот момент подоспели преследователи сзади.

Лёха лёжа отбивался как мог. Руки и ноги мелькали, как у безумного. Твари визжали то ли от боли, то ли от радости. Но силы были не равны. И всё же перед тем как челюсти сомкнулись у него на шее, Лёха успел выдавить большим пальцем глаз одной из тварей, той, самой здоровой. По руке текла холодная слизь, донёсся запах блевотины. Отвращение было последним ощущением в его жизни, а боль — последним, что он почувствовал.

*******

«Мы всё ещё друзья?» — Голов Миши. Странно слышать голос друга, которого самолично пару дней назад зарезал на берегу озера.

«Они ушли?» — Спросил Саша.

«Они оставили тебя. Создания больше тебя не потревожат» — Уже Лёша.

«Почему? Мне было хорошо с ними».

«Ты ослабел… Ты слишком слаб для них. Ты больше не можешь удовлетворить их» — В голосе Миши проскальзывали едва заметные счастливые нотки.

«Теперь ты свободен от созданий и можешь идти с нами» — У Лёши наоборот слышалась тонкая печаль.

«А вы злитесь на меня?»

«А за что? Здесь так хорошо» — Миша сладко вздохнул.

«Если только чуть-чуть» — Зазвучал лёгкий серебристый смех.

«Я хочу к вам, очень сильно хочу» — Саша чуть не плакал, то ли от радости, то ли от потери созданий. — «Вы, правда, не злитесь на меня?»

«Нет»

«Нет»

«Как же я найду вас?»

«Следуй за сердцем» — Таинственным голосом проговорил Миша.

«Найди свою душу».

Саша улыбнулся и встал. Он не знал, куда идти, а потому пошёл прямо. Прямо в сторону первой раздувки. Электричество отключилось недавно, и глицерин ещё не успел остыть. Температура упала со ста пятидесяти до ста тридцати градусов.

«Мы тебя любим»

«Я вас тоже люблю»

Все, также улыбаясь, Саша подошёл к раздувке.

«Найди свою душу»

Он опустил голову в горячий глицерин.

И как будто спала пелена, и пришла дикая, яростная, ни с чем не сравнимая боль. Что-то очень тяжёлое оставило его сознание. Буквально за мгновение Саша вспомнил всё, что совершил.

«Ты с нами…» — Донёсся слабый голос Миши.

«Навсегда…» — И Лёши.

Саша уже знал, что это не так. Он заорал, не столько от боли, сколько от страха. Но рот был под глицерином, и горячая жидкость заполнила глотку, прокладывая дорогу глубже в организм. Горячая, обжигающая и вонючая. Саша уже ничего не чувствовал, лишь слабое жжение, но не во рту, не на лице, не в желудке, а где-то в глубине сердца.

Глицерин заполнил лёгкие. С лёгким шуршанием тварь отошла от двери.

*******

Паша сидел на стуле, сложив на груди руки. Всё происходящее казалось воплощением бреда сценариста треш-фантастики, не более.

«Гуков не должен жить — он наш враг»

— Что за чушь? — Поморщился Паша.

— Ты чего? — Спросил Гуков. За последние семь минуть он уже выкурил третью сигарету.

— Хорош смолить! — Крикнул Паша. Гуков стал почему-то сильно раздражать.

« От него необходимо избавиться немедленно! Он мешает созданиям»

— Заткнись. — Мысленно сказал Паша голосу в голове.

«Такие жить не должны»

Гуков искоса взглянул на Пашу. Похоже, что-то заметил.

« Создания хотят быть с ним». — Голос и не собирался сбавлять обороты.

Паша встал.

— Что, пойдём? — Спросил Гуков, поднимаясь на ноги.

— Нет. — Отчеканил Паша.

« Убей его. Мы сделаем так, чтобы всё стало хорошо»

Паша вышел из-за стола и достал ножницы. Гуков отошёл на пару шагов.

— Пашка, у тебя всё в порядке? — Голос у Гукова сильно дрожал.

« Отдай его нам. Будь с нами». — Голос пел. Пел хор голосов.

— Я буду с тобой. — С натугой сказал Паша, будто вспоминал слова.

— Рехнулся, что ли? — Женя пятился. Паша наступал.

— Надо идти на раздувку! Там же Лёха с Андрюхой ждут. И ключ-то у них.

«Больше нет»

— Больше нет. — Повторил Паша и ударил Гукова ножницами по лицу. Но лезвие лишь скользнуло по скуле, оставив небольшую царапинку, тонкая струйка крови потекла по щеке. Гуков завизжал и бросился в коридор. Паша откинул ножницы в сторону и двумя руками схватил Гукова за воротник. Паша сильно дёрнул и притянул жертву. Воротник угрожающе затрещал, Гуков обмяк. Наверное, потерял сознание от страха.

«Пусть идёт к нам»

— Тебя ждут. — Прошептал Паша, не обращая внимание на то, что Гуков не слышал и потащил расслабленное тело к станку рубки отходов.

Гуков пришёл в себя, едва открыв глаза, он понял, куда направляется выживший из ума мастер. Женя задёргался, пытаясь вырваться из цепких рук, но бесполезно. Ногой Паша ударил по тумблеру включения, под железным колпаком зашелестели лезвия. Не церемонясь и не разглагольствуя, Паша засунул руку подопечного внутрь. Гуков заорал. В мешок, куда да последнего времени сыпалась измельчённая трубка, полилась кровь, и упали осколки костей. Гуков орал, не переставая ни на секунду.

« Отпусти его к нам».

Паша уронил, корчащегося от боли Гукова, на пол возле себя. Гуков посмотрел на мастера снизу вверх. Паша улыбался. Через секунду он увидел ботинок над собой, а потом стало темно. Паша вернулся, нашёл на полу ножницы и неспешно подошёл к слабоворочающемуся на полу Гукову. Около минуты Паша разглядывал творение рук своих, не переставая улыбаться, воткнул ножницы в шею Жени. Гукова изогнула предсмертная судорога и, шумно выдохнув, он затих навсегда. Паша выпрямился и замер, как солдат ожидающий приказа.

« Ключ. У человека в белом. Он мёртв. Ищи».

Грудов…

Паша развернулся и бодрым шагом отправился на раздувку.

Продолжение следует…

Сестренка Кроули:

Ну, вот и всё ближе к завершению история о Янтарном и его мерзопакостных обитателях. Осталась всего одна. Но помимо завершения мини эпопеи в следующий раз вы узнаете много чего интересного. Уж это-то я вам обещаю. Единственное чего обещать не могу, так это спокойного сна и безопасности, уж как-нибудь сами извольте…. Хе-хе-хе.